4. По способам воздействия на объект терроризм можно разделить на демонстративный и инструментальный.

Демонстративный терроризм имеет целью привлечь внимание к какой-то проблеме – речь, прежде всего, об экологических проблемах: строительство АЭС, защита окружающей среды, хранение химических и ядерных отходов и т.п., драматизировать её, вызвать эмоциональную реакцию у тех политических оппонентов, которые выступают в качестве объекта террористических актов.

Субъекты инструментального терроризма рассматривают психологический эффект своих действий как побочный, второстепенный. Они стремятся к достижению сугубо реальных изменений во властных отношениях путём нанесения физического урона – уничтожения политических противников, а также ни в чём не повинных людей, взрывы объектов различного предназначения, средств коммуникации, захват и уничтожение заложников и т.д.

6. По средствам, используемым в ходе террористических актов, можно выделить а) терроризм с применением обычных средств поражения – холодное и огнестрельное оружие, различные взрывные устройства, сложные системы оружия – самолёты, танки, зенитные ракетные установки и т.п. и б) терроризм с применением оружия массового поражения – биологический, химический, ядерный и т.п.

Терроризм зародился в виде «плаща и кинжала». Именно кинжал стал неотъемлемой частью первых террористических актов в истории человечества. Затем арсенал оружия террористов пополнили самодельные бомбы, огнестрельное оружие. Нынешние террористы широко используют бомбы-письма и бомбы-посылки, винтовки со снайперским прицелом, контактные бомбы, бомбы замедленного действия, что позволяет быть преступникам неуловимыми, безнаказанными и поэтому чрезвычайно трудно вести борьбу с ними.

Так, например, террористы в Чечне, Афганистане широко использовали в своей террористической деятельности переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) «Стрела -2 (2м)», «Стрела -3». Дальность стрельбы ПЗРК «Стрела» в зависимости от модификации варьируется от 3-х с половиной до 4-х км. Главным достоинством советских ПЗРК было то, что они могут стрелять как навстречу цели, так и в догон – американский аналог «Стрелы» - «Стингер» позволяет это делать только вслед цели. Кроме того, небольшой вес, простота и удобство в обращении – научиться вести боевые стрельбы из «Стрелы» можно за пару часов, сделали их очень популярными среди чеченских и афганских террористов.

В ближайшее десятилетие арсенал террористов может пополнить оружие, которое функционирует на качественно новых физических принципах: кинетическом, плазменном, электромагнитном, «нелетальном» (подавление психики), что может, как увеличить количество жертв терактов с применением обычного оружия, так и усложнить борьбу с терроризмом.

В обозримом будущем представляет угрозу терроризм с применением оружия массового уничтожения - биологический, химический, ядерный и т.п.

В 1999 году в интервью еженедельнику «Тайм» «террорист №1» Усама Бен Ладен заявил, что собирается обзавестись оружием массового уничтожения: «Приобретение оружия для защиты ислама – религиозный долг каждого мусульманина. И, если я найду такое оружие, я выполню свой долг».

Биологический терроризм представляет собой использование биологических средств ведения войны бактерий, вирусов, риккетсий (микроорганизмы, вызывающих такие заболевания как – сыпной тиф, пятнистую лихорадку) против населения с целью уничтожения максимального количества человек.

Химический терроризм предполагает использование в качестве средства осуществления терактов химического оружия, которое является наиболее простым и доступным средством ведения террористических операций в сравнении с другими видами оружия массового поражения.

В 20 веке человечество создало такое оружие и накопило опыт его применения. Германия, например, успела разработать и испытать, ещё в годы Первой мировой войны, такие нервно-паралитические средства, как табун, зарин и зоман. Тогда же применялся как боевое химическое средство и цианид водорода (синильная кислота).

Ядерный терроризм предполагает использование в качестве оружия теракта радиоактивные материалы. Это может быть ядерное взрывное устройство; заражение местности радиоактивными веществами без проведения ядерного взрыва; нападения на ядерный реактор с целью его разрушения и осуществления радиоактивного заражения местности. Ядерный терроризм чрезвычайно опасен, так как вероятной угрозе смерти подвергается множество людей.

4. По среде протекания терактов можно выделить наземный, морской, воздушный, космический и компьютерный терроризм.

Наземный терроризм. Первые террористические акты по среде протекания связаны с нашей Землей, основной средой обитания человека. И основные объекты террористической деятельности также находятся на земле: правительственные здания, аэропорты, ж/д вокзалы, ж/д поезда, школы, больницы, автомобили, трубопроводы, торговые центры. Последние – одни из самых «любимых» целей терактов.

26 февраля 1993 года в подземном гараже одного из небоскрёбов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в 12 часов дня была взорвана бомба. Был нанесён материальный ущерб на сумму свыше 500 млн. долларов. 23 декабря 1996 года в торговом центре Ворчестер (ЮАР) осуществлена серия взрывов - 2 человека погибли, около 100 человек получили ранения. 9 июля 1998 года, у входа в торговый центр «Египетский рынок», в Стамбуле (Турция), сработало мощное взрывное устройство - 7 человек погибло, более 100 ранено. 13 марта 1999 года, террористы в Стамбуле, подорвали торговый центр «Голубой рынок». Тринадцать человек сгорело заживо. 17 апреля 1999 года в Лондоне у входа в супермаркет «Айленд» в результате взрыва бомбы, начинённой крупными гвоздями – ранены 48 человек, в том числе 2-х летний ребёнок. 28 августа 1999 года мощный взрыв потряс супермаркет «Сити-сентер» в центре Саны (Йемен), в результате погибли 6 человек, ранены 12 человек, арестованы 42 человека, подозреваемых в организации теракта.

11 сентября 2001 года Всемирный торговый центр в Нью-Йорке был разрушен двумя аэробусами, погибли тысячи людей. Абсолютное большинство терактов осуществляются на земле, но в связи с освоением других сред обитания появляются такие его разновидности, как морской, воздушный и космический.

Морской терроризм имеет ряд особенностей по сравнению с наземным. Экипировка и вооружение морских террористов более сложные и дорогостоящие, чем у террористов на суше. Им нужно судно, причём достаточно совершенное, чтобы настигнуть другое судно, намеченное в качестве объекта нападения или для совершения нападений на береговые объекты, или для спасения от преследований быстроходных военных кораблей или судов береговой охраны. Необходимо иметь опытный экипаж, члены которого должны не только обладать мастерством, но и разделять идеи террористов. В качестве членов экипажа могут выступать наёмники, в частности пираты, но стараются не привлекать уголовников. Морские террористы нуждаются в дальнобойном орудии, размещаемом в портах и на судах, взрывных устройствах, минах, закладываемых в водах, находящихся под юрисдикцией правительств, против которых террористы ведут борьбу, чтобы пресечь их сношения с иностранными государствами. Такая деятельность предполагает, что морские террористы, не могут действовать в одиночку, а составляют группировки, пользующиеся поддержкой заинтересованных в их деятельности правительств, либо состоятельных людей и, даже, организаций. Достаточно часто они имеют хорошо налаженные контакты со спецслужбами.

Так, например, характеризуя деятельность террористических организаций «Омега – 7» (военизированная организация кубинских эмигрантов в США), «Альфа-66» (боевая организация кубинской, антикоммунистической оппозиции), «Эль - падер Кубана». П.С. Шиллер пишет, что «3\4 инцидентов, с 1961 по 1971 год, приписываются антикастровским группировкам. Некоторые члены этих группировок прошли обучение в ЦРУ и пользовались финансовой поддержкой кубинской эмигрантской общиной в США. Вооружённые нападения совершались с быстроходных катеров на суда, находившиеся в проливе. Позднее они начали прибегать к закладке мин на суда, которые стояли на якоре или в кубинских портах».

За указанный период террористы совершили около 20 вооруженных нападений на морские порты Кубы. Объектами их нападений являлись не только кубинские корабли, но также торговые суда других государств, находившихся в портах Кубы.

9 сентября 1962 года «Альфа - 66» обстреляла британское судно «Нью-Дейн». В мае 1968 «Эль - падер Кубана» установила взрывное устройство под ватерлинию британской грузовой баржи «Грэнвуд». 8 августа 1968 года она провела аналогичную операцию в отношении британского торгового судна «Карибен вентюре». В двух последних случаях подвергшимся нападению судам был нанесён существенный ущерб. В результате закладки боевиками из «Эль – падер Кубана» взрывных устройств на японские суда «Асака маару» 30 мая 1968 года и «Микагасан маару» 1 июня 1968 года обоим судам были нанесены существенные повреждения. 13 сентября 1964 года «Эль – падер Кубана» совершила вооружённое нападение на следовавшее по направлению к Кубе испанское судно «Сьерра Арандазу», а 22 июля 1977 года в результате подводного взрыва, организованного кубинскими террористами, погибло испанское рыболовное судно «Рио Гобабо». 16 сентября 1968 года «Эль – падер Кубано подожгла польское грузовое судно «Полансия».

Террористические акты на море могут также осуществлять лица, которые недостаточно хорошо подготовлены для самостоятельного судовождения, либо их число ограничено, что не позволяет осуществлять полный контроль над кораблём. Типичный пример – захват итальянского лайнера «Акилле Лауро» палестинскими террористами. 3 октября 1985 года судно вышло из Генуи в направлении Египта и Израиля. Круиз был рассчитан на 12 дней. На борту судна находилось более 750 пассажиров разных национальностей, преимущественно итальянцев, и 331 член экипажа. 7 октября судно вошло в египетский порт Александрия. Большинство пассажиров там сошло на берег, а оставшиеся на судне и члены экипажа, общее количество которых составляло 40 человек, продолжали рейс в направлении к Порт-Саиду. Вскоре после того, как «Акилле Лауро» покинуло Александрию, 4 палестинских террориста, угрожая пассажирам оружием, овладели судном. В последствии они признались, что планировали нападение на израильский порт Ашдод – одно из мест остановки судна. Это должно было стать актом мщения за совершение Израилем 1 октября 1985 года авиарейда на штаб-квартиру ООП (Организация освобождения Палестины) в Тунисе.

Захват был произведён до Ашдода, так как охранник обнаружил в каюте палестинцев оружие, что заставило их действовать немедленно. Террористы потребовали следование судна в Тартус (сирийский порт), но правительство Сирии отказалось его принять. Находясь у сирийских берегов и ведя переговоры с портовыми властями, угонщики убили одного из пассажиров – американца Л. Клингхофера, а его тело выбросили за борт. После отказа сирийского правительства судно вновь вышло в открытое море и, взяв курс на Порт-Саид, остановилось в 15 милях (миля – международная морская мера соответствует 1,852 км) от его берегов. С угонщиками вступили в переговоры представители египетских властей и член исполкома ООП, лидер Палестинского фронта освобождения Абу Аббас. Им удалось убедить угонщиков сдаться египетским властям в Порт-Саиде.

Морской терроризм не имеет тех масштабов, что наземный, но, тем не менее, ежегодно совершаются сотни терактов на море. Только в 1999 году нападению подверглось большое количество судов и яхт в различных уголках мира: в акватории Индонезии – 113, в Бангладеш – 23, в Малайзии – 18, Индии – 14, Сингапура – 13, Сомали и Нигерии – по 11. 18 ноября 2008 года сомалийские террористы захватили самое большое судно за всю историю захватов, «Сириус Ста» размером в 3 авианосца с 2 млн. баррелей нефти. С начала 2008 года сомалийский разбой принёс 30 млн. долларов. За весь год (2008), до ноября сомалийские пираты захватили 95 судов. В ноябре они удерживали 17 судов.

Воздушный терроризм – ответ арабского мира на захват Израилем в 1967 году Иудеи, Самарии и сектора Газы. Основной целью воздушного терроризма до 11 сентября 2001 года был захват воздушного судна, пассажиров и выдвижение политических и финансовых требований. Террористы, при таком развитии событий, не имели навыков управления авиалайнерами.

Одним из наиболее известных воздушных террористов являлся Али Таха Абу-Санайана. Первый самолёт он захватил 23 июля 1968 года. Это был борт компании «Эль-Аль», выполняющий рейс по маршруту Рим-Израиль. Его посадили в Алжире. Экипаж и итальянских туристов не один месяц продержали в арабском плену. Террористы выдвинули требования: в обмен на самолёт и заложников необходимо было выпустить 12 террористов из израильских тюрем. Второй самолёт захватил в феврале 1972 года – это был борт «Люфтганзы». За него террористы потребовали 3 млн. долларов. Третий самолёт «Боинг-707» бельгийской авиакомпании «Сабенна» был захвачен 8 мая 1972 года.Вместе с ним в захвате участвовалиРимма Иса Танеус, Абдель Азиз аль-Атрах и Тараз Халасса. Среди пассажиров было 67 евреев. Террористы потребовали освободить 317 боевиков ФАТХа. 9 мая 1972 года террористов взяли коммандос Израиля. Операция длилась 1,5 минуты. Коммандос потратили 50 патронов, террористы ни одного. Погиб 55 - летний пассажир из Германии - Манфред Кардовски, и были ранены 2 пассажира. В туалете расстреляли Абу-Санайана.

Воздушный терроризм вообще интернационален. На начальном этапе своего становления он достаточно часто использовался палестинцами. Боевики Ясира Арафата 6 сентября 1970 года захватили 4 самолёта различных авиакомпаний, сняли с бортов 310 израильских пассажиров и доставили их в Иорданскую пустыню. За что и поплатились. Король Иордании отдал приказ бригадному генералу Дауду уничтожить базы Организации освобождения Палестины в Иордании. Сам Арафат бежал в Ливан. В ФАТХ Арафата в память об этих событиях создан был «Чёрный сентябрь». ФАТХ и поныне является частью ООП (ФАТХ – Временное командование).

События 11 сентября 2001 года стали свидетельством кардинальных изменений в тактике воздушного терроризма. Основной целью терактов стал захват воздушного судна и превращения его в смертоносное оружие для тысяч человеческих жизней на земле, а это потребовало соответствующей лётной подготовки у будущих террористов. Как считают специалисты, «лётчики Апокалипсиса» вели «Боинги» на редкость профессионально. Во-первых, они сразу же отключили радиоприборы, посылающие сигналы о местонахождении самолёта, его скорости. Во-вторых, мастерски проводили манёвры и опускались на низкую высоту с целью выхода за пределы радиолокационного поля (в тот момент они пропадали с экранов радаров). Это был своеобразный противоракетный манёвр, чтобы избежать возможные преследования истребителей. В-третьих, они с ювелирной точностью вывели самолёты на цели, на высокой скорости врезавшись в небоскрёбы на планируемой высоте, а в здание Пентагона – в то крыло, где размещалось управление планирования операциями сухопутных войск. Видимо, террористы спланировали и то, какой самолёт нанесёт удар по тому или иному зданию. В Северную башню врезался «Боинг – 737» (вес снаряжённого самолёта – 28 тонн, максимальный взлётный вес 53 тонны), в Южную башню и Пентагон – «Боинг – 767» (вес снаряжённого самолёта – 81 тонна, максимальный взлётный вес – 136 тонн). Всё это свидетельствует о качественно новом этапе воздушного терроризма, который в нынешних условиях может повлечь за собой тысячи человеческих жертв и много миллиардный ущерб.

Можно выделить также зарождающийся новый вид терроризма – компьютерный терроризм (кибертерроризм). Он предполагает атаки на вычислительные центры, центры управления военными сетями и медицинскими учреждениями, банковские и другие финансовые сети, средства передачи данных посредством компьютерных сетей. Может осуществляться с целью саботажа (правительственных учреждений и т.п.), причинения экономического ущерба (крупным производственным корпорациям), дезорганизация работы с потенциальной возможностью смертей (атаки на аэропорты и т.д.). Теракты 11 сентября 2001 года сопровождались сильной компьютерной атакой.

В обозримом будущем может появиться новый вид терроризма – космический терроризм. Применение космического терроризма подразумевает, во-первых, уничтожение спутников и других космических аппаратов или создание помех, препятствующих их нормальной работе. Во-вторых, захват и использование космических аппаратов для обеспечения террористов связью или для использования в боевых террористических операциях. Осуществление космического терроризма – задача, требующая значительных финансовых средств, интеллектуальных и материальных ресурсов. Увеличивающееся количество спутников на орбите и становящееся реальным создание космических аппаратов странами третьего мира приближает то время, когда космический терроризм станет так же реален, как захват самолётов.

3.

Целый спектр предпосылок активации терроризма лежит в геокультурполитическом измерении.

Суждения о том, что жизнь государства и народов во всём её разнообразии в большей степени обусловлена географическим окружением и климатом – сопровождают человеческое бытие на протяжении всего его истории. «Отец медицины» Гиппократ и многие другие рассматривали вопрос о влиянии географической среды (в первую очередь), климата на обычаи, нравы, образ правления и некоторые общественно-исторические процессы современного им общества. Огромное влияние природы на человеческую историю усматривал арабский историк и мыслитель Абд ар-Рахман Абу Зейд Ибн Хальдун (1332-1406), игравший видную роль в политической жизни мусульманских государств Северной Африки.

В Новое время на климат и его влияние на судьбы народов обращали внимание французские мыслители Жан Боден (1530-1596), Шарль Луи Монтескьё (1689-1755). Профессор географии Лондонского университета Генри Томас Бокль (1821-1862) в своей книге «История цивилизации в Англии» выдвинул уже 4 группы условий географической среды, влияющей на жизнь общества. Кроме климата, он выделил ещё пищу, почву, общий вид природы. Многие другие аспекты географического детерминизма в судьбах стран и народов исследовали французский социолог Эдмон Демолен (влияние местных условий жизни на образование «общественных типов»), русский географ, социолог и публицист Лев Мечников (гидросфера, водные пути рассматриваются как основа исторического развития) и др.

К отцам-основателям классической геополитики конца 19-первой половины 20 веков можно отнести таких авторов, как Фридрих Ратцель (Германия), Юхан Рудольф Челлен (Швеция), Харольд Маккиндер (Великобритания), Альфред Тайер Мэхэн и Николас Спикмен (США), Карл Хаусхофер (Германия), которые стали отводить центральное место в детерминации международной политики того или иного государства его географическому положению. Сам термин «геополитика» был введён в научный оборот Р.Челленом в его работе «Государство как форма жизни» (1916).

Если Ратцель, Маккиндер и К. Хаусхофер делали упор на преимущество континентальных держав, то Т. Мэхэн выдвинул концепцию преимущества морских или океанических держав. Позднее с определённой коррекцией, её поддержал Спикмен.

Родились концепции планетарного дуализма – римленда (или «береговой зоны») и хартленда («сердца мира» - сосредоточения континентальных масс Евразии), «морских сил» против «континентальных сил», таласократии («власть посредством моря») против теллурократии («власть посредством земли»), которые в рамках 20 века стали теоретической основой для противостояния политических сил в мире.

Были разработаны критерии геополитических возможностей государств. Так, Мэхэн выдвинул 6 критериев оценки геополитического статуса государства: 1) географическое положение, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами. Протяжённость сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы. Способность угрожать своим флотом территории противника;

2) «физическая конфигурация государства», т.е. конфигурация морских побережий и количество портов, от этого зависит процветание торговли и стратегическая защищённость;

3) протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии;

4) статистическое количество населения. Оно важно для оценки способности государства строить корабли и их обслуживать;

5) национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, т.к. морская сила основывается на мирной и широкой торговле;

6) политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание морской силы.

В своих работах и конкретно, в изданной посмертно, «География мира» Спикмен выделил уже 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства:

1) поверхность территории; 2) природа границ; 3) объём населения; 4) наличие или отсутствие полезных ископаемых; 5) экономическое и технологическое развитие; 6) финансовая мощь; 7) этническая однородность; 8) уровень социальной интеграции; 9) политическая стабильность; 10) национальный дух.

Во 2-ой половине 20 века геополитические исследования были посвящены влиянию НТП на географическое и военно-стратегическое положение государств, которое резко изменилось с появлением дальней бомбардировочной авиации, а затем ядерного оружия, межконтинентальных баллистических ракет и атомных подлодок с неограниченным радиусом действия.

Это привело к обесцениванию значения естественных барьеров, более не гарантирующих неуязвимость стран удалённых от возможных театров военных действий, полной переоценке уязвимости районов внутри стран, повышению ценности океанического пространства, и контролирующих его островов, «сжатию» времени и пространства, поскольку высокая скорость ракет оставляет вовлеченным в конфликт сторонам, для принятия решений, крайне ограниченный временной период.

Распад СССР (хартленда) привёл к необходимости переосмысления реалий современного мира и выдвижения качественно новых теоретических концепций, которые бы могли спрогнозировать модель развития человечества в 21 веке. Как отмечал в своей книге «Великая шахматная доска», Збигнев Бжезинский (консультант центра стратегических и международных исследований): «Сегодня геополитический вопрос более не сводится к тому, какая географическая часть Евразии является отправной точкой для господства над континентом, или к тому, что важнее: власть на суше или власть на море. Геополитика продвинулась от регионального мышления к глобальному».

Одну из концепций нового видения мира в эпоху глобализма сформулировал профессор политологии в университете Дж. Мэйсона в городе Фэрфакс, штат Вирджиния (США), Фрэнсис Фукуяма в своей статье «Конец истории?». Его концепция конца истории и единого мира базируется на утверждении того, что все формы геополитической дифференциации – культурные, национальные, религиозные, идеологические, государственные и т.д. – вот-вот будут окончательно преодолены и наступит эра единой общечеловеческой цивилизации, основанной на принципах либеральной демократии. История закончится вместе с геополитическим противостоянием, дававшим изначально главный импульс истории. Вместе с тем он отмечал, что «сохранится высокий и даже всё возрастающий уровень насилия на этнической и националистической почве, поскольку эти импульсы не исчерпывают себя и в постисторическом мире. Палестинцы и курды, сикхи и тамилы, ирландские католики и валлийцы, армяне и азербайджанцы будут копить, и лелеять свои обиды. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны».

Как ответ на тезис Фукуямы «о конце истории» появилась статья директора Института стратегических исследований имени Дж. Олина при Гарвардском университете Сэмюэля П. Хантингтона «Столкновение цивилизаций?», смысл которой сводится к следующему. Видимая геополитическая победа атлантизма на всей планете (падение СССР - исчез последний оплот континентальных сил) на самом деле затрагивает лишь поверхностный срез действительности. Стратегический успех НАТО, сопровождающийся идеологическим оформлением, отказ от главной конкурентной коммунистической идеологии – не затрагивает глубинных цивилизационных пластов. Хантингтон вопреки Фукуяме утверждает, что стратегическая победа не есть цивилизационная победа; западная идеология – либеральная демократия, рынок - стали безальтернативными лишь временно, так как уже скоро у незападных народов начнут проступать цивилизационные особенности.

Отказ от идеологии коммунизма, и сдвиги в структуре традиционных государств не приведут к автоматическому равнению всего человечества на универсальную систему западных ценностей, но, напротив, сделают вновь актуальными более глубокие культурные пласты, освобожденные от поверхностных идеологических клише.

Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой, - утверждает Хантингтон. – Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики, и «самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями».

Хантингтон обращает внимание на цивилизационные однородности и культурные особенности. Он отмечает, что «культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести их к компромиссу».

Ещё с древних времен в сознание людей проникло деление на «мы» и «они», на «мое» и «чужое» племя, на «близкий» и «чуждый мир». И это было не случайно, так как такое деление отражало реальные условия бытия. Для древнего грека или римлянина, например, было естественным противопоставление своего полиса, общины, государства – варварской периферии, свободных – рабам. В тех условиях даже не возникало мысли о единстве человечества.

Роль географического фактора, которая, в определённой степени, довлела над внешней политикой большинства государств до 111 тысячелетия, сегодня ослабла. Именно ослабла, а не стала полностью игнорируемой. Очевидно, что контроль над территорией и ресурсами остается одной из важнейших целей государства и его внешнеполитической стратегии. Поэтому, не отрицая важности геополитики, на наш взгляд, следует констатировать выход на передний план, с точки зрения глобальности преобразований, которую они вызывают во всей мировой политике, именно культурных, цивилизационных различий.

Учёт культурного фактора, как правило, заставляет обращать внимание не на черты сходства между отдельными ситуациями, а на уникальные особенности каждой из них, что будет особенно важно в наступившем столетии. Поэтому, если раньше геополитику определяли как «направление, изучающее взаимозависимость внешней политики государств, международных отношений и системы политических, экономических. Экологических, военно-стратегических и иных взаимосвязей, обусловленных географическим положением страны (региона) и другими физико- и экономико-географическими факторами» то сегодня, на наш взгляд, целесообразно вести речь о геокультурполитике, где смыслообразующим основанием выступает именно культура, которая имеет безусловную связь с географической составляющей.

Терроризм уже в большей или меньшей степени является частью истории различных народов, стран, цивилизаций. Как отмечает Б. Дженкинс, «террористическая субкультура может стать постоянной чертой нашего мира».

Эта субкультура носит разрушительный характер как для личности террориста, так и для любой культуры, представителем которой он является, да и для нашей планеты в целом. В основе данной субкультуры лежит деструктивность, которая представляет собой результат ущемлений и искажений в жизни. Те индивидуальные и социальные условия, которые блокируют энергию поддержания и развития жизни, способствуют превращению этой энергии в деструктивную, которая, в свою очередь, является источником различных проявлений зла.

Основными характеристиками современного терроризма являются глобализация, международная направленность, политическая многоликость и динамизм в изменении внешнего облика. Глобальный характер терроризма проявляется как по охвату стран, где функционируют террористические организации, так и по последствиям его деятельности для человечества, которые проявляются во всех сферах бытия человека: политической, экономической, социальной и духовной.

География и скорость создания сети террористов просто ужасает. Только одна «Аль-Кайда» разбросала свои щупальца по многим странам и континентам. И, если в 1996 году Усама Бен Ладен говорил о том, что сеть его «организованной помощи» покрывает 13 стран, включая Албанию, Малайзию, Пакистан, Нидерланды, Великобританию, Румынию, Россию, Турцию, Ливию, Иран и некоторые страны Персидского Залива, то уже в 2001 году, готовясь к нанесению удара по террористам, опубликовали список из 34 стран, в которых находились ячейки террористической сети, контролируемой Усамой Бен Ладеном. Его сторонников можно было найти в Алжире, Индонезии, Иране, Ираке, Ливане, Ливии, Пакистане, России (Чечне), Судане, Сирии, Узбекистане, Югославии (Косово), на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, на Филиппинах и в ряде других стран. Ареал другой менее известной террористической организации «Хизбут-Тахрир» затрагивает территорию Узбекистана, Кыргызстана, Казахстана, Афганистана, а её штаб-квартира находится в Лондоне. «Вооруженная исламская группа» провозгласила своей целью свержение светского режима в Алжире, а теракты во имя её достижения осуществляет в других странах. Именно её боевики организовали серию взрывов во Франции в 1995 году. Список стран и организаций можно продолжать и продолжать.

Для нас сейчас важна констатация того факта, что и сеть террористов, и их деятельность носят уже планетарный характер. И борьба с ним перешла из сферы национальной и региональной в сферу геополитическую.

Сами террористы тоже всячески стараются подчеркнуть свои мировые планы, свою нацеленность на преодоление вселенского зла, которое у них персонифицируется в зависимости от ориентации террористической организации. Ключевое слово, часто звучащее в террористическом дискурсе, - несправедливость. Она приобретает разные обличья: бедность, коррупция, полицейский произвол, ограничение различных гражданских свобод и т.п.

Например, с точки зрения верующего универсализм ислама как религии вступает в противоречие с отнюдь не лидирующей ролью мусульманских стран в мировой политике и экономике; он видит, что не решен целый ряд международно-политических проблем, центральной из которых является арабо-израильский конфликт. Поэтому в этом контексте будет легко воспринята частью населения исламского мира идея Усамы Бен Ладена о переустройстве миропорядка во имя установления справедливости. Он планировал в нынешнем столетии создать объединенное исламское государство, в которое войдут 50 государств Европы, Азии и Африки. Среди них: республики Кавказа, в том числе Армения и Азербайджан, Кыргызстан, Казахстан, Таджикистан, Израиль, Албания, Босния. А дальше в планы Усамы Бен Ладена входила исламизация обеих Америк, Гренландии, Австралии. Таким образом, к 2100 году вся планета должна стать общим исламским государством со столицей в Саудовской Аравии (Эр-Рияд).

Во имя достижения этой цели рядовые бойцы террористического фронта готовы сражаться где угодно, так как поле битвы для них – весь мир. Когда СССР ввёл войска в Афганистан, исламисты мобилизовали около 3 тысяч йеменцев, 2 тысячи египтян, около 3 тысяч алжирцев, приблизительно по 400 иранцев и тунисцев, около 200 ливийцев и не менее 5 тысяч саудовцев. Именно из них сформировался костяк «Аль-Кайды».

За время войны в Боснии и Герцеговине там сражались около 15 тыс. наёмников, причём в основном из исламских государств.

В ходе вооружённых столкновений в Косово в 1998-1999 годах на стороне албанских террористов воевали наёмники из Турции, Албании, Болгарии и даже около 70 моджахедов из Чечни.

По сообщениям американских газет, 5 из 19 террористов, захвативших 11 сентября 2001 года самолёты, воевали в Чечне. Где завтра будут сражаться моджахеды терроризма – этого пока никто не знает, но то, что они будут сражаться, - в этом сомнений нет.

Для осуществления стратегических планов мало создать сеть террористических организаций, подготовить надёжных бойцов, надо ещё и финансово обеспечить их деятельность. За последнее десятилетие исламистскими террористами была создана мировая модель управляемого терроризма с разветвлённой банковской инфраструктурой из 250 исламских банков, сотен крупных промышленных корпораций и компаний, разбросанных по планете.

Исламская мировая банковская паутина накрыла своими сетями Малайзию, Ливию, Сирию, Саудовскую Аравию, США. ОАЭ, Филиппины, Индонезию, Великобританию, Северную Африку, Пакистан, Иран, Ирак, Турцию и страны СНГ. Исламские банки имеют устойчивые корреспондентские отношения с сотнями крупных мировых банков по всему миру, в том числе в России и США. Одному только Усаме Бен Ладену принадлежит целый ряд компаний, в том числе на Кипре, в Тунисе и Швейцарии, которые помогают отмывать пожертвования и дотации, непрерывно поступающие от сочувствующих из азиатских стран, Северной Африки и мусульманских общин Европы. По оценкам специалистов, на счетах исламистских фанатиков числится более сотни миллиардов долларов, и эти деньги могут пойти на обучение террористов и подготовку терактов. Так, террористы, которые обвинялись в организации взрыва в Найроби 7 августа 1998 года, располагали счетами в лондонских банках Barclays, HSBC Holding, Lloyds TSB и в банках Дубаи, Кипра, Гонконга. Малайзии.

Поэтому вполне обоснованно желание мирового сообщества перекрыть финансовые потоки. ООН в 1999 и 2000 годах принимала соответствующие резолюции о блокировании счетов организаций и частных лиц, которые так или иначе были связаны с терроризмом.

В США с 1998 года были конфискованы банковские счета на сумму свыше ста миллионов долларов, имеющих отношение к «Аль-Кайде». Французский МИД сообщал, что согласно упомянутым резолюциям ООН, во Франции заморожены счета на сумму 4,27 миллионов евро, которые имеют отношение к талибам и Усаме Бен Ладену. В Германии за период с 1999 года были заморожены 14 счетов на сумму около 3 миллионов марок, как часть санкций Евросоюза против правительства афганских талибов. В США по указанию президента Дж. Буша от 24 сентября 2001 года в американских банках были заморожены 27 счетов, 11 организаций, 13 частных лиц, 2 благотворительных фондов и одной компании. За последующие 3 недели число заблокированных счетов возросло до 50.

С просьбой помочь блокировать счета террористических организаций и их спонсоров США обратились ко всему миру. В Германии за сентябрь-октябрь 2001 года было заморожено 200 счетов на общую сумму 5 миллионов марок. В Швейцарии в сентябре 2001 года был заблокирован один счёт, который, по мнению швейцарской стороны, имел отношение к финансированию деятельности террористической группировки. Великобритания, по словам министра финансов Гордона Брауна, заморозила талибских счетов на общую сумму свыше 88 миллионов долларов. Поиск и блокирование счетов, так или иначе связанных с деятельностью террористов, продолжается. Успех в этом направлении будет способствовать уменьшению активности террористической деятельности в мире.

Говоря о геокультурполитическом измерении терроризма, нельзя обойти вопрос о все возрастающей его связи с войной. В современных условиях вероятность возникновения мировой войны достаточно низка. Но война была и остаётся неистребимым элементом мирового сообщества. В свое время Иммануил Кант не без оснований говорил, что история в целом никоим образом не свидетельствует о человеческой мудрости, скорее она летопись человеческого несовершенства, безумия, тщеславия и порока. Наиболее это явно проявляется в войнах. Век 21 уже не обходится без войн – войн, о которых в конце прошлого тысячелетия предупреждала Мадлен Олбрайт (гос. секретарь США), называя их «будущими войнами» - войнами с терроризмом и террористами. Её прогноз базировался на глубоком анализе терроризма и оказался абсолютно верным. Уже в сентябре 2001 года президент США Дж. Буш заявил своим соотечественникам: «Перед нами новый тип зла, война с терроризмом займёт время, и американцы должны быть терпеливыми». Вице-президент США, Дик Чейни уточнил сроки, предположив, что «военные действия, возможно, займут годы».

В контексте такого развития событий представляет интерес концепция мятежевойны, которую сформулировал полковник императорской армии Евгений Эдуардович Месснер (1891-1974) в книге «Мятеж – имя Третьей Всемирной». Он доказывает, что в двух мировых и во многих локальных войнах 20 века родилась и развивалась Всемирная революция, «войны сплелись с мятежами, мятежи – с войнами, создалась новая форма вооруженных конфликтов, назовём её мятежевойной, в которой воителями являются не только войска и не столько войска, сколько народное движение». Если в классических войнах психология была дополнением к оружию, то в революционных войнах к психологии войска присоединяется психология народных движений. Если в прежних войнах важным почиталось завоевание территории, то впредь «важнейшим будет почитаться завоевание душ во враждующем государстве». В мятежевойне «воевать будут не на линии фронта, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади оружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двухмерной поверхности, как встарь, не в трёхмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а в четырёхмерном, где психика воюющих народов является четвёртым измерением».

Важнейшей задачей в мятежевойне является «объединение своего народа, и привлечение на свою сторону части народа враждующего государства. Задача психологического воевания заключается во внесении паники в душу врага и в сохранении духа своего войска и народа. Полезна не толька паника у врага, но и его недоверие к руководителям, его сомнение в собственных силах, взглядах, чувствах».

Месснер подчёркивает, что и ведение войны, и ведение мятежа (революции) является искусством, сейчас же возникает новое искусство – ведение мятежевойны. Стратег почти всегда стоит перед трудным выбором целей действия (промежуточных и конечной). В мятежевойне выбор весьма труден вследствие обилия целей и различия удельного веса их (чисто психологические, материальные с психологическим оттенком, чисто материальные). Месснер устанавливает такую иерархию целей: 1) развал морали вражеского народа; 2) разгром его активной части (воинства, партизанства, борющихся его народных движений); 3) захват или уничтожение объектов психологической ценности; 4) захват или уничтожение объектов материальной ценности; 5) эффекты внешнего порядка ради приобретения новых союзников, потрясения духа союзников врага.

Суть мятежевойны, с точки зрения создателя данной концепции в том, что мятежевойна – еретическая война и воевать в ней будут еретически, пока война не отделится от мятежа».

Как видим, террористы, на практике претворяют в жизнь концептуальные положения Евгения Месснера и это внушает опасения, что борьба с ним будет действительно очень непростой. Это действительно будет еретическая война, так как он не признает никаких правил при своём ведении. И, если в традиционной войне, где всегда существовали две явно зафиксированные противоборствующие стороны, которые могли договориться о правилах ведения войны (например, принять Гаагские и Женевские конвенции), то в войне с терроризмом есть только одна сторона, второй – не видно, она предпочитает раствориться в социуме и оттуда наносить удары по выбранным объектам; договориться с ней о правилах ведения войны невозможно.

А ведь сегодня в руки террористов могут попасть такие средства уничтожения, о последствиях, применения которых можно лишь догадываться. Как отмечает, в свой книге «Великая шахматная доска», З.Бжезинский: «До сих пор в ходе международных конфликтов и террористических действий оружие массового поражения в основном не применялось. Как долго сможет сохраняться это самоограничение, невозможно предсказать, однако растущая доступность средств, способных привести к массовым жертвам в результате применения ядерного или бактериологического оружия, не только для государств, но и для организованных группировок также неизбежно увеличивает вероятность их применения».

Но и это ещё не всё. Человечество создало столько техногенных объектов, что их разрушение может иметь такие же последствия, что и применение оружия массового поражения. Речь идет, прежде всего, об атомных электростанциях, химических предприятиях, гидросооружениях и т.п. Недаром российские военные специалисты В. Цыгичко и А. Пионтковский, проанализировав возможные вызовы национальной безопасности России в начале 21 века, констатировали: «Современный демократический, сытый, гедонистически ориентированный, постиндустриальный, обладающий чрезвычайно уязвимой инфраструктурой Запад не представляет угрозы для Российской Федерации, которая имеет все возможности нанести недопустимый ущерб, странам альянса в случае его агрессии». Величина этого недопустимого ущерба авторами статьи определяется как 10% потерь от численности группировки в районе конфликта и ущерб инфраструктуре страны в размере 5% от валового внутреннего продукта. Тем самым, авторы подтвердили свою приверженность концепции асимметричной национальной безопасности, суть которой заключается в том, что в нынешних условиях, даже небольшое государство, может нанести другому, более могущественному, непоправимый ущерб, осуществив удар, прежде всего, по его инфраструктуре, целостную защиту которой обеспечить практически невозможно из-за современной тенденции опережающего развития средств нападения по отношению к средствам защиты.

Терроризм превратился в серьёзного вооружённого игрока на мировой политической сцене и не принимать это во внимание при анализе реалий современного мира опрометчиво. Поэтому Комитет начальников штабов США, когда определял перспективы развития вооружённой борьбы в начале 21 века и оценивал стратегическую ситуацию в мире, особое внимание обращал на угрозы, связанные с асимметричными подходами к разрушению системы национальной безопасности страны. «Асимметричные подходы, которыми может воспользоваться противник, - отмечается в документе «Единая перспектива 2020», - часто куда более серьёзны, чем относительное технологическое неравенство, а психологические последствия нападения могут намного превзойти реально причиненный физический ущерб. Противник может попытаться обеспечить для себя асимметричное преимущество на тактическом, оперативном или стратегическом уровне путём выявления главных уязвимых точек и разработки асимметричных концепций и технических возможностей для нанесения удара. Чтобы усложнить ситуацию, наши противники могут использовать комбинацию асимметрий или США могут столкнуться с несколькими противниками, которые в совокупности представят асимметричные угрозы. Такие асимметричные угрозы носят динамический характер и могут меняться».

Военные разработчики документа имели в виду, как думается, обычного для себя противника, но реалии дня сегодняшнего говорят о том, что асимметричные подходы в нанесении непоправимого ущерба государству характерны как раз для деятельности террористических организаций. По численности эти организации абсолютно не сопоставимы с Пентагоном, но по чудовищности результатов осуществимых ими террористических актов они могут вполне считаться серьёзным противником. Один теракт 11 сентября 2001 года унёс тысячи человеческих жизней не только американцев, но и граждан восьмидесяти стран мира. Материальный ущерб, нанесённый только Нью-Йорку, оценивается в сумму около 6о млрд. долларов. Причём, это только предварительные подсчёты. Закономерна реакция США на этот чудовищный теракт – война терроризма.

Геокультурполитическое измерение терроризма требует более пристального анализа проблем этноса, народа, цивилизации.

В современном мире взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведёт к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации. И это несмотря на то, что миграционные потоки сегодня становятся всё сильнее и сильнее и имеют тенденцию быть направленными от слаборазвитых стран в сторону «золотого миллиарда».

Казалось бы, перемешавшись в этом мировом котле, мы все сблизимся. Но культурные традиции значительно сильнее, цивилизационное самосознание значительно устойчивее. Поэтому именно по цивилизационному основанию можно выделить определённую группировку и террористические организации. Сегодня в этом плане наиболее зримы проблемы с исламским миром.

В работе «Современный ислам: в поисках собственной культурной индивидуальности» известный американский исламовед Густав фон Грюнебаум отмечает: «Существенно понять, что мусульманская цивилизация представляет собой культурное единство, которому чужды наши изначальные побуждения».

Устойчивые представления ислама о коллективной безопасности, о единой исламской умме – всей совокупности верующих – и единой территории (дар уль-ислам), которые рассматриваются как общее достояние, эффективно используются исламистскими террористическими организациями. Поэтому проблема Палестины стала проблемой всего исламского мира. И исламистские террористы активно действуют против иных ныне существующих цивилизаций.

После терактов, совершённых в США, почти все государственные и общественные лидеры мусульман в мире заявили, что осуждают их, многие одобряют и нанесение бомбовых ударов по талибам, однако рядовые мусульмане в большинстве своём если и были не рады горю американцев, то, во всяком случае, выступали категорически против акций возмездия (Афганистан, Ирак). По данным опроса, проведенного в Эр-Рияде (Саудовская Аравия) Центром стратегических исследований осенью 2001 года, 95% граждан Саудовской Аравии (ваххабиты составляют, согласно разным оценкам, от 50 до 95% населения страны) были настроены против военной операции США в отношении Афганистана или любого исламского государства. Только 5% считали, что США и их союзники действуют правильно, те же 5% были уверены, что арабским и исламским странам необходимо присоединиться к возглавляемой США антитеррористической коалиции. В Пакистане 62% жителей не поддерживали проамериканскую политику своего правительства. А в Палестине доля тех, кто выступал за войну с Израилем, выросла с 70 до 84,6% (то есть теракты вдохновили большинство палестинцев, не скрывавших своей радости).

Понимая всю сложность и болезненность проблемы терроризма, нельзя обвинять цивилизации, народы, государства в предрасположенности, восприимчивости к террористической деятельности. Делить государства на добропорядочных и изгоев более чем опрометчиво, тем самым провоцируется рост терроросреды в этих странах.

Больше всего преуспели в делении мира на «своих» и «чужих» США. Американские стратеги не могут рассчитывать на полную изоляцию этих стран, и не имеет смысла относиться к ним так, как если бы они были одинаково «государствами-мошенниками» или государствами-террористами».

Сегодня одно из активных направлений в терроризма действует на основе этнической близости. Это характерно и для благополучных Испании, Северной Ирландии, и в бедствующей Шри-Ланке.

Этногенный фактор формирования терроросреды базируется на особенностях идентификации групп. Во-первых, идентификация осуществляется на основе принципа дистанцирования от «чужаков». С. Хантингтон отмечал: «Определяя собственную идентичность в этнических и религиозных терминах, люди склоны рассматривать отношения между собой и людьми другой этнической принадлежности и конфессии как отношения «мы» и «они». Деление окружающих на «своих» и «чужих» нередко сопровождается гордостью за свои ценности, традиции, обычаи и неприязнью к «чужим» ценностям. При этом негативные стереотипы в отношении других групп могут легко приобрести гипертрофированный характер. Этническая принадлежность усиливает исключительность, подозрительность, неверие.

Во-вторых, идентификация требует создания общих иррациональных мифов, которые служат эмоциональному объединению членов групп, усиливают чувство принадлежности. Любой этнос имеет комплекс мифов, ценностей и символов, которые формируют мощные связи и чувства коллективного достоинства, самоуважения и единения людей. Большая роль эмоциональных, иррациональных факторов в идентификации этнической группы усиливает вероятность непредсказуемого развития межэтнических отношений, перехода негативных стереотипов восприятия «чужаков» от пассивной в активную форму.

Этническая группа может идентифицировать себя на основе разных символов: либо общей славы, либо общей «травмы», нанесённой другой группой. Общая травма может быть мнимой, но, учитывая высокую эмоциональность этничности, чувствительность этноса, рода или клана к проблемам престижа, многие обиды часто являются источником агрессии против других групп. Агрессивность по отношению к другим этническим группам подкрепляется реальными угрозами, с которыми сталкивается тот или иной этнос. Этой угрозой может считаться проблема сохранения культурной, языковой или территориальной идентичности этноса, который подвергается ассимиляции со стороны более крупного (например, баски в Испании).

Протест и агрессивность национального меньшинства особенно сильны, если на его «исконной» территории ощущается опасность. В 1970-е гг. многие регионы традиционного проживания тамилов в Шри-Ланке оказались занятыми сингалами, что породило рост терроризма в этом регионе. Особенно болезненно этнические общности воспринимают угрозу культурно-языковым основам их существования. Культурная гегемония сингалов, насаждение их языка с середины 1950-х годов также послужили причинами обострения межнационального конфликта на Цейлоне. При Франко в Басконии были закрыты учебные заведения, запрещена литература на родном языке, он был изгнан из школ и государственных учреждений. Именно с лозунгов культурного возрождения баскские националисты начали свою активность, переросшую в начале 1960-х годов в терроризм.

Для нас важно то, что цивилизационные, культурные различия в современном мире сохраняются, и будут сохраняться, они неистребимы в обозримом будущем. И, это многообразие, и различие культур, и народов делает жизнь на нашей планете прекрасней и богаче для нормальных людей. Для людей с деструктивным модусом бытия это ещё один источник обид и притеснений, ещё один повод взяться за оружие во имя достижения счастья, как они его понимают. Сближение наций и народов в планетарном масштабе, процесс глобализации приобрёл своеобразное преломление в терроризме.