7. Становление истории первобытного общества как науки в 19 веке.

Это столетие сыграло во многих отношениях особую роль в мировой истории, ибо на него падает оформление ряда научных дисциплин в их современных формах. Наука о первобытном обществе как целостный свод законов о первом очень длительном этапе человеческой истории не составила исключения, формируясь постепенно на стыке этнографических, археологических и даже биологических знаний. Запас этнографических фактов уже достиг очень значительного объема к началу 19 века и дальше развитие этнографии выражалось в основном в разработке все более адекватных этому материалу концепций, тогда как археология стала делать первые шаги и лишь к концу века вышла на уровень типологических сравнений и классификации с элементами первых обобщений. Что же касается биологии, то ее вклад в историю первобытного общества становился тем весомее, чем больше она включала в число объектов своих исследований первобытного человека. С формулировкой основ эволюционной теории Ч. Дарвиным в 1859 году биология оказала немалое влияние и на характер мышления исследователей, работавших в области первобытной истории. Он выразился в осознанном теоретически и последовательном практически проведении принципа историзма.

Начнем с накопления археологических знаний. Наверное, не случайно первые и еще очень несовершенные классификации найденных древних орудий (а их находили не только в ходе раскопок, в систематической форме производившихся позже, начиная примерно с середины 19 века, но и при случайных сборах) повторяли трехчленную классификацию истории первобытного общества, хотя в последующем эта привычка к трехчленному делению и стремление совместить трехчленные ряды динамики разных элементов материальной, да и духовной культуры принесли немало вреда истории первобытного общества.

Первой попыткой классификации орудий труда была классификация датского археолога Каунсиллора Томсена, создавшего экспозицию в Национальном музее древностей в Копенгагене и описавшего ее в 1836 году. Орудия были распределены по материалу – камень, медь или бронза, железо, что, однако, не несло в себе определенного представления о хронологии, о движении от примитивной технологии производства орудий к более совершенной. Последователи Томсена – его преемник датчанин Чемберлен Ворсо и швед Свен Нильсен – мгновенно увидели в предложенной им квалификации мощный инструмент археологического исследования, далеко вперед продвигающий археологическую методологию и позволяющий целиком отказаться от взгляда на древние орудия как на простые раритеты, удовлетворяющие любопытство любителей древностей. Ворсо, сравнивая предметы из бронзы из разных погребений, наметил основы метода относительной хронологии, столь действенного и поныне.

Необходимо сказать о дальнейшем движении этнографической мысли. О разных обществах накопилось так много, что они требовали сведения их воедино и какого-то обобщения. Таким обобщением были книги немецкого культуролога Густава Клемма, посвященные всеобщей культурной истории человечества и общему культуроведению. Клемм не создал какой-либо оригинальной классификации, повторив классификацию Фергюсона, но предложил для его понятий варварства и цивилизации другие обозначения – укрощенность и свободу.

Параллельно продолжались путешествия в экзотические области земного шара, в ходе которой не только уточнялась географическая карта земной поверхности, но и расширялся этнографический кругозор европейской науки. В Южной Америке это путешествия немца Александра Гумбольдта и француза Альсида д’Орбиньи, в Северной Америке – Генри Скуларафа и Льюиса Генри Моргана, в Африке – англичанина Давида Левингстона, в Австралии – Уильяма Бакли, в Центральной Азии – Николая Михайловича Пржевальского.

Большие усилия были потрачены на реконструкцию древних семейных, а с ними и социальных отношений, для чего сравнительный этнографический материал предоставляет много возможностей. Первыми в этой области были книги англичанина Генри Мейна и швейцарца Иоханна-Якоба Баховена, вышедшие в 1861г. Заслуга Мейна состояла в том, что он первым увидел значение семейно-брачных отношений и семьи в первобытном обществе, разглядел в ней не только способ регламентации половых связей, но и экономическую ячейку, подчеркнул корпоративный характер первобытных коллективов.

Баховен был более или менее безразличен к экономической стороне дела и мало занимался социальными отношениями и связями в целом, но положил все свои силы на выяснение характера отношений внутри семьи и главенства мужчины или женщины в ней. Он первым выдвинул концепцию материнской семьи и господства материнского права как первой ступени развития, смены этой ступени следующей, на которой уже произошел переход к патриархальной семье и отцовскому праву. В самом начале, еще до матриархальной семьи, стояли, по мнению Баховена, беспорядочные кровнородственные половые отношения, которые он сам называл “гетеризмом”.

Его идеи нашли отражение в творчестве Джорджа Мак-Леннона и Льюиса Генри Моргана. Схема Мак-Леннона не отличалась принципиально от схемы Баховена: вначале – так называемый промискуитет, т.е. беспорядочные половые связи, преимущественно между кровными родственниками, затем матриархальная семья и лишь вслед за ней патриархальная семья. Но Мак-Леннон гораздо богаче Баховена в объяснении динамики перехода от ранней ступени к поздней и привлекает к этому объяснению реальные социально-исторические и экономические причины. Мак-Ленно также выделил категории экзогамии и эндогамии, т.е. дифференциация внутригрупповых и межгрупповых браков и подразделение патрилокальных и матрилокальных браков, которые он связывал с матриархальностью и париархальностью

Судьба творческого наследия Моргана интересна и поучительна, потому что оно долгие годы было предметом и орудием острой идеологической борьбы. Его вклад в науку громаден, и это практически безоговорочно признается во всем мире. Абстрактую схему Баховено он перевел на язык реальных фактов, увязав ее с материальными силами жизни общества. Морган собрал очень значительный материал о конкретных обществах, использовав не только существовавшую литературу, но и письма работавших в этих обществах корреспондентов и миссионеров, и с помощью этой литературы убедительно показал, что в центре общественных отношений у первобытных народов стоит не семья, а род, т.е. группа кровных родственников, осознающих свое родство и происхождение от общего предка. Род всегда экзогамен, т.е. представители рода берут жен в другом роде. Сам род изначально матрилинеен, т.е. счет родства происходит по материнской линии вплоть до родоначальника.

Он первым обратил внимание на характер собственности и выявил ее общественную коллективную принадлежность, чем она отличалась от частной собственности в классовых обществах. Именно развитие отношений собственности привело, по его мнению, к перестройке материнского рода в отцовский. Большое место в его трудах “Древнее общество” и “Система родства и свойства человеческой семьи” уделено еще одной важной характеристике первобытных институтов – системе семейно-брачных отношений.

Значительное место в середине 19 века заняла дискуссия о древности человека и его орудий труда. Трем исследователям удалось сделать открытия каменных орудий и древних людей вместе с костями вымерших животных: Джорджу Мак-Инери на юге Англии и французам П. Шмерлингу и Жану Буше де Перьу в Бельгии и Франции. При раскопках в Бельгии близ Льежа Шмерлинг обнаружил костные остатки самого человека. Книга Буше де Перта с описанием его находок вышла в 1860г. и заложила основы научного археологического подхода к изучению древнейших следов человеческой деятельности.

В рамках истории первобытности наиболее значимыми и эффективными всегда были исследования в области каменного века. Были выделены два этапа в технике обработки камня – палеолит и неолит. Это сделал английский археолог Джон Леббок в 60-е годы. Еще более детальную схему хронологической динамики каменного века разработал француз Габриель де Мортилье, предложивший для отдельных периодов в истории каменной индустрии наименования по наиболее известным местонахождениям, сохранившимся до настоящего времени: шелль, вшель, мустье, солютре, мадлен – для палеолита, азить и тарденуаз – для мезолита как промежуточного звена между палеолитом и неолитом. Первые три периода обозначались как нижний палеолит, четвертый и пятый – как верхний палеолит. Другой французский археолог Анри Брейль предложил выделить еще один начальный период для верхнего палеолита – ориньяк.

Создатель эволюционной теории С. Дарвин в своем основном труде “Происхождение видов путем естественного отбора” не коснулся проблемы происхождения человека, но основная направленность его книги ясна любому читателю: человек должен был произойти в силу тех же естественных закономерностей, в силу которых произошли и все другие живые организмы. Швейцарец Карл Фогт и англичанин Томас Гексли выступили с обоснованием эволюционной теории происхождения человека, показав его анатомическое сходство с человекообразными обезьянами. К этому времени уже были сделаны две первые находки неандертальского человека, их примитивность по сравнению с черепами современных людей бросалась в глаза уже первым исследователям, они справедливо рассматривались как промежуточное звено, как доказательство того, что современному развитому человеку предшествовал человек, морфологически более примитивный. Сам Дарвин обратился к проблеме происхождения человека лишь в 1871г. и посвятил ей книгу “Происхождение человека и половой отбор”.

Большой резонанс в понимании начальных шагов превращения человека из обезьяноподобных форм имела теоретическая деятельность немецкого зоолога и морфолога Эрнста Геккеля, предсказавшего, что в начале антропогенеза стояла какая-то промежуточная очень примитивная форма, и попытавшегося реконструировать ее основные морфологические особенности. Данное ей название “питекантроп – обезьяночеловек” привилось в науке и используется до сих пор. Теоретическое прозрение Геккеля нашло подтверждение лишь в самом конце 19 века, когда остатки такой формы были найдены на острове Ява.

Социальному фактору в происхождении человека придается решающее значение в трудовой теории антропогенеза, сформулированной Ф. Энгельсом в работе “Роль труда в процессе превращении обезьяны в человека”, написанной в качестве одной из глав его незаконченного труда “Диалектика природы”.

Сущность трудовой теории антропогенеза можно сформулировать одной фразой самого Энгельса: труд создал самого человека. Действительно, труд, трудовая деятельность людей, направленная на удовлетворение их потребностей, в первую очередь в пище и защите от врагов, явились тем стимулом, который преобразовал облик и человека и создал общество. Непосредственные предки человека – антропоморфные обезьяны были наподобие большинства современных приматов общественными животными. Они совместно собирали пищу и оборонялись от хищников. Но воздействие их на окружающую среду принципиально не отличалось от воздействия других млекопитающих. Весьма вероятно, что они пользовались случайно подобранными камнями, палками и ветвями деревьев. Но это явление еще нельзя назвать настоящей трудовой деятельностью. Она началась тогда, когда возникла целеполагающая деятельность по изготовлению орудий из камня, кости и дерева, вероятно, чаще всего с помощью того же камня.

Постоянное употребление орудий открыло перед первобытным человеком возможность значительно более активного использования природных ресурсов для удовлетворения своих потребностей, в частности, в огромной степени расширило его пищевую базу, а также значительно увеличило силу первобытных коллективов в борьбе с хищниками. При этом постоянная совместная деятельность сплачивала первобытный коллектив, вызывала образование связей отдельных его членов в процессе производства. В конце концов усложнение общественной жизни и производственных навыков привело к необходимости обмена производственным опытом и передачи его следующему поколению. Появилась, как писал Энгельс, потребность что-то сказать друг другу. Таким образом, возникновение языка произошло в процессе труда и есть следствие трудовой деятельности.

Теория Энгельса – единственная из всех существующих теорий антропогенеза, которая подчеркивает решающую роль общественного, социального в становлении человека, показывает, что без общества не было бы человека, объясняет происхождение мышления и речи. Однако, уделяя огромное внимание социальному фактору антропогенеза, Энгельс не оставляет без внимания и биологическую сторону явления. Он показывает значение выработки прямохождения, прогрессивного развития руки и мозга в эволюции семейства гоминид, роль мясной пищи в изменении биохимии человеческого организма и т.д. Его теория, следовательно, является синтезом социальных и биологических закономерностей в происхождении человека.

Первая попытка реконструкции производственных отношений в первобытном обществе была сделана Н.И. Зубером, автором книги “Очерки первобытной экономической культуры”. Он писал о стадном характере отношений у древнейших людей, развитие общины подразделял на два этапа – родовой общины и территориальной. М.М. Ковалевский сделал фундаментальные исследования родовых и семейных отношений на Кавказе, общинного землевладения, общественных институтов средневековой Европы, отношений собственности и многих других социально-экономических и общественно-политических явлений. Он показал универсальное распространение семейной общины и много сделал для дальнейшего обоснования всеобщности материнской формы родовой общины.