22.3.1.4. Формы общественного сопротивления

Важной проблемой являются формы конфликта при защите личности от насилия и при­нуждения со стороны власти и закона, возникающего при попытке личности реализовать свои законные права.

Наиболее типичными являются формы:

• интеллектуального протеста;

• заявительных мирных демонстраций в защиту прав че­ловека;

• активного легального протеста;

• вооруженного про­теста.

Весьма своеобразными и имеющими вековую тради­цию являются формы интеллектуального протеста в за­щиту прав человека методами литературы и искусства. Обычно считается, что первыми нетрадиционными фор­мами интеллектуального протеста широко пользовались мыслители Франции и Италии эпохи Возрождения и вре­мен Французской революции в своих знаменитых эссе. В Северной Америке истоки интеллектуального протеста лежат в духовной музыке негритянских общин — спиричуэле, которая получила распространение в конце 1960-х гг. на всем американском континенте и в Ев­ропе. В современной России также широко известны формы музыкального выражения протеста и интеллек­туального влияния интеллигенции на общественное сознание в виде массового распространения интеллек­туального фольклора андерграунда: городского и поли­тического романса, песенных баллад бардов и т.д. Мно­жество примеров из данной сферы лишь подтверждает существование проблемы и необходимость учета этого интеллектуального потенциала в современных механиз­мах и подходах «перекрестного консенсуса прав».

Ярким примером активного легального протеста, является форма, избранная чле­нами правозащитного экологического международного движения «Гринпис». Активисты этой организации в доб­ровольном конфликте полностью игнорируют все огра­ничения режимного, военного, транспортного и функ­ционально государственного характера при проявлении своей позиции по защите права человека на жизнь в эко­логически безопасной среде. Несмотря на противодей­ствие многих государств мира, ссылки на нарушения ре­жима государственной безопасности этих стран, на реальный экономический ущерб от их действий, они ча­сто рискуют своей жизнью, отстаивая международно при­знанные, абсолютно легитимные и юридически ясные права каждого человека и различных сообществ людей одновременно [85].

Несомненно, что такие правозащитные действия нуж­даются в высшей форме международной поддержки и защиты в рамках «перекрестного консенсуса прав» и об­щего согласия мирового сообщества на такую альтерна­тивную форму проявления защиты прав человека.

Формы заявительного характера мирных демонстраций также известны, как и действия властей по их ограничению и насильственному запрету. История борь­бы за права человека на всех континентах в течение дли­тельного периода времени — это история мощнейших демонстраций. Ее размах от антирасистского движения в Амери­ке до миллионных демонстраций в защиту свободы со­вести и религии в Таиланде и Индонезии, включая все пасхальные международные марши экономического и социального характера в Европе, которые просто потря­сали мир в конце XX столетия. В конечном итоге все это привело к тем формам и содержанию универсальных прав человека, которые сегодня являются общепризнан­ными в мире. Трагизм и массовые жертвы политических демонстраций и выступлений в Пекине, Сеуле, Париже, Москве и многих других городах мира — это та жертва, которую заплатили люди Земли за несколько поколений современных прав человека.

Формы вооруженного проте­ста в защиту прав человека являются самыми трагичес­кими формами конфликта, они стоили борцам за права человека многочисленных, но не бессмысленных жертв. Несмотря на то, что в каждой стране в реальной практике, обычно при смене власти, данные формы протеста при­знавались необходимыми и оправданными, ни одно пра­вительство в мире, ни один демократический режим се­годня не признал легитимность и необходимость их использования в борьбе против нарушений прав чело­века. В первую очередь это оправдано в сфере международных и меж­национальных отношений. Наиболее трагическими примерами вооруженного про­теста являются многочисленные и многолетние столк­новения армий и вооруженного населения в бывшей Югославии и Чечне [85, с.215].