14 Омельченко о. А. «Законная монархия»... С. 75.

169

XVIII в., они рассматривали законодательные проекты, привлекав ли с мест представителей, обсуждали их мнения. Но разные прич чины мешали этим комиссиям сделать заново так и оставшуюся непревзойденной работу комиссии по составлению Соборного Уло* жения 1649 г. — кодекса, который использовался в судебной пракч тике даже во времена Екатерины II. В 1767 г. в очередной раз и' уже в новой обстановке было решено приступить к созданию но-г вого общего кодекса законов. Как и раньше, эта работа оказалась' j невыполненной. Возможно, причина неудачи крылась в организаций i работы Комиссии, точнее — в отсутствии рабочей атмосферы при] грандиозном собрании представителей разных социальных, реги-ii ональных и национальных групп, раздираемых противоречиями/] Сыграл свою отрицательную роль и недостаточно высокий уровень.] этих законодателей как знатоков права, а также нежелание самой! императрицы получить обсужденный и в некотором смысле одоб*»| ренный «всей землей» свод законов или даже отдельных постанов­ лений. > Возможно, что для достаточно развитого права XVIII в. сама задача создать единый универсальный кодекс оказалась уже не­ выполнимой, нужна была иная, связанная единой идеей, целост­ ная система правовых кодексов. По этому пути и пошла Екатерин] на. Подготовка к работе Уложенной комиссии и сама работа ee_v j ничем не закончившаяся, оказала Екатерине II большую услугу^» дала пищу для законодательной работы самой императрице, котом рая с тех пор профессионально занялась законодательством. Оце- нивая то, что было сделало ею за многие годы, можно без особого» преувеличения утверждать, что Екатерина, десятилетиями рабст тая над законодательством, в некотором смысле заменила собой, целую Уложенную комиссию.

* * *

Проект Н. И. Панина не привел к отмене намерения Екатери-t ны II образовать Совет, а лишь скорректировал план создания бу»«; дущего совещательного органа. Его создание объяснимо предшест-г вующими событиями, а именно — существованием Конференции* при высочайшем дворе. Екатерина II пошла по вполне традиции онному пути и в конце 1768 г. создала такой «Совет при высочай-; шем дворе», компетенции которого четко не определялись, а об-¹ щая задача его деятельности в манифесте 17 января 1769 г. была? сформулирована весьма туманно.¹⁵

Совет нельзя рассматривать изолированно от всей системы вла­сти, которая сложилась при Екатерине И. Он был одним из ее важ-i ных элементов, причем общий характер созданной системы и ее функционирования строился на началах, прямо противоположных тем, о которых ратовал в своем проекте Панин. Это было, по тер­минологии историков русского права XIX в., «личное начало». Оно проявилось в реформе Сената, когда генерал-прокурор А. А- Вя-

^{1 S} ПС31. Т. 18. № 13232. 170

земский приобрел огромную власть — значительно большую, чем его предшественники начиная с первого генерал-прокурора П. И. Ягужинского. Известно, что в секретной инструкции Вязем­скому Екатерина написала: «Совершенно надейтеся на Бога и на меня, а я, видя ваше угодное мне поведение, вас не выдам».¹⁶ Та­ким образом, заключал Н. И. Дитятин, «воля Екатерины II дол­жна была для генерал-прокурора... заменять закон», и соответст- . венно эта же воля определяла и степень ответственности должност­ного лица при нарушении закона.¹⁷ «Личное начало» проявлялось и в том значении, которое придавалось при Екатерине II прези­дентам трех важнейших коллегий — Военной, Адмиралтейской и Иностранных дел. Эти президенты, доверенные люди, фактически были министрами, управлявшими своими учреждениями практи­чески без всякой коллегиальности. Существовала давняя, еще с петровских времен, традиция выделения трех первейших колле­гий из ведомства Сената.

Вообще к царствованию Екатерины II введенная Петром I кол­легиальность управления не выдержала испытания временем в Се­нате и других учреждениях. Система самодержавия, порожденное ею господство фаворитов, «ласкателей» и «сильных людей» — все это вело к видимости коллегиальности. Ликвидация большей час­ти коллегий оказалась вполне естественной мерой в связи с про­водимой в 1775 г. губернской реформой и передачей многих фун­кций центральных органов в губернии. Кроме того, существенное изменение социальной политики, выразившееся в оформлении со­словного строя, позволяло избежать предельной централизации в делах о дворянстве и посаде. Повлияли на перемены в социальном строе и реформы в торгово-промышленной политике. Они выра­зились в предоставлении больших предпринимательских свобод и поэтому сделали ненужным блок коллегий по управлению про­мышленностью и торговлей.

Начавшиеся перемены в сфере высшего и центрального управ­ления были связаны не только с осознанием неэффективности кол­легиального начала, с опасениями возможных поползновений на власть аристократической фронды или с желанием Екатерины глубже, чем ее предшественники, вникать в дела и реально управлять страной, но и с реализацией общей концепции реформ, символом которых стали два понятия — «самодержавная импе­рия» и «законность».

♦ ♦ ♦

Известно высказывание Екатерины II о том, что она часто ви­дит тщетность всех своих усилий: что бы она ни делала, для Рос­сии это остается каплей в море. Если отбросить литературность этого высказывания, то можно понять проблемы императрицы —