Понимание речи

Мышление и речь не являются тождественными процессами, не сливаются между собой, хотя оба эти процесса неотделимы друг от друга. Понимание речи представляет собой сложную междисциплинарную проблему. Считается, что понимание речи имеет уровневый характер: оно состоит из понимания слов, словосочетаний, отдельных фраз и связного высказывания.

Большинство слов языка многозначны. То, какое значение имеет слово в каждом конкретном случае, зависит от множества факторов, часто даже не лингвистического порядка (контекст). Кроме того, существуют различия между значением и смыслом слова: значение слова – это языковой опыт всего парода, говорящего на этом языке; смысл – это индивидуальное значение, которое человек приписывает данному слову в определенной ситуации общения.

Понимание связного высказывания сводится к пониманию его общего смысла. Это происходит благодаря тому, что, восприняв одну фразу, мы переходим к следующей, которая уже заключает в себе значение первой фразы; переходя к третьей, включаем в нее значение двух предыдущих и т.д. Это включение смыслов предыдущих фрагментов сообщений в последующие Л. С. Выготский назвал "вливанием смыслов".

Особое место при восприятии речи занимает понимание подтекста, которое заключается в переходе от поверхностных лексико-грамматических структур к скрытому смыслу. Одна из главных задач психологии и педагогики состоит в том, чтобы вскрыть у каждого человека недостаточно используемые им резервы мышления и речи, наметить пути самообучения и саморазвития своего творческого интеллекта.

В настоящее время широкое распространение имеют понятия языковой компетентности и языковой деятельности. Языковая компетентность – это абстрактное знание языка, языковая деятельностьпредполагает реальное применение этого знания в активной или пассивной (слушание) речи. Главным путем развития человеческой речи является включение ее в управление всеми познавательными процессами и взаимообщением. Речь активно развивается в ходе обучения и воспитания.

6. Нарушение мышления

Нарушение операционной стороны мышления

Известно, что мышление опирается на систему понятий, кото­рые дают возможность отразить действие в обобщенных и отвле­ченных формах. Согласно С.Л.Рубинштейну, обобщение есть следствие анализа, вскрывающего существенные связи между яв­лениями и объектами. Л. С. Выготский считал, что обобщение да­но в системе языка, который помогает передать общечеловече­ский опыт и позволяет выйти за пределы единичных впечатлений. При некоторых формах патологии психической деятельности больные теряют возможность использовать систему операций обобщения и отвлечения. Нарушения операционной стороны мышления могут иметь следующие варианты:

снижение уровня обобщения;

искажение процесса обобщения.

Снижение уровня обобщения

Снижение уровня обобщения выражается в том, что в сужде­ниях испытуемых доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях, устанавливаются сугубо конкретные связи между предметами. Особенно наглядно это можно представить на примере анализа результатов, полученных при использовании методики классификации предметов. Например, больные объединяют в группы разнородовые понятия: тетрадь и стол (потому что в тетради можно писать только на столе), книгу и диван (так как читать книгу удобно на диване). Анализируемые предметы объ­единяются больными на основе второстепенных, а именно ла­тентных (от лат. latens - скрытый или тайный) или частных при­знаков. При ярко выраженном снижении уровня обобщения клас­сификация как мыслительная операция оказывается недоступной больным. Испытуемыми устанавливаются конкретно-ситуацион­ные связи. Аналогичные результаты могут быть получены и при выполнении младшими школьниками заданий по методике «Четвертый лишний». Например, из ряда коза, курица, кошка и корова выделяется кошка, так как «она живет в квартире, и поэто­му она домашняя, а все остальные живут в сарае (на улице); они уличные, а не домашние животные».

Экспериментальные данные показывают, что операция клас­сификации, в основе которой лежит выделение ведущего свойства предмета, отвлечение от множества других конкретных свойств и особенностей предметов, вызывает затруднения. Именно это об­стоятельство и является причиной того, что больные прибегают к конкретно-ситуационному образованию групп. Например, при предъявлении предметных карточек с изображениями термомет­ра, часов, весов и очков больной эпилепсией предложил убрать ве­сы, так как «их в карман не положишь, а все остальное можно».

Особенно четко выступает непонимание условности и обоб­щенности предлагаемого образа при объяснении больными по­словиц и метафор. Истинный смысл пословицы становится толь­ко тогда понятным, когда человек отвлекается от конкретных фактов, которые приводятся в пословице, и конкретные единич­ные явления приобретают характер обобщения. Только при этом условии осуществляется перенос содержания пословицы на другие ситуации. Такой перенос сходен с переносом способа решения с одной задачи на другую. За переносом стоит обобщение, за ним -анализ, взаимосвязанный с синтезом.

Наиболее грубым и часто встречающимся нарушением являет­ся буквальное понимание пословицы, приводящее к потере ее обобщенного смысла. Например, пословицу «Куй железо, пока горячо» больной эпилепсией интерпретирует так: «Железо нельзя ковать, когда оно холодное».

При работе с методикой «Отнесение фраз к пословицам» ис­пытуемым предлагаются отдельные пословицы и карточки, на которых раскрывается их точный или приближенный смысл. На­пример, к пословице «Шила в мешке не утаишь» предлагаются следующие фразы: «Сапожник чинил шилом сапоги»; «Правду скрыть невозможно»; «Сапожник по неосторожности уронил шило в мешок». Трудность задания здесь переносится в другую плос­кость: нужно не только понять абстракцию, но и исключить то, что не соответствует смыслу пословиц.

Снижение уровня обобщения проявляется и при исследовании больных методикой пиктограмм. Так, рисунки больных шизофре­нией отличаются большой схематичностью и пустой символикой. Образы, создаваемые больными эпилептической болезнью и ум­ственно отсталыми лицами, носят конкретно-ситуационный ха­рактер и свидетельствуют о непонимании ими переноса и услов­ности. Именно эти особенности проявляются в их педантизме, обстоятельности и вязкости.

Необобщенный характер ассоциаций у больных, страдающих эпилепсией, и у умственно отсталых лиц обнаруживается и при проведении заданий по установлению последовательности собы­тий. При разложении серии сюжетных картинок больные руковод­ствуются частными деталями картинки, не увязывая их в единый сюжет. Возникающие ассоциации обусловливаются лишь отдель­ными, изолированными элементами предъявленной картинки. Смысловые взаимосвязи между элементами воспринимаемой больным ситуации не играют никакой роли в возникновении ас­социации.

Проблема опосредствованностм впервые была поставлена Л. С. Выготским. Овладевая в процессе своего развития значения­ми слов, человек обобщает объективные связи и отношения, управляет своим поведением. Слово как средство общения и обобщения образует в своем развитии единство и служит основой опосредствования.

Патопсихологические исследования показывают, что мысли­тельная деятельность психически больных несовершенно отража­ет предметный и человеческий миры и взаимосвязи в них. В то же время полноценный процесс отражения объективных свойств и закономерностей явлений предполагает умение абстрагироваться от конкретных деталей.

Искажение обобщения

Это нарушение операционной стороны мышления является ан­типодом процесса снижения обобщения. Оно наблюдается чаще всего у больных шизофренией. Искажение обобщения выражается в «отлете» от конкретных связей в чрезвычайно утрированной форме. Если у больных эпилепсией уровень обобщений характе­ризуется конкретно-ситуативными связями (и это означает сниже­ние уровня обобщения), то больные шизофренией отражают в своих обобщениях лишь случайную сторону явлений, предметное содержание которых ими не учитывается и искажается.

При решении заданий у больных шизофренией актуализируются лишь случайные ассоциации. Связи, которыми оперируют больные, не отражают ни содержания явлений, ни смысловых отношений между ними. Например, больные могут объединять вилку, стол и лопату по принципу твердости в одну группу. Задания на класси­фикацию они выполняют либо на основе столь общих признаков, что это выходит за пределы содержательной стороны явлений, либо на основании чисто внешних, несущественных признаков. Напри­мер: жук и лопата объединяются в одну группу по причине того, что «лопатой роют землю, а жук тоже роется в земле».

Особенно отчетливо бессодержательный характер суждений вы­ступает при выполнении пиктограмм. В них больные устанавлива­ют лишь формальные, бессодержательные или выхолощенные свя­зи. Условность выполненных рисунков может доходить до абсурда и полной схематизации. Например, для запоминания слова «сом­нение» рисуется сом, а для слова «разлука» - лук. Другой больной, для того чтобы запомнить слово «сомнение», изображает ком гли­ны, так как «у Глинки есть романс «Сомнение», нарисуем глину».

В суждениях больных шизофренией доминируют связи, неаде­кватные конкретным жизненным отношениям. Возникает сим­птом выхолощенного резонерства. Особенно явно он проявляется при сравнении и определении понятий. Например, слово «часы» определяется как «импульс или пульс жизнедеятельности всего человечества». А сравниваемые одним из больных «сани и телега» определяются им как «видоизменение видимости»,

И. П. Павлов отмечал, что пользование речью - это преимуще­ство человека, но оно вместе с тем таит в себе возможность отры­ва от действительности, ухода в бесплодную фантазию, если за словом не стоят «ближайшие» проводники действительности. Из-за отсутствия проверки практикой мыслительная деятельность больных становится неадекватной, а их суждения превращаются в «умственную жвачку». Парадоксально, но речь не облегчает вы­полнения задания, а затрудняет его, так как произносимые слова вызывают новые, часто случайные ассоциации, которые больны­ми шизофренией не оттормаживаются. Резонерские суждения больных определяются не столько нарушениями их представле­ний, сколько стремлением подвести любое незначительное явле­ние под определенную «концепцию».

Нарушение динамики мыслительной деятельности

Признание рефлекторной природы мышления означает признание его как процесса. С. Л. Рубинштейн неоднократно подчеркивал, что свести мышление к операциональной стороне и не учитывать

его процессуальную сторону означает устранить само мышление. Истинным проявлением мышления как процесса является цепь умо­заключений, переходящая в рассуждение. Встречающиеся наруше­ния мышления в большинстве случаев не сводятся к распаду поня­тий, а являются динамическими нарушениями мышления. К ним относят лабильность и инертность мышления.

Лабильность мышления

Нарушения динамики мыслительной деятельности могут выра­жаться в лабильности или неустойчивости способа выполнения за­дания. Лабильность мышления - это чередование адекватных и не­адекватных решений. Уровень обобщения в основном может не страдать, однако адекватный характер суждений может быть неус­тойчивым. Достигая в отдельных случаях высоких уровней обобще­ния, больные эпизодически сбиваются на путь неправильных или случайных сочетаний. Лабильность мышления может выражаться в:

чередовании обобщенных и конкретно-ситуационных сочета­ний;

подмене логических связей случайными сочетаниями;

образовании одноименных групп (например, представителей рабочих профессий).

Лабильность мышления часто проявляется у больных маниа­кально-депрессивным психозом в маниакальной фазе болезни.Маниакальные состояния характеризуются повышенным аффек­тивным состоянием и психомоторным возбуждением. Больные беспрерывно громко говорят, смеются, шутят, сопровождая свою речь экспрессивной жестикуляцией и мимикой. Иногда выкрики­вают отдельные слова. Характерна чрезвычайная неустойчивость и разбросанность внимания. Возникающие ассоциации носят хао­тический характер и не оттормаживаются. Понимая смысл посло­вицы, больные не могут на ней сосредоточиться. Нередко какое-нибудь слово в пословице вызывает цепь ассоциаций, которые далеко уводят больного от начальной темы.

У больных возникает повышенная «откликаемость» - чуткое реагирование на любой раздражитель, не направленный на них. Одновременно характерно появление «вплетений», т. е. введение в контекст заданий слов, обозначающих находящиеся перед ними предметы. Любая фраза может вызвать действия больных, неаде­кватные содержанию их деятельности.

Инертность мышления

Затрудненность переключения с одного способа работы на дру­гой носит название инертности мышления. Это нарушение мышле­ния противоположно по смыслу предыдущему. Изменение условий затрудняет возможности обобщения материала. Инертность связей прежнего опыта приводит к снижению операций обобщения и от­влечения (например, при осуществлении предметной классифика­ции). Больные эпилепсией, с последствиями тяжелых травм, а также умственно отсталые демонстрируют вязкость мышления и своеоб­разное резонерство, проявляющееся в обстоятельности и излишней детализации. Они обнаруживают замедленность и тугоподвижность интеллектуальных процессов и трудности переключения.

При этой форме нарушения мышления характерны запазды­вающие ответы, когда следовый раздражитель сохраняет свое значение. Следовый раздражитель приобретает большее сигналь­ное значение, чем актуальный. Например, при выполнении зада­ния «Назови противоположное слово» больной к слову «пение» подбирает слово «молчание», а к слову «колесо» - слово «ти­шина». Аналогично подбираются антонимы к словам «обман» - «вера» и «голоса» - «ложь».