В. И. Ленин. Пятидесятилетие падения крепостного права

19-го февраля 1911 г. исполняется 50 лет со дня па­дения крепостного права в России. Повсюду готовятся чествовать этот юбилей. Царское правительство прини­мает все меры, чтобы в церквах и в школах, в казармах и на публичных чтениях проповедовались исключитель­но черносотенные взгляды на так называемое «освобождение» крестьян. Из Петербурга спешно рассылаются по всей России циркуляры о том, чтобы все и всяческие уч­реждения не выписывали для распространения в народе никаких других книг и брошюр, кроме издаваемых «На­циональным клубом», т. е. одной из самых реакционных третьедумских партий. Усердные губернаторы в некото­рых местах уже дошли до того, что распускают основанные помимо полицейского «руководства» (например, земские) комитеты по чествованию юбилея крестьянской «реформы», распускают за недостаточную готовность вести это чествование так, как требует правительство черной сотни.

Правительство беспокоится. Оно видит, что как бы ни был забит, запуган, бессознателен и темен тот или иной рабочий или крестьянин, а все же простое вспоми­нание о том, что полвека тому назад была объявлена от­мена крепостного права, не может не шевелить, не волновать народ, придавленный помещичьей, барской Думой, страдающий сильнее, чем прежде, от самодурства, насилия и гнета помещиков-крепостников с их полицией и чиновниками. В государствах Западной Европы последние остатки крепостного права были уничтожены революциями 1789 года во Франции, 1848 в большинстве остальных стран. В России в 1861 году народ, сотни лет бывший в рабстве у помещиков, не в состоянии был подняться на широкую, открытую, сознательную борьбу за свободу. Крестьянские восстания того времени остались одинокими, раздробленными, стихийными «бунтами», и их легко подавляли. Отмена крепостного права была проведена не восставшим народом, а правительством, которое после поражения в крымской войне увидело полную невозможность сохранения крепостных порядков.

Крестьян «освобождали» в России сами помещики, помещичье правительство самодержавного царя и его чиновники. И эти «освободители» так повели дело, что крестьяне вышли «на свободу» ободранные до нищеты, вы­шли из рабства у помещиков в кабалу к тем же помещи­кам и их ставленникам.

Русских крестьян господа благородные помещики «освобождали» так, что свыше пятой доли крестьянской земли было отрезано в пользу помещиков. За свои, по­том и кровью политые, крестьянские земли крестьяне были обязаны платить выкуп, то есть дань вчерашним ра­бовладельцам. Сотни миллионов рублей этой дани кре­постникам выплатили крестьяне, разоряясь все более и более. Помещики не только награбили себе крестьянской земли, не только отвели крестьянам худшую, иногда со­всем негодную землю, но сплошь да рядом понаделали ловушек, то есть так размежевали землю, что у кресть­ян не осталось то выпасов, то лугов, то леса, то водопоя. Крестьяне в большинстве губерний коренной России ос­тались и после отмены крепостного права в прежней, безысходной кабале у помещиков. Крестьяне остались и после освобождения «низшим» сословием, податным быдлом, черной костью, над которой измывалось поста­вленное помещиками начальство, выколачивало пода­ти, пороло розгами, рукоприкладствовало и охальничало.

Ни в одной стране в мире крестьянство не пережива­ло и после «освобождения» такого разорения, такой ни­щеты, таких унижений и такого надругательства, как в России.

Но падение крепостного права встряхнуло весь народ, разбудило его от векового сна, научило его самого искать выхода, самого вести борьбу за полную свободу.

После падения крепостного права в России все быстрее и быстрее развивались города, росли фабрики и за­воды, строились железные дороги. На смену крепостной России шла Россия капиталистическая. На смену оседлому, забитому, приросшему к своей деревне, верившему попам, боявшемуся «начальства» крепостному крестьянину вырастало новое поколение крестьян, побывавших в отхожих промыслах, в городах, научившихся кой-чему из горького опыта бродячей жизни и наемной работы. В крупных городах, на фабриках и заводах все увеличивалось число рабочих. Постепенно стали складываться соединения рабочих для совместной борьбы с капиталистами и с правительством. Ведя эту борьбу, русский рабочий класс помогал миллионам крестьянства подняться, выпрямиться, сбросить с себя привычки крепостных рабов.

В 1861 году крестьяне способны были только на «бунты». В течение десятилетий после 1861 года русские революционеры, геройски стремясь поднять народ на борьбу, оставались одинокими и гибли под ударами са­модержавия. К 1905 году окреп и вырос в долголетней стачечной борьбе, в долголетней работе пропаганды, агитации, организации, которая велась социал-демократиче­ской партией, русский рабочий класс. И он повел весь народ, повел миллионы крестьянства на революцию.

Царское самодержавие было надломано революцией 1905 года. Эта революция впервые создала в России из толпы мужиков, придавленных проклятой памяти кре­постным рабством, народ, начинающий понимать свои права, начинающий чувствовать свою силу. Революция 1905 года впервые показала царскому правительству, русским помещикам, русской буржуазии, что миллионы и десятки миллионов становятся гражданами, становятся борцами, не позволяют помыкать собою как быдлом, как чернью. А действительное освобождение масс от гнета и произвола нигде и никогда на свете не достигалось не чем иным, кроме как самостоятельной, геройской, созна­тельной борьбой самих этих масс.

Революция 1905 года только надломила, но не унич­тожила самодержавие. Оно мстит теперь народу. Поме­щичья Дума еще сильнее гнетет и давит. Недовольство и возмущение опять растут повсюду. За первым шагом будет второй. За началом борьбы будет продолжение. За революцией 1905 года идет новая, вторая революция, о ней напоминает, к ней зовет юбилей падения крепостного права.

Нам нужно «второе 19-ое февраля», хныкают либера­лы. Неправда. Так говорят лишь буржуазные трусы. Вто­рое «19-ое февраля» невозможно после 1905 года. Нельзя «освобождать сверху» народ, который научился (и учит­ся — на опыте помещичьей, III Думы учится) бороться снизу. Нельзя «освобождать сверху» народ, во главе ко­торого хоть раз выступал революционный, пролета­риат.

Черносотенцы понимают это и потому боятся юбилея 1861 года. «61-ый год, - писал верный сторожевой пес царской черной сотни, Меньшиков, в газете «Новое Вре­мя», - 61-ый год не сумел предупредить девятьсот пятого».

Черносотенная Дума и бешенство царского правитель­ства в преследовании его врагов не предупреждает, а ус­коряет новую революцию. Тяжелый опыт 1908 - 1910 го­дов учит народ новой борьбе. За летними (1910 года) стачками рабочих начались зимние стачки студентов. Но­вая борьба нарастает, может быть, медленнее, чем мы бы хотели, но верно, неизбежно нарастает. Революционная социал-демократия, очищая себя от маловеров, отвернувшихся от революции и нелегальной партии рабочего класса, собирает свои ряды и сплачи­вается для грядущих великих битв.

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 139 - 142.