Тема 6. Социологический анализ девиантного поведения в обществе. План.

1. Норма и патология в общественной жизни. Понятие девиантного поведения.

2. Социологические теории девиантного поведения.

3. Причины и формы девиантного поведения.

Литература.

1. Гидденс Э. Социология. – М: Едиториал УРСС, 2005. – С. 178-214.

2. Рущенко І.П. Загальна соціологія. – Харків: Видавництво Національного університету внутрішніх справ, 2004. – С. 447 – 503.

3. Рущенко І.П. Соціологія злочинності // Спеціальні та галузеві соціології / За ред. В.Є.Пилипенка. – К.: Каравела, 2003. – С.220 – 256.

4. Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения как специальная социологическая теория // Социс. – 1991. – №4. – С.72 – 78.

5. Лунев В.В. Политическая преступность в России: Прошлое и настоящее // Общественные науки и современность. – 1999. – №5. – С.66 – 69.

6. Тайбаков А. А. Профессиональный преступник: Опыт социологического исследования // Социс. – 1993. – №8. – С.84 – 87.

1) Взгляд на общество как на определенный организм делает возможным распространение на него понятий, которые характеризуют состояния живых существ. Такими фундаментальными состояниями являются, прежде всего, здоровье и болезнь, норма и патология.

Одним из первых к обществу их, по-видимому, применил еще Платон. В своем славном диалоге «Государство» он объясняет общественные категории «справедливость» и «несправедливость» с помощью понятий здоровья и болезни. Он прямо писал о том, что здоровье общества связано с естественными отношениями между государством и подданными, болезнью же будет противоестественное господство и подчинение. Платон верил в то, что по своей природе каждый человек предназначен для определенного вида производственной или общественной деятельности. Следовательно, общество будет здоровым, когда каждый будет заниматься своим делом.

Классическими теоретическими трудами в отрасли социальной нормы и патологии считаются исследования французского социолога Э. Дюркгейма. Его идеи в свое время приобрели большую огласку, хотя общественность их не поняла и даже осудила. Дело в том, что французский социолог признал преступность нормальным явлением. Он исходил из собственной разработанной методологии, согласно которой социальный факт является нормальным в случае его распространения в большинстве обществах (социальный факт – описание событий в социологии, о которых получены числовые характеристики – прим. Енин М. Н.), которые близки по уровню социально-экономического развития (находятся на одной ступеньке эволюции). Преступность существовала и существует во всех без исключения обществах, следовательно её можно считать «нормальным фактом». Более того, Дюркгейм делает вывод: современные мораль, право, религия непосредственно связаны с преступностью, то есть первые возникает при условиях существования второго. Их нельзя оторвать друг от друга. Правда, классик социологии специально подчеркивал: нормальность преступного акта как общественного явления не оправдывает конкретного преступника и не является свидетельством того, что он нормально организованный человек.

Социальная патология (общественная болезнь), по определению Дюркгейма, является резким отклонением от норм – обычных рядовых показателей преступности или суицида.

Такое понимание нормы и патологии не получило распространения в науке. В социологии утвердился взгляд на норму как границу возможного, устанавливаемого для сохранения и развития социокультурных систем. За нормой стоят авторитет государства, властных структур, интересы господствующего слоя или сила традиции. Нарушение нормы всегда рассматривается как социальная патология, негативное явление.

Для понимания нормы и патологии в мировой социологии употребляют термин «девиантное поведение». Э. Гиденс предлагает такое его понимание: «Девиантное поведение может быть определено как нонконформистское относительно определенной системы норм, которые приняты значительным количеством людей в обществе». Таким образом, девиантное поведение определяется только в отношении к определенной нормативной системе. Это значит, что принято в одних обществах может быть девиантным поведением в других. Например, гомосексуализм в Древней Греции считался нормальным типом отношений, в средние века и в Новое время в Европе он рассматривался как извращение, а Советском Союзе – даже как криминальное преступление. В современной Западной Европе он опять попадает к разряду нормальных явлений. Храмная проституция в древней Индии (как и в некоторых других странах Востока) было нормальным явлением. В Европе большую часть истории этот тип поведения считался девиантным. Сейчас в Западной Европе он почти легализировался. Курение марихуаны – отклонение в британской культуре, тогда как употребление алкоголя не является таковым. Совершенно иначе обстоит дело в обществах Ближнего Востока.

Девиантное поведение предусматривает нарушения норм, которые являются общепризнанными. Но реально действующие нормы являются чем-то средним, наиболее распространенным. Поэтому нарушать нормы можно очень по-разному. И аморальный человек, и святой нарушают средние нормы, отклоняясь от привычных, наиболее распространенных форм социального поведения. Это свидетельствует об очень широком содержании термина «девиантное поведение». Это содержание является ценностный нейтральным и не указывает на направление девиаций. Различение вносится с помощью уточнений. Так из общего массива девиаций выделяют так называемые «позитивные девиации», которые образно называют феноменом Коперника. Иногда еще добавляют, что под позитивными девиациями понимают поведение людей, которые опережают свою эпоху. Рационально это можно понять таким образом, что позитивные девиации пролагают пути будущему нормативному порядку в обществе и ориентированы на общественную пользу.

Кроме этого, девиация может способствовать социальным изменениям, раскрывать альтернативу существующего положения дел, совершенствовать социальные нормы.

И. П. Рущенко предлагает разделить человеческие действия на «светлые», «серые» и «темные». Светлыми он называет действия, которые поддерживаются общественной системой нормативного контроля. Темные действия ею преследуются, а серые – находятся в зоне, к которой нормативный контроль является нечувствительным. Если принять такую типологию человеческих действий, то «позитивная девиация» очутится именно среди светлых действий. Другие же девиантные действия разделятся на «серые» и «тёмные». Темными стоит признать все те девиации, которые разрушают общество и человека. Серые девиации, будучи отклонениями от нормативного порядка, не несут угрозы никому. Скажем, необычная манера одеваться является девиацией, но непосредственно не несет ни пользу, ни вред обществу.

Следовательно, девиантное поведение, как и сами девианты (так называют людей, которые практикуют девиантная поведение), является очень разным. До этого также надо прибавить и то, что ни один человек не является абсолютным конформистом или абсолютным девиантом. Э. Гиденс вполне правильно пишет: «Никто не нарушает всех правил, так же как никто не придерживается всех правил». Следовательно, в каждом из нас совмещаются и конформист, и девиант. Это тем более становится понятным, если мы примем к сведению то обстоятельство, что в обществе действует большое количество норм и правил. Они могут быть формально закрепленными и неформальными, они могут касаться всего общества, или только какой-то человеческой группы. Часть правил усваивается сознательно, а часть – не осознанно.

Носителем девиаций может быть не только индивид, но и группа. Прежде всего это касается групп, которые стремятся к нонконформизму. Примерами могут быть преступники, беспризорные и др. Такие группы свои установки на девиацию закрепляют с помощью формирования девиантной субкультуры.

Впервые осуществленную девиантная действие принято называть первичной девиацией. Вторичная девиация закрепляет за индивидом девиантная поведение. Это может случиться благодаря его вхождению в соответствующую социальную группу.

Сейчас как специальная социологическая дисциплина существует социология девиантной поведения. Ее развитие связано с тем, что уже в индустриальном обществе без учета девиаций стало невозможно управлять общественными процессами. Еще большее значение девиации приобрели с переходом к постиндустриальному обществу. Это является обратной стороной усиления значения творчества в деятельности людей. Творчество – это тоже есть определенная девиация, ведь она связана с нарушением старых способов деятельности. Установка на творчество как на главный ресурс общественного развития в постиндустриальном обществе провоцирует распространения и других форм девиаций.

2) В социологии нет единственной общепризнанной теории, которая бы объясняла возникновение девиаций. Девиантное поведение является чрезвычайно сложным для понимания явлением. Из-за этого сложилось множество теорий девиантного поведения. Развернутое социологическое объяснение впервые сделал Э. Дюркгейм. Важную роль в их разработке играла предложенная Э. Дюркгеймом теория аномии, которая раскрывает значение социальных и культурных факторов. По Э. Дюркгейму, основной причиной девиаций является аномия, буквально – «отсутствие регуляции», то есть отсутствие нормативного контроля. По существу, аномия – это состояние дезорганизации общества, когда ценности, нормы, социальные связи становятся неустойчивыми и противоречивыми. Это ведёт к нарушению общественного порядка, дезорганизует людей, и, как следствие, появляются разнообразные виды девиаций.

Отталкиваясь от теории аномии Э. Дюркгейма современный американский социолог Роберт Мертон предложил структурное объяснение девиантной поведения. Такое поведение может возникать в результате напряжения между признанными в культуре целями и средствами для их достижения. Ученый писал: «Наша главная гипотеза как раз в том и заключается, что поведение, которое отклоняется, с социологической точки зрения может быть рассмотрена как симптом несогласованности между приписанными культурой стремлениями и социально структурированными средствами их реализации». По мнению Р. Мертона, ситуация структурного напряжения порождает пять типов поведения: конформность, инновация, ритуализм, ретритизм и бунт.

Конформность предусматривает ориентацию на общепризнанные цели и законные средства их достижения. Этот тип поведения является предпосылкой стабильности общества. В эту категорию попадает большинство населения.

Инновация предусматривает признаниете, социально принятых целей и стремление к ним любой ценой. Люди такого типа не останавливаются ни перед чем. Мертон считал, что инновация как массовое явление более характерна для низшего класса. С одной стороны, представители низов ориентируются на богатство, комфорт, престиж; с другой – достичь этого законными средствами, без стартового капитала, образования, связей достаточно трудно.

Ритуализм – это форма поведения, когда отказываются от слишком высокой планки целей и социальной мобильности. Люди, которые сделали такой выбор, живут по принципу «не высовываться». Философия людей, которые прибегают к подобной форме приспособления, содержатся в таких афоризмах: «Я всем доволен», «Я играю осторожно», «Я пытаюсь не высовываться».

Ретритизм предусматривает отказ как от целей, так и от средств, бегство от общества в личную жизнь. Ретритизм зачастую является возвращением к нецивилизованной жизни – .тип поведения, которым можно охарактеризовать действия бродяг, бомжей. Человек не пытается жить «как все» (или не способен на это) – иметь семью, жилье, работу, привлекательную одежду.

Бунт же предусматривает переопределение целей и средств и перестройку на этой почве всего общества. Это революционеры, религиозные пророки и диссиденты.

Американский социолог Альберт Коен, углубляя методологию Мертона, отмечает способность индустриального общества провоцировать девиации. Динамичная экономика, массовое производство товаров, огромная по объему сфера услуг, индустрия развлечений «провоцируют» индивида потреблять, иметь еще больше, расширять круг своих домогательств. Давление общества массового потребления вызывает определенную неуравновешенность человека против дисциплины и ограничений. Особенно трудно достичь чего-то существенного мигрантам, которые в американских городах образуют отдельные районы. Именно там, в трущобах, наивысшая в Америке криминальная преступность, потому что жители периферии, не имея средств подняться по общественной лестнице, часто нарушают закон.

В конце XIX и в начале XX ст. получили распространение биологические и психологические трактовки причин возникновения девиаций. Одной из самых давних теорий преступности является теория итальянского тюремного врача Чезаре Ломброзо (1836 – 1909). Он считал, что существует прямая связь между преступным поведением и биологическими особенностями человека. Изучив внешность большого количества уголовных преступников, которые сидели в тюрьмах, учёный выяснил, что они имели сходство с первобытными людьми: низкий лоб, большие челюсти, маленькие хищные глаза, жиденькая бородка, сниженное чувство боли. Из теории Ломброзо следовали достаточно опасные выводы: преступность является медицинской проблемой. Преступников целесообразно поддавать лоботомии или кастрации.

Хоть подобные биологические теории были популярными в начале XX ст., их постепенно вытесняют другие концепции. Последователи психологической трактовки связывали девиантное поведение с психологическими чертами (неустойчивостью психики, нарушением психологического равновесия и др.). Были получены данные, что некоторые умственные расстройства могут быть обусловлены генетической структурой. Кроме того, некоторые биологические особенности могут влиять на психику личности. Например, если мальчика дразнять за маленький рост, то его реакция в ответ может быть направленной против общества и отобразиться в девиантном поведении. Но в таком случае биологические факторы лишь опосредованно способствуют девиации, сочетаясь с социальными или психологическими. Поэтому при анализе девиаций нужно учитывать совокупность многих факторов.

Суттєвий вплив на формування особистості має стиль взаємовідносин з батьками, котрий лише частково зумовлений їх соціальним і матеріальним статусом. Існує п’ять стилів взаємовідносин у сім’ї, котрі однозначно є тактиками сімейного виховання: диктат, опіка, конфронтація, мирне співіснування, співробітництво, серед яких лише останнє є оптимальним стилем взаємодії, який не призводить до девіантної поведінки. Всі інші частіше за все сприяють негативному формуванню дитини. До девіантної поведінки можуть призводити як надмірна опіка, так і мирне співіснування, тобто безконтрольність та бездоглядність, надання дитині повної свободи та незалежності. Також дуже великий значення та вплив на «формування» девіантної поведінки молоді має шкільна дезадаптація та засоби масової інформації [21, с.6–7].

Говард Беккер в собственной книге «Аутсайдеры» отбросил многочисленные психологические объяснения, т.к. они основаны на «медицинской модели», согласно которой человек с девиантным поведением считается в какой-то степени «больным». Такие теории не учитывают политического аспекта девиации. Беккер считал, что девиация, на самом деле обусловлена способностью влиятельных групп общества (законодатели, судьи, врачи) навязывать другим определенные стандарты поведения. Концепция Беккера и ей подобные получили название теорий стигматизации (наклеивание ярлыков), потому что они объясняют девиантное поведение способностью влиятельных групп ставить клеймо «девиантов» членам менее влиятельных групп. Именно так поступали с неграми в Америке. Они преследовались за обвинение в изнасиловании белых женщин. Короче говоря, Беккер выразил мнение, что само суждение о том, является или нет поступок девиантным, обусловленно его характером (речь идет о нарушении правила), а также тем, как его оценивают другие люди.

Согласно культурологическому подходу, девиация возникает в результате конфликтов между нормами культуры, когда индивид идентифицирует себя с субкультурой, нормы которой противоречат нормам доминирующей культуры. В обществе существуют отдельные группы, нормы которых отличаются от норм остального общества. Это обусловлено тем, что интересы группы не совпадают с нормами большинства. Например, в таких субкультурах, как уличные банды, милиция ассоциируется более с карательной и продажной организацией, чем со службой охраны правопорядка. Член такой группы усваивает ее нормы и, таким образом, становится нонконформистом с точки зрения широких слоев населения.

Но здесь возникает вопрос: почему лишь некоторые люди усваивают ценности «девиантной субкультуры» в то время, когда другие отказываются от нее? Многие исследователи утверждают, что преступности учатся. Люди усваивают девиантное поведение в ходе общения с преступниками. Если большинство друзей и родственников того или иного человека занято преступной деятельностью, существует вероятность, что он тоже станет преступником. Важную роль в этом играют не контакты с безличными учреждениями или институтами, а повседневное общение.

Согласно марксистской теории девиантное поведение является следствием социального неравенства, разделением на бедных и богатых, наличия частной собственности. Законы и деятельность правоохранительных структур – это орудия, которые правящие классы (которые владеют средствами производства) используют против тех, кто ее лишён. Например в 12 в. были приняты законы, которые запрещали бродяжничество, что было обусловленно стремлением владельцев земли заставить бедняков работать, т. к. в то время каждый десятый рабочий погибал от чумы или его забирали в отряды крестоносцев. Согласно марксизму, когда не будет частной собственности, государства и классового деления, тогда не будет и преступности. Действительно, марксисты правы в том, что неравномерное распределение богатств, стратификация общества, особенно широкое распространение бедности – никогда не способствовали общему порядку и дисциплине. Однако, следует указать и на то, что разные социальные отклонения и извращения существуют на всех ступенях общественной иерархии, в том числе и среди состоятельных людей.