Ср. И. Тютчев. Два голоса 183

самом деле речь идет не об истинности первого высказывания при любом (истинном или неистинном — безразлично) значении вто­рого, а об истинности первого, несмотря на истинность второго и на несовместимость их. Хотя одновременная истинность обоих высказываний опровергается их содержанием, они тем не менее оба выступают как истинные. При этом истина дается не как синтез взаимопротиворечащих положений, а как их отноше­ние.

Следующий стих не распадается синтаксически на две части. В отношении к предшествующим он выступает как целое, хотя в сопоставлении с четвертым стихом, отчетливо ему параллель­ным и одновременно распадающимся на полустишия, он воспри­нимается как составленный из двух структурных половин. Одно­временно выделяются оппозиции «над вами.— под вами», «све­тила— могилы». Мир бойцов, который до сих пор воспринимался как пространственно единственный, оказывается зажатым «между двойною бездной». Этим подчеркивается пространственная про­тивопоставленность «верха» и «низа» (которая противопоставляет-, ся в антитезе: свет светил — тьма могил). Но тотчас же общая характеристика «молчат» уравнивает их в общем равнодушии к «бойцам», придавая первым двум стихам добавочную семан­тику одиночества, затерянности в бескрайнем — вверх и вниз — мире.

Вторая строфа переносит действие пространственно вверх, от­деляя его от мира бойцов, — в «горний Олимп». Бросаются в глаза три связанных звуковыми повторами лексических группы: 1) «блаженствуют», «боги», «бессмертье»; 2) «груд», «тревога»; 3) «смертные», «сердца». При этом вторая группа повторена дважды. Вместо трехчленного деления мира в первой строфе с уравненным верхом и низом в их общей антитезе земной борьбе вырисовывается двучленная схема: верх (боги) — низ (люди). Боги наделены бессмертием, люди именуются «смертные сердца». «Тревога и труд» повторены (постоян­ное внесение различий в сходство достигается здесь изменением порядка) с тем, чтобы утвердить, что это удел н е богов, а лю­дей. Апофеоз блаженства богов увенчивается контрастным проти­вопоставлением победы (исход, невозможный для людей) и смерти (как единственной возможности).

Однако система семантических связей, создающая мир «пер­вого голоса», — это еще не структура авторской мысли. Она — лишь одна из ее составляющих. На фоне «первого голоса» и в от­ношении к нему звучит «второй». Подчеркнутый параллелизм кон­струкций заставляет воспринимать каждый стих во второй части как некоторый другой вариант уже полученного нами сообщения. Таким, образом, конструируется не новое сообщение, а новое от­ношение к тому, что уже было сказано, новая точка

184 Часть вторая

зрения. Создаются антитезы, которые в данном тексте воспри­нимаются как антонимы, хотя вне его, безусловно^ми не являются: «бой неравен — бой жесток», «борьба безнадежна — борьба упорна» и даже «други — храбрые други». В первом случае се­мантический признак тяжести боя только для «друзей» сме­няется утверждением обоюдности, во втором — обреченность за­меняется тяжестью, а характеристика друзей как храбрых делает результат (смерть или победа) амбивалентным', отрицая значи­мость самого этого противопоставления. Замена «светил» на «звездные круги» еще больше раздвигает вселенную» а замена «молчащих могил» на «немые, глухие гроба» акцентирует одино­чество (молчание не исключает связи принципиально, констати­руя лишь ее отсутствие в данный момент). Глухота и немота ис­ключают коммуникацию. Антитезе «звездные круги — гроба» со­ответствует не только пространственное противопоставление верха и низа, но и оппозиция космоса и истории (прошлых поколений). Но и те и другие глухи и немы для человека.

На этом подчеркнутом фоне одиночества резко выделяется из­менение соотношения людей и богов. Вместо прежней несвязанно­сти этих миров (примененный к богам глагол «блаженствуют» дает действие, замкнутое на субъекте) — связь, причем направ­ленная в одну сторону (боги взирают на землю) с характерной заменой «блаженствуют» на «завистливым оком глядят». «Тре­вога» и «труд» — превратились в «борьбу», а «смертные серд­ца» — в «непреклонные».

Венчают второй отрывок два заключительных стиха. Первый голос утверждал антитезу «победа или смерть», доказывая воз­можность лишь второго исхода. Второй снимает это — основное для первого — противопоставление. Вместо «победа или смерть» — «победа и смерть». «Кто, ратуя, пал (...) тот вырвал из рук их победный венец». «Побежденный лишь Роком» — получает особое значение, поскольку не находит себе соответствия в первой части и этим резко выделяется из общей структуры стихотворения.

Рок входит как третий член в двучленный мир последних строф обоих отрывков. Тогда возникает возможность установить параллелизм между первым трехчленом: космос — человек — исто­рия (светила — други — могилы) — и вторым: свобода — борьба— причинность (боги — люди — Рок). Трагический конфликт с не­избежностью находит отчетливое выражение в структуре стихо­творения, с одной стороны, постоянно устанавливающей путем жесткого параллелизма закономерности построения текста и, с дру­гой, ведущей постоянную борьбу с этими закономерностями, оспа-