4. Современный ораторский стиль

Сегодня, общемировая тенденция к глобализации внесла свои коррективы во все сферы жизни, в том числе сильно повлияв и на норму ораторской манеры. Без сомнения, тон в ней задает либерально-демократический Запад, в котором существует некий негласный стандарт политического ораторского стиля, ориентированный на сдержанность, точность, объективность, толерантность и дипломатичность. Все политики, стремящиеся прослыть прогрессивными и современными, ориентируются на эту модель. Примером может послужить нынешний президент США Барак Обама, так же многие европейские лидеры, а в нашей стране, образцом этой манеры является президент Дмитрий Анатольевич Медведев.

С другой стороны, политики стран, стоящих в оппозиции Западу, выражают это так же и в ораторской манере. Их выступления более экспрессивны, они не боятся недипломатических высказываний и порой, совсем не стесняются в выражениях. Безусловно, это поднимает уровень их популярности среди сторонников и лояльных им людей, но в целом, неминуемо ведет к контрастному восприятию, то есть к ним становится сложно относиться равнодушно, большинство либо горячо поддерживает их, либо яро осуждает. В качестве наиболее ярких примеров лидеров стран, использующих такую манеру можно привести Уго Чавеса, Махмуда Ахмадинежада, Муамара Каддафи. Вообще стоит заметить, что яркий и экспрессивный ораторский стиль более всего свойственен пламенным вождям революций, а так же авторитарным правителям.

Пожалуй, первый российский оратор, приходящий на ум большинству наших сограждан – это Владимир Вольфович Жириновский. Его фигура – наиболее противоречивая в российской политике. С одной стороны, он является основателем и бессменным лидером одной из старейший партий современной России, заместителем председателя Государственной думы, доктором философских наук, кавалером нескольких орденов и медалей, и, несомненно, обладает достаточной популярностью в российском обществе. Но с другой стороны, его имя уже стало нарицательным и он всегда ассоциируется со скандалом, иррациональным мышлением и поведением.

Дело в том, что Владимир Вольфович – неординарный оратор, расположивший к себе тем самым многих людей из народа, хотя его стиль и идет в разрез с современной нормой. Вдобавок Жириновский достаточно несдержанный человек, на его счету несколько публичных драк и оскорблений, в том числе и в Государственной думе.

Как можно охарактеризовать его, как оратора? Экспрессивный и агрессивный, склонный к хлестким, провокационным фразам и необдуманным действиям, громкий почти до крикливости и всегда активно жестикулирующий – в собственных глазах Владимир Вольфович наверняка предстает громогласным обличителем, но, увы, при всей популярности, его мало кто воспринимает всерьез. Он стал заложником своей манеры и своего амплуа, с вечным ореолом скандальности, превратился в главного «персонажа» политической сцены, за которым интересно наблюдать, потому что он непредсказуем и эпатажен, и в этом смысле всегда оправдывает ожидания публики. Осталось добавить, что по мнению некоторых политологов, многие из избирателей голосуют за Жириновского именно из протеста всей политической системе, не столько поддерживая его позицию, сколько выбирая наиболее контрастный вариант, из нелюбви к остальным.

В качестве противоположного примера политического оратора прекрасно подходит нынешний президент России Дмитрий Медведев – как уже было сказано выше, он является образцом современной ораторской манеры на отечественной политической сцене, особенно в последнее время. Никакой экспрессии – он сдержан и спокоен, его речь всегда правильно и логически выстроена, определения, которые он подбирает в свободном диалоге, максимально точно передают смысл. Он всегда предельно корректен и не допускает неоднозначных формулировок.

Такая манера не производит сильного впечатления на большинство людей, речь слишком слажена и спокойна, порой это способствует даже расфокусировке внимания. Отсутствует фактор прямого эмоционально взаимодействия со слушателем, это ключевой момент – все взаимодействие лежит в поле действия разума и рационального постижения смысла речи. Подобную манеру лучше всего воспринимают люди науки, особенно юристы, к которым относится и сам Дмитрий Анатольевич, простым же людям такая манера может представать невзрачной, расплывчатой, неубедительной. Это, пожалуй, единственный серьезный недостаток подобной манеры.

Я хочу немного сказать о трех выдающихся ораторах культуры и науки, импонирующих мне. Это недавно почивший искусствовед, переводчик, теле- и радиоведущий, критик, Виталий Яковлевич Вульф, историк, драматург, сценарист и телеведущий Эдвард Станиславович Радзинский и профессор МГУ, доктор биологических наук и телеведущий Николай Николаевич Дроздов.

Виталий Вульф – это прекрасный пример спокойного, харизматичного оратора. Он рассказывал о людях и их судьбах так, что слушатель чувствовал, каково им было жить. Его манера чрезвычайно спокойна, даже не сдержана, а именно спокойна – он всегда неторопливо и вдумчиво рассказывал, так, чтобы у публики было время подумать о сказанном вместе с ним.

Эдвард Радзинский – это тоже яркий пример культурного оратора. Его исторические рассказы, конечно более художественные, чем научные, но все же точные, основанные на фактах – рисуют картины прошлого и повествуют о человеческих судьбах так, что внимательный слушатель переживает их вместе с ним. Он более эмоционален, чем Виталий Яковлевич, порою сильно жестикулирует и играет голосом, но в его манере это абсолютно уместно и оправданно.

И Николай Дроздов – тоже замечательный рассказчик, с невероятно доброй и душевной, спокойной манерой, располагающей к теме и увлекающей как маленьких детей, так и взрослых. И она наверняка может быть узнана каждым, кто хоть раз слышал его рассказ о животных. Конечно, он рассказывает для широкого круга людей, а не для специалистов – это популярная наука, но в ее рамках он нашел удивительно верную манеру, не оставляющую слушателя равнодушным.

Эти люди – образцовые ораторы культуры и науки. В манере каждого из них есть некое своеобразие, своя харизма, и у всех она настолько самобытна, что не раз становилась объектом пародии. Их рассказы увлекают слушателя, заставляя его по-настоящему сопереживать историям. Вообще, в речах талантливых ораторов культуры и науки есть какая-то магия, обусловленная, наверное, самими явлениями, о которых они ведут рассказ, и их ощущением, которое дано им в полной мере.

Заключение

В этой работе, я попытался рассмотреть основные черты ораторского стиля и некоторые особенности нескольких известных ораторов. Конечно, каждый из них отображает собственную индивидуальность, но у всех есть нечто общее – они взаимодействуют с публикой. И из этого можно сделать вывод, что в какой-то мере, все ораторы являются отражением нас самих.

Таким образом, речь, ораторское искусство является средством общения людей и выражения мыслей, чувств, волеизъявлений. В юридической сфере оно подчиняется осуществлению функций права через мгновенное раскрытие всего опыта, характера, намерений оратора-юриста.

Нельзя не признать, что ораторское искусство имеет большое значение как орудие деятельности для всех, кто использует слово при выполнении своих служебных функций и в общении. Ораторское искусство - это трибуна для юриста, средство правового воздействия - это и часть культуры народа.

В заключительной части своего реферата ко всему выше сказанному хочу добавить что ораторское искусство и судебная речь в частности являются одним из ключевых моментов в судебных прениях, так как наиболее искусный оратор может переманить симпатии членов суда и всех слушателей. И я думаю что современным юристам не стоит пренебрегать искусством речи.

Список использованной литературы

1. Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://forum.yurclub.ru/index.php?app=downloads&showfile=3629

2. Гаспаров М.Л. Ораторское искусство древней Греции. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://journ-port.ru/publ/24-1-0-432

3. Львов М.Р. Риторика. Культура речи: Учеб. Пособие для студентов гуманитарных факультетов вузов. / М.Р. Львова. - М.: Академия, 2002 – 267 c.

4. Радциг С.И. История Древнегреческой литературы. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.ozon.ru/context/detail/id/3459560/

5. Потанчук И.В. Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.twirpx.com/file/294047/

6. Стернин И.А. Практическая риторика. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. / И.А. Стернина. – М.: Народное, 2001. – 320 с.

Приложение

Речь присяжного поверенного Ф. Н. Плевако в защиту Солодовникова и Медынцевой:

Господа судьи и господа присяжные заседатели! Пришло время свести счеты игуменьи Митрофании по делам с Солодовниковым и Медынцевой, за которых я пришел ходатайствовать на суде. Пришло время решить: клевета врагов или темнота собственных поступков привели игуменью и весь этот штат на скамью подсудимых. Десятидневное доказанное вашими запросами внимание к делу обязывает меня щадить ваше время, и вы позволите мне прямо вступить в середину этого дела, прямо заняться решением существенного вопроса процесса.

Хороши ли документы, написанные от имени Медынцевой, не взяты ли они задними числами, когда она была под опекой, выманены путем обмана и пущены в свет с целью разорить ее?

На этот вопрос нет возражения. Особенность процесса Медынцевой в том и состоит, что подсу-димые не отвергают обмана, только стараются свалить зло с одной головы на другую. От хорошей вещи, от честного дела никто не отказывается; хорошую вещь не прочь иметь и тот, кому она не принадлежит. А здесь мы видим не то: всякий чуждается этих векселей. Спрашиваем Трах-{142}тенберга: ваши эти векселя?— Нет, нет, это матушка мне их дала. Спрашиваем Красных — а на ваше имя писанные — ва-ши?— Нет, мне матушка велела написать, я написал и ей отдал. Макаров тоже отмахивается рукой в ее сторону, а игуменья, в свою очередь, валит вину на Макарова, Трахтенберга и Толбузина...

Есть векселя, писанные на подрядчиков общины и на монахинь, но и те в один голос отвечают, что с Медынцевой векселей не брали, дел не имели и что до опеки,— она была им неизвестна.

Казалось бы, при таком порядке вещей следствие должно было остановиться на тех, на чьи име-на писаны векселя. Но к чести правосудия, оно не оставалось на внешности, на орудиях преступления; оно проникло вглубь, отыскало действительных виновников, отыскало душу преступления и предложи-ло труды свои вашему вниманию. Следствие доказало вам, что было время, когда Медынцева, отданная под опеку, жила у игуменьи Митрофании и подчинялась ее влиянию. Защита не оспаривает подобной черты характера Медынцевой и в течение этих дней очень часто обращала внимание на то, что и сейчас Медынцева подчиняется слепо влиянию тех, кто ее окружает и кому она верит. Медынцева была такою и тогда, и игуменья имела все средства взять с нее бланки. Но когда они взяты? Обвинение предполага-ет, что это случилось в квартире Трахтенберга, когда взяты были с нее подписи на продолговатых белых бумажках. Я не стану поддерживать этого положения. Медынцева, с полной откровенностью показы-вавшая о деле, что она помнит, рассказала, что всегда и везде бесконтрольно подписывала все, что ей приказывала игуменья; но рассказывая, что она помнит, она сочла долгом не утверждать того, что эти белые бумажки были векселя.

Не уловив момента, когда были взяты бланки, обвинение и потерпевшая сторона ничего от этого не теряют. В дальнейшей судьбе векселей, в их пользовании и способе обращения их выясняются люди, кому эти векселя были надобны, и средства, какими они пользовались при этом.

У нас есть факт, что текст векселей в большинстве написан измененною рукой игуменьи, в чем она здесь созналась, хотя и отрицала это на следствии,— факт, что они написаны на имя ее послушниц, на имя ее подрядчиков и ее спутников в делах — Махалина, Трахтенберга. Каким же образом могло случиться, что обманывали Медынцеву Трахтенберг и Толбузин с Макаровым, а на векселях появлялись не отвергаемые ее послушницами безоборотные бланки и собственноручные тексты игуменьи? Игуме-нья говорит, что тексты и бланки были заранее написаны для дел Смирновых, что эти тексты и бланки исчезли и ими злоупотребили ее бывшие друзья и ближние. Неправдоподобное объяснение! По делу Ле-бедева игуменья говорила другое, что она, напротив, любительница на случай нужды брать с купцов бланки без текста, а здесь уверяла, что у нее заранее заготовляются на случай надобности тексты без подписей.

Затем, есть или нет правды в объяснениях игуменьи о похищении бланков, но написанные зад-ним числом и выманенные у Медынцевой подписи на векселях в начале 1873 года все собираются в ру-ках игуменьи. Это время суш-{143}кинской сделки. Она очень характеристична. В ней мы увидим всех действующих лиц этой обирающей Медынцеву компании и единодушную работу для этой цели.

Из слов Ушакова вы знаете, что на 150 тысяч рублей векселей Медынцевой он свез к Сушкину. Сушкин не изумлялся, не сомневался: от игуменьи он уже знал о товаре, ему предложенном. За векселя он заплатил полтину за рубль, заплатил товаром, который ценил втридорога; и свидетели обвинения, и свидетели защиты единогласно свидетельствуют о чудовищном барыше, о ростовщической жестокости Сушкина, который захотел попользоваться 150 тысячью рублей Медынцевой, заплатив за это много-много по 30 или 35 коп. за рубль. Куда же пошли вырученные деньги? В общину и к Макарову. Из чего состояли векселя? Из векселей руки Митрофании и прибавленного десятого векселя, писанного на имя Яненко, свояченицы Макарова. Эта Яненко признает, что она писала его по просьбе Макарова. Прежде она говорила, что подпись Медынцевой уже была; на суде она отступила от прежнего показания; она сказала, что когда текст был написан, подписи не было. Мы не верим этому; это показание подделывает-ся под объяснение Макарова, на суде утверждавшего, что этот вексель без подписи он вручил игуменье, а та уже добыла подпись Медынцевой. Мне кажется до очевидности ясным, что Макаров был владель-цем этого векселя, что он просил Яненко, как она и показала на следствии, вписать текст. Зачем же он попал к нему? Да недаром же Макаров, опекун Медынцевой, помогал игуменье и Сушкину обобрать Медынцеву. Что за бескорыстное служение злу! И вот вексель на имя Яненко и часть денег, уплаченных Ушаковым Макарову и Порохонцеву, обличают Макарова. Нет сомнения, что бланк Медынцевой есть дар, предложенный Макарову за содействие при сбыте векселей опекаемой. И поработал Макаров! В опекунских бумагах мы читаем запрос Сушкина опеке о достоинстве векселей Медынцевой; такой же запрос опекуна Медынцевой и ее покорное признание, что эти векселя действительны и писаны в 1869 и 1870 годах до опеки. А ведь о том, что эти векселя дурны и эта подписка Медынцевой не верна, никто не спорит. К чему же было лгать себе во вред Медынцевой? Подписка эта могла быть взята или принужде-нием, или на заранее подписанном бланке, данном Макарову. Но Медынцева не обвиняет Макарова в принуждении и взятии бланков; следовательно, этим материалом его ссудила та личность, которая вла-дела такими бумагами, а личность эта — игуменья, по свидетельству ряда лиц, здесь допрошенных.

Источник:

Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века/Сост. И. Потанчук. - Тула, 1997. С. 85-95.

1 Л. Д. Ляховецкий. Характеристика известных русских судебных ораторов. СПб., 1897, с. 111.

2 Право. Еженедельная юридическая газета, 1899, № 7, с. 353.

37