Вопрос 24

Распространение источников публицистической направленности непосредственно связано с событиями Смутного времени. По форме такие произведения близки к традиционным жанрам духовной литературы: это Видения (например, Повесть о видении некоему мужу духовну протопопа Терентия, Видения в Нижнем Новгороде и Владимире, Видение у Устюге и др.), Послания (скажем, Новая повесть о преславном Росийском царстве), Плачи (Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства). В этих небольших по объему произведениях авторы пытались осмыслить происходившие драматические события, понять их причины, найти выход из создавшегося положения.

Близки к памятникам публицистики и исторические произведения, написанные "на злобу дня". В их число входит, прежде всего, Сказание Авраамия Палицына (1612-1620 гг.). Это одно из самых популярных и объемных (включает 77 глав) сочинений о Смуте. Будучи непосредственным участником описываемых событий, Авраамий оставил яркий рассказ о происходившем, сопровождающийся прямыми и косвенными личностными оценками. Другим памятником такого рода является Временник дьяка Ивана Тимофеева (1616-1619 гг.). В нем описываются многие события, свидетелем и участником которых оказался Иван Тимофеев, занимавший значительный пост в государственном аппарате. Многие известия, содержащиеся во Временнике, уникальны. Особенно интересны детали некоторых важных событий, подмеченные автором. Незадолго до 1625 г. появились Словеса дней и царей и святителей московских князя И.А. Хворостинина. Им присущи некоторые черты мемуаров (это воспоминания, в которых автор явно пытался оправдать свою службу у Лжедмит-рия). В то же время Словеса Хворостинина интересны как памятник, вышедший из кругов, близких самозванцу. Можно отнести к публицистическим памятникам эпохи Смуты и многочисленные произведения С.И. Шаховского - человека, много видевшего и знавшего, притом обладавшего определенным литературным талантом. Среди его творческого наследия челобитные, Моление патриарху Филарету (по поводу четвертого брака С.И. Шаховского), Повесть известно сказуема на память великомученика благовернаго царевича Дмитрия, Повесть о некоем мнихе ("како послася от Бога на царя Бориса во отмщение крове праведнаго царевича Димитрия") и, наконец, одно из самых ярких источников по истории Смуты - Повесть книги сея от прежних лет (не позднее конца 20-х годов XVI в.).

Во всех перечисленных произведениях первых двух десятилетий XVI в. присутствуют личностный момент, элементы полемики, содержатся попытки анализа происходящего. Еще более четкую публицистическую направленность имеют многие литературные памятники, относящиеся к периоду Раскола. Наиболее ярко она проявляется в многочисленных посланиях, письмах и челобитных протопопа Аввакума.

Совсем особняком стоит Житие протопопа Аввакума, им самим, написанное, которое, хотя бы формально, следует также отнести к жанру житийной литературы. Первая русская автобиография была написана "огнепальным" протопопом во время пустозерского заключения, по "понуждению" его духовника и соузника старца Епифания: "да не забвению предано будет дело Божие". Житие известно в двух автографах и множестве списков (не менее 45). В обоих автографах фраза о "понужении" написана рукой самого Епифания, тем самым, возможно, с Аввакума снимались возможные упреки в грехе гордыни - впервые писалось собственное житие, Списки Жития позволяют выделить три его редакции. Первая была написана Аввакумом в 1672-1673 гг., третья -не позже 1676 г. Наличие в Житии полемических и учительных особенностей не позволяет однозначно отнести его к тому или иному виду литературных произведений. Аввакумово Житие является уникальным памятником саморефлексии русского человека ХУЛ в. Оно сохранило чрезвычайно ценную информацию не только об обстоятельствах жизни своего автора и о том, как происходил Раскол, но также о повседневной жизни, быте, поведении людей. В целом Житие Аввакума как исторический источник довольно далеко отстоит от прочих произведений жанра, из которого оно выросло.

Изучение житий с источниковедческой точки зрения большинство ученых вообще признают малоперспективным. Фундаментальное исследование древнерусских житий, предпринятое В.О. Ключевским, привело его к весьма скептическим выводам относительно полезной информации, которую может почерпнуть исследователь прошлого из агиографических произведений. Справедливое в отношении конкретной темы, которой занимался великий историк (колонизация русского Севера), оно не вполне справедливо толкуется в расширительном плане. Одним из следствий такого отношения к житиям стало то, что большинство из них до сих пор не имеет научного издания.

Одной из последних древнерусских воинских повестей является Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков (около 1641 г.). Она существует в трех вариантах: "историческом", "поэтическом" и "сказочном". "Историческая" повесть появилась вскоре после того, как весной 1637 г. донские казаки в результате двухмесячной осады захватили Азов - турецкую крепость в устье Дона. Повесть написана в форме казачьей войсковой отписки. Очевидно, автор ее был связан с войсковой канцелярией. Наряду с сугубо документальными описаниями в ней присутствуют конфессиональные мотивы, характерные для древнерусских воинских повестей. Цель, которую ставил перед собой автор, -описать Азовское осадное сидение "на память роду христианскому... на укоризну и на позор нечестивым родом поганьскаго языка". "Поэтическая" версия Повести была написана непосредственно после героической обороны Азова казаками в 1641 г. Возможно, ее автором был казачий есаул войсковой дьяк Федор Порошин. Реальные подробности перемежаются в ней с фантастическими деталями. На автора Повести оказали влияние не только древнерусские воинские повести (Повесть о Мамаевом побоище, Повесть о взятии Царьграда), но и казачий фольклор. В "сказочной" версии Повести главное место занимает художественный вымысел. Она непосредственно примыкает к "историческому баснословию" второй половины XVII в. С этого времени воинские повести прекратили свое существование, превратившись в авантюрную беллетристику.