Материалы для индивидуальной работы

Выготский Л.С. Развитие высших форм внимания в детском возрасте// Хрестоматия по вниманию

<…> С первых дней появления на свет у младенца проявляется ориентировочный рефлекс, на основе которого складывается непроизвольное внимание. Непроизвольное внимание по своей сути пассивно, ребенок как бы идет на поводу у случайных изменений обстановки. Но взрослые, общаясь с ребенком, постепенно начинают руководить вниманием малыша, направляя его с помощью указательных жестов на наиболее значимые или интересные объекты окружения.

Овладевая речью, ребенок, по существу, овладевает и способами управления своим вниманием. И если в начале жизни этим процессом управляли взрослые, то дальнейшее развитие речи и внимания все более и более освобождается от их опеки. Из внешнего, социально организованного процесса непроизвольного внимания развивается произвольное внимание, представляющее на этом этапе внутренний, саморегулируемый процесс. Было бы неправомерно думать, что указания взрослого утрачивают свое воспитательное значение, как только ребенок овладевает способностью произвольно регулировать внимание.

<…> Элиасберг определяет внимание как функцию указания: «Воспринимаемое становится указанием другого восприятия или невоспринимаемого». Знаки и значения могут быть вначале совершенно независимы друг от друга, и указание тогда есть единственное отношение, существующее между ними. Или они могут стоять друг к другу в отношении образования по сходству или символическому подобию.

Ах Н. также подчеркивает многие моменты указания и направления внимания, которые приводят к образованию понятий. «Слово, говорит Ах, для нас есть средство направления внимания. Имя или слово является указателем для внимания и толчком к образованию новых представлений. Если словесно-моторная сторона повреждена, как, например, у раненных в мозг, страдает и вся функция в целом».

Ах совершенно справедливо указывает, что слова являются, как бы вехами, которые формируют социальный опыт ребенка и заставляют двигаться его мысль по уже проложенным путям. Так же и в переходном возрасте, по его мнению, под влиянием речи внимание направляется все больше и больше в сторону абстрактных отношений и приводит к образованию абстрактных понятий. И для педагогики, говорит он, имеет величайшее значение употребление языка, как средства направления внимания и указателя к образованию представлений.

<…> Таким образом, процессы произвольного внимания, направляемые речью, первоначально являются, скорее процессами повиновения со стороны ребенка, чем процессом господства. Благодаря языку взрослые руководят и направляют внимание ребенка, и только благодаря этому сам ребенок постепенно начинает овладевать своим вниманием. <…>Указание стоит в начале направления внимания, и замечательно, что человек выработал как бы особый орган произвольного внимания в указательном пальце, получившем в большинстве языков свое название именно от этой функции. Первые указки являлись как бы искусственными указательными пальцами. Мы видели в истории развития речи, что первоначальные наши слова играют роль подобных же указаний для обращения внимания, поэтому историю произвольного внимания следует начинать с истории указательного пальца.

Историю развития произвольного внимания можно прекрасно прочитать на ненормальном ребенке. Мы знаем, в какой степени речь глухонемого ребенка, опирающегося на жесты, подтверждает первичность функции указаний. Глухонемой ребенок, рассказывая о людях или предметах, находящихся перед ним, укажет на них, обратит на них внимание. Если же они отсутствуют, назовет их в соответствующем жесте. Далее, именно в языке глухонемого ребенка мы видим, как функция указания приобретает самостоятельное значение. Так, например, в языке глухонемых, зуб может иметь четыре различных значения: 1) зуб, 2) белый, 3) твердый и, наконец, 4) камень. Когда поэтому глухонемой показывает в процессе разговора зуб, который является условным символом для каждого из этих понятий, он должен сделать еще один указательный жест, который показал бы, на какое из качеств зуба мы должны обратить внимание. Он должен дать направление для нашей абстракции; это будет спокойно-указательный жест, когда зуб должен обозначать зуб; он слегка ударит по зубу, когда он употребляет этот знак в смысле твердый, проведет по зубу, когда укажет на белый, и, наконец, он сделает движение бросания, когда должен будет показать, что зуб обозначает камень.

В языке глухонемых детей мы видим со всей отчетливостью в раздельном виде функцию указания и функцию запоминания, присущую слову. Эта раздельность той или другой функции указывает на примитивность этого языка. Как уже говорили, в начале развития произвольного внимания стоит указательный палец, иначе говоря, сначала взрослые начинают руководить вниманием ребенка и направлять его. У глухонемого чрезвычайно рано возникает контакт при помощи указательных жестов, но лишенный слов, он лишается всех тех указаний для направления внимания, которые связаны со словом, и в зависимости от этого его произвольное внимание развивается в высшей степени слабо. Общий тип его внимания может быть охарактеризован как тип преимущественно примитивного внимания и внимания внешне опосредствованного.

<…> Указательный жест для глухонемого - все, и это понятно в связи с тем, что сама речь его еще остановилась на этих примитивных формах указания, и поэтому примитивное овладение операциями внимания оказывалось у него всегда не нарушенным, но опыты, в которых внимание дважды опосредствовано и где глухонемой ребенок должен был сам руководить им, показали, что перевес находится на стороне глухонемого ребенка: для него очень рано ничтожный зрительный оттенок становится руководящим знаком, указывающим путь для его внимания.

<…> нельзя яснее выразить затруднение в развитии глухонемого ребенка, как если обратиться к тому факту, что у нормального ребенка усвоение речи предшествует образованию произвольного внимания, у нормального ребенка речь в силу естественных своих свойств становится средством обращения внимания. У глухонемого, наоборот, развитие произвольного внимания должно предшествовать его речи, и поэтому и то и другое является у него недостаточно сильным. <…> Путь к развитию его внимания лежит в общем развитии речи…

Чехов А.П. Скучная история. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. Сочинения. Том 4. М., «Наука», 1984

<…> При моем появлении студенты встают, потом садятся, и шум моря внезапно стихает. Наступает штиль.

Я знаю, о чем буду читать, но не знаю, как буду читать, с чего начну и чем кончу. В голове нет ни одной готовой фразы. Но стоит мне только оглядеть аудиторию (она построена у меня амфитеатром) и произнести стереотипное «в прошлой лекции мы остановились на...», как фразы длинной вереницей вылетают из моей души и — пошла писать губерния! Говорю я неудержимо быстро, страстно и, кажется, нет той силы, которая могла бы прервать течение моей речи. Чтобы читать хорошо, то есть нескучно и с пользой для слушателей, нужно, кроме таланта, иметь еще сноровку и опыт, нужно обладать самым ясным представлением о своих силах, о тех, кому читаешь, и о том, что составляет предмет твоей речи. Кроме того, надо быть человеком себе на уме, следить зорко и ни на одну секунду не терять поля зрения.

Хороший дирижер, передавая мысль композитора, делает сразу двадцать дел: читает партитуру, машет палочкой, следит за певцом, делает движение в сторону то барабана, то валторны и прочее. То же самое и я, когда читаю. Предо мною полтораста лиц, не похожих одно на другое, и триста глаз, глядящих мне прямо в лицо. Цель моя — победить эту многоголовую гидру. Если я каждую минуту, пока читаю, имею ясное представление о степени ее внимания и о силе разумения, то она в моей власти. Другой мой противник сидит во мне самом. Это — бесконечное разнообразие форм, явлений и законов и множество ими обусловленных своих и чужих мыслей. Каждую минуту я должен иметь ловкость выхватывать из этого громадного материала самое важное и нужное и так же быстро, как течет моя речь, облекать свою мысль в такую форму, которая была бы доступна разумению гидры и возбуждала бы ее внимание, причем надо зорко следить, чтобы мысли передавались не по мере их накопления, а в известном порядке, необходимом для правильной компоновки картины, какую я хочу нарисовать. Далее я стараюсь, чтобы речь моя была литературна, определения кратки и точны, фраза возможно проста и красива. Каждую минуту я должен осаживать себя и помнить, что в моем распоряжении имеются только час и сорок минут. Одним словом, работы немало. В одно и то же время приходится изображать из себя и ученого, и педагога, и оратора, и плохо дело, если оратор победит в вас педагога и ученого, или наоборот.

Читаешь четверть, полчаса и вот замечаешь, что студенты начинают поглядывать на потолок, на Петра Игнатьевича, один полезет за платком, другой сядет поудобнее, третий улыбнется своим мыслям... Это значит, что внимание утомлено. Нужно принять меры. Пользуясь первым удобным случаем, я говорю какой-нибудь каламбур. Все полтораста лиц широко улыбаются, глаза весело блестят, слышится ненадолго гул моря... Я тоже смеюсь. Внимание освежилось, и я могу продолжать.

Барто А. Л. Алёша Птицын вырабатывает характер. М.-1989

1) ...Хотя звонка еще не было, в третьем «А» дети уже сидят за партами и слушают Тихона Ивановича, который сообщает им важную новость:

- Урок чтения в вашем классе сегодня будет проводить студентка-практикантка Нина Васильевна.

Школьники удивленно переглядываются, пожимают плечами. На партах шепот:

- Студентка! Вместо Тихона Ивановича студентка! Вот еще - студентка!

Тихон Иванович, улыбаясь, смотрит на недовольных ребят:

- Алеша Птицын, - что ты хочешь сказать? Ты так вертишься, вот-вот упадешь.

Алеша вскакивает с места, хлопает крышкой парты, на пол падают карандаши. Он быстро подбирает их.

- Тихон Иванович, я хочу сказать, что студентка с нами не справится. Вас мы слушаемся, а студентке с нами будет трудно.

- Конечно. С нами большое терпенье нужно, - уверяет самый маленький третьеклассник, Коля.

Ребята наперебой стараются доказать, что преподавать у них в классе очень трудно.

- Со мной одним с ума сойдешь! Вы же сами сказали, - доказывает Алеша.

- А я запинаюсь, когда читаю. Со мной тоже мученье! - заявляет Саша Фомичев.

- Нет, я нахожу, что вы совсем не так плохо себя ведете! Но, конечно, можно было бы лучше, - говорит Тихон Иванович, пряча улыбку.

- Мы не плохо себя ведем?! - искренне удивился Алеша. - Я же все время отвлекаюсь, посторонние вопросы задаю!.. Я же мешаю вам работать!..

- Да, но в последнее время ты стал внимательнее, - не соглашается Тихон Иванович.

Алеше в голову пришла новая мысль, он опять тянет руку:

- Тихон Иванович, а почему студентке можно нарушать расписание? Ведь по расписанию вы должны вести урок. А она пришла и нарушает!

- Мы расписание не нарушаем, - отвечает Тихон Иванович. - Уроки студентов, будущих учителей, входят в план работы школы.

Тихон Иванович говорит хитро:

- Да, я забыл вам сказать: если вы будете плохо сидеть, Нине Васильевне снизят отметку за проведение урока.

- Отметку? Разве им ставят отметки? - сочувственно удивились ребята.

- И двойки им ставят так же, как нам? - ужаснулся кто-то.

- Конечно, но при желании вы можете Нине Васильевне помочь.

- Поможем ей? - покровительственно спрашивает один из мальчиков.

- Поможем!- загорелся Алеша.

- Придется помочь, она ведь еще неопытная, - снисходительно говорит маленький Коля.

Звенит звонок. В класс входит молоденькая девушка. Школьники осторожно, стараясь не стукнуть крышкой парты, как один, поднимаются с места.

- Здравствуйте! Садитесь, - говорит девушка. У нее пересохло в горле от волнения.

Тихон Иванович ободряюще смотрит на нее, она старается овладеть собой.

- Вам на сегодня было задано читать рассказ «Первый ученик» - о Володе Ульянове... Откройте «Родную речь».

... Тихон Иванович слушает, как Нина Васильевна ведет урок. Студентка держится настороженно. Но пока тишина и порядок образцовые, ребята явно хотят, чтоб она получила пятерку.

- Хорошо... А кто еще скажет, какой характер был у Володи Ульянова? спрашивает студентка.

Все ребята дружно поднимают руки. Особенно нетерпеливо тянет руку Алеша, как всегда, вертится на месте.

- Тише, ты! - шепчут ему ребята.

Студентка обращается к маленькому Коле: «Ты скажи...»

Коля старается как можно лучше высказать свою мысль:

- Володя Ульянов был смелый. Он всегда смело держался. У него был очень смелый характер.

- Это верно, - одобряет студентка. - Но только не повторяй все время одно и то же слово. Наш язык богат, в нем можно найти другие слова, имеющие то же значение. Например, храбрый, отважный, бесстрашный.

- Володя Ульянов был смелый, храбрый, отважный, бесстрашный, убежденно повторяет мальчик.

Снова все руки дружно тянутся вверх. Встает Саша Фомичев, говорит неожиданно:

- Он далеко уплывал. Студентка поправляет его:

- Ты неточно выразил свою мысль. Найди это место в книге и прочти нам.

Мальчики заволновались, начали перешептываться: «Ну все! Сейчас он начнет запинаться...» Весь класс выжидательно смотрит на Сашу. Однако, к всеобщему удивлению, Саша читает без запинки: «Он уплывал далеко на середину реки. Иногда просто страшно становилось - как бы но унесло. А он крепкий был – выплывал».

Класс облегченно вздыхает.

Потанина А.Ю. Что такое школьная рассеянность? статья из журнала «Young Family», февраль 2007

2) Митя М. рос достаточно спокойным мальчиком, до школы ничем особенным не болел. В детский сад шел иногда с неохотой, впрочем, как и все нормальные дети. Первый класс окончил на четверки «с натягом», а следующие классы заплыли тройками. Учителя рассказывали про Митю: «сидит на уроке и рисует на своей линейке каракули, подойдешь к нему, спросишь, а он как будто очнется. Вот так весь урок и просиживает, а тройки ставим, потому что хоть другим не мешает».

3) До года Тема ни чем не болел, но врачи при рождении поставили гипертонус, впрочем, этот диагноз у родителей не вызвал тревоги. До трех лет Тема был спокойным, много ел, мама всегда считала его «беспроблемным», говорила, что Тема не ребенок, а – «подарок». Малыш давал ей возможность выспаться, хорошо кушал и мог подолгу самостоятельно играть. Но, вдруг, после трех лет Артемий резко изменился: здорово похудел, стал очень подвижным и непослушным. Для родителей начался по их словам - ад. Темка все делал, наоборот, о чем бы его ни попросили, добивался своей цели истерикой, дикими криками, лежа на полу и родителям приходилось идти у него на поводу, лишь бы он успокоился. Начались времена, когда мама его стала даже ненавидеть.

Отдали в школу в 6 лет, так как ребенок бегло читал, много знал и, по словам учителя, был сообразителен и готовым к школе. Однако, в классе Темка «заводил» не только себя, но и весь класс, при этом, если его спросить школьный материал - ответит верно. Учителя не могли понять: «Так отвлекается и всегда все знает!» Папа, видевший своего сына редко, гордился им, говорил, что из таких, как его ребенок вырастают гении. У мамы же сложилось стойкое негативное отношение и чувство вины, что где-то она Артема упустила!

Второй класс мальчишка закончил хуже, чем первый. И вот, наступил третий... Темка, по-прежнему развлекался на уроке, смешил весь класс, мешал учителю, но вот отвечать сходу - уже затруднялся, приходилось быстренько заглядывать в учебник и читать предыдущий материал. Стал жаловаться на головные боли, часто пропускал школу из-за болезни. К концу третьего класса превратился в троечника.

Крутецкий В. А. Психология, М.: Просвещение, 1980

4) Подросток пишет сочинение, он часто весь поглощен его содержанием и не замечает грамматических ошибок. Когда же он сосредоточен на том, чтобы ни в коем случае не сделать ошибок, содержание сочинения бывает бледный и невыразительным. На уроках труда наблюдались случаи, когда чрезмерно увлеченный процессом строгания или опиловки металла школьник, вдруг придя в себя, обнаруживал с удивлением, что он почти всю заготовку превратил в стружку или опилки.

5) Вы читаете книгу, перелистываете страницы и вдруг ловите себя на том, что вы совершенно потеряли нить изложения и не знаете, о чем вы только что читали, а ваши мысли ушли куда-то далеко от книги и не имеют подчас ничего общего с ее содержанием.

Калина О., Панкова Т. Перестань смотреть в окно! «Первое сентября» №36, 2006

6) Сидит ребенок рядом с матерью, смотрит в окно и вдруг спрашивает: «Мама, это не ты там далеко идешь?»

7) Дома ребенок вроде примется за домашние задания, потом вдруг что-то происходит, он кладет ручку на тетрадку, отодвигает учебники и начинает смотреть в окно, иногда часами.

Баруздин С.А. Как Галя ворон считала. В книге «Твои друзья - мои товарищи Стихи, рассказы повести». М., 1967

8) Галя плачет горько, у Гали огорчение:

Ей в журнале двойку поставили за чтение.

Льются слёз потоки, она урок не знала:

Сидела на уроке и ворон считала.

За окном над клёном, над листвой зелёной,

Каркая, летали глупые вороны.

Каркая, летали, как будто и не знали,

Что делом заниматься помешали Гале.

Подвели - и только! И тут же скрылись где-то...

Всё равно им двойку не выставят за это.

Лучше вымыть щёки и за букварь садиться.

Не стоит на уроке с воронами водиться!