2 Вида неравенства в истории : физическое (здоровье и сила) и политическое (мера согласия людей).

2 Исторических переворота:

- разделение труда,

-строительство отдельных жилищ.

Физическая разница между людьми привела к неравенству в их собственности. Концепцию Руссо позднее интерпретировали марксисты.

Для поддержания положений общественного договора и контроля над деятельностью исполнительной власти, по мысли Руссо, периодически должны созываться народные собрания, на которых следует ставить на голосование в отдельности два вопроса: «Первое: угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления. Второе: угодно ли народу оставить управление в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено».Руссо различает четыре рода законов: политические, гражданские, уголовные и законы четвертого рода, «наиболее важные из всех», - «нравы, обычаи и особенно мнение общественное». При этом он подчеркивает, что к его теме общественного договора относятся только политические законы. Применительно к этим политическим (основным) законам Руссо отмечает, что в них всеобщий характер воли сочетается с всеобщностью предмета, поэтому такой закон рассматривает подданных как целое, а не как индивидов, а действия как отвлечение (но не как отдельные поступки). А цель всякой системы законов - свобода и равенство. Свобода, подчеркивает Руссо, вообще не может существовать без равенства.

11. «Демократия в Америке» А. де Токвиля: обоснование демократической формы правления и критика деспотизма.

Под предлогом изучения пенитенциарной системы Соединенных Штатов, Токвиль в 1831 году отправляется в заокеанское путешествие. У него не было представления об идеальном демократическом устройстве.Позднее Токвиль пришел к выводу о неизбежности наступления демократии во всем мире.

Государство - это социальное устройство общества, характер общественных взаимоотношений, над которыми выстраивается адекватная им форма политического устройства. Первым государством, которому в полной мере удалось воплотить принципы демократического устройства общества, были, по Токвилю, Соединенные Штаты. А коль скоро наступление демократии в мировом масштабе было неизбежно, то ознакомление с положительными и отрицательными чертами демократического устройства становилось крайне актуальной и насущной проблемой. Поэтому он и совершил поездку в США.

Все демократические народы непроизвольно стремятся к централизации власти, однако стремление это у разных народов различно. Оно зависит от своеобразия условий, могущих ускорить либо замедлить естественное развитие общества. Условия эти весьма многочисленны, поэтому остановлюсь лишь на некоторых. У людей, которые, прежде чем стать равными, имели длительный период свободного развития, инстинкты свободы в определенной степени заглушают инстинкты равенства. Поэтому, несмотря на то, что центральная власть расширяет свои привилегии, в этом обществе частные лица никогда полностью не теряют свою независимость.

Когда же равенство начинает развиваться в стране, народ которой либо вовсе не знал свободы, либо слишком долго жил вне ее, то давние привычки народа быстро и самым естественным образом соединяются с привычками и доктринами нового общественного устройства, и тогда централизация власти происходит сама собой. Проблема демократического государства заключается в том, что оно постепенно становится должником большинства богатых граждан , концентрирующихв своих руках власть.

N. B.Деспотизм недемократических государств нес угрозу, т.к. вся власть была сконцентрирована в руках тарана и его приближенных. Злоупотребляя властью, они прибегали к беззаконию и могли лишить неугодных им гражданин имущества или жизни, их тирания тяжелым бременем ложилась на отдельных лиц.По сравнению с деспотизмом демократия даёт благополучие и достаток гражданам вместо могущества и славы для нации , развитую социальную политику вместо героизма. СМИ в деспотиях подвергается жесточайшей цензуре и разлагает умы, т.к. провоцирует искаженное и идеологизированное восприятие мира.

Токвиля интересовал в первую очередь вопрос о конкретных формах такого перехода в различных типах обществ. То была проблема соотношения двух путей демократического транзита - непосредственного эволюционного создания гражданского общества (представленного Англией и выраженного наиболее четко Америкой) и опосредованного, осуществляемого государством, фактически берущим на себя функции национальной интеграции и формирования гражданской инфраструктуры. Второй путь характерен для обществ, где отсутствовал или был очень слаб средний класс - буржуазия, а задача перехода к демократии осуществлялась в виде социальной революции, которая лишь завершала централизаторскую и унификаторскую традицию абсолютистского государства. Этот путь, по его мнению, был представлен Францией, где революционный конфликт между обществом и государством, составлявший содержание революции, разрешился в виде создания сильного государства с централизованной бюрократией, являющегося гарантией необратимости демократии. Эта линия развития, считал Токвиль, возникла не столько спонтанно в ходе революции, сколько была следствием длительной исторической традиции, восходящей к эпохе формирования абсолютизма и подавления им всех других форм гражданского равенства и самоуправления, заложенных в феодальной системе.

Демократические народы, которые ввели свободу в сферу политики, усилив при этом деспотизм в сфере исполнительной власти, пришли к вещам очень странным. Принципы демократии сводятся к фикции. Люди поочередно становятся то игрушками в руках правителя, то его повелителями (на псевдовыборах). Испробовав всевозможные избирательные системы и не найдя ни одной, они ищут новые, стремятся изменить конституцию. Это не поможет. Деспотизм в демократических государствах будет сводиться к тезису о благе охранительного государства и соцзащите его граждан. В демократическом деспотизме граждане могут выбирать власть, но лишаются чувств (закрыт доступ к каналам манипуляции общественным сознанием, т.е. к СМИ, а =>, что демократический деспотизм - это отсутствие свободной конкуренции и демократизма в СМИ).

Выборы — это демократическое средство, позволяющее функционеру сохранять независимость перед лицом центральной власти в той же или даже в большей степени, чем это позволяло наследственное право в аристократическом обществе, либо личная преданность деспоту. Это происходит потому, что победа на выборах означает доверие народа + неотчуждаемые конституционные гарантии полномочий.

Американское общество интересует Токвиля как конкретный пример исторической эволюции перехода к новому типу общественных отношений. Основным содержанием этого глобального процесса является, по Токвилю, индивидуализация общества, ослабление власти авторитетов и групп, размывание социальных барьеров между группами, рационализация мышления, приватизация частной жизни, ослабление ответственности перед обществом. Токвиль представил масштабное описание этоса демократического общества в Америке, а также перемен в общественном сознании, образе жизни, семье, воспитании, культуре, происходящих под влиянием изменений социальных условий. Новое общество, в отличие от феодализма, представляется ему как бесклассовое. Вместе с тем Токвиль не верил в социалистический идеал. Неравенство, по его мнению, коренится в естественных различиях между людьми. Демократия ликвидирует лишь его традиционные (сословные) формы, но базируется на принципе имущественного ценза.

Демократия, по Токвилю, порождает проблемы, вытекающие из противоречий равенства и свободы, создавая, например, новые формы социального неравенства: централизацию власти и «индустриальную бюрократию». Изолированные индивиды оказываются «равными» в своей зависимости от всесильной бюрократии. Индивидуализация и централизация, противореча друг другу, являются неотъемлемыми формами демократического процесса.

Само возникновение демократии, по мнению Токвиля, было связано с образованием абсолютных монархий. Согласно Токвилю, «в определенную эпоху все монархии становятся абсолютными... и все похожие явления порождены общей причиной. Эта общая причина - переход от одного состояния общества к другому, от феодального неравенства к демократическому равенству».

Свобода и равенство, по Токвилю, явления разнопорядковые.Отношения между ними неоднозначные. И отношение людей к ним тоже различное. Во все времена, утверждает Токвиль, люди предпочитают равенство свободе. Оно дается людям легче, воспринимается подавляющим большинством с приязнью, переживается с удовольствием. «Равенство ежедневно наделяет человека массой мелких радостей. Привлекательность равенства ощущается постоянно и действует на всякого; его чарам поддаются самые благородные сердца, и души самые низменные с восторгом предаются его наслаждениям. Таким образом, страсть, возбуждаемая равенством, одновременно является и сильной, и всеобщей». Радости, доставляемые равенством, не требуют ни жертв, ни специальных усилий. Чтобы удовольствоваться ими, надо просто жить.

Иное дело -свобода (в частности, свобода политическая). Существование в условиях свободы требует от человека напряжения, больших усилий, связанных с необходимостью быть самостоятельным, делать всякий раз собственный выбор, отвечать за свои действия и их последствия. Пользование свободой если угодно, определенный крест; ее преимущества, достоинства не дают себя знать, как правило, мгновенно. Высокое удовлетворение, которое приносит она, испытывает не столь широкий круг людей, какой охватывает сторонников равенства. Поэтому демократические народы с большим пылом и постоянством любят равенство, нежели свободу. Помимо всего прочего это оттого, что «нет ничего труднее, чем учиться жить свободным».

Если сверхцентрализация власти, отвергаемая Токвилем, сводит на нет свободу, то целый ряд политико-юридических установлении демократического профиля, напротив, «работает» в пользу свободы индивида и общества, укрепляет ее. К числу подобного рода установлении Токвиль относит: разделение властей, местное (общинное) самоуправление, в котором он усматривает истоки народного суверенитета. Кстати, Токвиль отнюдь не думает, что этот суверенитет беспределен, верховенство народа тоже имеет свои границы. Там, где их преступают, возникает тирания, тирания большинства, ничуть не лучшая тирании властителя-самодержца.

Токвиль крайне неприязненно относился к революционным рабочим и социалистическому движению, в частности, считал несовместимыми социал-демократию и либеральную демократию. Государственный переворот 2 декабря 1851 привел к тюремному заключению и отставке Токвиля со всех постов после того, как он отказался присягнуть на верность новой власти.Токвиль подошел к выделению одной группы стран, где равенство соединялось со свободой (англосаксонский вариант), и другой их группы, где равенство соединялось с деспотизмом (евроконтинентальный вариант). Постановка Токвилем проблемы конфликта общества и государства сыграла заметную роль в теоретических дискуссиях периода либеральных реформ 60-х годов XIX в. Концепция демократии Токвиля стала предметом обсуждения либералов и консерваторов.

12. Вопросы войны, мира и международного права в работе Г. Гроция «О праве войны и мира».

Трактат «О праве добычи» содержит изложение основ международного права и является первоначальным наброском системы,развитой Гроцием впоследствии в его главном труде — «Три книги о праве войны и мира» (1625).Заняв официальную должность ратспенсионария, то есть синдика, Роттердама (1613 г.), Гроций принял участие в религиозно-политических спорах между «гомаристами» и «арминианами» (по имени профессоров Лейденского университета — Гомара и Арминия, вожаков враждовавших партий). Он примкнул к «арминианам».

Борьба велась с большим ожесточением и окончилась победой «гомаристов», с которыми соединился наместник Мориц Оранский. Гуго Гроций был осужден на пожизненное заключение (17 мая 1618 г.) в замке Левестейн (на р. Маасе). Там он находился около двух лет и освободился с помощью своей жены Марии, урожденной фон Рейхесберген. По преданию, он был вынесен в ящике с книгами (1621 г.), и в одежде каменщика спасся бегством во Францию, где королем Людовиком XIII ему была назначена пенсия. Во Франции Гроций написал свой знаменитый трактат «Три книги о праве войны и мира», который был начат в 1623 году и появился в свет в самый разгар Тридцатилетней войны, в марте 1625 года.

В посвящении, которым открывается книга Гуго Гроция «О праве войны и мира», указывается, что она написана «в защиту Справедливости». Выявить начала справедливости в международных отношениях — вот та основная цель, которую преследует выдающийся голландский ученый, предпринимая свое исследование. Бессмысленные жестокости и вероломство, сопутствовавшие войнам между современными ему государствами, в частности Тридцатилетней войне, встречают осуждение со стороны Греция. Он заявляет, что сердца людей, «утомленные распрей», жаждут «повсеместного» водворения мира. Поскольку войны между государствами по тем или иным причинам избежать невозможно, то она, согласно глубокому убеждению Греция, должна вестись в соответствии с принципами права и гуманности. Гроций вступает в спор с людьми, которые утверждают, что в международных отношениях все решает сила и что во время войны всякие законы смолкают. Он пытается иначе разрешить проблему соотношения войны и права.

Разрешение этой Проблемы упиралось в разрешение вопроса о том, что собой вообще представляет право. Поставив такой вопрос, Гроций пишет, что в научную плоскость его можно перевести, лишь тщательно отделив в закон правила, возникшие «путем установления», от правил, вытекающих «из самой природы». «Ибо ведь то, что вытекает из природы вещи, всегда пребывает тождественным самому себе и потому без труда может быть приведено в научную форму; то же, что возникло путем установления, часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и лишено какой-либо научной системы, подобно прочим понятиям о единичных вещах». Здесь Гроций высказывает мысль о существовании так называемого естественного права.В своих рассуждениях о государстве и праве он нередко повторяет установки средневековойюриспруденции. Тем не менее, черты буржуазной идеологии легко усматриваются в его воззрениях.

Гроций оговаривается, что предписания естественного права не расходятся с божественной волей. Больше того, бог требует их соблюдения. Поскольку бог является творцом всего сущего, постольку он, указывает Гроций, выступает и в роли создателя человеческой природы, из которой проистекает естественное право. Но именно человеческая природа предопределяет содержание последнего, а не произвольное усмотрение бога, потому что он не может сделать так, чтобы явление противоречило своей собственной сущности.Человек, по словам автора трактата «О праве войны и мира», есть живое существо «высшего порядка». К числу свойств, присущих человеку, относится «стремление к общению». Именно контролируемое разумом стремление к общению, составляющее-де особенность человеческой природы, Гроций объявляет источником естественного права. Принципы естесГроций не смог сколько-нибудь четко разграничить право и мораль, хотя и предпринимал попытки к такому разграничению.

Указанная особенность воззрений Гроция обусловливает своеобразие его подхода к выяснению значения принуждения для права. Поскольку Гроций стремится как-то отграничить правовые нормы от чисто моральных правил поведения, он отмечает, что «право не получает своего внешнего осуществления, если оно лишено силы для проведения в жизнь». Но вследствие того, что в конце концов в трактате «О праве войны и мира» предписания, имеющие правовой характер, отождествляются с требованиями нравственности, с требованиями «справедливости», Гроцием дается и иная постановка вопроса. Обращая внимание при рассмотрении проблемы реализации права на возможность принудительного претворения в жизнь установлений последнего, но в то же время пишет: «Нельзя оказать, чтобы право, лишенное поддержки силой, не имело никакого действия, ибо соблюдение справедливости сообщает совести спокойствие, несправедливость же причиняет терзания и муки, подобные состоянию души тиранов, описанному Платоном». Этого положения Гроций не смог последовательно связать со своим тезисом о роли «силы» в деле осуществления права, как он не смог четко вскрыть специфических особенностей того принуждения, с помощью которого в необходимых случаях обеспечивается соблюдение правовых норм естественного права отвечают коренным нуждам общежития людей.

N. B. Гроций был непосредственным свидетелем войны между Нидерландами и Испанией, пытался истолковать с юридической точки зрения понятия войны и мираПо его мнению, понятие о том, что война противоречит естественному праву, ошибочно, хотя она и является несомненным злом. Для него принципиально важным стал термин «справедливая война». Еще раньше существовало мнение о том, что войны не всегда одинаковы. Справедливыми войнами традиционно считались крестовые походы, которые организовывались под предлогом борьбы за веру. Гроций, как человек более практичный и рациональный, считал «справедливыми» - оборонительные войны, в ходе которых одна из сторон стремится защитить целостность своего государства и имущество его граждан. Любые же попытки захвата - несправедливы. Тем не менее, полагал Гроций, всякие «войны ведутся для заключения мира», чтобы впоследствии уже по мирному договору определить ущерб или приобретения каждой из сторон; и только мир, а не война, могут их юридически оформить. Поэтому мир в системе Гроция становится не концом войны, а ее целью. Любопытно, но в этом миротворческом контексте Гроций предстает едва ли не основоположником пацифизма. Однако большинство из его нововведений раз и навсегда изменили историю права, а вместе с тем жизнь и статус западного человека. В 1898 г. на Гаагской конференции вернулись к идеям Гроция.

13. Политико-правовая теория И. Канта (по работам «Идея всеобщей истории» и «К вечному миру»).

Воззрения Канта на человека отражены в книге «Антропология с прагматической точки зрения» (1798 год). Главная её часть состоит из трёх разделов в соответствии с тремя способностями человека: познание, чувство удовольствия и неудовольствия, способность желать.Человек — это «самый главный предмет в мире», так как у него есть самосознание.Человек — это высшая ценность, это личность, индивидуальность. Самосознание человека порождает эгоизм как природное свойство человека. Человек не проявляет его только тогда, когда рассматривает свое «Я» не как весь мир, а только как часть его. Нужно обуздывать эгоизм, контролировать разумом душевные проявления личности. Кант критиковал всю предшествующую философию за ее метафизичность. Цель философии – сделать человека свободным, просвещать его.

Мораль свойственна только человеку, т.к. есть «нравственный закон внутри нас». Право вытекает из этического постулата, т.е. эволюционным путем.

Категории этики:

-долг, совесть, вина

- моральная свобода

Мир делится на ноумены ( то, что скрыто в чувственном понимании) и феномены (эмпирическое понимание). Человек – ноумен. По своей природе человек зол, а воспитание порождает совесть.

УЧЕНИЕ О ПРАВЕ.

В 1784 вышла статья» Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», в которой излагаются основные социально-политические идеи. Позднее он разрабатывал эти идеи в первой части Метафизики нравов, в статье Предполагаемое начало человеческой истории и в трактате «К вечному миру» (1795). Кантовский подход опирается на концепцию естественного права. Все люди равны перед законом. Цель законов – всеобщее правовое гражданское общество, главная задача которого – исключать любую возможность несправедливости, гарантировать естественные права человека. Основное право человека – право на свободу, которая может сосуществовать со свободой всех. Однако государство контролирует не только права граждан, но и их обязанности по отношению к государству. Основная обязанность гражданина – соблюдать законы социума. Главное лицо государства – монарх. Он воплощает собой закон и справедливость. Однако, Кант, принимая тот факт, что монарх все-таки остается человеком и способен на ошибки, настаивает на необходимости разделения властей.

В учении о праве Кант развивал идеи французских просветителей: необходимость уничтожения всех форм личной зависимости, утверждение личной свободы и равенство перед законом. Юридические законы Кант выводил из нравственных.

В учении о государстве Кант развивал идеи Жан-Жака Руссо: идею народного суверенитета (источник суверенитета, однако, у Канта - не народ, а монарх, которого осуждать нельзя, так как он «не может поступать не по праву»). Кант признавал право на свободное высказывание своего мнения, но с оговоркой: «рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, но повинуйтесь».

Государство (в широком смысле) — объединение множества людей, подчинённых правовым законам.

Все государства имеют три власти:

законодательная (верховная) — принадлежит только объединенной воле народа;

исполнительная (действует согласно закону) — принадлежит правителю;

судебная (действует согласно закону) — принадлежит судье.

Государственные устройства не могут быть неизменными и меняются тогда, когда перестают быть необходимыми. И лишь республика отличается прочностью (закон самостоятелен и не зависит от какого-то отдельного лица). Истинная республика — система, управляемая уполномоченными депутатами, избранными народом. В учении об отношениях между государствами Кант выступает против несправедливого состояния этих отношений, против господства в международных отношениях права сильного. Поэтому Кант за создание равноправного союза народов, который бы оказывал помощь слабым. И считал, что такой союз приближает человечество к осуществлению идеи вечного мира.

Кант первым системно обосновал либерализм. Политико-юридические взгляды Канта содержатся в трудах: «Идеи всеобщей истории под космополитическим углом зрения» (1784) , «К вечному миру», «Метафизические начала учения о праве».

Краеугольный принцип социальных воззрений И. Канта: каждое лицо обладает совершенным достоинством, абсолютной ценностью; личность не есть орудие осуществления каких бы то ни было планов, даже благороднейших и направленных на достижение общего блага. Человек – субъект нравственного сознания, в корне отличный от окружающей среды, – в своем поведении должен руководствоваться велениями нравственного закона. Закон этот безусловен. И. Кант называет его «категорическим императивом» – «поступай так, чтобы максима твоего поведения могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства». Иными словами, поступай так, чтобы ты относился к человечеству как к цели и никогда как к средству. Соблюдение требований категорического императива возможно тогда, когда индивиды в состоянии свободно следовать голосу «практического разума», которым охватывается как область этики, так и область права.

Истинное призвание права – надежно гарантировать морали то социальное пространство, в котором она могла бы нормально проявлять себя, в котором может быть беспрепятственно реализована свобода индивида. В этом суть кантовской идеи о моральной обоснованности права.

И. Кант многократно подчеркивал насущную необходимость для государства опираться на право, ориентироваться в своей деятельности на него. Государство, которое уклоняется от соблюдения прав и свобод, не обеспечивает охраны позитивных законов, рискует потерять доверие и уважение своих граждан. Люди будут сознательно занимать позицию отчужденности от такого государства.

И. Кант различает в праве три категории:

-естественное право, которое имеет своим источником самоочевидные априорные принципы;

-положительное (позитивное) право, источником которого является воля законодателя;

- справедливость – притязание, не предусмотренное законом и потому не обеспеченное принуждением. Естественное право распадается на: частное право (регулирует отношения индивидов как собственников, т.е. «определение того, чем я владею»; Кант выделял следующие подсистемы частного права : вещное, личное, вещно-личное, родительское, брачное, право хозяина дома) и публичное право (определяет взаимоотношения между людьми, объединенными в союз граждан (государство), как членами политического целого).

Осуществление права требует, чтобы оно было общеобязательным, что достигается через его наделение принудительной силой. Сообщить праву такое свойство способно лишь государство – исконный и первичный носитель принуждения. Государственность вызывают к жизни и оправдывают ее бытие требования категорического императива.

УЧЕНИЕ И. КАНТА О ГОСУДАРСТВЕ

Необходимость государства (объединения «множества людей, подчиненных правовым законам») И. Кант не связывает с практическими индивидуальными, групповыми и общими потребностями членов общества, а с категориями, которые всецело принадлежат рассудочному, умопостигаемому миру. Благо государства составляет состояние наибольшей согласованности конституции с принципами права, «к чему нас обязывает стремиться разум при помощи категорического императива». Выдвижение и защита И. Кантом тезиса о том, что благо и назначение государства – в совершенном праве, в максимальном соответствии устройства и режима государства принципам права, дали основание считать И. Канта одним из главных создателей концепции «правового государства», государства, чей возможный произвол раз и навсегда ограничен предписаниями правового характера.

Происхождение государства. Кант выдвинул гипотезу естественного состояния, лишенного всякой гарантии законности. Нравственный долг, чувство уважения к естественному праву побуждают людей оставить это первоначальное состояние и перейти к жизни в гражданском обществе. Переход к последнему не носит характера случайности. Акт, посредством которого изолированные индивиды образуют народ и государство, есть общественный договор.Общественный договор заключают между собой морально развитые люди. Поэтому государственной власти запрещается обращаться с ними как с существами, которые не ведают морального закона и не могут сами (якобы по причине нравственной неразвитости) выбрать правильную линию поведения. И. Кант резко возражает против малейшего уподобления власти государства родительской опеке над детьми.

Согласно общественному договору все отдельные лица, составляющие народ, отказываются от свободы необузданной и беспорядочной, дабы найти подлинную свободу во всем ее объеме в правовом состоянии. Центральным институтом публичного права является прерогатива народа требовать своего участия в установлении правопорядка путем принятия конституции, выражающей его волю (по сути, прогрессивная демократическая идея народного суверенитета). Верховенство народа обусловливает свободу, равенство и независимость всех граждан в государстве – организации совокупного множества лиц, связанных правовыми законами. Выдвинув принцип суверенитета народа, И. Кант не помышляет о широкой демократии. В подтверждение этого предлагается разделить всех граждан на активных и пассивных (лишенных избирательного права). Кроме того, накладывается вето на право народа обсуждать вопрос о происхождении власти».

Всякое государство имеет три власти: законодательную (принадлежащую только суверенной «коллективной воле народа»), исполнительную (сосредоточенную у законного правителя и подчиненную законодательной, верховной власти), судебную (назначаемую властью исполнительной). Субординация и согласие этих трех властей способны предотвратить деспотизм и гарантировать благоденствие государства.

ПРОЕКТ ВЕЧНОГО МИРА И. КАНТА .

В работе «К вечному миру» 1795 г. Кант предложил создать Хартию о вечном мире. Выдвинул тезис о ненасильственной международной политике. Высказался о мировой конфедерации правовых республик , как об идеале мироустройства. Война – способ осуществления права в естественном состоянии. Идеал –мир без войн.

Войны делятся на справедливые и несправедливые.

Справедливые: цель – защита государства, либо война за независимость (цель – восстановление исторической справедливости). Можно также вести войны против агрессоров, которые не вошли в «мирную конфедрацию». Вечный мир – объект закономерности исторического процесса.

С передовых, прогрессивных позиций анализировал И. Кант проблемы внешней политики. Он, следуя за Г. Гроцием, осуждает захватническую, грабительскую войну, подготовку к ней. Автор трактата «К вечному миру», написанного в форме всеобщего мирного договора, ратовал за соблюдение международных договоров, невмешательство во внутренние дела государств, за развитие между ними торговых и культурных связей. И. Кант выдвигает проект установления вечного мира. Его можно достичь, правда, в отдаленнейшем будущем созданием всеохватывающего союза самостоятельных равноправных государств, построенных по республиканскому типу. По убеждению философа, образование такого космополитического союза (конфедерации) в конце концов неминуемо. Залогом тому должны стать просвещение и воспитание народов, благоразумие и добрая воля правителей, а также экономические, коммерческие потребности наций. Цель такого союза – укрепление правом взаимного согласия народов.

И. Кант обосновывает неизбежность вечного мира замыслом природы, который направлен на осуществление согласия людей даже помимо их воли. Человек разумен от природы, а «разум осуждает войну как правовую процедуру и вменяет в обязанность мирное состояние, которое не может быть ни установлено, ни обеспечено без договора людей между собой».

И. Кант полагал, что обеспечение мира во многом зависит от политики государства, которая может быть направлена на решение временных задач или на реализацию стратегического курса. И. Кант полагал, что мораль и политика должны соотноситься, в определенной степени взаимопроникать. Он выделяет морального политика, который устанавливает политические принципы, состыковывающиеся с моралью, и политического моралиста, лишь приспосабливающего мораль к политическим интересам. И. Кант уверен, что безнравственные методы никогда не приведут к вечному миру, по своей сути они разрушают все гарантии мира.

В современном мире все более осознается необходимость выдвижения на первый план таких политических ценностей, как честь, совесть, благородство, – это положение И. Канта, как и многие другие (например, концепция правового государства) опередило свое время. И. Кант предрек необходимость коллективных мер безопасности в рамках союза мира, который стал прообразом современного единого мирового политического и правового пространства.

И. Кант предписывал уничтожение постоянных армий. В современном мире эта проблема приобрела несколько иное содержание: разоружение, устранение возможности применения оружия массового поражения. Можно констатировать, что еще на исходе XVIII в. И. Кант разработал положения, признанные началами современного международного права, основополагающими принципами международной безопасности.

14. Основные проблемы политической теории в работе Г. Гегеля «Философия права».

15. Политическое значение и основные идеи «Капитала» К. Маркса.

16. «Государство и революция» В.И. Ленина: понятия классовой борьбы и диктатуры пролетариата.

17. «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А. Бердяева: понятия нигилизма и большевизма.

18. Проблемы политической теории в работе Ильина И.А. «О сущности правосознания».

19. Фундаментальные проблемы политической науки в работе М. Вебера «Политика как призвание и профессия»

20. Идеология и утопия как формы постижения политической реальности (по работе К. Мангейма «Идеология и утопия»).

21. Трактовка феномена политики в работе К. Шмитта «Понятие политического».

В работе «Понятие политического» (1932 г.) К. Шмитт обозначает, что понятие государства предполагает понятие политического. Соглас­но сегодняшнему словоупотреблению, государство есть политический статус народа, организованного в территориальной замкнутости. Редко можно встретить ясное определение политического. По боль­шей части это слово употребляется лишь негативным образом, в про­тивоположность другим понятиям, например, «политика и хозяйство», «политика и мораль», «политика и право». Определить понятие политического можно, лишь обнаружив и уста­новив специфически политические категории.

Вместо того чтобы предлагать исчерпывающее академическое определение политического, К. Шмитт концептуализирует его в терминах совокупности человеческой мысли и действия, с точки зрения противоположности друг-враг. Для К. Шмитта политическое изначально, оно появляется до государства и выходит за пределы мирской и рутинной политики.

Смысл различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую степень интенсивности соединения или разделения. Не нужно, чтобы политический враг был морально зол, не нужно, чтобы он был эстетически безобразен. Он есть именно иной, чужой.

Понятие «враг» предполагает возможность борьбы. Война есть вооруженная борьба между организованными политическими единствами, гражданская война — вооруженная борьба внутри некоторого организованного единства. Вся человеческая жизнь есть борьба и всякий человек — борец. Понятия «друг», «враг» и «борьба» свой реальный смысл по­лучают благодаря тому, что они в особенности соотнесены и сохраняют особую связь с реальной возможностью физического убийства.

Лишь в действительной борьбе сказы­ваются крайние последствия политического разделения на группы дру­зей и врагов. От этой чрезвычайной возможности жизнь людей получа­ет свое специфически политическое напряжение.

Мир, в котором была бы полностью устранена и исчезла бы возмож­ность такой борьбы, стал бы миром без различения друга и врага и вследствие этого миром без политики. В нем, быть может, имелись бы множество весьма интерес­ных противоположностей и контрастов, всякого рода конкуренция и ин­триги, но не имела бы смысла никакая противоположность, на основа­нии которой от людей могло бы требоваться самопожертвование и им давались бы полномочия проливать кровь и убивать других людей. Феномен «политическое» можно понять лишь через отнесение к реальной воз­можности разделения на группы друзей и врагов.

Война как самое крайнее политическое средство вскрывает лежа­щую в основе всякого политического представления возможность этого различения друга и врага и потому имеет смысл лишь до тех пор, пока это представление реально наличествует или по меньшей мере реально возможно в человечестве.

Понятия друга, врага и борьбы получают реальное значение именно потому, что они относятся к реальной возможности физического убийства. Война следует из вражды и является экзистенциальным отрицанием врага, это самое крайнее следствие вражды.

Соответственно условия постоянной возможности как внешних конфликтов, так и внутренних, приводят к различению друг-враг, и тем самым нуждаются в принятии политического решения. Политическое оказывается всегда присутствующим и актуальным, это фундаментальный факт существования, базовая характеристика человеческой жизни. Все попытки избежать политики будут безуспешны, потому что это экзистенциальный конфликт между жизнью и смертью. Политика подразумевает множественность, а не универсальность.

Всякая противоположность — религиозная, моральная, экономи­ческая или этническая — превращается в противоположность полити­ческую, если она достаточно сильна для того, чтобы эффективно разде­лять людей на группы друзей и врагов. Политическое заключено не в самой борьбе, которая опять-таки имеет свои собственные техничес­кие, психологические и военные законы, но, как сказано, в определяе­мом этой реальной возможностью поведении, в ясном познании опре­деляемой ею собственной ситуации и в задаче правильно различать друга и врага.

Каждое из многочисленных из­менений и переворотов в человеческой истории и развитии порождало новые формы и новые измерения политического разделения на группы, уничтожало существовавшие ранее политические образования, вызы­вало войны внешние и войны гражданские и то умножало, то уменьша­ло число организованных политических единств.

Государство как наиважнейшее политическое единство сконцентри­ровало у себя невероятные полномочия: возможность вести войну и тем самым открыто распоряжаться жизнью людей. Но эффект, производимый нормальным го­сударством, состоит прежде всего в том, чтобы ввести полное умиротворение внутри государства и принадлежащей ему территории. В критических ситуациях эта необходимость внутригосударственно­го умиротворения ведет к тому, что государство как политическое един­ство совершенно самовластно, покуда оно существует, определяет и «внутреннего врага».

Покуда народ существует в сфере политического, он должен — хотя бы и только в крайнем случае— определять различение друга и врага.

Из категориального признака политического следует плюрализм мира государств. Человечество как таковое не может вести никакой войны, ибо у него нет никакого врага, по меньшей мере на этой планете. Понятие «чело­вечество» исключает понятие «враг», ибо и враг не перестает быть че­ловечеством, и тут нет никакого специфического различения. То, что войны ведутся во имя человечества, не есть опровержение этой простой истины, но имеет лишь особенно ярко выраженный политический смысл. Если государство во имя человечества борется со своим поли­тическим врагом, то это не война человечества, но война, для которой определенное государство пытается в противоположность своему военному противнику оккупировать универсальное, понятие, чтобы идентифицировать себя с ним (за счет противника).

22. «Истоки тоталитаризма» Х. Арендт: специфика тоталитарного террора и тоталитарной идеологии.

23. «Политические партии» М. Дюверже: структура, типы и системы партий. Соотношение партийных и избирательных режимов.

24. «Дорога к рабству» Ф. Хайека: критика парадигмы «социального государства».

25. «Масса и власть» Э. Канетти: классификация масс и стай, соотношение власти и насилия.

Свойства массы

1. Масса всегда стремится расти. Ее росту по природе не положено границ. Если границы ставятся искусственно, то есть путем создания институтов, применяемых для сохранения закрытых масс, то всегда существует опасность извержения массы, которое время от времени и происходит. Инструментов, которые навсегда и гарантированно предотвратили бы рост массы, не существует.

2. Внутри массы господствует равенство. Оно абсолютно и неоспоримо и самой массой никогда не ставится под вопрос. Оно фундаментально важно, настолько, что массовое состояние можно было бы определить именно как состояние абсолютного равенства.

3. Масса любит плотность. Она никогда не может стать слишком тесной или слишком плотной. Не должно быть чего-то в промежутках между людьми, не должно вообще быть промежутков, по возможности все должно стать ею самою.

4. Масса требует направления. Она в движении и двигается по направлению к чему-то. Направление, общее для всех участников, усиливает ощущение равенства. Цель, которая лежит вне каждого отдельного индивида и для всех одна и та же, отменяет и уничтожает неравные частные цели, признание которых для массы смертельно. Для ее постоянства направление необходимо. Страх перед распадом, всегда бодрствующий в ней, позволяет направить ее к какой-либо цели. Масса существует, пока есть недостигнутая цель.

Классификация масс: Каждое из этих четырех выясненных свойств может присутствовать в массе в большей или меньшей мере. В зависимости от того, на каком из них сосредоточить внимание, можно получить разные классификации массы. Когда речь шла об открытой и закрытой массах, было объяснено, что это разделение основывается на признаке роста массы. Если рост не встречает препятствий, масса открыта, если рост ограничивается, она закрыта.

Другое разделение, о котором предстоит узнать, это разделение между ритмической и замершей массами. Оно основывается на двух следующих качествах - на равенстве и плотности, и даже на обоих вместе. Замершая масса стоит непосредственно перед разрядкой. Она в ней уверена и поэтому старается, насколько можно, замедлить ее приход. Ей хочется растянуть период максимальной плотности, чтобы подготовиться к мгновению разрядки. Можно было бы сказать, что она разогревает себя, оттягивая разрядку. Массовый процесс здесь начинается не с равенства, а с плотности. Равенство же становится главной целью такой массы: в него она в конечном счете изливается, и тогда о нем свидетельствует каждый общий крик, каждое общее движение. (ТЕАТР) Замершая масса тесно сплочена, действительно свободное движение кажется в ней невозможным. В ее состоянии есть что-то пассивное; замершая масса ждет. В ритмической массе, наоборот, плотность и равенство с самого начала совпадают. Здесь все связано с движением. Жадно алкаемое телесное возбуждение реализуется в танце. (ТАНЕЦ, ФУТБОЛ)

Следующая пара понятий - медленная и быстрая массы, различия которых основаны исключительно на специфике их целей. Бросающиеся в глаза массы, представляющие собой важную часть современной жизни, то есть политические, спортивные, военные массы, с которыми мы ежедневно сталкиваемся, все быстры. От них весьма отличаются религиозные массы потустороннего мира или массы паломников: цель их далека, путь долог, и подлинная масса возникнет где-то в дальней стране или в царствии небесном. Мы можем наблюдать, по существу, лишь притоки этих медленных масс, конечные же состояния, к которым они стремятся, невидимы и для неверующих недостижимы. Медленная масса собирается очень медленно и видит себя принявшей некоторый конкретный облик только в отдаленной перспективе. Медленной массе запрещена разрядка. Можно было бы сказать, что это ее важнейший опознавательный знак, и говорить поэтому вместо медленных о безразрядных массах. Но следует все же предпочесть первое название, ибо нельзя сказать, что в разрядке отказано совсем. Она всегда предполагается в представлении о конечной цели. Она лишь отодвинута в далекое будущее. Там, где цель, там и разрядка. В медленной массе поставлена цель затянуть процесс, ведущий к разрядке, на возможно более долгий срок. Мировые религии стали особенными мастерами такого затягивания.

Классификация по несущему аффекту

Преследующая и убегающая массы - самые древние. Они имеются у животных так же, как у людей, и, возможно, процесс складывания этих форм у людей постоянно подпитывался благодаря подражанию животным образцам. Запретная масса, обращенная масса и празднующая масса встречаются только у людей.

Преследующая масса возникает в виду быстро достижимой цели. Цель - убийство, и известно, кто будет убит. Жертва известна, четко обозначена, близка. Масса бросается на нее с такой решимостью, что отвлечь ее невозможно. Для того, чтобы возникла преследующая масса, достаточно широко объявить, что такой-то должен умереть. Концентрация на убийстве - это переживание особого рода, ни с чем не сравнимое по интенсивности. Каждый старается пробиться ближе к жертве и нанести удар. Если самому не дотянуться, надо хотя бы видеть, как бьют другие. Все руки будто бы принадлежат одному телу. Но руки, которые достают, ценнее и весомее, чем остальные. Цель - это все. Жертва - это и цель, и точка наибольшей плотности: она связывает собою действия всей группы. Цель и плотность совпадают. Важной причиной стремительного роста преследующей массы является безопасность предприятия. Оно безопасно, потому что на стороне массы подавляющее превосходство. Жертва убегает или связана, она не может даже обороняться, в беззащитности своей она именно жертва, предназначенная на заклание. За смерть ее никто не ответит. Все формы публичной казни зиждутся на древней практике коллективного убийства. Подлинный палач - это масса, толпящаяся вокруг эшафота. Ей по душе представление: люди стекаются издалека, чтобы увидеть все от начала до конца. Смертный приговор, произносимый от имени права, звучит там абстрактно и неубедительно; он становится реальным после, когда исполняется на глазах толпы. Ибо для нее, собственно, и совершается правосудие, и, говоря о публичности права, подразумевают массу. Распад преследующей массы, уничтожившей свою жертву, происходит особенно быстро. Это хорошо знают владыки, власть которых под угрозой. Они бросают массе жертву, чтобы остановить ее рост. Многие политические казни устраивались исключительно для этой цели. С другой стороны, вожаки радикальных партий часто не понимают, что, достигнув своей цели, публично казнив опасного врага, они часто наносят себе больший вред, чем враждебной партии. Даже сегодня каждый принимает участие в публичных казнях, а именно через газету.

Масса бегства возникает в результате общей угрозы. Она бежит, увлекая с собой всех. Грозящая опасность для каждого одна и та же. Она сконцентрирована в определенном месте. Она ни для кого не делает различий. Она может угрожать всем жителям города, всем приверженцам какой-то веры или всем, кто говорит на каком-то языке. Все бегут вместе, потому что так легче бежать. Возбуждение их одной природы: энергия одного возбуждает энергию другого, все устремляются в одном и том же направлении. Пока они вместе, опасность воспринимается как разделенная. Существует древнее поверье, что она ударит в одном месте. Если враг схватит одного, остальные будут спасены. Фланги бегущих открыты, но так широко растянуты, что невозможно даже представить, как враг может напасть на всех сразу. Их так много, что ни один не думает, что жертва - это он. Масса устремляется прочь от опасности, и каждый в ней проникнут ощущением близости спасения. Что прежде всего бросается в глаза в массовом бегстве, так это мощь его направленности. Масса, так сказать, превратилась в направление - прочь от опасности. Важна лишь цель - место спасения и расстояние до цели, и ничего более. Все дистанции, существовавшие до того между людьми, не имеют больше значения. Массовое бегство в противоположность панике черпает свою энергию в том, что все бегут вместе. Естественным завершением бегства является достижение цели. Оказавшись в безопасности, масса распадается. Масса бегства - самая стойкая из всех форм массы: оставшиеся держатся вместе до самого последнего мгновения.

Масса запрета

Масса особого рода образуется вследствие запрета: собравшись вместе, люди больше не хотят делать то, что они до сих пор делали поодиночке. Запрет внезапен, они налагают его на самих себя. Это может быть старый запрет, к тому времени забытый, или же такой, который время от времени возобновляется. Но он может быть и совсем новым. Во всяком случае, действует он с огромной силой. В нем есть безусловность приказа, но решающую роль играет его негативный характер. Он никогда не приходит извне, даже если это выглядит именно так. В действительности он всегда возникает из потребности самих участников события. Лучший пример негативной или запретной массы в наше время - это стачка. Момент прекращения работы - это великий момент, воспетый в рабочих песнях. В этот миг рождается чувство облегчения, с которым связывается самый смысл стачки. Фиктивное равенство, о котором рабочим твердили всегда, но которое на деле ограничивалось лишь тем, что все они работают руками, вдруг становится подлинным. Внутри самой стачки особенно важно, чтобы провозглашенный запрет соблюдался каждым.

Массы обращения

"Милый, дорогой друг, волки всегда пожирали овец; неужели на этот раз овцы сожрут волков?" Это фраза из письма, которое мадам Жюльен написала своему сыну во время Французской революции. В ней в самой краткой формулировке выражена сущность обращения. Немногие волки истребляли до сих пор множество овец. И вот настало время множеству овец обратиться против немногих волков. Известно, что овцы не едят мяса. Однако фраза значима именно в своей кажущейся бессмысленности. Революции - это подлинные времена обращения. Те, кто долго был беззащитен, вдруг обретают зубы. Численностью они возмещают недостаток хищности. Обращение предполагает общественное расслоение. Прежде, чем возникнет потребность в обращении, должны уже некоторое время существовать противоположные друг другу классы, один из которых пользуется большими правами, чем другой. Вышестоящие группы имеют право отдавать приказы нижестоящим, независимо от того, пришли ли они в страну как завоеватели, подчинив себе коренных жителей, или рас- слоение стало результатом процессов внутри общества. Каждый приказ оставляет в том, кто вынужден его выполнить, болезненное жало. О природе и неизгладимом воздействии этих жал многое будет сказано дальше. Люди, которым много приказывали и которые переполнены такими жалами, испытывают сильное желание освободиться от них. Освобождения можно достигнуть двояким путем. Они могут полученные сверху приказы передавать далее вниз: для этого нужны нижестоящие, которые были бы готовы их исполнить. Но они еще могут возвратить назад - самим вышестоящим - все испытанные от них и затаенные обиды и страдания. Отдельному человеку, который беззащитен и слаб, редко когда подвернется такая счастливая возможность. Массы такого рода образуются при самых разных обстоятельствах. Это может быть бунт рабов против господ, солдат против офицеров, черных против живущих в их среде белых. Всегда первые долгое время выполняют приказания вторых.

Праздничные массы

На тесном пространстве в избытке товаров и продуктов, и множество людей, там гуляющих, может наслаждаться изобилием! Грудами громоздятся плоды ближних и дальних стран. Лежат связанными сотни свиней. Высятся горы фруктов. В огромных кувшинах пенятся любимые напитки. Здесь больше, чем в силах съесть все присутствующие, и, чтобы все это съесть или унести с собой, притекают новые толпы. Каждый берет себе, сколько может, но изобилие неисчерпаемо. Избыток женщин для мужчин и избыток мужчин для женщин. Никто и ничто не угрожает, не настораживает, не побуждает к бегству - на время праздника жизнь и наслаждение гарантированы. Запреты и барьеры пали, разрешены и происходят самые неожиданные сближения. Но это атмосфера расслабленности, а не разрядки. Отсутствует единая для всех цель, к которой все должны стремиться. Цель - это праздник, она уже достигнута. Плотность велика, равенство - в желаниях и удовольствиях. Каждый идет, куда хочет, а не все вместе к одной цели. Груды плодов суть важнейшая часть плотности, ее ядро. Сначала вместе собрались предметы, и лишь потом, когда они уже были налицо, вокруг собрались люди. Пока плодов накопится достаточно, могут пройти долгие годы, и все это время люди будут терпеть, ограничивая себя ради краткого мига изобилия. Но именно для таких мгновений они и живут, и сознательно к ним стремятся.

ОТДЕЛЬНЫЙ ВИД: Двойная масса: мужчины и женщины, живые и мертвые, друзья и враги

Самая надежная и часто единственная для массы возможность сохранить себя - наличие второй массы, с которой она соотносится. Меряются ли они силами, играючи или всерьез угрожают друг другу, - вид или яркий образ другой массы позволяет первой не распасться. Физически человек среди своих, он движется вместе с ними в привычном и естественном единстве. Но любопытство его, ожидание или страх концентрируются на другой группе, отделенной расстоянием. Если она в поле зрения, то притягивает взгляд, если ее нельзя увидеть, то можно услышать. От действий или намерений второй группы зависит все, что делает первая. Те, кто далеко, воздействуют на тех, кто рядом. Важное для обеих сторон противостояние изменяет степень концентрации внутри каждой из групп. Поскольку те, напротив, не разошлись, и мы должны оставаться вместе. Острота отношений между двумя группами воспринимается как напряженность внутри своей собственной. Если это происходит в рамках ритуализованной игры, демонстрировать напряженность считается постыдным: нельзя раскрывать себя перед противником. Если же угроза реальна, и речь действительно идет о жизни и смерти, напряженность превращается в броню решительного и единодушного отпора. Во всяком случае, одна масса сохраняет жизнь другой, причем предполагается, что они примерно равны по величине и интенсивности. Чтобы остаться массой, нельзя иметь слишком превосходящего по силам противника, по крайней мере, нельзя считать его слишком превосходящим

Стая и стаи

Массовые кристаллы и масса в современном смысле слова ведут свое происхождение от некоего изначального единства, где они еще совпадали, - стаи. У небольших племен, кочующих группами по десять-двадцать человек, это широко распространенная форма совместного возбуждения. Для стаи характерна невозможность роста. Вокруг пусто, примкнуть к ней некому. Стая - это группа возбужденных людей, жаждущих, чтобы их стало больше. Что бы они ни затевали - охоту или войну, - жизненно важно для них, чтобы их стало больше. Для такой маленькой группы каждый новый член представляет собой явный и весомый прирост. Его силы и способности - это одна десятая или одна двадцатая часть их общей силы. Его роль высоко ценили бы остальные. Он значил бы в жизни группы столько, сколько мало кто из нас может значить сегодня. Теснота внутри стаи имеет искусственный характер: люди внутри нее, плотно прижавшись друг к другу, ритмом ритуальных движений имитируют многочисленность. На самом деле их мало, всего несколько человек, недостаток действительной плотности возмещается интенсивностью движений. Из четырех важнейших свойств массы, которые мы уже знаем, два присутствуют здесь фиктивно, то есть их недостает, но они изображаются со всей возможной энергией. И тем более ярко проявляются два других. Прирост и плотность имитируются, равенство и направленность имеются на самом деле. Первое, что бросается в глаза в стае, - это безошибочность направления, в котором она устремляется. Равенство же выражается в том, что все одержимы одной и той же целью, к примеру, когда видят животное, на которое охотятся. Стая ограничена не в единственном отношении. В нее не только входит относительно мало народу - десять-двадцать человек, редко больше, - но эти немногие хорошо знают друг друга. Они всегда жили вместе, встречаются ежедневно, множество совместных предприятий научило их точно оценивать возможности друг друга. Стайное чувство всегда сильнее, чем самоощущение индивида, когда он один, вне стаи. Тому, что называется племенем, родом, кланом, я сознательно противопоставляю другое единство - стаю. Все эти известные социологические понятия, как бы ни были важны сами по себе, все же статичны.

Стая издавна выступает в четырех различных формах или функциях. В них есть нечто текучее, они легко переходят друг в друга, но важно раз и навсегда определить, в чем они различаются. Самая естественная и подлинная стая - та, от которой, собственно, и происходит и с которой прежде всего связывается само наше слово, - стая, которая охотится. Она возникает тогда, когда речь идет об опасном и сильном звере, которого в одиночку не взять, или о массовой добыче, которую нужно захватить целиком, чтобы никто не ускользнул. Даже если огромное животное (например, кит или слон) убито кем-то в одиночку, сама его величина предполагает, что до- быть его могут только все вместе и, соответственно, делить его тоже нужно на всех. Так охотничья стая переходит в состояние делящей стаи; последняя может иногда наблюдаться сама по себе, но, в сущности, обе составляют единство и должны анализироваться вместе. Обе нацелены на добычу, и только добыча в ее поведении и специфике - живая она или мертвая - определяет поведение стаи, образующейся для ее поимки.

Вторая форма, имеющая много общего с охотничьей стаей и связанная с ней множеством переходов, - военная стая. Она предполагает наличие другой человеческой стаи, против которой она направлена и которую воспринимает в качестве таковой, даже если на данный момент та еще не возникла. В своей первоначальной форме она нацеливалась на одну- единственную жертву, которой следовало отомстить. По оп- ределенности объекта убийства она близка охотничьей стае.

Третья форма - это оплакивающая стая. Она образуется, когда смерть вырывает из группы одного из ее членов. Маленькая группа, которая любую утрату воспринимает как невосполнимую, по этому случаю сплачивается в стаю. Цель ее может состоять в том, чтобы вернуть умершего, либо отобрать у него для себя сколько можно жизненных сил, пока он не исчез совсем из виду, либо умиротворить его душу, чтобы она не держала зла на оставшихся в живых. Во всяком случае что-то делать нужно, и нет человека, который в этом усомнился бы.

Под четвертую форму я подвожу совокупность явлений, у которых при всех различиях имеется нечто общее, а именно: желание прироста. Прирастающие или приумножающие стаи образуются специально с целью увеличения численности как людей в группе, так и существ, за счет которых группа живет, то есть растений или животных. Прирост имитируется в танцах, которым придается определенный мифологический смысл и которые также известны повсюду, где есть люди. В них выражается неудовлетворенность группы своей величиной. Следовательно, одна из сущностных характеристик современной массы - стремление к росту - проявляется на раннем этапе, в стаях, которые сами по себе еще не способны расти. Ритуалы и церемонии должны как бы понудить этот рост; можно относиться к ним как угодно, но стоит задуматься о том, что со временем они действительно приводили к образованию больших масс.

Внешняя стая, которая проявляется отчетливей и потому легко описывается, стремится к цели, находящейся вовне ее самой. Она проделывает долгий путь. Ее движения ускорены, если сравнивать их с движениями в нормальной жизни. Это значит, что и охотящаяся, и военная стаи являются внешними стаями. Животное, на которое идет охота, надо найти и загнать. Врага, с которым предстоит сразиться, надо отыскать. Как бы не было велико возбуждение, вызванное военным или охотничьим танцем, характерная активность внешней стаи развертывается на широком пространстве.

Внутренняя стая имеет нечто вроде концентрической структуры. Так, она образуется вокруг покойника, подлежащего погребению. Ее задача состоит не в том, чтобы чего-то достичь или кого-то догнать, а в том, чтобы нечто удержать. Приумножающая стая - тоже внутренняя стая.

Иначе стаи можно подразделять на тихие и громкие. Достаточно вспомнить, с каким шумом протекает оплакивание. В нем не было бы смысла, если бы оно не преподносило себя столь громко. Охота и война шумны по самой своей природе. Тихая стая - стая в ожидании. Она терпелива, что странно для такой компании. Она всегда возникает там, где цели не достичь неистовым стремительным броском. Пожалуй, слово "тихая" недостаточно передает суть дела, лучше было бы назвать это стаей ожидания. Ибо здесь возможны такие вещи, как песнопения, клятвы, жертвоприношения, характерные именно для этого рода стай. Общее у них то, что они нацелены на нечто отдаленное, что не может быть обеспечено прямо здесь и сразу. Именно такого рода тишина и ожидание характерны для религий, где есть вера в потусторонний мир. Все формы стаи, как они здесь изображены, имеют тенденцию переходить друг в друга.

Насилие и власть

Власть на более глубоком, животном уровне лучше назвать насилием. Путем насилия добыча схватывается и переносится в рот. Насилие, если оно позволяет себе помедлить, становится властью. Однако в то мгновение, которое все же приходит - в момент решения, в момент необратимости, она опять чистое насилие. Власть гораздо общее и просторнее, она включает в себя много больше и она уже не столь динамична, как насилие. Она считается с обстоятельствами и обладает даже некоторой долей терпения. Различие насилия и власти можно проиллюстрировать очень просто, а именно отношением между кошкой и мышью. Кошка, поймавшая мышь, осуществляет по отношении к ней насилие. Она ее настигла, схватила и сейчас убьет. Но если кошка начинает играть с мышью, возникает новая ситуация. Кошка дает ей побежать, преграждает путь, заставляет бежать в другую сторону. Как только мышь оказывается спиной к кошке и мчится прочь от нее, это уже не насилие, хотя и во власти кошки настичь ее одним прыжком. Если мышь сбежала вовсе, значит, она уже вне сферы кошкиной власти. Но до тех пор, пока кошка в состоянии ее догнать, мышь остается в ее власти. Пространство, перекрываемое кошкой, мгновения надежды, которые даны мыши, хотя кошка при этом тщательно за ней следит, не оставляя намерения ее уничтожить, все это вместе - пространство, надежду, контроль и намерение уничтожения - можно назвать подлинным телом власти или просто властью.

26. Основные идеи в работе О. Тоффлера «Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге ХХI века».

27. «Теория справедливости» Дж. Роулза: понятие, принципы и основные методы обоснования справедливости.

28. Концепция полиархии Р. Даля: основные идеи.

29. «Столкновение цивилизаций» С. Хантингтона: смещающийся баланс цивилизаций и рождение новой структуры глобальной политики.

Основная идея этого труда заключается в том, что в мире после “холодной войны” культура и различные виды культурной идентификации (которые на самом широком уровне являются идентификацией цивилизации) определяют модели сплоченности, дезинтеграции и конфликта.

Часть I: Впервые в истории глобальная политика и многополюсна, и полицивилизационна; модернизация отделена от “вестернизации” – распространения западных идеалов и норм не приводит ни к возникновению всеобщей цивилизации в точном смысле этого слова, ни к вестернизации не-западных обществ.

Часть II: Баланс влияния между цивилизациями смещается: относительное влияние Запада снижается; растет экономическая, военная и политическая мощь азиатских цивилизаций; демографический взрыв ислама имеет дестабилизирующие последствия для мусульманских стран и их соседей; не-западные цивилизации вновь подтверждают ценность своих культур.

Часть III: Возникает мировой порядок, основанный на цивилизациях: общества, имеющие культурные сходства, сотрудничают друг с другом; попытки переноса обществ из одной цивилизации в другую оказываются бесплодными; страны группируются вокруг ведущих или стержневых стран своих цивилизаций.

Часть IV : Универсалистские претензии Запада все чаще приводят к конфликтам с другими цивилизациями, наиболее серьезным – с исламом и Китаем; на локальном уровне войны на линиях разлома, большей частью – между мусульманами и не-мусульманами, вызывают “сплочение родственных стран”, угрозу дальнейшей эскалации конфликта и, следовательно, усилия основных стран прекратить эти войны.

Часть V: Выживание Запада зависит от того, подтвердят ли вновь американцы свою западную идентификацию и примут ли жители Запада свою цивилизацию как уникальную, а не универсальную, а также их объединения для сохранения цивилизации против вызовов не-западных обществ. Избежать глобальной войны цивилизаций можно лишь тогда, когда мировые лидеры примут полицивилизационный характер глобальной политики и станут сотрудничать для его поддержания.

В мире после “холодной войны” наиболее важные различия между людьми уже не идеологические, политические или экономические. Это культурные различия. Народы и нации пытаются дать ответ на самый простой вопрос, с которым может столкнуться человек: “Кто мы есть?”. Люди определяют себя, используя такие понятия, как происхождение, религия, язык, история, ценности, обычаи и общественные институты. Они идентифицируют себя с культурными группами: племенами, этническими группами, религиозными общинами, нациями и – на самом широком уровне – цивилизациями. Наиболее важными группировками государств являются уже не три блока времен “холодной войны”, но, скорее, семь или восемь основных мировых цивилизаций.

Соперничество сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций.

И наиболее опасные культурные конфликты – те, которые имеют место вдоль линий разлома между цивилизациями.

Страны со сходными культурами и общественными институтами будут иметь сходные интересы. Демократические государства имеют много общего с другими демократическими странами, поэтому они не сражаются друг с другом. Канаде вовсе не нужно заключать союз с другой страной, чтобы предотвратить вторжение США.

Полицивилизационный подход утверждает, что:

– Мир разделен на западную и не-западную совокупности.

– Национальные государства есть и останутся наиболее важными игроками на международной сцене, но их интересы, союзы и конфликты между ними в значительной степени определяются культурным и цивилизационным факторами.

– В мире на самом деле царит анархия, он изобилует межплеменными и национальными конфликтами, но конфликты, которые представляют наиболее серьезную угрозу для стабильности, – это конфликты между государствами или их группами, относящимися к различным цивилизациям.

Цивилизации – это самые большие “мы”, внутри которых каждый чувствует себя в культурном плане как дома и отличает себя от всех остальных “них”.

Империи возвышаются и рушатся, правительства приходят и уходят – цивилизации остаются и “переживают политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения”

Синская цивилизация – китайская, конфуцианская

Японская цивилизация

Индуистская цивилизация

Исламская цивилизация

В результате этого внутри ислама существует множество отдельных культур и субцивилизаций, включая арабскую, тюркскую, персидскую и малайскую.

Православная цивилизация

Западная цивилизация

Ученые обычно подразделяют ее на три основных составляющих: Европа, Северная Америка и Латинская Америка. + Австралия, Новая Зеландия

Латиноамериканская цивилизация

Латинскую Америку можно рассматривать либо как субцивилизацию внутри западной цивилизации, либо как отдельную цивилизацию, близко связанную с Западом и не определившуюся во мнении, принадлежит ли она к Западу или нет.

Африканская (возможно) цивилизация

Север Африканского континента и его восточное побережье относятся к исламской цивилизации. Эфиопия исторически сама по себе составляла цивилизацию. Во все другие страны европейский империализм и поселенцы привнесли элементы западной цивилизации. По всей Африке еще сильна племенная идентификация, но среди африканцев быстро возрастает чувство африканской идентификации, и, по-видимому, Африка “ниже” Сахары (субсахарская) может стать отдельной цивилизацией, вероятно, с ЮАР в роли стержневого государства.

По мере того как мир уходит от господства Запада, сходят на нет идеологии, олицетворяющие позднюю западную цивилизацию, и на их место приходят религиозные и другие культурные формы идентификации. Каждая цивилизация видит себя центром мира и пишет свою историю как центральный сюжет истории человечества.

По мере того как не-западные общества наращивают свой экономический, военный и политический капитал, они все больше расхваливают достоинства своих ценностей, институтов и культуры. Одновременно с упадком западного могущества снижается также и способность Запада навязывать западные представления о правах человека, либерализме и демократии другим цивилизациям, а также уменьшается и привлекательность этих ценностей для других цивилизаций.

Азиатская самоуверенность основана на экономическом росте; уверенность в себе мусульман в значительной мере является результатом социальной мобилизации и роста населения. Каждый из этих вызовов имеет в высшей степени дестабилизирующий эффект на глобальную политику и будет продолжать оказывать его и в двадцать первом веке.

Ни в одной стране не может вечно продолжаться экономический рост, измеряемый двузначными числами, и азиатский экономический бум пойдет на спад где-то в начале двадцать первого века. Одна за другой азиатские страны “экономического чуда” будут наблюдать у себя снижение показателей роста и переход на “нормальный” уровень, свойственный обычной развитой экономике. То же самое и с религиозным возрождением – оно не может длиться вечно, и на каком-то этапе Исламское возрождение сойдет на нет и канет в Лету. Это, скорее всего, произойдет после того, как демографический импульс, подпитывающий ее, ослабеет во втором-третьем десятилетии двадцать первого века. Взаимоотношения между исламом и Западом не станут близкими, но они станут менее конфликтными, а квази-война, скорее всего, уступит место “холодной войне” или, пожалуй, даже “холодному миру”. Экономическое развитие в Азии оставит в наследство богатые, сложные экономические структуры, прочные международные связи, преуспевающую буржуазию и благополучный средний класс. Все это должно привести к возникновению более плюралистичной и, возможно, более демократичной политики, которая, однако, не обязательно будет более прозападной. Усиление могущества, напротив, послужит стимулом развития азиатской самоуверенности в международных делах и попытках направить глобальные тенденции в сторону, неблагоприятную для Запада, и перестроить международные институты таким образом, чтобы там не использовались западные нормы и модели. Исламское возрождение, как и схожие движения, включая Реформацию, также оставит после себя значительный след. Мусульмане будут иметь намного более ясное представление о том, что у них есть общего и что отличает их от не-мусульман. Новое поколение лидеров, которое придет к власти после того, как поколение мусульманского “пика молодежи” станет старше, не обязательно будет фундаменталистским, но будет более предано идеалам ислама, чем его предшественники. Кроме того, Исламское возрождение покажет, что “ислам – это решение” проблем с моралью, идентичностью, смыслом и верой, но не проблем социальной несправедливости, политических репрессий, экономической отсталости и военной слабости. Эти неудачи могут вызвать всеобщее разочарование в политическом исламе и вызвать определенную реакцию против него, а также подтолкнуть к поиску альтернативных “решений” этих проблем. Вероятно, может возникнуть даже более яростный антизападный национализм, который будет обвинять Запад во всех неудачах ислама. Есть и другая возможность: если в Малайзии и Индонезии продолжится экономический прогресс, они смогут передоложить “исламскую модель” развития, которая будет конкурировать с западной и азиатской моделями. В любом случае, в ближайшие десятилетия экономический рост в Азии будет оказывать глубоко дестабилизирующий эффект на установивший международный порядок, где доминирует Запад, а развитие Китая, если оно продолжится, приведет к значительным изменениям в соотношении сил среди цивилизаций. Кроме того, Индия может добиться бурного экономического роста и заявить о себе как о главном претенденте на влияние на мировой арене. Тем временем рост мусульманского населения будет дестабилизирующей силой как для мусульманских стран, так и их соседей. Большое количество молодежи со средним образованием будет продолжать подпитывать Исламское возрождение и поощрять мусульманскую воинственность, милитаризм и миграцию. В результате этого в начале двадцать первого века мы станем свидетелями продолжающегося возрождения могущества и культуры не-западных обществ, а также увидим столкновение народов из не-западных цивилизаций с Западом и друг с другом.

Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом между идеологиями, которые, несмотря на все свои основные отличия, имели сходство: обе были современными, светскими и якобы ставили своей конечной целью достижение свободы, равенства и материального благополучия. Западный демократ мог вести интеллектуальные споры с советским марксистом. А вот сделать это с русским православным националистом для него будет невозможно.

30. Теория либертарной справедливости в книге Р. Нозика «Анархия, государство и утопия».

То что мелким шрифтом читать не обязательно, это как хотите

Вышедшая в 1974 году, через три года после публикации книги Ролза, книга Р.Нозика «Анархия, государственность и утопия» стала следующим значительным шагом в деле возрождения нормативной политической философии и либеральной теории справедливости. Подобно тому, как теория справедливости Ролза была задумана как противовес утилитаризму, теория справедливости Нозика задумана как противовес либерализму Ролза. С практической точки зрения концепции Ролза и Нозика представляют собой прямую противоположность. Ролз – либерал и сторонник государства благосостояния. Нозик – либертарианец и консерватор. С философской точки зрения у них много общего. Оба они противники утилитаризма и оба отвергают его на том основании, что он стирает различия между индивидами. Оба – сторонники твердых прав личности. Но и здесь мы тоже находим существенные отличия. Ролз строит свою теорию на основе деонтологии Канта, Нозик строит ее на основе теории естественных прав Локка. Теория справедливости Нозика использует обменивающую парадигму справедливости, Ролз придерживается распредели-

тельной парадигмы общей справедливости. В отличие от Ролза, поднявшего знамя эгалитарного либерализма, Нозик заявил о приверженности либертаризму1. Книга Нозика начинается словами, которые можно было бы сделать девизом принципиального либертаризма: «Индивиды имеют права, и есть нечто, что ни группы, ни личности не могут себе позволить по отношению к индивидам»2. Права, которые имеет в виду Нозик, – это права индивидуальной свободы и главное право это право быть хозяином в отношении своей судьбы.

Критика деонтологического либерализма Джона Ролза

Нозик был первым выдающимся представителем аналитической философии, который __________выступил с последовательной и концептуальнойкритикой теории Ролза, он же сумел по достоинству оценить работу Ролза, поскольку именно ему принадлежат пророческие слова: «Политические философы должны теперь либо работать в рамках теории Ролза, либо объяснять, почему они этого не делают»1. Нозик объясняет это посредством своей критики, которая включает четыре основных уровня.

Первый уровень имеет наиболее абстрактный характер. Эта критика направлена не столько против Ролза, сколько против идеи государства благосостояния вообще. Всякое государство, выступающее за рамки минимального, неизбежно нарушает права человека. (Морально оправданным может быть только существование минимального государства, ограниченного задачами защиты индивидов от обмана и насилия. Всякое иное государство, с более значительными полномочиями и в особенности государство благо- состояния, которое предполагает перераспределение, неизбежно склоняется к нарушению прав человека – ЛИБЕРТАРИЗМ) Один из аргументов в пользу полнокровного государства благосостояния заключается в том, что оно необходимо для обеспечения распределительной справедливости. Но распределительная справедливость – это не нейтральный термин. «Не существует центрального распределения, как не существует индивида или группы, которые уполномочены контролировать все ресурсы, сообща решая, как они должны быть поделены. Все, что получает индивид, он получает от других, которые дают ему это в обмен или в качестве подарка. В свободном обществе разные люди контролируют различные ресурсы и новые владения возникают из свободных актов обмена или воздаяния. Не

существует распределения долей, как не существует и распределения брачных партнеров в обществе, где индивиды выбирают их сами. Конечный результат является продуктом множества решений, которые уполномочены принимать различные индивиды»1. Приняв за основу идею распределительной справедливости, мы неизбежно встаем на ту самую дорогу к рабству, о которой писал Хайек. Налогообложение в пользу социального обеспечения «… равнозначно

подневольному труду»2. Фактически оно означает, что мы провозглашаем режим жесточайшего неравенства, поскольку «… поразному относимся к тому человеку, которому необходимы услуги и блага для его счастья, и к тому, которому __________ничего этого не нужно»3. В результате одни начинают работать на других.

Теоретическую основу более специфической критики в адрес непосредственно теории Ролза составляет классификация, которую Нозик дает основным концепциям справедливости. Прежде всего, Нозик различает исторические и неисторические принципы (концепции конечного состояния) справедливости. Исторические принципы справедливости основывают свою нормативную силу на прошлых приобретениях и передачах благ. Они не знают никакого фиксированного состояния. Любое положение дел может быть как справедливым, так и несправедливым, все дело в том, насколько справедливо или несправедливо осуществлялись исторически предшествовавшие приобретения и передачи. Нозик объясняет содержание исторических принципов как таких, «для которых прошлые обстоятельства или действия людей создают различные полномочия или различные права в отношении вещей»1. Исторические принципы не

знают никаких магических заклинаний, произнося которые, можно добиться справедливости в обществе, они не знают вечных и неизменных принципов справедливости. Напротив, неисторические принципы конечного состояния полагают возможным добиться некоторого идеального баланса распределительных процессов, который может быть торжественно провозглашен как воплощенная справедливость. Распределительные процессы должны завершаться дос-

тижением некоторого конечного состояния, как, например, равенство, всестороннее развитие личности, максимальное счастье для максимального числа или наибольшее благо наименее преуспевающих и т. д. Такие принципы обязательно требуют достижения некоторого конечного положения в распределении благ, т. е. соответствия результатов распределения некоторому идеалу, и потому они предполагают насильственное перераспределение благ.

Нозик также проводит различие между шаблонными и нешаблонными принципами. С точки зрения шаблонных принципов все доли в распределении должны соответствовать некоторым «естественным параметрам, взвешенной сумме естественных параметров или лексикографическому порядку естественных параметров индивидов». Шаблонные принципы всегда представляют собой некий трафарет, в котором остается заполнить пропущенные места, указав

конкретное качество индивида и конкретное благо, которое он должен получить в случае проявления этого качества. Например, шаблонный меритократический принцип будет звучать: «От каждого по способностям, каждому по заслуге». «Полагать, что задачей теории распределительной справедливости является заполнение пропущенного во фразе «от каждого по ........, каждому по .........», означало бы стремиться к шаблону; такой подход рассматривает производство и распределение как два различных и независимых вопроса»2. Шаблонные принципы в свою очередь тоже могут быть историческими и неисторическими. Например, меритократический принцип распределения по заслуге – это шаблонный исторический принцип, поскольку заслуга проявляет себя во времени. Напротив, радикальный эгалитаризм представляет собой шаблонный принцип конечного состояния, поскольку прежние исторические заслуги и способности не имеют значения, распределение все равно будет осуществлено по равному для всех критерию потребностей.

Нешаблонные принципы не требуют осуществлять распределение в соответствии с некоторыми естественными параметрами индивидов, хотя тоже могут быть историческими или неисторическими, как, например, утилитаризм с его требованием осуществлять справедливость таким образом, чтобы было достигнуто величайшее возможное счастье для наибольшего числа людей. Это нешаблонный неисторический принцип. Нешаблонными принципами конечного состояния являются и принципы справедливости Ролза, поскольку его теория отличается от улититаризма лишь чуть большим акцентом на равные права и требованием наибольшего счастья главным образом для наименее преуспевающих членов общества.

В результате мы имеем классификацию всех возможных принципов справедливости.

Любые принципы конечного состояния, а тем более шаблонные, предполагают перераспределение благ и обязательно нарушают права человека, поскольку вынуждены осуществлять систематическое насилие для поддержания своего излюбленного принципа. Следовать шаблонному принципу означает «ввергаться в мстительный индивидуализм»1. Но не многим лучше и нешаблонные принципы конечного состояния. Они тоже не дают права выбора и тоже предполагают перераспределение. Принципы конечного состояния и большинство принципов шаблонных предполагают владение одних людей другими.

Государственная поддержка бедных посредством налогообложения богатых – это разновидность принудительного труда. Для осуществления систематического насилия и постоянного перераспределения потребуется бюрократическое государство и армия чиновников со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде привилегий, коррупции и т. д. Поскольку принципы Ролза являются принципами конечного состояния, хотя и не шаблонными, вся критика принципов конечного состояния распространяется и на него.

В целях иллюстрации этой критики Нозик прибегает к столь рас-

пространенному в современной аналитической философии методу

притчи. Он приводит свое знаменитое доказательство от Уилта Чем-

берлена, которое призвано проиллюстрировать несправедливость и

нестабильность любого распределения по принципу конечного со-

стояния, а также шаблонных принципов справедливости.

Аргумент от Уилта Чемберлена. Предположим, что произошло

распределение благ в соответствии с одной из схем конечного состоя-

ния. Пусть это будет наша любимая схема распределения по потреб-

ностям, которую мы обозначим как Р1. Теперь представьте некоего

великого баскетболиста Уилта Чемберлена, который, являясь звездой

баскетбола, может диктовать свои условия контракта. Из прихоти или

из желания опровергнуть презираемые им принципы справедливости

Ролза он соглашается подписать контракт лишь при одном условии:

25 центов от цены каждого билета достанется лично ему. Люди охот-

но посещают матчи с его участием, они покупают билеты и вполне

добровольно платят 25 центов непосредственно Чемберлену. Предпо-

ложим, что в этом сезоне игру посмотрел один миллион человек и

Чемберлен положил в карман $250,000, что гораздо больше среднего

заработка и гораздо больше всех доходов всех остальных. Уполномо-

чен ли он на этот доход? Является ли новое распределение Р2 неспра-

ведливым? Если нет, то почему? Мы не ставим под сомнение спра-

ведливость первого распределения Р1. Каждый человек сам, вполне

добровольно решил дать 25 центов Чемберлену, хотя мог бы потра-

тить их на пиво, кино, мороженое или газеты. Но все они, один мил-

лион человек, согласились дать их Чемберлену в обмен на право

смотреть его участие в игре. Если Р1 было справедливо и люди доб-

ровольно перешли от него к Р2, передав часть своих средств от Р1

104

(для чего еще нужны деньги, как не для того, чтобы их тратить), то

отчего же не будет справедливым и Р2? Если люди имеют право рас-

поряжаться своими ресурсами, разве это не предполагает их права

обменять их с Уилтом Чемберленом? Возможно ли какое-то возраже-

ние с позиции справедливости? Все остальные уже имеют свои закон-

ные доли в соответствии с Р1. При Р1 нет ничего, что можно было бы

оспорить при помощи справедливости. Каким образом третья сторона

может обжаловать добровольный обмен между двумя партиями, если

ее интересы не затрагиваются? 1

Наряду с этой общей критикой всяких неисторических и шаблонных принципов, признающих правомерность перераспределения, Нозик обрушивает на Ролза и более специфическую критику, вытекающую из специфических особенностей теории последнего. Прежде всего Нозик критикует Ролза за применение методологии гипотетического выбора в ситуации занавеса неведения. По мнению Нозика, эта методология годится исключительно для обоснования принципов конечного состояния и не может вести ни к каким иным принципам уже по той причине, что индивиды не обладают необходимыми историческими знаниями. Сам характер принятия решения в условиях первоначального положения и под завесой неведения обрекает людей на принципы конечного состояния. Конструкция Ролза «не может вести ни к каким иным принципам»2. Кроме того, конструкция Ролза имеет, несмотря на все заявления о методологической чистоте, нормативный уклон. Ролз исходит из представления, что ситуация первоначального

выбора напоминает ситуацию раздела манны небесной, которая должна быть распределена безотносительно к исторически сложившимся правам3. Но в жизни все блага приходят с правами на них определенных людей, а не падают на нас с неба. Следовательно, уже само применение методологии Ролза противоречит нашей интуиции равенства и ведет к неверным принципам.

Третий уровень составляет критика с точки зрения предмета справедливости. По мнению Ролза, принципы справедливости могут применяться исключительно к основной структуре общества и не применяться на микроуровне. По мнению Нозика, это невозможно.

Все принципы, которые мы используем, должны быть проверены на всех уровнях. В противном случае мы рискуем получить принципы справедливости, представляющие собой пустую абстракцию. Что касается принципов Ролза, то они не выдерживают проверку на микроуровне. В любой конкретной микроситуации принцип различия будет воспринят как нечестность и нарушение прав1. Действительно, попробуйте представить себе трудовой коллектив, в котором способности отдельных индивидов будут переданы в общее достояние!

Может получиться так, что этот принцип приведет к самой жестокой эксплуатации одних другими.

Наибольший интерес представляет собой четвертый аргумент Нозика, поскольку, как мы сможем убедиться ниже, именно он будет впоследствии использован коммунитарными критиками либерализ ма. Напомним, что согласно теории Ролза наши естественные таланты и способности представляют собой общее достояние, чем и обусловлена, в частности, необходимость введения принципа различия. Ролз обосновывает это тем, что никто якобы не заслуживает своих

естественных талантов и способностей, как никто не заслуживает семейных и социальных обстоятельств своего рождения. На это Нозик вполне резонно возражает, что из того обстоятельства, что мы не заслуживаем своих способностей и талантов, не следует необходимость перераспределения. Возможно, мы и не заслуживаем своих

способностей, но мы являемся их законными обладателями, поскольку они находятся именно в нас, а не в ком-то другом. Отнять их у нас и отдать другому или всем означало бы лишить нас права собственности на самого себя, и здесь уже один шаг до того, чтобы отнять у нас глаз или почку, которых у нас две, и отдать тому, у кого их вовсе нет. Заслуга не является обязательным условием справедливого обладания, в этом Нозик вполне согласен с Ролзом, но мы можем обладать чем-либо уже и на том только основании, что обладаем этим благом по крайней мере не незаконно, например, исторически. Именно так мы приходим во владение наследством и именно так с полным основанием присваиваем себе найденную ценность, если не находится законных владельцев. Утверждать, что общество в целом является более законным владельцем наших способностей, нежели мы сами, означало бы делать совершенно необоснованное.

Надо заметить, что критика Нозика в отношении Ролза не выгля-

дит убедительной. В особенности неубедителен аргумент от Уилта

Чемберлена. Предположим, что доходы Чемберлена действительно

вполне законны и морально приемлемы, но каким образом это дока-

зывает, что они не должны подлежать налогообложению в пользу

тех членов общества, кто лишен возможности прокормить себя? По-

давляющее большинство людей, особенно в России обладают со-

вершенно иной моральной интуицией. Они уверены в том, что бога-

тые и сильные могут и обязаны помочь бедным и слабым, поскольку

все иное разрушает основы общественного сотрудничества, лишает

общество стабильности и затрудняет социальную интеграцию.

Далее, предположим, что принципы Ролза действительно явля-

ются принципами конечного состояния, которые предполагают пе-

рераспределение и деятельность бюрократии. Далеко не у всех это

может вызвать интуитивный протест, подобный интуитивному про-

тесту самого Нозика. Достаточно вспомнить классические пассажи

Гегеля о бюрократии как всеобщем сословии. Напротив, то обстоя-

тельство, что теория Ролза оказывается отчасти сродни неким рели-

гиозно-эсхатологическим принципам, вселяет уверенность на ее лег-

кое принятие в рамках иерархической и религиозной культуры той

страны, которая недавно начала движение в сторону либерализма.

Не убеждает и то обстоятельство, что принципы Ролза не могут

работать на микроуровне. Нозик так и не дает ответа на вопрос, по-

чему все принципы непременно должны доказать свою

работоспособность на всех возможных уровнях. Предположим, что

принцип различия действительно неприменим на микроуровне, но

на микроуровне не действуют также и многие общие принципы

государственного и международного права. Тем более, что Ролз

вполне сознательно предназначает свои принципы исключительно

для «основных общественных институтов», но не для частных от-

ношений в рамках тех или иных общностей.

Наконец, последнее заключение Нозика в отношении неприемле-

мости передачи в собственность обществу наших естественных та-

лантов и способностей. У Ролза нет утверждения, что они прямо

должны быть переданы в общественное достояние, хотя он и утвер-

ждает, что эти таланты не заслужены их обладателями и должны

служить всем. То обстоятельство, что человек может использовать

свои способности для служения другим, не означает, что таланты и

способности отчуждаются от него. Напротив, интуитивная сила ут-

107

верждения Ролза заключается именно в том, что наши способности

остаются вполне нашими, хотя и служат для улучшения положения

других. Подобным же образом группа альпинистов, которая восхо-

дит в горы, не бросает своих ослабевших товарищей, но наиболее

сильные вполне добровольно помогают слабым. Их сила и энергия

при этом не отчуждается от них, напротив, она в еще большей сте-

пени закрепляется за ними в виде уважения и почета окружающих,

хотя и служит благу других. Таким же точно образом и общество

может использовать избыток силы и энергии одних для помощи дру-

гим, причем совершенно без ущерба для первых. Такое положение

дел имеет место в семье, которая и является образцом общественной

кооперации для Ролза. Вот почему Ролз настаивает на том, что его

концепция способствует возрождению забытого современными ли-

бералами лозунга Братства.

Справедливость как правоуполномочение

Свою собственную концепцию справедливости Нозик создает в противовес теории Ролза и называет ее «справедливость как правоуполномочение». Нозик исходит из тех же предпосылок, что и классик либерализма Джон Локк. Этой предпосылкой является гипотетическое природное состояние, в котором находятся совершенно свободные индивиды, подчиняющиеся лишь природному закону, который запрещает наносить вред другому человеку в отношении его жизни, здоровья, свободы и собственности; более обширная свобода содержала бы внутреннее противоречие. Но уже Локк понимал, что права индивидов будут неизбежно нарушаться, пусть даже и не по злому умыслу. По этой причине необходима некоторая воздающая справедливость, способная компенсировать и стабилизировать процессы взаимного воздаяния и обмена. В противном случае общественное взаимодействие станет невозможно и общество обратится в хаос. Государство призвано играть роль всеобщего стабилизатора и защитника природных прав. Как доказать, что минимальное государство, которое неизбежно нарушает некоторые свободы, все же справедливо и, следовательно, анархисты заблуждаются? Как доказать, что всякое государство, большее, чем минимальное, является несправедливым и, следовательно, современные либералы заблуждаются?

Главная заслуга Нозика заключается в том, что он сумел найти новый путь между этими традиционными Сциллой и Харибдой либертаризма. Прежде всего Нозик доказывает, что минимальное государство является результатом неизбежного процесса, который возникает всякий раз, когда мы имеем общество, лишенное государства. Это гипотетический, а не исторический процесс, который может иметь место, не нарушая ничьих прав. Нозик полагает, что процесс неизбежного возникновения минимального государства будет включать в себя четыре этапа. Учитывая неустойчивость и неопределенность природного состояния (в особенности неопределенность воздающей справедливости в случае пусть даже случайного нарушения прав другого человека), индивиды создают некоторые защитные агентства (крыши), которые скоро станут заботой профессионалов. В результате естественной конкуренции одно из агентств с течением времени станет господствующим в регионе и перед ним возникнет проблема, что делать с теми упрямцами, которые предпочитают сами вершить суд и расправу и не доверяют никаким агентствам. Насилие в отношении их исключено в силу исходных посылок Нозика о нерушимости естественных прав. Защитное агентство вынуждено будет запретить независимым вершить правосудие по отношению к своим клиентам, если сочтет их процедуру уголовной справедливости недостаточно надежной. Одновременно, такое защитное агентство будет вынуждено принять под свою защиту и оставшихся «независимых», которых оно лишило возможности самостоятельно

вершить справедливость1. В результате неизбежно возникает некоторая разновидность минимального государства, которое будет иметь монополию на применение силы и в котором будет иметь место налогообложение в целях поддержания правоохранительных органов и органов контроля.

Нозик выдвигает три принципа справедливости для этого минимального государства, которые следует понимать как конкретизацию его главного принципа негативной справедливости: «Никто не имеет прав на чтобы то ни было, что требует использования труда и собственности других людей»2. Этот принцип конкретизируется в виде трех основных принципов справедливости как «правоуполномочения»:

1. Принцип справедливого приобретения ранее никому не принадлежавшей собственности: любое наше первоначальное приобретение, которое изымает из общей собственности некоторую часть, не должно ухудшить положения остальных людей.

2. Принцип справедливой передачи. Всякая передача справедливо приобретенной собственности является справедливой в том и только том случае, если эта передача произошла добровольно, т. е. без использования обмана и насилия.

3. Принцип исправления (ректификации) ранее допущенной несправедливости:. Всякая несправедливость, закравшаяся в длинную цепь приобретений и передач, должна быть исправлена, даже если для этого придется пересмотреть всю предшествующую цепь.

Всякое распределения является справедливым, если удовлетворяет этим условиям. Эти три принципа, которые Нозик выводит из одной только интуиции личностной автономии и локковского представления о праве человека быть хозяином своей судьбы представляют собой ИДЕАЛ ИСТОРИЧЕСКОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ.

Принцип справедливой приватизации

В связи с тем, что из трех принципов справедливости теории правоуполномочения Нозика решающим является первый – принцип справедливого приобретения ранее никому не принадлежавших благ, именно он требует к себе наибольшего внимания. Действительно, согласно Нозику вся цепочка последующих передач должна быть отвергнута как несправедливая, если только мы в один прекрасный день обнаружим, что в основе наших владений лежит первоначальное приобретение с применением обмана и насилия. В этом случае в силу вступает третий принцип справедливости, согласно которому должна быть произведена «ректификация», или исправление этой исходной несправедливости. Нозик совершенно серьезно предполагал, например, возможность передачи во владение индейцам значительной территории Новой Англии на том основании, что, как стало известно, американское правительство грубо нарушило первоначальный договор и захватило эту территорию силой. В этой связи Нозик обращается к известной теории справедливости первоначального приобретения Локка, точнее к «локковскому

провизо», которое накладывает ряд моральных запретов на приватизацию благ, находившихся ранее в общей собственности или не принадлежавших никому1. Согласно Локку каждый человек может без нарушения справедливости приобрести в свою собственность любую долю ранее никому не принадлежавших или находившихся в общем пользовании благ при выполнении следующих необходимых условий:

1. Человек смешивает с этим благом свой труд.

2. Он оставляет другим не меньшее количество благ и того же качества.

3. Это приобретение не приносит вреда другим.

Примером первого может служить тот случай, когда человек срывает плоды с дикорастущего дерева в лесу. Прямую противоположность являет собой тот случай, когда некто забирается в чужой сад с целью полакомиться плодами чужого труда. Примером второго может быть случай, когда человек черпает воду для собственных нужд из реки, количество воды при этом не убывает и качество ее для других не ухудшается, таким образом, каждый может проделать то же самое без вреда для других и самого себя. Прямо противоположным примером может служить тот случай, когда некто приобретает единственный родник в пустыне и заставляет всех остальных платить за пользование водой. (Иное дело, если он сам вырыл колодец). Примером третьего может служить случай, когда некто приобретает в собственность и начинает возделывать участок земли в условиях избытка целинных земель. Другое дело, если некто огораживает участок земли, по которому проходит единственная тропа к роднику, и лишает всех возможности пользоваться привычной дорогой.

Существует определенное соотношение между этими тремя условиями, а именно: они представляют собой последовательное уточнение от первого к третьему и в этом смысле асимметричны. Наиболее общим условием является первое. Приватизация является справедливой, если мы смешиваем свой труд с тем, что мы приобретаем, а следовательно, хотя бы в отдаленной перспективе умножаем те блага, которые можно получать на основе нашего приобретения. Это наиболее общее, но недостаточное требование. Далее вступает в действие уточняющее условие, которое можно назвать как уточнение с точки зрения равенства шансов. Другие должны иметь возможность сделать то же самое, а следовательно, им должно быть оставлено такое же количество благ и того же качества, только в этом случае приватизация может считаться справедливой. Однако и это второе уточнение является хотя и необходимым, но тоже недостаточным. Третье условие уточняет второе. Пусть даже имело место смешение труда с собственностью и другим оставлено столько же и того же качества. Важно также и то, что положение всех остальных не должно ухудшиться иным образом.

Теория справедливости Нозика не является теорией конечного состояния по той причине, что она не знает конкретного и окончательного исхода. Так, например, врач, который нашел средство против заболевания, может назначать за него любую цену, поскольку это не ухудшает состояния кого бы то ни было. То же самое с патентом на изобретение. Неважно, какие средства оно может принести изобретателю. Никто ничего не теряет вместе с этим изобретением, любая цена, которую ученый может потребовать за него, будет справедливой.

Достоинства и недостатки теории справедливостиР.Нозика

Главная проблема теории справедливости Нозика связана с исход-

ным основанием его теории – с концепцией собственности в отно-

шении самого себя, которая выступает в качестве основания неру-

шимых естественных прав. Основные положения его либертаризма

являются не более чем дедукцией этих прав. Подобно Локку Нозик

просто постулирует наличие естественных прав и предлагает при-

нять этот постулат как разновидность религиозной веры. Само по

себе это было бы прекрасно, но надеяться на подобную веру еще

более наивно, чем надеяться на всеблагого Бога. Для Локка это было

вполне естественно, поскольку он не только сам верил в Бога, но и

был уверен в вере других. Современный человек не дает поводов

заподозрить его в какой бы то ни было устойчивой вере.

Кроме того, само содержание прав имеет в высшей степени фор-

мальный характер. По сути, Нозик исходит из требования тех же

самых формальных прав, которые были присущи Локку и которые

подверглись убедительной критике со стороны Милля. Так, можно

иметь формальную свободу, не имея свободы реальной, а в результате превратиться в раба. Именно это имел в виду Милль, когда пи-

сал о том, что, не являясь более рабами по воле закона, громадное

большинство населения становятся рабами по воле нищеты, по-

скольку они прикованы к месту, виду занятий, общине и к воле ра-

ботодателя и отстранены от радостей жизни по случайному обстоя-

тельству своего рождения. Либертаризм не только ограничивает са-

моопределение рабочих, лишенных собственности, он превращает

их в средство для капиталиста. Те, кто приходит на сцену уже после

передела собственности, вынуждены зависеть от воли собственни-

ков. Мы можем достигать наших наиболее значительных жизненных

целей при условии, что мы не зависим не только от воли других, но

и от слепой экономической необходимости. Самоопределение тре-

бует не только свободы, но и ресурсов, которыми люди должны об-

ладать в равной степени. Но если это так, то самоопределение влечет

нас к либеральному, а не либертарному режиму.

Перераспределительные программы либеральных режимов до

определенной степени ограничивают людей состоятельных, но они

также дают возможность громадному числу людей осуществлять

контроль над обстоятельствами своей жизни. Либеральное самооп-

ределение не жертвует этой частью свободы во имя иных целей. Ли-

бертаризм же допускает незаслуженные неравенства. Если исходить

из собственной посылки Нозика о ценности индивидов, следует

предпочесть либерализм, а не либертаризм. В действительности

именно либеральный режим наилучшим образом сохраняет права и

достоинство людей.

Другая проблема – это проблема ректификации. Неясно, что сле-

дует делать, если в длинную цепь приобретений и передач закралась

несправедливость. По Нозику, надо дойти до самого начала цепи и

проследить, было ли первоначальное приобретение справедливым.

Но не существует возможности исправить историческую несправед-

ливость, не нарушая чьих-то прав. Другая проблема – это возмож-

ность правомерного первоначального приобретения вообще. В Рос-

сии мы до сих пор не можем прийти к единому мнению о праве ча-

стной собственности на землю. Это значит, что даже если такой за-

кон и будет принят, в любой момент может найтись человек, кото-

рый в полном соответствии с Руссо вырвет из земли вбитые колья и

провозгласит незаконность подобной приватизации. Если первона-

чальное приобретение не было законным, то не может быть ни за-

конного владения, ни передачи. Между тем многое из того, что ныне

113

находится в чьей-то собственности, первоначально принадлежало

всем или не принадлежало никому. Нередко утверждают, что перво-

начальное приобретение было изначально связано с обманом и на-

силием. Первым на это указал Руссо, затем многократно повторил

Маркс. Если это действительно так, тем более, если первоначальное

приобретение совершалось силой или обманом, то по теории Нозика

следует пересмотреть все существующие владения и правительство

обязано конфисковать эту собственность, а конфисковав, вновь пе-

редать в общественное или частное владение на основе справедливо-

го аукциона или конкурса. Если правительство не торопится это

сделать, мы можем это сделать сами, именно так в России и посту-

пили в 1917 году. Факт незаконного приобретения собственности

делает наше беззаконие законным по принципу: «грабь награблен-

ное». Таким образом, то обстоятельство, что первоначальное приоб-

ретение могло быть основано на обмане и насилии, что никогда не

может быть ни доказано, ни опровергнуто, предполагает возможным

последующее бесконечное перераспределение существующей собст-

венности. Возникает тотальный круговорот экспроприации экспро-

приаторов. Общество, основанное на принципах Нозика, рискует

навсегда оказаться в подвешенном состоянии, ибо никто никогда не

может быть уверен, что в основе его собственности не лежат пред-

шествовавшие обман и насилие. Единственно возможный выход из

этой неопределенности – это единовременная социализация всей

собственности по методу Маркса и последующая передача ее в част-

ное пользование на основании либерального принципа различия в

соответствии с принципами Ролза. Но в этом случае либертарная

теория Нозика теряет свой смысл, уступая место иной теории

справедливости.

31. Политическая наука: предмет и история дисциплины.

В среде политологов принято считать, что объектом политологии является вся совокупность свойств, связей и отношений общественной жизни, которые носят название политических. Иначе говоря, объектом политологии является политическая сфера общественной жизни. Что же включается в эту сферу?

Во-первых, политическая сфера общественной жизни - это сфера государственно-организованных связей, взаимодействий и отношений. Большинством людей политика всегда рассматривается как непосредственное активное участие человека в делах государства. Начиная с периода раннеклассовых обществ, государство как форма социальной организации являлось самым распространенным и непосредственно наблюдаемым явлением политической жизни. Именно поэтому исторически первым сформировалось представление о том, предметом политической науки является изучение государства. Слово политика производно от греческого politika - полис - город-государство. Отсюда вполне логично, что одно из первых произведений, посвященных осмыслению политики, был трактат Аристотеля “Ta politika” - “то, что относится к государству”. При этом из содержания произведения следовало, что полис рассматривается Аристотелем не просто как географическое, национально-государственное образование, а прежде всего как пространственное поле гражданской активности.

Во-вторых, главными направлениями в исследовании государства было решение вопроса о наилучшей форме государственного устройства: деспотии, демократии, олигархии и так далее. И уже тогда, в древние времена, стало ясно, что важнейшим вопросом политической жизни является вопрос о власти, составляющая стержень мира политического и обладающая особыми характеристиками. Задача политологии состоит в том, чтобы анализировать не только юридически - правовые аспекты ее деятельности, что составляет предмет государствоведческой и правоведческой дисциплин, но также государство и властные отношения как институты политической системы общества, имеющей главной целью реализацию всеобщего интереса. В связи с этим предмет политологии осмысливается как изучение политической власти, ее сущности и структуры, механизмов распределения и осуществления этой власти в государстве, способность власти обеспечивать себе поддержку со стороны большинства членов общества, контроль над политической властью со стороны общества.

В-третьих, длительное время в трактовке общественной жизни, в том числе и политике, мыслители исходили из методологии робинзонады. Они объясняли политическую жизнь как взаимодействие элементарных частиц индивидов, участвующих в политических отношениях и процессах, эгоистические интересы которых создают политические отношения. (Вообще человек как общественное существо в своем индивидуальном, групповом, национально-историческом, социокультурном, общечеловеческом бытии служит предметом различных обществоведческих дисциплин, но как центральный субъект политической жизни он не мог оставаться вне поля зрения и политологии). Позднее, уже в 19 веке, изучая внутренние механизмы деятельности государства, исследователи обнаружили, что основными субъектами политических связей, взаимодействий и отношений являются не изолированные индивиды, а индивиды объединенные в социальные общности: социальные группы, сословия, классы, нации, касты. Каждая социальная общность имеет свои социальные интересы. Социальные интересы - это реальные жизненные стремления людей, социальных общностей, которыми они осознанно или неосознанно руководствуются в своих действиях и которые определяют их объективное положение в обществе. В рамках этих общностей происходит рациональный компромисс интересов, на основе которых осуществляется разделение власти в обществе.

В-четвертых, в целях отстаивания своих социальных интересов социальные группы, классы создают свои политические и общественные организации: партии, профсоюзы, движения и так далее. Эти организации и объединения вырабатывают идеологические системы, через пропаганду которых формируют в определенном направлении общественное мнение. Идеология придает значимость институциональным отношениям (отношениям между представителями различных институтов общества) между людьми, объясняет, обосновывает, оправдывает или отвергает политические реальности в конкретных общественно-исторических условиях. Фактически политика представляет собой арену столкновения различных идеологических систем, идейно-политических течений, или, иначе говоря, мир политического имеет идеологическое (идейно-политическое) измерение. Изучение деятельности политических организаций и так называемых “групп интересов”, “групп давления”, а также идеологических учений является также важной составной частью политологии. Естественно, исходя из этого, что политологический анализ не может обойти вопрос о соотношении политики и идеологии, не может не касаться важнейших идейно-политических течений, их истории, влияния на политику. На основе всего вышеизложенного можно предложить такое определение предмета политологии: Политология - это наука о государственно-организованном обществе как функционирующей и развивающейся политической системе на основе взаимодействия составляющих ее элементов: политических субъектов, политических институтов и политического сознания.

Так, в Философском энциклопедическом словаре (М., 1984) выделяется три этапа эволюции политической науки:

• от античной социально-политической мысли, когда политическое знание входило в состав философии;

• этап отпочкования науки о государстве и праве, когда политика и политические институты рассматривались главным образом под углом под углом зрения юридических норм;

• современный этап, когда внимание концентрируется на реальных политических процессах.

Наиболее же распространённой в отечественной литературе является следующая точка зрения. Первоначальные социально-политические представления всех древних народов – вавилонян, египтян, персов, евреев, китайцев, индусов, греков, римлян – одинаково носили религиозно-мифологический характер. Для этой формы социально-политических воззрений характерно представление о божественном происхождении власти и общественно-политического порядка, хотя понимание характера связи божественного начала с земными отношениями у всех народов разное. В 8-6 вв. до н.э. начинается отход от первоначальных религиозно-мифологических представлений к более или менее рациональному взгляду на мир в целом, и на государство и власть в частности. Эта тенденция к рационализации нашла выражение в учении Конфуция и легистов в Китае, брахманизма и буддизма в Индии. Создание первых политических категорий и дифиниций способствовало возникновению собственно теоретических концепций политики, связанных прежде всего с творчеством Платона и Аристотеля.

Аристотель первым формулирует особый предмет политической науки, тем самым выделяя политическое знание в рамках философии: политическая наука занимается государством или полисом. Политическая наука – наука о высшем благе человека и государства, о наилучшем государственном устройстве. Её объектами являются прекрасное и справедливое, которые достижимы лишь в разумно устроенном государстве. Среди всех других наук и искусств политическая наука занимает особое место, поскольку она имеет высшую цель – придать гражданам известного рода хорошие качества и сделать их людьми, поступающими прекрасно. Иными словами, политическая наука призвана научить людей красиво и справедливо совместно проживать в обществе, взаимодействовать в едином государстве.

Отсюда видно, что первые теоретические концепции политики имеют философско-этический характер. Их авторы практически отождествляют политическое с общественным и используют для характеристики политики этические и эстетические категории.

Впервые освободил политическую науку от религиозно-этической формы Никколо Макиавелли (1469—1527). Если до Макиавелли главным в политике были цели государства, а государственная власть рассматривалась как средство для их реализации, то для Макиавелли главным в политике стала сама власть, способы и методы её завоевания и удержания. При этом великого итальянца не интересуют наследственные монархии. Объектом его внимания становится так называемый «новый государь», т.е. человек, не имеющий права на власть по рождению и завоёвывающий её исключительно благодаря личным способностям. В этой связи Макиавелли даёт будущим государям практические советы, формулирует общие правила, с помощью которых можно добиться государственной власти и удержать ее. Другими словами, Макиавелли, в отличие от своих предшественников, многие из которых «измышляли республики и княжества прекрасные, хотя и никогда не виданные», стремится подчинить политическую науку решению практических задач, «ибо велико расстояние от того, как протекает жизнь в действительности, до того, как должно было бы жить, согласно теоретическим представлениям о жизни». Макиавелли рассматривает политику как самостоятельную сферу жизни, где не действуют нормы человеческой морали или христианской этики. Она имеет свои закономерности, которые должны быть изучены и осмыслены, а не выведены из святого писания или сконструированы умозрительно.

И, наконец, Макиавелли первым употребляет термин «государство» в близком к современному, собственно политическом значении. В отличие от широко использовавшихся в политической науке понятий республика, княжество, империя, монархия, демократия, аристократия, тирания и т.п., «stato» у Макиавелли означает общее понятие «государство» независимо от его конкретных форм. Оно призвано характеризовать политическое состояние общества, его политическую организацию.

Благодаря всему этому последующие поколения государствоведов назвали Макиавелли Ньютоном науки о государстве и первым политическим мыслителем Нового времени. С его работами был сделан первый крупный шаг в создании современной политической науки. Огромный вклад в её становление внесли также такие европейские и американские мыслители, как Дж. Локк, Ш. Монтескье, Б. Спиноза, Т. Джефферсон, Дж. Медисон, А. Токвиль, Д.С.Милль и многие другие.

Несколько другой подход к периодизации развития политической науки предлагает К.С. Гаджиев. Он считает возможным выделить три периода. Первый – предыстория – продолжается от античности до Нового времени. Его значение состоит в накоплении и передаче от поколения к поколению политического знания. Второй период – с начала Нового времени примерно до середины 19 в. – характеризуется формированием важнейших представлений о политике, власти, государстве, политических институтах в современном их понимании. В третий период, охватывающий 80-90-е гг. 19 в. и первые десятилетия 20 в., политическая наука институализируется и утверждается в качестве особой дисциплины с собственными предметом исследования, методами и методологией.

Весьма своеобразный подход к выделению этапов развития политической науки сложился в американской политологии. Один из авторов этого подхода К. Дойч считает, что каждая общественная наука, в том числе политология, проходит в своём развитии три этапа: философский, эмпирический и стадию рефлексии, ревизии эмпирического состояния.

Применительно к политологии первый, преимущественно философский период её развития длился примерно со времён Аристотеля до Гражданской войны в Америке 1861—1865 гг. Крайними историческими вехами второй, эмпирической ступени выступает Гражданская война в Америке и Вторая мировая война. Третья стадия развития политической науки началась после Второй мировой войны и продолжается до наших дней. Она отличается научной рефлексией, критическим переосмыслением всего арсенала накопленных теоретических и эмпирических знаний и их дальнейшим углублением.

Несмотря на всё различие изложенных подходов, общим для них является подчёркивание многоступенчатого характера развития политической науки. Все авторы согласны в том, что политическая наука в своей первоначальной, философско-этической форме возникает во времена Конфуция, Платона и Аристотеля и проходит в своём развитии ряд этапов.

Свой современный облик политология приобретает во второй половине 19 века, когда её стали преподавать в колледжах и университетах США. В это время происходит её становление как самостоятельной академической дисциплины. В 1857 г. в Коллумбийском колледже Фрэнсисом Либером создаётся кафедра истории и политической науки. В 1880 г. в этом же колледже организуется первая школа политической науки. В 1903 г. создана Американская ассоциация политических наук, объединяющая политологические научные и учебные институты.

Примерно в то же время происходит превращение политологии в самостоятельную научную и учебную дисциплину и в Европе, где важный вклад в её разработку внесли такие учёные, как М. Вебер, Р. Михельс, Г. Моска, В. Парето и др. Так, в 1896 г. один из виднейших европейских политологов и социологов итальянец Гаэтано Моска называет свой ставший позднее классическим труд «Элементы политической науки».

В начале 20 века процесс выделения политологии в самостоятельную академическую дисциплину в основном завершается. Особенно интенсивно политология начала развиваться за рубежом после Второй мировой войны. В 1949 г. под эгидой ЮНЕСКО была создана Международная ассоциация политической науки, которая действует и в наши дни. Её создание объясняется ростом значения политики как фактора жизни общества. В то же время её создание способствовало активизации политических исследований.

Сегодня политология, наряду с социологией и психологией, занимает ведущее место в американском и европейском обществоведении. По числу исследований и количеству публикаций она занимает первое место среди обществоведческих дисциплин. Политология преподаётся практически во всех высших учебных заведениях за рубежом.

В нашей стране плодотворные политические исследования осуществлялись во 2-й половине 19 – начале 20 в. Заметный вклад в мировую политическую науку внесли М.М. Ковалевский, Б.Н Чичерин, П.И. Новгородцев, М.Я. Острогорский, В.И. Ленин, Г.В. Плеханов и др.

В 20-е годы политология, также как кибернетика, генетика, социология, была объявлена буржуазной лженаукой. Во времена хрущевской «оттепели» в 1995 г. была создана Советская ассоциация политических (государствоведческих) наук, ставшая членом МАПН. В 1979 г. в Москве состоялся 11-й конгресс МАПН. Но даже и после этого политология не была признана в качестве самостоятельной науки. Отдельные политологические исследования осуществлялись в рамках смежных дисциплин – исторического материализма, научного коммунизма, истории КПСС, теории государства и права. Однако и эти исследования были ограничены рамками господствующей идеологии.

Отношение к политологии стало меняться лишь в период перестройки и демократизации общества во второй половине 80-х гг. В 1990 г. Госкомитетом по науке и технике СССР была введена номенклатура научных работников под общим названием Политические науки, т.е. у нас появились политологи. Началась защита кандидатских и докторских диссертаций по данной специальности, подготовка профессиональных политологов в вузах, а также преподавание политологии в качестве самостоятельной дисциплины не только в высших, но и в средних специальных учебных заведениях и даже в ряде общеобразовательных школ. Всё это, наряду с появлением специальных научных периодических изданий и возникновением академических, государственных и независимых общественных политологических центров, позволяет говорить о возрождении политической науки в нашей стране.

Общая тенденция развития социальных наук и политической науки выявилась под воздействием следующих факторов:

- промышленная революция - она способствовала выработке нового видения общества (стандартизация продуктов, развитие технологий, открытие границ, конфронтация национальных продуктов, разделение труда, промышленная концентрация, рост городов, вызвавшие социальные изменения и напряжения в обществе);

- развитие индивидуализма - индивида начинают воспринимать как глубинную основу социального мира и наблюдают как «вещь». Это ведет к индивидуальным творческим проектам: научным исследованиям, книгам, курсам лекций. Индивидуализм способствует дифференциации ролей (необходимых для социальных наук), начинают различать потребителя, производителя, активиста, политика;

- повышение ценности науки и научности. В XIX веке все теоретики, а не только сторонники позитивизма, предстают как ученые. И их позиции в вопросе о том, какой должна быть наука, оказываются близкими: изучение фактов, скрупулезное наблюдение, поиск причин результатов, выявление законов;

- возникает современный университет. Растет число профессоров. Высокой степени насыщения достигают области классических исследований, все более набирают силу специализированные научные исследования. Растет образовательный уровень населения. Появляются университетские издания.

В США в 1920-е гг. новым подходом в политических исследованиях стал бихевиорализм. Появление бихевиоралистского направления стало подлинной «революцией» в политической науке. В послевоенные десятилетия отмечается бурное развитие политической науки и в Америке, и в Западной Европе. После Второй мировой войны в связи с демократизацией в Европе и формированием открытого общества возрождается интерес к политической науке во многих европейских странах. Общество и политика нуждались в исследованиях политических процессов, принятии политических решений, в выработке эффективной политики.

В 1950-е гг. в методологии политической науки возникает «вторая волна» бихевиорализма. В рамках бихевиоралистского направления получает развитие структурно-функциональный анализ, анализ политических систем, начинают проводиться первые сравнительные исследования. Середина 1960-х - начало 1970-х гг. отмечаются кризисом бихевиорального подхода.

В 1969 г. Д. Истон провозгласил новую постбихевиоральную революцию в политической науке. Суть этой революции сводилась к тому, чтобы, во-первых, ориентировать политические исследования на реальные потребности общества и политики, во-вторых, преодолеть идеологию эмпиризма, которая была свойственна бихевиорализму, и, в-третьих, большее внимание уделить ценностным ориентациям в процессе познания и их конструктивному развитию, так как научная нейтральность невозможна.

В 70-80-е гг. ХХ столетия в рамках политической науки возникли новые направления и методологические подходы: теория рационального выбора, неоинституционализм, политическая феноменология.

32. Количественные и качественные методы политической науки.

33. Политическая власть: основные концепции и подходы.

Власть - центральная ось, вокруг которой вращается вся политика. Она вездесуща и пронизывает все структуры общества, выступая его цементирующим элементом, поддерживая внутреннюю организованность и иерархичность общественных отношений.

В политологической теории не сложилось единого определения власти. Наиболее часто приводятся следующие определения:

- силовое, трактующее власть как господство и принуждение к повиновению;

- волевое, понимающее власть как способность проводить свою волю даже вопреки сопротивлению;

- власть как влияние. Суть влияния заключается в способности воздействовать на поведение других. Такое взаимодействие описывается формулой: "А имеет власть над Б, если Б ведет себя так, как того требовала А";

- телеологическое, в соответствии с которым власть - это достижение определенных целей;

- инструменталистское, трактующее власть как способность мобилизовывать ресурсы для достижения определенных целей;

- конфликтное, сводящее власть к позиции господства, связанную со способностью отдельных групп и индивидов контролировать механизм распределения дефицитных общественных ценностей;

- структуралистское, представляющее власть как особый род отношений между управляющим и управляемым.

Перечисленные определения не являются взаимоисключающими, а взаимно дополняют друг друга. Признавая факт, что на сегодняшний день в науке не сложилась общая теория власти, отечественные политологи систематизировали многочисленные теории власти. Было выделено несколько подходов в рассмотрении сущности власти.[1]

Реляционистские теории (от англ. relation - отношение) понимают власть как межличностное отношение, позволяющее одному индивиду изменять поведение другого. Этот подход представлен несколькими вариантами:

а) теория сопротивления (Д. Картрайт, Дж. Френч, Б. Рейвен рассматривает власть как отношение, в котором субъект подавляет сопротивление объекта. Соответственно разрабатывается классификация разнообразных степеней и форм сопротивления, а также оснований власти. Вводится понятие "сила власти", которая понимается как максимальная потенциальная способность агента повлиять на другого;

б) теория обмена (П. Блау, Д. Хиксон, К. Хайнигс) трактует власть как ситуацию обмена ресурсами. Ресурсы распределяются неравномерно: одни индивиды их лишены и нуждаются в них. В этом случае излишки ресурсов, которыми обладают другие, могут трансформироваться во власть. Излишки уступают тем, кто их лишен, в обмен на желаемое поведение. Авторы акцентируют внимание на асимметричном характере отношений власти;

в) теория раздела сфер влияния (Д. Ронг) ставит под сомнение вопрос относительно асимметричности отношения власти. Власть - это взаимодействие, где участники периодически меняются ролями. Например, профсоюз контролирует найм рабочей силы, наниматель же диктует время и место работы.

Системные теории власти рассматривают власть как безличностное свойство, как атрибут системы. В рамках этой концепции выделяются три похода:

а) власть как атрибут макросоциальной системы (Т. Парсонс, Д. Истон). Для Т. Парсонса власть - это обобщенный посредник в политической системе. Он сравнивал ее с деньгами, которые выступают обобщенным посредником экономического процесса. Власть понимается как реальная способность системы аккумулировать свои интересы, достигать поставленные цели;

б) мезоподход (М. Крозье) рассматривает власть на уровне подсистем (семья, организация). Указывается непосредственная связь власти с организационной структурой;

в) микроподход (М. Роджерс, Т. Кларк) трактует власть как взаимодействие индивидов, действующих в рамках специфической социальной среды. Власть определяется как способность индивида влиять на других и рассматривается через его роли и статусы в системе;

г) коммуникативный подход (Н. Луман, К. Дойч) понимает власть как средство социального общения, позволяющего регулировать групповые конфликты и обеспечивать интеграцию общества.

Бихевиоральные (поведенческие трактовки, от англ. behavior -поведение) концепции власти, так же как и реляционистские теории, рассматривают власть как отношение между людьми. Главное внимание уделяется мотивам поведения в борьбе за власть. Выделяется несколько вариантов трактовок:

а) силовая модель (Г. Лассуэлл) считает, что первопричиной власти является импульс - стремление к власти. Из столкновений и взаимодействий индивидуальных воль к власти строится вся политическая материя. Сама же власть проявляется в принятии решений и в контроле над ресурсами;

б) рыночная модель (Дж. Кетлин) исходит из аналогии между политикой и экономикой. В политике действуют законы рыночной торговли: учет спроса и предложения, стремление к выгоде, конкуренция;

в) игровая модель (Ф. Знанецкий) предполагает, что на политическом рынке субъекты различаются не только различными запасами власти, но и способностями, гибкостью стратегии, азартом. Борьба за власть может мотивироваться "игровым" характером, доставляющим удовлетворение участникам. Политика - это поле игры, театр, где успех зависит от ловкости, от актерства и способности субъекта к перевоплощению.

Итак, подведем итоги: власть трактуется либо как характеристика индивидума (персональная власть), либо как ресурс или товар. Наиболее популярно рассмотрение власти как взаимодействия (отношения), структурными компонентами которого будут субъект и объект (субъект - активная сторона, выступающая причиной изменения действий другого - объекта). Отсутствие единого определения подтверждает многоаспектность этого явления.

Существуют разные точки зрения и относительно природы власти (первоисточника власти):

- психологические трактовки выводят власть из психологии человека: воли к власти, комплекса неполноценности (в этом случае власть выступает средством компенсации ощущения собственной неполноценности);

- структурно-организационный подход выводит власть за рамки психологии и связывает ее с природой организации (своеобразный "эффект" организации), со статусами и ролями индивидов в организации;

- юридический подход выводит власть из норм и санкций, с этой точки зрения власть - это способность создавать нормы и требовать их исполнения;

- классовый подход (марксистский) обосновал классовую природу политической власти: власть выступает организацией экономически господствующего класса.

Категория "власть" имеет ряд родственных понятий.

1) Власть связывают с господством, под которым понимают принуждающее насилие, приказание. Директивный момент (навязывание своей воли в форме приказа) присутствует во власти как обобщенный символ (возможность применить насилие, наказание) и как реальная власть по отношению к тем, кто нарушил законы. С другой стороны, категория господства уже категории власти, т.к. власть может выступать в форме влияния и авторитета и не прибегать к насилию.

2) Власть может осуществляться в форме влияния. Но влияние по содержанию шире власти. Говорить о власти можно в том случае, если это влияние не носит случайного характера, а наблюдается постоянно. Власть как влияние осуществляется либо в форме убеждения (воздействие на рациональный уровень сознания), либо в форме внушения, что предполагает использование особых приемов манипулирования (воздействие на подсознание).

3) Авторитет рассматривается как возможная форма и источник власти. Авторитет - это руководство, добровольно признаваемое подвластными за субъектом власти права на власть в силу его моральных качеств или деловой компетенции.

34. Политическая система современной демократии: опыт России в сравнительной перспективе.

35. Основные политические системы и политические режимы современности: общее и специфическое.

36. Политические институты: понятие и типология.

37. Основные подходы к пониманию государства как основного института политической системы. Проблема многолинейности политической эволюции.

38. Кризис институтов современного государства: позиции «за» и «против».

39. Специфика государственного управления в современной России. Проблема бюрократии в сравнительно-исторической перспективе.

40. Гражданское общество: концептуальный анализ.

41. Политические партии и партийные системы современности.

42. Политический процесс: стадии и механизмы. Особенности политического процесса в индустриальном и постиндустриальном обществе.

43. Общие проблемы и методы анализа политического поведения.

44. Политическая культура: понятие, типы, функции.

45. Политический конфликт: причины, этапы и виды.

46. Политическая идеология: понятие, виды, функции.

47. Политический либерализм: история, основные представители и базовые ценности.

48. История, главные представители и базовые ценности консерватизма.

49. Политическая идеология социализма: история, базовые ценности, главные представители.

Социали́зм — экономическая, социально-политическая система социального равенства, характеризующаяся тем, что процесс производства и распределения доходов находится под контролем общества; важнейшей категорией, которая отличается от коммунистической идеологии, тем что сохраняется собственность на свои результаты труда у членов общества на все времена развития общества и отсутствует присвоение результатов чужого труда, является общественная собственность на территориальное , интеллектуальное пространство и пространство производства продуктов, но при этом основополагающими являются Индивидуальная собственность и групповая собственность (трудовых коллективов – тех кто производит продукт) на средства производства продукта, но и при этом природные, т.е. общественные средства производства именно арендуются у общества, что позволяет убрать монополию на ответственность и владение общим отдельными членами общества.

сновной целью социализма является упразднение эксплуатации людей людьми

(от лат. socialis — общественный) — первая, низшая фаза, ступень коммунизма как общественно-экономической формации, которая «после долгих мук родов» (К. Маркс), т. е. послесоциалистической революции, переходного периода от капитализма к социализму, непосредственно приходит на смену капитализму в результате ликвидации эксплуататорских классов и утверждения общественной социалистической собственности на средства производства во всех секторах народного хозяйства. Социализм — общество, которое «только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 18). Отдельные страны и народы, опираясь на социалистическое содружество, переходят к социализму от докапиталистических форм общественной жизни, минуя капитализм

Основные ценности

Социализм — необходимый и неизбежный этап на пути становления и развития коммунистической формации.

Развитие самого социализма включает в себя различные основные этапы, отражающие неодинаковые ступени его зрелости:

1) начальный, ранний социализм, охватывающий период от построения основ социализма до вступления в полосу его зрелости и

2) развитое социалистическое общество, постепенно перерастающее в коммунизм. Несмотря на относительную длительность фазы социализма, ее нельзя рассматривать как особую общественно-экономическую формацию, ибо в основе и социализма и коммунизма лежит однотипный способ производства, существенно различающийся лишь уровнем своего развития.

Социализм качественно отличается от переходного от капитализма к социализму периода по экономическому строю, социальной структуре, политической системе и духовной жизни общества. В условиях победившего социализма предприятия, основанные на общественной собственности, представляют собой уже не один из укладов, а все народное хозяйство; на базе ликвидации эксплуататорских классов и кооперирования крестьянства и кустарей складывается однотипная социально-классовая структура социалистического общества, включающая рабочий класс, кооперированное крестьянство и народную интеллигенцию, а на более поздних стадиях — бесклассовая структура общества; государство и коммунистическая партия на основе расширения их социальной базы и дальнейшего развития демократии постепенно перерастают в общенародные политические организации, непосредственно выражающие и защищающие волю и интересы не только большинства, но и всех членов общества, состоящего теперь уже лишь из трудящихся; в общественном сознании достигается безраздельное господство идеологии рабочего класса, подлинно научного, марксистско-ленинского мировоззрения и утверждается культура нового, социалистического типа; возникают и развиваются принципиально противоположные капитализму социальный тип личности и соответствующий образ жизни, наиболее характерными чертами которого являются свободный труд на благо общества, коллективизм,интернационализм, гуманизм и оптимизм.

В условиях социализма завершается создание всесторонне развитой материально-технической базы социализма и строится материально-техническая база коммунизма. Основу экономической системы социализма составляет социалистическая собственность на средства производства. Одной из важнейших отличительных черт социализма является планомерная организация производства и всей общественной жизни, обеспечивающая пропорциональное развитие отраслей народного хозяйства и всех других сторон жизни общества. Экономика социализма прямо ориентирована на удовлетворение растущих материальных и культурных потребностей общества, обеспечивает неуклонное повышение благосостояния народа, создает все более благоприятные условия для всестороннего развития личности.

Социализм — общество трудящихся, в котором каждый трудоспособный обязан добросовестно трудиться в меру своих способностей и имеет право получать в соответствии с количеством и качеством вложенного труда. Основной принцип социализма — «от каждого — по способностям, каждому — по труду». Использование многообразных форм не только морального, но и материального поощрения за высокопроизводительный и высококачественный труд — объективная необходимость социализма, ибо только через последовательное осуществление и совершенствование принципа распределения по труду возможно превратить в привычку для всех добровольно и бесплатно трудиться по способностям на общее благо, а следовательно, и перейти в будущем к распределению по потребностям. А это определяет важность строгого учета и контроля за мерой труда и потребления при социализме, борьбы за высокую организованность и дисциплину.

социализм — социально-политическое и идейное единство общества, которое развивается и укрепляется в ходе дальнейшего социалистического и коммунистического строительства. Социализм означает ликвидацию противоположности между городом и деревней, между работниками умственного и физического труда и обеспечивает постепенное преодоление существенных различий между ними; утверждается и упрочивается нерушимая дружба народов; складывается новый облик личности — гражданина, патриота, интернационалиста; все более гармоничными становятся взаимоотношения между личностью, коллективом и обществом, а отношения между членами общества все в более полной мере олицетворяют товарищеское сотрудничество и братскую взаимопомощь.

Историческое развитие идеи социализма

Термин "социализм" впервые появился в общественной литературе в 30-е годы XIX века. Литературное авторство приписывается французскому теоретику Пьеру Леру, который в 1834 году написал статью "Об индивидуализме и социализме" – социализм - как достаточно нестрогое понятие, характеризуемое диаметральной противоположностью индивидуализму во всех его проявлениях в моральной и социальной жизни человека.    Идеи, которые позже стали называть социалистическими, появились в XVI веке. Они отражали стихийный протест эксплуатируемых слоев периода первоначального накопления капитала. Эти теории об идеальном общественном строе, который соответствует природе человека, устраняет эксплуатацию, поднимает благосостояние низшего класса и ликвидирует частную собственность, стали называть утопическим социализмом. Его основоположниками являются англичанин Томас Мор (1478-1535 гг.), автор книги "Утопия" и итальянец Томмазо Кампанелла (1568-1639 гг.), написавший "Город Солнца". Они считали, что именно общественная собственность создает условия для справедливого распределения, равенства, благополучия и социального мира.    На протяжении XVII-XIX вв. много теоретиков пытались открыть формулу идеального общества, так как капитализм, создав мир, переполненный богатством, все-таки изобиловал и нищетой. Наибольший вклад в разработку социалистических концепций утопической направленности внесли французы А. Сен-Симон (1760-1825 гг.), Шарль Фурье (1772-1837 гг.) и англичанин Роберт Оуэн (1771-1858 гг.). Их воззрения формировались под воздействием Великой Французской революции и бурного развития промышленного капитала. Взгляды теоретиков утопического социализма весьма значительно расходились между собой по многим вопросам, но все они считали, что в обществе уже есть условия для немедленной реформы строя на справедливых условиях, чтобы покончить с неравенством, бедностью и пороками. Инициатива преобразований должна идти сверху от имущих, которые обязаны помочь бедным и сделать всех счастливее. Социалистическая идеология целеустремленно защищала интересы трудящихся, социальный прогресс и верила в прекрасное будущее человечества.    В этот период возникает и крайнее проявление социализма – коммунистическая идеология. Коммунистическая идеология была более последовательной в стремлении преобразовать общество на основе равенства посредством установления общественной собственности на средства производства, а иногда и на предметы потребления.      Представители утопического социализма и коммунизма по-разному относились к методам реализации своих идей. Сен-Симон и Фурье считали, что главный путь – реформы, и святое дело бедных – это и дело богатых. Другие, например, Мабли, Мелье, Бабеф – призывали трудящихся к революции.

В середине XIX века попытку дать научное обоснование идеологии социализма предприняли немецкие мыслители К.Маркс и Ф.Энгельс. На базе учения К.Маркса и Ф.Энгельса сформировалось крупное идеологическое течение марксизм, которое провозгласило себя идеологией пролетариата. На протяжении длительного времени марксизм был связан с рабочим движением.

В начале XX века марксизм раскололся на две противоборствующие друг с другом ветви: ленинизм (большевизм) и социал-демократию. Таким образом, в рамках социалистической идеологии сформировалось два новых идеологических течения. Эти течения связывают общие генетические корни и ряд ценностных установок: идея равенства и братства всех людей, основанная на равенстве социальная справедливость, приоритет общественного над личным, признание необходимости энергичного вмешательства государства в регулирование общественных отношений.

Однако в конкретных социально-политических и экономических программах между ленинизмом и социал-демократизмом пролегает глубокая пропасть.

Ленинизм — учение В.И. Ленина и его сторонников — сформировался в России. Отказавшись от основополагающего принципа марксизма об одновременном переходе к социализму наиболее развитых стран мира, В.И. Ленин выдвинул идею о «слабом звене» в цепи капиталистических стран — России — л выступил с требованием немедленного насильственного захвата власти, слома буржуазной государственной машины, экспроприации частной собственности и превращения ее в общественную (государственную) собственность. Идеология ленинизма стала идейной основой Великой Октябрьской социалистической революции и построения социализма в СССР и других странах социалистического содружества. На базе этой идеологии произошли обобществление производства, коллективизация села, сформировалась мощная тоталитарная система. Однако эта система оказалась неэффективной и прекратила свое существование в начале 90-х годов XX века.

Принципиально иных социально-политических установок придерживаются социал-демократы. Основоположниками социал-демократизма являются немецкие мыслители и общественные деятели К.Каутский и Э.Бернштейн. Социал-демократическая идеология формируется на почве переосмысления учения марксизма в русле отказа от его революционно-насильственных установок и утверждения ценностей гуманизма и демократии. В основе социал-демократизма лежит доктрина «демократического социализма», или социализма «с человеческим лицом». С точки зрения социал-демократов, социализм — это не конкретный общественный строй, а процесс внедрения социальной справедливости в общественную жизнь. Этот процесс не имеет конкретно-экономических и политических ограничителей и длится вечно. В основе такого понимания социализма лежит формула Э.Бернштейна «движение — все, цель — ничто».

Социал-демократы утверждают приоритет мирных, эволюционных средств достижения равенства и социальной справедливости. Представление о постепенном реформировании буржуазного общества неразрывно связано в этом идеологическом течении с отказом от насильственных форм классовой борьбы и пропагандой концепции социального партнерства, сглаживания социально-экономических противоречий. Реализацию этих установок они связывают с активным государственным вмешательством в экономическую жизнь общества, перераспределением доходов в пользу неимущих, развитием государственного сектора экономики и многочисленных государственных социальных программ.

На базе социал-демократической идеологии сформировались различные «модели социализма». Наибольшую известность получили шведская и германская модели. В результате практического воплощения политико-экономических установок социал-демократизма в период правления социал-демократических партий в Западной Германии и Швеции были достигнуты сравнительно высокий уровень и качество жизни. Однако в 1980—1990-х годах в экономике этих стран обнаружились негативные тенденции, связанные с государственным монополизмом и бюрократизмом, снижением стимулов для частного предпринимательства. Эти тенденции привели к замедлению темпов развития данных стран. В результате социал-демократы утратили поддержку большинства избирателей и вынуждены были передать власть представителям консервативной идеологии.

Социализм Карла Маркса

В теории марксизма социализмом называли общество, находящееся на пути развития от капитализма к коммунизму, то есть ещё не общество социальной справедливости, а только подготовительная ступень к нему.

Социалистическое общество выходит из капиталистического и поэтому «во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет ещё родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло». (Карл Маркс, Критика Готской программы)

Результат труда распределяется сообразно тому, сколько каждый индивидуальный производитель вкладывает (трудовой пай), трудодни. Он получает квитанцию о том, какой он сделал вклад, и получает такое количество предметов потребления из общественных запасов, на которое затрачено данное количество труда. Господствует принцип эквивалентности: равное количество труда обменивается на равное. Но, так как разные индивиды обладают разными способностями, то они получают не одинаковую долю предметов потребления. Принцип: «От каждого по способностям — каждому по труду».

В собственность лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. В отличие от капитализма, запрещено частное предпринимательство (уголовное преступление).

Государство представляет собой революционную диктатуру пролетариата.

В Манифесте коммунистической партии коммунистов, социализм является противостоящей буржуазной идеологией, противостоящей пролетарской - коммунизму, социализм только критикуется коммунистами Марксом и Энгельсом и восхваляется коммунизм, указывается, что отличительной чертой коммунизма является отмирание буржуазной собственности и определены следующие неотьемлемые меры по переходу от буржуазного способа присвоения и распределения к коммунистическому способу присвоения и распределения — коммунизму.

Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил. Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства. Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах. Однако в наиболее передовых странах могут быть почти повсеместно применены следующие меры:

Экспроприация земельной частной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов на пользу пролетариата, аренда земли.

Высокий прогрессивный налог.

Отмена права наследования.

Конфискация имущества всех эмигрантов, спекулянтов и мятежников.

Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с государственной монополией.

Централизация, монополия всего транспорта в руках государства при диктатуре пролетариата.

Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.

Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.

Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т.д.

Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова – это организованное насилие одного класса для подавления другого. Если пролетариат в борьбе против буржуазии непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса.

Т.е. в манифесте нет социализма, а только коммунизм - это когда пролетариат силой упразднит старые производственные отношения, путём сосредоточения всех средств производства в руках.

50. История, базовые ценности и основные направления марксизма как политической идеологии.

Марксизм сложился как самостоятельная доктрина во второй половине 40-х гг. XIX в. Маркс писал, что решающие пункты нового мировоззрения были впервые научно изложены в работе "Нищета философии" (опубликована Марксом в 1847 г.) и в "Манифесте коммунистической партии" (написан и опубликован Марксом и Энгельсом в 1847—1848 гг.). Их идеи были дальше развиты многочисленными последователями — Э.Бернштейном, Г.В.Плехановым, В.И.Лениным, К.Каутским и многими другими.

Политико-правовая теория Карла Маркса (1818—1883) и Фридриха Энгельса (1820—1895) складывалась в процессе формирования марксистского учения в целом. Большое влияние на эту теорию оказали идеи французских социалистов и коммунистов. Хорошо известно, что французский социализм является одним из источников марксизма. Социалистом (коммунистом) Маркс стал в Париже, где он жил в 1843—1845 гг.

Многие положения политико-правовой идеологии, которые порой считаются достоянием исключительно марксистской теории, были известны и широко распространены во французской социалистической и коммунистической литературе 20—40-х гг. XIX в. Это положения о буржуазной сущности государства и права того времени, о неизбежности социальной революции, о необходимости диктатуры пролетариата (Огюст Бланки) на период перехода от капитализма к социализму или к коммунизму, а также идея отмирания государства при коммунизме. Все перечисленные положения, однако, были включены в систему логически связной и достаточно оригинальной доктрины, разработанной Марксом и Энгельсом.

К основным положениям марксизма относится учение о базисе и надстройке. Базис — экономическая структура общества, совокупность не зависящих от Воли людей производственных отношений, в основе которых лежит та или иная форма собственности; эти отношения соответствуют определенной ступени развития производительных сил. Над базисом возвышается и им определяется правовая и политическая надстройка, которой соответствуют формы общественного сознания. . В нее входят юридически-правовые и политические институты, государство, социокультурная и духовная сферы, идеология, весь строй сознания. Главное внимание уделялось обоснованию мысли о том, что экономический базис определяет структуру и характер политической и идеологической надстройки. Государство и право как части надстройки всегда выражают волю и интересы класса, который экономически господствует при данной системе производства. Одна общественно-экономическая формация сменяется другой в результате борьбы классов, социальной революции, которая происходит, когда постоянно развивающиеся производительные силы приходят в противоречие, в конфликт с устаревшей системой производственных отношений (базисом общества). После социальной революции происходит переворот во всей громадной надстройке.

Обосновывая необходимость и близость насильственной коммунистической революции, Маркс и Энгельс утверждали, что в 40-е гг. XIX в. капитализм уже стал тормозом общественного развития. Силой, способной разрешить противоречие между растущими производительными силами и тормозящими их рост капиталистическими производственными отношениями, они считали пролетариат, который, осуществив всемирную коммунистическую революцию, построит новое, прогрессивное общество без классов и политической власти.

Маркс и Энгельс всегда придавали большое значение раскрытию классовой сущности государства и права. "Современная государственная власть, — писали они, — это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии". В книге "Происхождение семьи, частной собственности и государства" (1884 г.) Энгельс доказывал, что государство возникло в результате раскола общества на классы с противоположными экономическими интересами и само оно является "государством исключительно господствующего класса и во всех случаях остается по существу машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса". В той же работе Энгельс изложил типизацию государств по их классовой сущности (рабовладельческое, феодальное, капиталистическое государства).

По учению Маркса и Энгельса, право тоже носит классовый характер. В "Манифесте коммунистической партии", риторически обращаясь к буржуазии, они писали: "Ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса".

Классовый подход к государству и праву в марксистской теории связан с идеей пролетарской коммунистической революции: "Пролетариат основывает свое господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии". В "Манифесте коммунистической партии" изложена программа пролетарской революции: "Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.

Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения". Там же перечислены конкретные мероприятия, необходимые для переворота во всем способе производства (отмена права наследования, высокий прогрессивный налог, конфискация имущества эмигрантов и мятежников, монополизация государственного банка, подчинение производства плану, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия, и др.).

В начале 50-х гг. Маркс назвал политическую власть рабочего класса диктатурой пролетариата, ссылаясь на О. Бланки. "Этот социализм, — писал Маркс о революционном коммунизме Бланки, — есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще".

В работе "Критика Готской программы" (1875 г.) Маркс рассматривал две фазы коммунистического общества, на первой из которых "в обществе, основанном на началах коллективизма", сохранится "узкий горизонт буржуазного права" в связи с распределением по труду. На второй, высшей, фазе коммунизма, когда осуществится принцип распределения "по потребностям", отпадет надобность в праве и государстве.

Другие дополнения и уточнения идей коммунистической революции и диктатуры пролетариата состояли в суждениях о темпах и формах развития революции. В 70-е гг. Маркс говорил о возможности мирного, ненасильственного развития пролетарской революции в Англии и США (предположительно сказано о Голландии), где не было развитого военно-бюрократического аппарата исполнительной власти. Энгельс в 90-е гг. писал, что можно "представить себе" (чисто теоретически) мирное осуществление требований социалистической партии в демократических республиках (Франция, Америка) или в таких монархиях, как Англия.

Политико-правовое учение марксизма содержит идею отмирания политической власти (государства) в коммунистическом обществе, когда не будет классов с противоположными интересами. Эта идея особенно резко защищалась Энгельсом, называвшим государство злом, которое по наследству передается пролетариату, ставившим задачу отправить в будущем обществе государство "в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором".

Выходя далеко за пределы экономической теории, марксизм претендовал на всеохватывающее толкование смысла истории и самого человеческого существования. Не случайно, что свою социальную теорию Маркс назвал историческим материализмом. Центральное место в нем занимала теория классов и классовой борьбы как движущей силы обществено-исторического прогресса. По схеме Маркса, в каждой из следовавших друг за другом формаций производительные силы контролировались незначительным меньшинством власть имущих, которые использовали свою экономическую власть для эксплуатации подавляющего большинства народа, присваивая себе производимый им прибавочный продукт. Поэтому, утверждали Маркс и Энгельс, в каждой формации существовали класс эксплуататоров и класс эксплуатируемых. При рабовладельческой формации это были рабовладельцы и рабы, при феодальной — феодалы и крестьяне, капиталистической — буржуазия и рабочий класс. Эта конфликтная ситуация порождает классовую борьбу, которая разворачивается вокруг вопроса о собственности и контроле над средствами производства.

На протяжении всей истории именно эта борьба определяла характер и направления общественного развития. Все политические институты, духовные ценности, нормы, установки формируются на основе господствующих экономических отношений правящим классом, в руках которого сосредоточена экономическая власть. Для обоснования и оправдания своего господствующего положения правящий класс разрабатывает особый комплекс идей, концепций, установок, которую Маркс и Энгельс назвали идеологией.

Буржуазная демократия рассматривалась в марксизме лишь как политико-правовая оболочка классового господства капитала над наемным трудом, буржуазии над трудящимися массами. Таким же образом характеризовались все важнейшие политические институты.

Поскольку любое государство представляет собой орудие господства одного класса над другими классами, то с исчезновением классовых различий и сосредоточением всех средств производства в руках рабочего класса сама потребность в «публичной власти», т.е. государстве, потеряет всякий смысл. Политическая власть, по Марксу, это «организованное насилие одного класса для подавления другого». Когда победивший над буржуазией пролетариат сам превращается в господствующий класс и упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этим «он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса». На смену старому буржуазному обществу «приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».

Таким образом, суть социальной теории марксизма можно свести к следующим основным положениям: экономический базис общества определяет его политико-идеологическую надстройку; противоречие между производительными силами и производственными отношениями и классовая борьба определяют основные направления общественно-исторического развития; капитализм в силу своей классовой эксплуататорской сущности носит преходящий характер; капитализм порождает своего могильщика в лице рабочего класса, который в ходе социальной революции свергает власть буржуазии и устанавливает диктатуру пролетариата как переходный этап к коммунизму.

Распространению марксизма и становлению его как влиятельного направления политико-правовой идеологии способствовало участие Маркса и Энгельса в деятельности Международного Товарищества Рабочих (Интернационала). Через эту организацию они получили возможность широкого для того времени идейного влияния на растущее рабочее движение, тем более, что еще с "Манифеста коммунистической партии" марксизм был твердо ориентирован не на какую-либо страну или группу стран, а на всемирную пролетарскую революцию. Распространению и росту авторитета марксизма содействовали находившиеся под его прямым или опосредованным влиянием рабочие партии Германии, после внушительных успехов на выборах в рейхстаг получившие официальное признание. Марксистские идеи были популярны среди социалистов ряда стран Европы, причем Рабочая партия Франции с самого начала была создана на основе программы, составленной Марксом совместно с социалистами Ж. Гедом и П. Лафаргом.

Не раз предпринимались попытки пересмотра и ревизии социально-философских, экономических и политических идей и установок, разработанных Марксом и Энгельсом. Поэтому неудивительно, что при всем своем внешнем единстве марксизм является многоплановым и сложным течением политико-философской мысли.. Первоначально марксизм лег в основу программ и платформ социал-демократических партий, возникших в конце XIX в. Однако начиная с конца того века и особенно на протяжении всего XX в. социал-демократия постепенно подвергла ревизии важнейшие положения марксизма справа, т.е. на путях отказа от его революционных лозунгов и разработки собственного реформистского пути преобразования общества. Этот путь привел подавляющее большинство социал-демократов к полному отказу во второй половине XX в. от основных положений и установок марксизма.

Марксизм подвергся существенной ревизии также слева в направлении конкретизации и ужесточения заложенных в нем революционных принципов. На этом пути отдельные его положения были использованы для разработки в самом конце XIX — начале XX в. политической доктрины левого революционного радикализма в лице ленинизма и родственных ему течений. Инициатива в этом деле принадлежала русской левой социал-демократии во главе с В.И.Лениным. Поэтому-то это новое течение и получило название марксизма-ленинизма или просто ленинизма, которое в свою очередь легло в основу левоэгалитарной большевистской теории общества и государства.

Если Маркс и Энгельс утверждали, что социалистическая революция произойдет первоначально в экономически наиболее развитых странах, то Ленин пришел к выводу о возможности ее победы в относительно отсталых индустриально-аграрных странах, к числу которых относилась Россия. Не менее важно и то, что в отличие от Маркса и Энгельса, по мнению которых социалистическая революция достигнет успеха лишь в том случае, если она произойдет одновременно в группе наиболее развитых стран Европы, Ленин обосновывал мысль о возможности ее победы в одной, отдельно взятой стране.

Во-первых, из самого марксизма, наряду с ленинизмом и другими течениями левой политической мысли (сталинизмом, титоизмом, маоизмом, троцкизмом и т.д.), вышли также социал-демократизм, австромарксизм, неомарксизм, еврокоммунизм, отдававшие приоритет реформистскому пути преобразования общества

Следует особо отметить также то, что помимо тех упомянутых выше коррективов, которые были внесены в первоначальные установки марксизма, В.И.Ленин как незаурядный политический деятель и идеолог творчески переосмыслил все эти идеи, строго ориентировав их на цели захвата и удержания государственной власти. С этой точки зрения его вклад состоял в предельной политизации и идеологизации марксизма, выхолащивании его научного содержания и потенциала, сведении к нескольким догмам, служащим всецело обоснованию и продвижению революции. Он разработал пути и средства, стратегию и тактику захвата и удержания государственной власти. Речь идет о революционной партии нового типа, теории социалистической революции, теории и практике диктатуры пролетариата, демократического централизма и социалистического государства, создании нового типа изоляции противников режима в виде концентрационных лагерей, а также машины широкомасштабного государственного террора. Все эти компоненты и сделали ленинизм одним из вариантов модели переустройства общества.

Наряду с ленинизмом тоталитарные альтернативы переустройства капиталистического общества сформировались и на правом фланге. Речь идет прежде всего о фашизме и национал-социализме. С ними тесно связано еще одно течение, называемое авторитаризмом. Тоталитарные течения, равно как и любые диктаторские идейно-политические течения, при всех существующих между ними различиях едины в неприятии конституционных и плюралистических принципов демократии.

51. Коммунитаризм: главные направления критики либерализма, основные представители, базовые ценности.

Коммунитаризм как критика либеральной справедливости

Из трех великих идеалов Французской революции: свобода, равенство, братство, меньше всего повезло братству. Если попытаться кратко определить сверхзадачу коммунитаризма, то она заключается в стремлении вернуть идеалу братства, под новым названием «коммунитарности» или «солидарности», его законные права. Коммунитаризм убежден, что многие беды современного общества заключаются в недостаточном внимании к общинным началам жизни. Коммунитаристы уверены, что либерализм разрушает это начало и ведет нас к неминуемой катастрофе. Под коммуной или общиной коммунитаризм понимает общность людей, которые разделяют общие ценности и историю, соучаствуют в действиях и имеют стремление к солидарности. Примерами общины могут выступать церковь, большие семьи, союзы, братства и т. д. Государство также может выступать в качестве общины в том случае, если помимо всего прочего оно ведет своих членов по пути общего для всех блага.

Коммунитаризм – сравнительно новое явление в политической и моральной философии, хотя корни его достаточно глубоки. К числу своих отцов-основателей коммунитаристы относят Аристотеля, Фому Аквинского, Руссо, Гегеля и Грамши. Их идеи перекликаются с идеалами гражданского гуманизма и республиканизма. Республиканизм всегда отдавал предпочтение общественной автономии перед политическими свободами частных граждан утверждая, что свобода человека покоится на этическом самоопределении политического сообщества, а не заключаются в естественных правах индивидов. В либерализме, напротив, эти права должны были обеспечить предел перед возможными вторжениями политического сообщества в индивидуальную свободу.

Что касается современного коммунитаризма, он начал формироваться в начале 80-х годов прошлого века главным образом в политической философии США, республиканский дух которых всегда оставался сильным. Сам термин «коммунитаризм» был впервые применен по отношению идей Сандела, высказанных в 1982 году в книге «Либерализм и ограниченность справедливости». Впоследствии похожие взгляды были высказаны рядом других политических философов США, а именно МакИнтайром, Тэйлором и Уольцером. Никто из них и не помышлял о своей принадлежности к некоторому общему течению политической философии, но именно они получили

всеобщее признание классиков современного коммунитаризма. Произведения этих четырех авторов создали коммунитаризм как направление современной политической и моральной философии. Подобно тому, как современный деонтологический либерализм возник как критика утилитаризма, коммунитаризм возник как критика всех разновидностей либерализма, но главным образом деонтологического либерализма Ролза. Поскольку главным содержанием современной либеральной политической философии была и остается тема социальной или распределительной справедливости, коммунитаризм выступает главным образом в качестве критика либеральной распределительной справедливости.

Либерализм стал подвергаться систематической критике со стороны коммунитаризма начиная с момента возникновения. Утверждалось, что все разновидности либерализма слишком сосредоточены на индивиде, на важности индивидуальных прав и уделяют мало внимания тому принципиальному обстоятельству, что расцвет человека возможен только в обществе. В то время как либералы рекомендуют каждому человеку стремиться к своему собственному благу в рамках политической структуры, которая защищает его права, коммунитаристы верят, что политическая структура важна не столько для защиты прав, сколько как самостоятельное благо. Подобно Платону, они убеждены, что значение имеет не столько индивидуальное право, сколько общее благо, которое достижимо только в хорошо организованном обществе, которое направляется хорошим правительством. Коммунитаристы уверены, что личность имеет социальную природу. Задача государства – поддержать и защитить ту социальную практику, которая может обеспечить путь к человеческому совершенству в рамках того или иного социума. Коммунитаризм не разделяет либерального пристрастия к свободе и автономии личности. Коммунитаристы убеждены в неспособности многих взрослых людей делать сознательный выбор, а потому общество должно помочь им совершить этот выбор. Иными словами, автономия вовсе не является самостоятельной ценностью. Существуют куда более важные ценности, например, стабильность, сохранение общественных связей, безопасность – все то, что составляет общие, а не индивидуальные ценности.

Коммунитаристы верят, что государство должно использовать все свои силы для поддержания продолжающейся культурной традиции, которая только и поддерживает существование общества. Коммунитаристы имеют куда более радужное, чем либералы, представление о государственной власти. Вместе с Гегелем они считают ее «действительностью нравственной идеи», между тем как либералы относятся к государству весьма прохладно, поскольку видят в нем угрозу индивидуальной свободе.

Либералы и коммунитаристы также различаются по вопросу единой общественной культуры. Либералы подозрительно относятся к общей культурной практике и традиции. Например, культурная практика американцев включает значительную долю расизма, сексизма, нетерпимости и преступности. По мнению коммунитаристов, мы не можем подняться над социальным влиянием, которое нас создало, и потому мы весьма ограничены в своем критическом порыве. Аргументация в пользу сложившегося социального опыта объединяет коммунитаризм с консерватизмом, таким, как консерватизм Эдмунда Берка (1729–1797). По его мнению, государство не должно

управляться абстрактными идеями, но исключительно опытом поколений. Того же требуют и коммунитаристы, полагая, что моральная философия должна быть более внимательна и терпима к сложившейся в обществе практике и взглядам.

Наконец, коммунитаристы отвергают либеральное представление о разуме как главном инструменте управления государством и реформирования общества. Проблема с разумом заключается в том, что он противостоит традиции и создает вокруг себя ценностный вакуум. Они полагают, что необходимо вернуть утраченную роль чувствам и интуиции. Вот, главным образом, почему традиционные либеральные концепции справедливости должны быть пересмотрены.

Существует три основные разновидности коммунитаризма, которые различаются между собой по их отношению к ценности справедливости.

1. Некоторые направления коммунитаризма исходят из убеждения, что общинное начало совершенно упраздняет справедливость, поскольку в подлинной общине приходят в действие иные, более высокие добродетели любви и благоволения. Там, где торжествует солидарность, не требуются услуги справедливости.

2. Другие не отрицают необходимость справедливости, но считают, вместе с Аристотелем, что ее концепции могут быть основаны только на общих представлениях, сложившихся в обществе, а не на внеисторических универсальных принципах.

3. Наконец, третьи убеждены в том, что концепции справедливости могут произрастать только из концепции общего для всех блага.

Данные представления не противоречат одно другому и могут соединяться в рамках одной и той же концепции. По этой причине речь может идти лишь о различиях акцентов. Сандел более склоняется к первой позиции, Уолцер и Тэйлор – ко второй, МакИнтайр к третьей.

Традиционное обвинение коммунитаризма в отношении либеральной справедливости есть обвинение в социальном атомизме или асоциальном индивидуализме. Это обвинение включает в себя

два взаимосвязанных тезиса. Первое – это то, что согласно либеральным концепциям индивид не является социальным существом в том смысле, что он не обладает общественной сущностью и способен выходить за пределы общественной детерминации, что согласно коммунитаризму невозможно.

Другой, параллельный тезис коммунитаристов заключается в том, что либерализм видит в обществе не более чем кооперативное предприятие для достижения индивидуальных целей. Это означает, что либералы, во-первых, не понимают сущностной природы самого общества, рассматривая его лишь как сумму индивидов, во-вторых, они

не признают за обществом значения вполне самостоятельного блага.

Столь свойственный современному либерализму социальный атомизм является общей чертой модерна, но именно в либеральной политической философии социальный атомизм был доведен до своего логического завершения, до состояния морального атомизма (моральной автономии), которого придерживаются либеральные концепции

Справедливости. Индивид в большинстве случаев является точкой опоры для построения концепций справедливости. Но согласно коммунитаризму не все можно объяснить, используя методологический атомарный принцип. Индивида определяют его социальные характеристики и роли. Без этих отношений он ничто.

Тем не менее для современных либеральных концепций справедливости атомизм и индивидуализм остаются исходным основанием. Для Ролза общество выступает как кооперативное предприятие для достижения индивидуальных целей. Для Нозика права индивида существуют до и вполне независимо от общественных связей. Для утилитаристов каждый индивид вполне независимо следует своей цели максимизации счастья.

Обвинения в моральном субъективизме – это обвинения в адрес всего либерализма, которое выдвинул главным образом МакИнтайр.

Вся культура современных либеральных обществ является, по его мнению, «ЭМОТИВНОЙ»!!!!! (Эмотивизм – это этическая теория, согласно которой главная функция этических высказываний – выражать эмоции говорящего и возбуждать соответствующие эмоции и переживания у слушателей.). Особенность современных моральных дебатов, в том числе и относительно справедливости, заключается в том, что они не имеют решения.

«То, что я предполагаю в отношении нашей собственной культуры, – утверждаемые в ходе нашей моральной аргументации принципы являются всего лишь маской для выражения персональных предпочтений,

что соответствует универсальному утверждению эмотивизма». Согласно МакИнтайру эмотивизм – это уже не столько этическая теория, сколько черта либеральной культуры. Эмотивизм пытается стереть различия между манипулятивными и неманипулятивными социальными отношениями. В рамках этой культуры одни пытаются заставить других делать то, что им вовсе не нужно, и используют для этого язык морали. Другие люди здесь всегда средства и никогда не цели.

Эмотивизм как черта современной либеральной культуры наиболее явственно проявил себя в ходе бесконечных моральных дебатов, будь то об эвтаназии, или о возможности абортов, или о природе справедливых войн. Все эти дебаты никогда не заканчиваются, поскольку их участники исходят из концептуальной несравнимости аргументов и не могут прийти к общему знаменателю. Но самое главное – что все аргументы известны заведомо, еще до начала дебатов и есть внерациональная причина придерживаться той или иной позиции, которая, в конце концов, сводится к недоказуемым предпочтениям. МакИнтайр полагает, что сами моральные термины, которые применяет современное либеральное общество в ходе моральных дебатов и аргументов, есть не более чем тени прошлого. Эти термины имели смысл в обществе моральных традиций, когда они действительно что-то значили. Сейчас они доживают свой век и используются с прямо противоположной целью – заставить другого человека делать то, что ему не нужно, подчинить его чужой воле. Можно было бы сказать: делай то и то, потому что я так хочу. Но более убедительно будет сказать: делай то и то, потому что это твой долг. Это происходит потому, что в нашем языке остались моральные термины, которые паразитируют на утраченных смыслах.

Эмотивизм, который не делает разницы между смыслом моральных суждений и их использованием, сказал горькую правду о состоянии всей либеральной моральной культуры. Но при этом он только обнажил то, что уже давно стало фактом, а именно моральный субъективизм, которому предшествовал полный упадок морали на Западе.

Обвинение в моральном субъективизме относится не столько к конкретным либеральным концепциям справедливости, сколько к самой господствующей либеральной культуре. Для того, чтобы изменить это положение дел, мы должны вернуться к иной культурной практике, при которой человек получит большую принадлежность к общности и будет в меньшей степени руководствоваться собственным эгоизмом.

Абстрактный универсализм в трактовке культуры. Многие коммунитаристы разделяют либеральное убеждение относительно важности справедливости. Но они не согласны считать ее неисторическим и абсолютным критерием по отношению к любой культуре. Либерализм не принимает всерьез различия между культурами и исходит из идеи культурного универсализма. Все направления в либерализме, имея различные концепции справедливости, тем не менее уверены в том, что справедливость составляет стандарт, годный для всех времен и народов. Именно здесь либералы проявляют редкое единодушие, полагая, что либеральные концепции справедливости должны быть способом критической оценки любых общественных отношений.

Именно против абстрактного универсализма либеральных концепций справедливости направил всю силу своих аргументов Уольцер. Он полагает, что у нас нет способа вырваться за пределы нашей собственной истории и культуры. Это «ложное обещание современного либерализма». Единственный способ познать содержание справедливости – это обратиться к способам употребления этого термина в рамках той или иной культуры. Общество является справедливым тогда и только тогда, когда оно поступает в точном соответствии с общей матрицей смыслов,

которые воплощены, в свою очередь, в ее практиках и институтах. Таким образом, вопрос о справедливости и несправедливости – это вопрос культурной интерпретации, а не философских аргументов.

Либерализм и концепции блага. Многие коммунитаристы полагают, что одна из главных ошибок либерализма заключается в том, как решается проблема соотношения справедливости и блага. Справедливость либерализма приобретает главным образом характер защиты индивидуальных прав.

Между тем согласно коммунитаризму справедливость должна быть также ориентирована на защиту интересов общности. Политика прав должна уступить место политике общего блага. Либералы полагают, что концепция блага каждого члена общества имеет право на равное к себе уважение. Члены общества имеют равную свободу следовать любой из своих концепций блага, если только это не противоречит такому же праву других. Такая точка зрения получила название «нейтрального государства». Коммунитаристы против нейтрального государства. Они полагают, что государство должно следовать политике общего блага и не должно быть нейтральным в отношении концепций блага. В противном случае такое государство потеряет легитимность. Автономия, к которой призывают либералы – это тоже разновидность блага, которое защищает государство. Коммунитаристы полагают, что в действительности либералы не придерживаются и не могут придерживаться политики «нейтрального государства». Всегда есть некоторая концепция блага, которую поддерживает правительство. Речь идет о том, что даже сама автономия личности может выступать и фактически выступает как концепция блага, которую либерализм произвольно навязывает всей своей политической практикой.

Та концепция блага, которой придерживается коммунитаризм, имеет другой смысл. В коммунитарном обществе общее благо представляет собой сущностную концепцию благой жизни, которая определяет образ жизни всего сообщества. Эта концепция представляет собой стандарт, посредством которого оцениваются все конкретные предпочтения членов общества. Это публичный критерий оценки концепций блага. В результате некоторые представления о благе получают право на существование, другие – нет.

Подобное утверждение коммунитаризма, как это убедительно показывает Бюкенен, подводит нас к опасности тоталитаризма. Опасность тоталитаризма наиболее явно проявляла себя именно там, где имела место тенденция провозглашать некоторое общее и единое для всех благо. Напротив, там, где имела место либеральная традиция, менее всего проявляла себя и опасность тоталитаризма. При этом наибольшая опасность для самих общин и их ценностей исходила, по крайней мере в ХХ веке, от тоталитарных государств, которые явственно провозглашали политику общего блага. (Достаточно вспомнить коммунистическую практику уничтожения казачества, толстовских и религиозных общин и т. д.). Напротив, наибольший расцвет локальных общин имел место именно там, где государство отказывалось проводить политику общего блага, как это имело место в США, где процветают сотни самых разнообразных общин.

Заключая рассуждение о коммунитаризме, можно утверждать, что при всей своей амбициозности, это направление политической и моральной мысли не обладает никакой оригинальностью по сравнению с той критикой, что обрушили на классический либерализм консерваторы и романтики ХVIII века, возмущенные бесчинствами Французской революции.

Речь идет лишь о некоторых поправках некоторых крайностей, допускаемых либеральной теорией и практикой. Коммунитаризм играет в этом смысле сократовскую роль овода, не давая либерализму почивать в лучах собственной славы.

52. Феминизм: история, базовые ценности, основные направления.

Главная цель феминизма - свергнуть господство мужчин над женщинами. Для этого нужно объяснить и понять причины данного господства. Теория феминизма строится для того, чтобы изменить существующее положение вещей. На протяжении 1980-1990-х гг. в США и других странах Запада возник ряд классификаций. Если их суммировать, то в настоящее время существуют следующие разновидности феминизма: либеральный, радикальный, марксистский, социалистический, культурный, психоаналитический, черный феминизм и даже лесбийская этика.

Свойства феминизма:

1. Приписывание опыту особого значения. Поэтому опыт каждой женщины квалифицируется как важная часть движения.

2. Бессистемность. Опыт и способы его восприятия индивидуализированы. На этом основании невозможно построить завершенную теорию или сложить все элементы индивидуального опыта в единое целое.

3. Приписывание личной жизни политического значения. Господство мужчин над женщинами проявляется прежде всего в сексуальной сфере. Эта сфера индивидуализирована. Поэтому женский опыт подчинения разрушает все границы, отделяющие публичную жизнь от частной. Для их объяснения необходима политическая теория, соединяющая интерпретацию личной и публичной жизни.

Аристотель: женщины по природе низшие существа по сравнению с мужчинами.

Библейская концепция греховности, естественной подчиненности жены своему мужу, который играет в семье роль сопоставимую с ролью Христа в обществе, заложила концепцию "опасности" привлечения женщин в политику.

Руссо: главная обязанность женщины - послушание.

Кант: мужчинам свойственны долг, разум; женщинам – чувства, что не может вызывать уважения к последним.

Феминистки и учёные выделяют в истории женского движения три «волны». «Первая волна» относится главным образом к суфражистскому движению XIX-го и начала XX-го веков, в котором ключевым вопросом было право голоса для женщин. Под «второй волной» понимают идеи и действия, связанные с женским освободительным движением, которое начало развиваться с 1960-х годов и выступало за юридическое и социальное равенство женщин и мужчин. «Третья волна» является продолжением «второй волны» и реакцией на её неудачу. Появление «третьей волны» относят к 1990-м годам.

Зарождение и предтечи феминизма

Впервые требования равноправия были выдвинуты женщинами во время Войны за независимость в США (1775—1783). Первой американской феминисткой считают Абигейл Смит Адамс (1744-1818). Она вошла в историю феминизма благодаря своей знаменитой фразе: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов» (1776).

Во Франции к началу Великой французской революции 1789 года стал выходить первый журнал, посвященный борьбе женщин за равенство, возникли женские революционные клубы, члены которых участвовали в политической борьбе. Однако французская Конституция 1791 года отказала женщинам в избирательном праве. В том же году Национальному собранию была представлена Декларация прав женщины и гражданки, подготовленная Олимпией де Гуж по образцу Декларации прав человека и гражданина 1789 года, в которой содержалось требование признания полного социального и политического равноправия женщин. Тогда же была создана первая женская политическая организация «Общество женщин - революционных республиканок», однако в 1793 году деятельность общества была запрещена Конвентом, а вскоре была отправлена на гильотину и автор Декларации Олимпия де Гуж. Ей принадлежат слова: «Если женщина достойна взойти на эшафот, то она достойна войти и в парламент». В 1795 году женщинам Франции запретили появляться в общественных местах и на политических собраниях, а в 1804 году император Наполеон издал указ, объявлявший, что женщина не имеет никаких гражданских прав и находится под опекой у мужчины.

«Первая волна» феминизма. Суфражизм

Началом организованного движения считается 1848 год, когда в городе Сенека-Фоллз (штат Нью-Йорк, США) прошёл съезд по защите прав женщин под лозунгом «Все женщины и мужчины созданы равными». На съезде была принята т. н. «Декларация чувств». Декларация поднимала такие важные вопросы, как равноправие женщин в правах собственности, в браке, в свободном выборе профессий, в получении полноценного образования и т. д. Авторами этого документа являлись Элизабет Кэйди Стэнтон и Лукреция Мотт.

В 1869 году английский либеральный философ Джон Стюарт Милль опубликовал свою работу «Подчинение женщин», в которой отметил, что «законодательная поддержка подчинения одного пола другому вредна… и есть одно из главных препятствий на пути к общечеловеческому усовершенствованию».

Вопрос о праве владения собственностью для женщин занимал достаточно большое место в женском движении. В 1860 году, после обращения Элизабет Стэнтон, Законодательное собрание штата Нью-Йорк приняло в качестве закона Акт о собственности замужних женщин. Этот акт гарантировал женщине право оставлять за собой заработанное ею, равное с мужем право на совместное попечительство над детьми, а также имущественные права вдовы, соответствующие правам мужа в случае смерти жены.

Важной фигурой в женском движении второй половины XIX века является Эммелин Панкхерст (Emmeline Pankhurst) - она стала одной из основательниц движения за право женщин голосовать на выборах (т. н. «суфражизм» от англ. suffrage, 'право голоса'). В 1903 году Панкхерст сформировала Организацию в защиту общественных и политических прав женщин (Women’s Social and Political Union, WSPU), которая в течение года объединила 5 тысяч членов. После того как члены этой организации стали постоянно подвергаться арестам и тюремному заключению за тривиальные проявления поддержки движению, многие из них решились на выражение своего протеста голодовкой. Под давлением WSPU английский парламент принял ряд законов, направленных на улучшение положения женщин, и дал женщинам право голоса на местных выборах (1894). В США в 1869 году были созданы две организации такого же характера, объединившиеся в 1890 году в Национальную американскую ассоциацию за женское избирательное право. Благодаря активности её членов в ряде американских штатов женщины оказались допущены к голосованию.

«Вторая волна» феминизма

«Вторая волна» относится к периоду феминистской деятельности с начала 1960-х до конца 1980-х годов. Исследователь Эстела Фридман, сравнивая первую и вторую «волны» феминизма, говорит, что «первая волна» сосредотачивалась на таких вопросах, как избирательное право, в то время как «вторая волна» в основном касалась других вопросов равенства - таких, как ликвидация дискриминации. Феминистская активистка и публицист Кэрол Ханиш придумала лозунг «Личное — это политическое» («The Personal is Political»), который стал ассоциироваться со «второй волной». Феминистки «второй волны» призывали женщин осознать, что отдельные аспекты их личной жизни глубоко политизированы и являются отражением сексистских властных структур.

«Освобождение женщин» в США. Фраза «освобождение женщин» (Women’s Liberation) впервые была использована в Соединенных Штатах в 1964 году, а в печати впервые появилась в 1966 году. К 1968 году её начинают использовать применительно ко всему женскому движению. Бетти Фридан в своей книге «Загадка женственности» («The Feminine Mystique», 1963) подвергла критике идею о том, что женщины могут реализовать себя только в сфере домашнего хозяйства и воспитания детей. Фридан считала, что роль домашней хозяйки и воспитательницы детей была навязана женщине посредством создания т. н. «загадки женственности». Она отмечала, что псевдонаучные теории, женские журналы и рекламная индустрия «научили, что женщинам, обладающим истинной женственностью, не нужна карьера, им не нужно высшее образование и политические права - одним словом, им не нужны независимость и возможности, за которые когда-то боролись феминистки. Всё, что от них требуется, — это с раннего девичества посвятить себя поискам мужа и рождению детей».

«Вторая волна» во Франции. Важное развитие феминистская теория в период «второй волны» получила во Франции. По сравнению с разработками в США и Великобритании французский феминизм отличается более философским и литературным подходом. Французский феминизм мало внимания уделяет политическим идеологиям и сосредотачивается на теориях «тела». Французский автор и философ Симона де Бовуар, написавшая трактат «Второй пол» (1949), в котором она даёт детальный анализ угнетения женщин и который является ключевой работой современного феминизма. Эта работу можно отнести к феминистскому экзистенциализму. Являясь экзистенциалисткой, Бовуар принимает тезис Сартра о том, что «существование предшествует сущности», из чего следует, что «женщиной не рождаются, ею становятся». В её анализе основное внимание уделяется «Женщине» (социальному конструкту) как «Другому» - именно это Бовуар определяет в качестве основы женского угнетения. Она утверждает, что женщина исторически считается девиантной и ненормальной, что даже Мэри Уолстонкрафт считала мужчин идеалом, к которому женщины должны стремиться. По мнению Бовуар, чтобы феминизм мог двигаться вперёд, такие представления должны уйти в прошлое.

«Третья волна» феминизма, различные направления

Политические приоритеты современного феминизма:

• борьба со всеми формами насилия над женщинами;

• проблемы здравоохранения, болезни и смерти. Во многих современных обществах женщины по настоянию мужчин вынуждены делать аборты зародышей женского пола. А в странах «третьего мира» женщины голодают и умирают значительно чаще мужчин;

• борьба со всеми формами традиционного домостроя, который укрепляется современными правовыми и бюрократическими процедурами. Данные процедуры до сих пор рассматривают домашнее хозяйство как единицу, интересы которой выражает мужчина - глава семьи;

• борьба с неравными экономическими шансами и социальной дискриминацией женщин в сфере образования и во всей совокупности существующих профессий;

• создание такой системы права, которая смогла бы устранить реальное неравенство женщин;

• борьба с неравенством в доступе к политической власти и политическим дискуссиям

В период борьбы за избирательное право женщин феминистки выступали единым фронтом. Первым камнем преткновения стал вопрос: как понимать равноправие женщин и мужчин? Если равенство прав толковать буквально, то женщинам следует отказаться от множества прав, обретенных на протяжении последнего столетия. Общее правило состоит в универсальном исключении женщин из мира политики. Господство мужчины над женщиной, обусловленное множеством социальных и биологических факторов, универсально. Оно проявляется в постели, на улице, на службе и в зале парламента. Во всех этих местах женщину насилуют или унижают. Поэтому перед женщиной нет никакого иного выхода, кроме тотального сопротивления. В современном индустриальном обществе нормы абсолютного большинства направлений деятельности устанавливаются мужчинами: «Физиология мужчин, - пишет К.Мак-Киннон, — определяет большинство видов спорта. Их потребности определяют сферу услуг по обслуживанию автомобилей и в здравоохранении. Социальная биография мужчин детерминирует ожидания по месту работы и образцы карьеры. Их взгляды и интересы определяют качество научного труда. Их опыт и предубеждения определяют заслуги». Господство мужчин выражается и в языке. Например, в английском языке нормой является мужской род, а женский квалифицируется как нечто иное.

Социалистический феминизм объединяет угнетение женщин с марксистскими идеями об эксплуатации, угнетении и труде. Социалистический феминизм рассматривает женщин как подвергающихся угнетению в связи с их неравным положением на рабочем месте и в быту. Проституция, работа на дому, уход за детьми и брак рассматриваются сторонниками этого течения как способы эксплуатации женщин патриархальной системой. Социалистический феминизм сосредотачивает своё внимание на широких изменениях, затрагивающих общество в целом. Сторонники социалистического феминизма видят необходимость совместной работы не только с мужчинами, но и со всеми другими группами, которые, как и женщины, подвергаются эксплуатации в рамках капиталистической системы.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс считали, что когда классовое угнетение будет уничтожено, исчезнет и половое неравенство. Эти мысли развиваются, в частности, в работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884). Энгельс связывает подчинение женщины мужчине с формированием частной собственности, классового общества и изменением характера разделения труда в семье. По мнению марксистов, угнетение женщин полностью исчезнет только с окончательной ликвидацией общественного разделения труда и классового разделения.

Радикальный феминизм рассматривает в качестве определяющего фактора угнетения женщин контролируемую мужчиной капиталистическую иерархию, которая описывается как сексистская. Сторонники этого течения считают, что женщины смогут освободиться только тогда, когда избавятся от патриархальной системы, которую они считают изначально угнетательской и доминантной. Радикальные феминистки полагают, что в обществе существует основанная на мужском начале структура власти и подчинения, и эта структура является причиной угнетения и неравенства, и пока вся эта система и ее ценности продолжают существовать, никакие значительные реформы общества невозможны. Некоторые радикальные феминистки не видят другой альтернативы, кроме полной ломки и реконструкции общества для достижения своих целей.

С течением времени стали возникать различные направления в радикальном феминизме, такие как культурный феминизм, сепаратистский феминизм и антипорнографический феминизм. Культурный феминизм - это идеология «женской природы» или «женской сущности», пытающаяся вернуть ценность тем отличительным чертам женщины, которые кажутся недооценёнными. Он подчеркивает различие между мужчинами и женщинами, но считает, что эта разница является психологической и культурно сконструированной, а не биологически врожденной. Сепаратистский феминизм - это форма радикального феминизма, которая не поддерживает гетеросексуальные отношения. Сторонники этого течения утверждают, что сексуальные различия между мужчинами и женщинами является неразрешимыми. Сепаратистские феминистки, как правило, считают, что мужчины не могут вносить позитивный вклад в феминистское движение, и что даже руководимые благими намерениями мужчины воспроизводят патриархальную динамику.

Либеральный феминизм провозглашает равенство мужчин и женщин через политические и правовые реформы. Это индивидуалистическое направление в феминизме, которое фокусируется на способности женщин добиваться равных прав с мужчинами на основе собственных действий и решений. По мнению либеральных феминисток, все женщины способны самостоятельно утверждать свое право быть равными с мужчинами. Во многом, такая позиция исходит из классической концепции Просвещения о построении общества на принципах разума и равенстве возможностей. Применение этих принципов к женщинам положило основу либерального феминизма, развивавшегося в XIX веке такими теоретиками, как Джон Стюарт Милль, Элизабет Кэйди Стэнтон и другими. Поэтому особенно важным для них был вопрос о праве собственности для женщины как одном из основных прав, гарантирующих независимости женщины от мужчины. Исходя из этого, изменения положения женщин могут осуществляться без радикального изменения общественных структур, как это предполагают другие направления феминизма. Для либеральных феминистов важны такие вопросы, как право на аборт, вопрос о сексуальных домогательствах, возможность равноправного голосования, равенство в образовании, «равная оплата за равный труд» (лозунг «Equal pay for equal work!»), доступность ухода за детьми, доступность медицинского обслуживания, привлечение внимания к проблеме сексуального и бытового насилия в отношении женщин.

Психоаналитический феминизм. Психоаналитический феминизм видит источник угнетенного положения женщин в их собственном психическом мире. Первоначально, на так называемой пре-эдиповой фазе развития все дети символически привязаны к матери, которую считают всемогущей. Пре-эдипов комплекс сменяется эдиповым. В результате мальчики расстаются с объектом своей первой любви – матерью стремясь избежать угрозы кастрации со стороны отца. Вместе с отцом они начинают управлять природой и женщинами, которые в одинаковой степени иррациональны. Таким образом, мальчик подчиняет свое я «суперэго». Девочка не имеет пениса, который она могла бы потерять и потому она медленнее расстается с матерью. В результате она рассматривается как часть природы и существует на периферии культуры. Эдипов комплекс – это и есть главный источник подавления женщин. Его можно преодолеть при помощи двойного родительства и равного участия в заботе о ребенке.

53. Экологизм как политическая идеология.

Экологизм — идеология, в основе которой лежит представление о том, что человек является частью природы, а состояние окружающей среды стоит выше удовлетворения потребностей человека.

В 1870 г. германский зоолог Э.Геккель определил термин «экология» как исследование комплекса отношений животных к органической и неорганической среде. Но уже в начале XX в. сфера данного термина

расширилась. Он начал означать анализ процесса жизни растительных и животных организмов, а также человеческих обществ. В 1970-е гг. в науку был введен термин «инвайронментализм». Он используется для обозначения специальной социологической теории, в соответствии с которой различия человеческих культур объясняются такими факторами, как почва, климат и запасы продовольствия. Примерно с 1970- х гг. начинается также история экологического или инвайронменталистского движения. Речь идет уже об определенной социополитической силе, а не о конкретной научной теории и направлении исследований. Данная модификация отразилась в таких выражениях, как экополитика, экофеминизм, экосоциализм и т.п. В большинстве случаев выразителями данного движения являются политические партии « зеленых». В последнее время представители этого Движения все более переходят к непосредственным политическим действиям.

Представители инвайронментализма обычно подчеркивают социологическое значение природы. Она не является пассивной «средой», а оказывает глубокое и разностороннее влияние на все виды социальной

практики. Тогда как экологи склонны делать акцент на биологических взаимодействиях между обществом и средой. Инвайронменталисты враждебно относятся к науке и технике, усматривая в них главную причину деградации природной среды. Экологи требуют проведения радикальных социально-политических изменений. Например, в программе Германской партии «зеленых» 48 страниц из 54 посвящены описанию программ децентрализации, отказа от насилия, демократии участия, эгалитаризма, отказа от ядерного оружия и атомных электростанций, регулярной ротации всех постов в исполнительной, законодательной и судебной власти. Причем все эти требования являются лишь предпосылкой проведения фундаментальной экологической реформы. Эта реформа не может быть проведена в рамках социально-политических структур

капитализма и государственного социализма.

Экологизм: социальная среда влияет на выживание человеческого рода в целом. Множество видов социальной практики способствуют деградации естественной среды. Человечество на протяжении истории сознательно создало множество физических предметов для удовлетворения человеческих потребностей, желаний, прихотей и причуд. Эти предметы образуют искусственную среду человека. Ее создание было реакцией на угрозы природы. Сегодня эти предметы сами стали угрозой для человека. Например, даже изобретение и применение инсектицидов (если ограничиться насекомыми) вредно влияет на здоровье человека. Экологи полагают, что любой предмет, созданный человеком, содержит в себе ту или иную угрозу. Так, распространение компьютеров резко увеличило число глазных и психических заболеваний.

В общем, можно сказать, что главным врагом экологов является государственный аппарат. Особенно военно-промышленный, аграрный, горнодобывающий, топливный и лесопромышленный комплексы. В принципе все виды промышленности, в том числе ее научно-техническое обеспечение, могут считаться явными или тайными врагами экологизма. И классификация экологического движения до сих пор осуществлялась его противниками.

Существуют радикальная и умеренная разновидности движения. В состав первой попадают те лица и группы, которые не идут ни на какие переговоры с государственной администрацией и технократией. Предпочитают методы прямого непосредственного действия. Противники экологических радикалов обычно прибегают к аргументации, которая имеет в виду экономический рост и благосостояние людей. Но радикалы именно эту цель и не признают. Существует также локальный инвайронментализм, наиболее распространен и сводится к попыткам решать экологические проблемы в рамках производственных и ведомственных структур, а также местных органов власти. Так, для жителей и властей Ростовской области загрязнение Дона считается более важным, нежели деградация биосферы Байкала. Универсальный экологизм стремится выйти за узкие рамки принципа «моя хата с краю». Его представители борются за сохранение среды в районах, в которых сами не живут. А также обсуждают перспективы появления отдаленных экологических угроз во времена, превышающие продолжительность обычной человеческой жизни. Представители универсального экологизма выдвинули лозунг «Глобальное мышление и локальное действие». Цель гуманистических инвайронменталистов - сохранить человека и природу, изменив всю социальнцю практику. Цель биоцентрических инвайронменталистов - сохране­ние биосферы в целом. Они не против самоуничтожения человеческого рода при условии: самоубийство человеческого рода не помешает со­хранению биосферы в целом. А она сможет породить новые и неизвестные до сих пор классы и виды высокоорганизованной жизни.

Ресурсы. Эта проблема была первоначально сформулирована в докладе Римского клуба «Границы роста», опубликованном почти тридцать лет назад. Его авторы забили тревогу, описывая ряд тенденций, связанных с потенциальным исчерпанием природных ресурсов. Характерно, что экономисты, технократы и представители властно-управленческих структур ряда индустриальных государств подвергли доклад критике.

Возможен ли отказ? Среди факторов надо отметить прежде всего политическую проблему: настоящее поколение должно отказаться от определенных потребностей и благ, если оно желает обеспечить удовлетворение потребностей и достойную жизнь будущим поколениям; однако обеспечить равномерность такого отказа всех стран и отдельных регионов внутри страны в настоящее время невозможно. В экологической идеологии пока нет строгого определения самого понятия « отказ от потребностей».

Современное производство в большей или меньшей степени загрязняет среду. Все промышленные предприятия выступают источниками такого загрязнения. Представители аграрной сферы не собираются

отказываться от применения химических удобрений и других искусственных средств повышения урожайности. А руководство и персонал промышленных предприятий продолжают отравлять воду и атмосферу. Угроза безработицы для них значительно важнее экологических угроз. Ученые обеспечивают тех и других технологиями, в которых экологическая чистота не идет ни в какое сравнение с технической эффективностью. Все эти профессиональные группы пользуются поддержкой акционеров,

властно-управленческого аппарата и правительств. Последние опасаются социальных и экономических следствий запрета экологически вредных производств. Конкуренция стимулирует такое поведение, причем ее влияние тем больше, чем более индустриализована та или иная страна. Развивающиеся страны - в силу своей зависимости от развитых - не в состоянии выступить единым фронтом против экологически вредного производства. Ситуация обостряется из-за того, что не существует единой методики измерения экологического вреда

54. Анархизм и либертарианство: история, базовые ценности, ведущие представители.

В русском языке сложилось два термина для перевода английского libertarian: либертарный и либертарианский. Таким образом, у русскоязычного читателя складывается впечатление, что речь идёт о двух разных терминах, что на самом деле неверно. Понятие «либертарианец» (англ. libertarian) впервые появилось в эссе «О свободе и необходимости» (1789) американского унитарианского философа Уильяма Белшама (William Belsham). Термин был производным от «свободы» (англ. liberty) по аналогии с образованием слова «унитарианец» (англ. unitarian) от «единства» (англ. unity) в английском языке и обозначал сторонников философской доктрины «свободы воли». В своём эссе Белшам осудил идеи, которые он приписывал либертарианству и противопоставил им религиозный детерминизм. Во второй половине XIX века термин фр. libertaire взяли на вооружение французские анархисты в значении «анархист». В 1858 году Жозеф Дежак начал издавать в США газету «Le Libertaire, Journal du Mouvement Social». В 1880 году на конгрессе в Гавре анархо-коммунисты также употребили этот термин. Впоследствии «либертарианство» и «анархизм» стали синонимами. Таким образом, до середины XX века термин «либертарианство» не употреблялся в современном значении. В современном значении этот термин впервые начал использовать американский политик и основатель Фонда экономического образования Леонард Рид (Leonard Read), который в 1940-е годы провозгласил себя либертарианцем. Вслед за ним многие сторонники личной и экономической свободы также стали называть себя либертарианцами, чтобы отличать себя от «либералов», под которыми в США и некоторых других странах начиная с XX века понимают сторонников личной свободы и государственного перераспределения ресурсов (в частности, «нового курса» Рузвельта), включая социал-демократов и умеренных коммунистов. Тем не менее, многие сторонники либертарианских идей не называют себя либертарианцами, настаивая на традиционном обозначении своей идеологии («либерализм») или определяя себя как «классических либералов». Другие считают подобную приверженность старым терминам ошибочной, вносящей путаницу в политическую картину мира, что мешает распространению и пониманию либертарианских идей.

Политическая философия, называемая либертарианством (от лат. libertas – свобода) утверждает, что основа общественной справедливости может заключаться только в создании условий, при которых каждый человек является хозяином своей жизни, и потому ему должна быть предоставлена максимально возможная свобода, ограниченная свободой других. Все блага или зло, которые получает индивид, он получает в результате обмена или воздаяния, а потому даже сама постановка вопроса о справедливом распределении является ложной. Морально оправданным может быть только существование минимального государства, ограниченного задачами защиты индивидов от обмана и насилия. Всякое иное государство, с более значительными полномочиями и в особенности государство благосостояния, которое предполагает перераспределение, неизбежно склоняется к нарушению прав человека.

Джон Хосперс в своей работе под названием «Либертарный манифест» приводит три главных положения либертарной справедливости:

Никто не является хозяином другого человека, и никто не является рабом.

Никто не может распоряжаться судьбами других людей.

Никто не может быть хозяином плодов труда другого человека.

Государственные налоги являются разновидностью рабства (если они превышают минимально необходимые расходы на оборону и безопасность), а правительства, которые их взимают, являются главными врагами свободы. «Правительство всегда было главным врагом права собственности. Правительственные чиновники всегда стремятся умножить свою власть и, поскольку умножение богатства является наиболее эффективным средством умножения власти, они стремятся заполучить часть или все заработанное нами. Учитывая, что правительство имеет монополию на применение физической силы на определенной территории, оно имеет для этого средство (но не право)». Из этого обстоятельства Хосперс делает вполне анархический вывод: «Правительство – это наиболее опасный институт, известный человеку. В ходе истории оно нарушало права людей куда более, чем отдельные индивиды или группы могли это сделать: оно убивало людей, обрекало на рабство и принудительный труд, посылало в концентрационные лагеря, постоянно грабило и лишало плодов тяжелого труда».

Свобода при этом рассматривается исключительно в негативном смысле, как «свобода от». Это состояние, при котором каждому предоставляется возможность выбирать то, что ему заблагорассудится. Свобода понимается как подлинное основание общественной связи и конечный принцип общественной справедливости. Такая свобода отличается от положительного понимания свободы. Свобода – это предельная и самодостаточная ценность, которая не служит средством никаким иным ценностям и благам. По этой причине от государства требуется ни больше ни меньше, как способствовать максимальной свободе. Полное отсутствие государства желательно, но, к сожалению, невозможно по причине неизбежности появления стихийных и агрессивно-паразитических общественных образований наподобие организованной преступности, которые полностью уничтожат свободу.

Либертарианцы согласны иметь государство, наделенное только самыми минимальными полномочиями. Для поддержания общественной справедливости вполне достаточно государства – ночного сторожа, все функции которого не выходят за рамки защиты граждан от обмана и насилия. Следовательно, единственное применение государства может заключаться в поддержании добровольных и взаимовыгодных обменов между гражданами. Либертарианство требует от политических институтов такой организации политической власти, чтобы свобода индивида оставалась в неприкосновенности. Всякий вправе делать все, что ему заблагорассудится, если только это что-то не вступает в противоречие со свободой других. Согласно современному либертаризму индивид должен иметь определенную сферу, в которую никто не может вмешиваться. Индивид имеет полное право распоряжаться своей собственностью. Бедные должны позаботиться о себе сами или надеяться на благотворительность. В социальной сфере либертаризм поддерживает все гражданские свободы и противостоит попыткам правительства навязывать образ жизни для граждан. В экономической сфере либертаризм противостоит попыткам ограничить свободу торговли и рынка посредством перераспределения доходов и собственности. Либертарианцы уверены, что свободный рынок и есть воплощенная справедливость. Согласно либертаризму все называемое общими целями и интересами, – это, как правило, интересы различных групп влияния. Либертаризм принципиально против всех форм государственной поддержки, каких бы то ни было частных интересов и целей. Либертаризм утверждает, что государство должно гарантировать равенство не в форме равной оплаты и предоставления субсидий, но в форме предоставления всем равной возможности при условии свободного обмена.

Либертаризм имеет давнюю историю. Его истоки лежат в классическом либерализме Локка. Современные либералы, появившиеся на сцене в середине XIX века, являются главным образом наследниками Милля и утилитарной разновидности либерализма. Они полагали, что государство должно расширить свои полномочия и взять под контроль проблемы бедности, жилья, здравоохранения и образования. В противном случае в обществе не может быть не только справедливости, но и свободы, которую они были склонны понимать в положительном, а не отрицательном смысле. Либерализм, который мы рассматривали до сих пор (утилитаризм и деонтология Роулза), является либерализмом современным, который, по мнению либертарианцев, незаконно присвоил себе историческое название. Далеко не все согласны с тем, что современный либерализм правильно распорядился классическим наследием Локка. Современный либерализм превратился в разновидность этатизма. Он уже не позволяет индивиду жить так, как ему заблагорассудится. Он требует для него социального обеспечения, пособий и субсидий. Все это, в свою очередь, требует увеличения роли государства и умножения числа чиновного люда, что и составляет главный порок современного переродившегося либерализма. Приняв за основу либеральный принцип уравнивания шансов, мы оказываемся на наклонной плоскости, которая стремительно влечет нас на самое дно перфекционизма, этатизма и уничтожения прав личности. Либертаристы выступают как последовательные враги социального перераспределения и нередко самого понятия «социальная справедливость». Подобно либерализму либертаризм уважает выбор человека, но отвергает принцип смягчения неравных обстоятельств жизни.

Хотя современный либертаризм и считает себя наиболее ортодоксальным преемником первоначального либерализма, искаженного либерализмом современным, это не совсем верно. Скорее он в равной степени черпает из источников классического либерализма и классического же анархизма. В числе его основателей можно назвать не только Локка (1632–1704), но и некоторых анархистов, таких, как Годвин (1756–1836). Кроме того, современный либертаризм, уже не считает, подобно Хайеку, что социальная справедливость есть «…просто квазирелигиозный предрассудок». Современный либертаризм согласен уделять внимание общественным институтам, но имеет свое мнение относительно принципов их справедливости, которая заключается главным образом в максимальной свободе.

Либертарианство иногда смешивается с австрийской школой в экономической теории, которая содержит выводы о неэффективности и разрушительных последствиях государственного вмешательства в экономику. На самом деле, хотя большинство либертарианцев в области экономики придерживаются подходов австрийской школы, это отождествление ошибочно. Либертарианство — политико-правовая доктрина, содержащая рецепты переустройства общества, прежде всего, в сфере законодательства. Это учение о должном, предписывающее людям, и особенно государственным служащим, определённые нормы поведения. Австрийская экономическая теория, наоборот, не имеет нормативного характера, являясь инструментом познания причинно-следственных связей в экономике. Делая, например, выводы о том, что протекционистский таможенный режим уменьшает количество благ, доступных населению страны, где он применяется, она остается ценностно нейтральной наукой и не делает призывов к изменению законодательства и политики.

Идеолог либертарианства: Роберт Нозик (см. вопрос № 30).

Анархи́зм - политическая теория, цель которой - создать анархию (греч. αναρχία - безвластие), то есть «отсутствие хозяина, суверена». Другими словами, анархизм - это политическая теория, целью которой является создание общества, в котором индивиды свободно сотрудничают как равные. Как таковой, анархизм противостоит всем формам иерархического контроля - не важно, государственного, капиталистического или религиозного - как вредным для индивида и его индивидуальности, так и не являющимся необходимым. По словам анархиста Л. Сьюзан Браун: «Хотя популярное понимание анархизма — насильственное, антигосударственное движение, анархизм — намного более тонкая и полная нюансов традиция, чем простая оппозиция государственной власти. Анархисты противостоят идее о том, что власть и доминирование необходимы для общества, и вместо них предлагают более кооперативные, анти-иерархические формы общественной, политической и экономической организации». Вместо власти «над», анархизм предлагает власть «вместе», сотрудничество. Это означает, что общественные системы и институты должны основываться на сотрудничестве, а власть должна оставаться у индивидов и коллективов, с которыми индивиды свободно ассоциируются. Теория анархизма предусматривает следующие принципы: отсутствие власти, свобода от принуждения, свобода ассоциаций, взаимопомощь, разнообразие, равенство, братство.

Первые анархистские идеи восходят к древнегреческим и древнекитайским философским школам (хотя ростки протоанархизма находят в разных странах мира, в том числе в Египте и др.). К древнегреческим протоанархистам традиционно относят софистов (Антифонт) и киников (Диоген Синопский). К древнекитайским относят даосскую традицию Лао-цзы и Чжуан-цзы. Современный же анархизм возник из светского, равно как и религиозного направлений мысли эпохи Просвещения, в частности из аргументации Жан-Жака Руссо, его идеях о свободе и морали. Непосредственно же первым теоретиком современного анархизма стал Уильям Годвин (1756—1836), развивавший идеи, легшие впоследствии в основу современной анархистской мысли (правда, он ещё не пользовался термином «анархизм»). Первым же либертарным теоретиком, открыто назвавшим себя анархистом, выступил Пьер Жозеф Прудон, по праву считающийся подлинным основателем современной анархистской традиции (в отличие от Годвина он имел последователей, и к тому же называл уже себя открыто анархистом). Он выступил с идеей «спонтанного порядка» (система координации в экономике, когда независимые участники производят свои действия, побуждаемые исключительно собственными интересами, основываясь на самостоятельно полученной информации), противопоставив её идеям централизма, предложив идею «положительной анархии», когда порядок возникает в результате того, что все делают то, что они сами желают делать, и такая система самоуравновешивается, приходя к естественному порядку, и где «одни только деловые операции создают общественный строй». При этом, как и Годвин, Прудон выступал против революционного преобразования общества.

Индивидуалистический анархизм. Книга Штирнера «Единственный и его собственность» (1844) ниспровергает все авторитеты: религию, право, собственность, семью и безоговорочно провозглашает свободу всякого конкретного индивида, т.е. Я. Согласно Штирнеру, «Я - единственный. Для Меня нет ничего выше Меня». Соответственно, Штирнер считает, что Я - критерий истины, а это значит, что личность не должна признавать никаких обязательных для себя общественных установлений. Индивиду надо поэтому искать не социальную, а свою собственную свободу.

Социальный анархизм. Бакунин - один из самых выдающихся и влиятельных теоретиков и практиков А. В своих работах «Федерализм, социализм и антитеологизм» (1867), «Государственность и анархия» (1873) и др. он доказывал, что государство - это главное зло, но зло исторически оправданное, в прошлом необходимое, ибо оно есть лишь временная общественная форма, которая должна полностью исчезнуть, став простой «канцелярией» общества, «центральной конторой». Идеал Бакунина - общество, организованное на началах самоуправления, автономии и свободной федерации индивидов, общин и наций, на основе свободы, равенства, справедливости, отсутствия эксплуатации. Этим самым он в отличие от Штирнера подчеркивал не индивидуалистическую, а общественную сторону анархического идеала. Ратуя за социализм, Бакунин в то же время считал, что свобода без социализма — это несправедливость, а социализм без свободы — это рабство.

По мнению П. А. Кропоткина, анархизм происходит из того же революционного протеста, того же людского недовольства, что и социализм; и результатом революции он видит установление «безгосударственного коммунизма», новый общественный строй виделся ему как вольный федеративный союз самоуправляющихся единиц (общин, территорий, городов), основанный на принципе добровольности и «безначалья». Предполагалось коллективное ведение производства, коллективное распределение ресурсов и вообще коллективность всего, что относится к экономике, к сфере услуг, к человеческим взаимоотношениям. Коллектив представлял бы собой группу заинтересованных в своей деятельности людей, которые понимали бы, зачем и для кого они все это делают, чего было бы достаточно для их добровольной деятельности.

Анархию можно определить как структуру, отвергающую цен­трализованные (авторитарные, насильственные, бюрократи­ческие, манипулятивные) методы управления, базирующие­ся на жестком делении между вершиной и низами или цент­ром и периферией. Анархизм предполагает децентрализацию в определен­ном смысле слова. То есть ликвидацию властно-управленческого аппарата государств. Таким образом, современный анархизм предлагает горизонтальные структуры без вершины, начальства и цент­ра. Какая-то организация все же должна сохраниться, но она должна использовать только допустимые методы. Эта организация не может быть ни авторитарной, ни использовать насилие. Следовательно, она может быть добровольной и основанной на сотрудничестве.

Критики анархизма (либералы, консерваторы, маркси­сты и социалисты) обычно приписывают ему универсальность. Такая критика базируется на молчаливо принятой посылке: для успеха анархизма на той или иной территории требуется его победа в мировом масштабе, поскольку другие государ­ства тут же уничтожат любые попытки воплощения анархиз­ма в действительность. До сих пор популярно представление о том, что анар­хизм влечет за собой дезорганизацию, беспорядок, анемию и хаос. Этот образ карикатура на анархизм. В настоящее время большинство сторонников анархиз­ма действуют в экологическом и феминистском движениях, а также в движениях, которые ставят своей задачей ненасиль­ственное кардинальное изменение сложившегося социально­го и политического порядка. Они действуют с помо­щью множества организаций и правительств. Следователь­но, существование организаций и правительств вполне согла­суется с анархизмом.

Тогда как наличие государства во всех его формах (от древ­них до современных) не согласуется с анархизмом. Потому, что большинство го­сударств отличается централистической организацией, в состав которой входят государственный аппарат и манипуляция обществом.

АРГУМЕНТЫ анархизма «ЗА» И «ПРОТИВ» государства

Анархистская критика гос-ва сводится к следующим глав­ным положениям: нет убедительных аргументов в пользу го­сударства и его институтов; эти институты не являются необ­ходимыми для достижения социальных целей; они порожда­ют множество отрицательных и непредвиденных последствий, уничтожающих всякие следы социальной гармонии; государственные институты принимают множество решений, бесполезных для общества и вредных для окружающей сре­ды; люди вынуждены нести множество тягот, связанных с существованием государства; такие тяготы не яв­ляются необходимыми, постольку они не имеют под собой никаких оснований. Государство - это инструмент для сосредоточения богатства и привилегий в руках меньшинства, которое связано с государственной властью. Поэтому совсем необязательно, чтобы общество тащило на своих плечах го­сударство.

Ненужное зло

Анархисты утверждают, что государства стоят на страже неравенства, господства и эксплуатации. Они охраняют бо­гатство, собственность и привилегии. Осуществляют такую их концентрацию и перераспределение, которая выгодна для привилегированных классов. Главная причина ненасытности государства - постоянный рост дорогостоящего и непродуктивного властно-управленчес­кого аппарата. Поэтому анархисты утверждают, что без государства выбрасывание ресурсов и денег на ветер может резко сокра­титься. Государства располагают огромной властью. И, несмотря на это, постоянно ее увеличивают путем все большей центра­лизации, расширения контроля над сферами социальной жиз­ни, сдачи земли и предприятий в аренду, монополии над фи­нансами и т.д. Оно стремится всюду су­нуть свой нос. Государства были и остаются важнейшим источником вой­ны. Государство является мо­нополистом в производстве оружия и военных технологий, наживаясь на их продаже. Государства затрудняют также становление нормального международного порядка. В настоящее время не существует эффективных международных организаций, способных ис­ключить войны из жизни человечества.

Из всего сказанного вытекает два вывода:

1. Государство нельзя обосновать путем описания специ­фики его генезиса или указания на факт его существования. Стихийные бедствия и социальные катаклизмы тоже явля­ются фактами, но они лишены обоснования.

2. Критерий пользы и другие утилитарные критерии не могут служить способом обоснования государства. Прежде всего потому, что еще никому не удалось подсчитать соотно­шение доходов и расходов населения Земли на создание мно­жества государств. И доказать, что доходы каждого жителя Земли возросли вследствие создания того или иного государ­ства.

Ложная аксиома

Государство стало аксиомой. Оно воспринимается как самоочевидная данность, не нуждающаяся в доказательстве. Она аналогична фи­гуре Бога в средневековой системе мышления. Как известно, в этой системе Бог рассматривался как воплощение абсолют­ного добра. Однако государство издревле и до сих пор вовлечено во зло мира и само его порождает. Сле­довательно, оно было и остается проблематическим объек­том.

Одна из попыток обосновать необходимость государ­ства - ссылка на функции, которые оно выполняет. Этатист­ы вещают, что без государства не обойтись, посколь­ку оно выполняет и такие и сякие функции. А главное - снаб­жает нас социальными благами, среди которых поддержание порядка является главной. Существует также иллюзия: государ­ство, обладающее монополией на применение силы, необхо­димо для обеспечения людей общими благами. Эта иллюзия привела к появлению множества государственных ведомств, выполняющих роль отца-попечителя в отношении множества таких благ. Однако возможен и противоположный способ рассуждения: общество как множество индивидов само создает и контролирует специализированные ведомства, направлен­ные на достижение тех же самых социальных целей. Эти институты могут контро­лировать реализацию собственных рекомендаций и решений путем применения санкций и других допустимых средств. Причем они могли бы вступать в сотрудничество с другими институтами, получившими одобрение аналогичным образом. Современный анархизм постулирует воз­можность создания альтернативных организационных и со­циальных структур, гражданской активности снизу.

Во всех случаях государство оставляет за собою несколько главных функций - взимание налогов, эмиссию денег, вопросы войны и мира, поддержание общественного порядка, безопасности. Прежде всего, по мере создания и передачи полицейских сил в руки государства сразу возникает вопрос о соотношении пользы и вреда от их самостоятельности. Опыт СССР показал, что осуществление эффективного социально­го контроля над этими структурами наталкивается на множе­ство препятствий. Кроме того, едва полиция становится не­зависимой от социального контроля, она сразу начинает пре­тендовать на особую политическую роль. Короче говоря, типичное государство не в состоянии ус­транить коррупцию и преступность и само стало их источ­ником.

Но чем заменить раз­росшийся аппарат государства? На этот счет существуют разные ответы. Анархо-коммунисты предлагают устранить частную собственность, в результате чего исчезают преступления про­тив собственности. Анархо-капиталисты санкционируют нео­граниченное накопление собственности и потому требуют осо­бых правовых процедур, исключающих господство полицей­ских органов над судебной и законодательной властью. В этом русле формулируются предложения о роспуске полицейских органов и передаче всех их средств в руки страховых кампа­ний по месту жительства. Жители, а не государство, могут нанимать полицейских при необходимости, а также пользо­ваться для обеспечения безопасности коммунальными и му­ниципальными службами.

В отношении вооруженных сил тоже предлагаются раз­ные решения. Правда, социальные и индивидуалистические типы анархизма сходятся во мнении: для обороны страны (или данной территории) требуется существование определенных институтов. Дискуссия идет о предпочтении функциональ­ных органов (созданных специально для охраны данной тер­ритории) или комплекса частных охранных фирм, возника­ющих в результате заказов жителей данной территории. При предпочтении функциональных органов допускается граждан­ская самооборона.

55. Нация как политическая и культурная общность. Модернистские и примордиалистские концепции нации.

Идея о том, что нация прежде всего и главным образом являет собой этническую и культурную общность, справедливо считается «первичной» концепцией нации (1968). Своими корнями эта идея уходит в Германию XVIII в. - к работам Гердера и Фихте (1762--1814). Согласно Гердеру, характер всякой нации определяется такими факторами, как природная среда, климат и физическая география, - факторами, формирующими и стиль жизни, и трудовые привычки, и предпочтения, и творческие наклонности людей. Превыше всего Гердер ставил фактор языка; в нем он видел воплощение характерных для народа традиций и его исторической памяти. Главная идея гердеровского культурализма заключается в том, что нации - это «естественные», или органические сообщества, которые уходят корнями в древность и будут существовать, пока существует человечество. В книге «Нации и национализм» (1983) Эрнест Гелнер показал, что национализм связан с модернизацией, особенно с процессом индустриализации. По его концепции, в докапиталистическую эпоху общество скреплялось великим множеством самых разных уз и связей, столь характерных для феодализма, - возникшие же индустриальные общества сделали ставку на социальную мобильность, самостоятельность и конкуренцию: для сохранения культурного единства общества все это потребовало уже какой-то совершенно новой идеологии. Роль такой идеологии и взял на себя национализм - реакция на новые социальные условия и обстоятельства.

Вне зависимости от того, как решается вопрос о происхождении наций, очевидно, что некоторые формы национализма имеют исключительно культурный, а не политический характер. Культурный национализм обычно принимает форму национального самоутверждения, -- чего-то такого, что дает людям ярко выраженное чувство общности и где особое значение имеют национальная гордость и самоуважение. Характерным приме ром может служить валлийский национализм, проявляющийся не столько в идеологии независимости, сколько в стремлении сохранить язык и культуру Уэльса. «Черному» национализму в США, Вест-Индии и многих частях Европы также присущ культурный характер. Главной здесь является идея о том, что людям темной кожи необходимо обрести свое собственное сознание и чувство самоуважения.

Те, кто считает нацию исключительно политическим организмом, отличительным ее признаком видят не культурную общность, а гражданские связи и вообще присущую ей политическую специфику. Нация в этой традиции предстает общностью людей, связанных между собой гражданством вне какой бы то ни было зависимости от культурной или этнической принадлежности.

Идея о том, что нации суть политические, а не этнические, сообщества, в дальнейшем была поддержана многими теоретиками. Эрик Хобсбаум (1983), например, нашел множество подтверждений тому, что нации в известном смысле являют собой не что иное как «вымышленные традиции». Не признавая тезиса о том, что современные нации сформировались на основе издревле сложившихся этнических сообществ, Хобсбаум считал, что всякие разговоры об исторической преемственности и культурной специфике наций, по сути дела, отражают лишь миф, - и миф, порожденный собственно национализмом. С этой точки зрения, как раз национализм и создает нации, а не наоборот. Свойственное современное человеку осознание своей принадлежности к нации (иногда называемое народным национализмом), утверждает исследователь, получило развитие лишь в XIX столетии и сформировалось, может быть, благодаря введению национальных гимнов, национальных флагов и распространению начального образования.

Бенедикт Андерсон (1983) также считает современную нацию артефактом, или, по его выражению, «воображаемой общностью». Нация, пишет он, существует скорее как умозрительный образ, чем как реальное сообщество, ибо в ней никогда не достигается такого уровня непосредственно личного общения людей, который только и может поддерживать реальное чувство общности. Внутри собственной нации человек общается лишь с крохотной частичкой того, что предположительно является национальным сообществом. По этой логике, если нации вообще существуют, то они существуют разве что в общественном сознании - как искусственные конструкции, поддерживаемые системой образования, средствами массовой информации и процессами политической социализации.

Модернисты понимают нацию как политическое сообщество, продукт нового времени, сконструированный правящими элитами, обладающий стратификацией и политическими ресурсами. Функционирование феномена нации происходит за счёт коммуникации. К шестидесятым годам прошлого столетия утвердилось мнение о том, что нации и национализм - порождение ряда исторических событий: Великой французской революции и промышленной революции XVIII века, американской борьбы за независимость. Возникновение наций объясняется как реакция на потребности капитализма, бюрократического государства, урбанизации и секуляризации. Как считают "модернисты", нации преходящие исторические образования, порождение эпохи национальных государств, и по мере изменения исторических условий, по мере трансформации национальных государств в космополитическое всеобщее государство, прообразом которого служит объединённая Европа, нации и национализм изживут себя. Одну из заслуживающих внимание модернистских концепций нации предлагает английский философ Эрнст Гельнер в ряде публикаций 1964-1997 годов. Она получила подробное изложение в его монографии "Нации и национализм" (1983). Гельнер говорит о становлении нации: промышленная революция становится причиной миграций сельского населения. Вчерашним жителям деревень приходится усваивать городскую культуру, новый язык общения, где они попадают в новую социальную среду. Образование в городской школе, по Гельнеру, в корне отличается от сельского. Городская школа обеспечивает усвоение "высокой" культуры. Таким образом, всё большее число граждан приобщается к более высокой культуре, что способствует созданию единой нации, и национальная идентичность начинает выступать в качестве нового типа культуры, разделяемого всеми гражданами страны. Идея национальной идентичности также призвана "гомогенизировать" сознание граждан, наполнив его едиными представлениями.

Согласно примордиалистскому подходу нация есть объективно сложившаяся общность (группа) людей, которая обладает вполне определенными интересами и существование которой не зависит от чьих-либо сознательных действий. В этом смысле нация стала определяться в основном через совокупность тех или иных черт, раскрывающих ее природу и сущность. Наиболее показательной в этом отношении является трактовка нации известным немецким ученым конца XIX в. О. Бауэром. С его точки зрения, нация есть группа, для которой характерна “общность территории, происхождения, языка, нравов и обычаев, переживаний и исторического прошлого, законов и религии”. “Нация, – писал он, – это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы”. В дальнейшем в рамках примордиалистского подхода сложилось немало различных концепций, в которых был не только предложен свой набор свойств, присущих национальным группам, но и выдвинуты более оригинальные идеи. Так, социобиологические трактовки (В. Рейнпольдс, В. Фалгер, Я. Вин), развивавшие также расистские идеи Ж. Гобино, X. Мейнерса и др., делали акцент на расовой принадлежности людей, факторах их кровнородственной близости, настаивали на естественно-генетическом характере происхождения нации. В этом смысле, например, признававшиеся унаследованными человеком от рождения те или иные взгляды и стереотипы понимались как неизменяемые со временем и сохраняющими либо комплиментарное, либо негативное отношение к представителям других наций.

56. Политическая идеология национализма: основные формы и тенденции эволюции.

Национализм – система идей, взглядов, представлений и практических действий основанных на этноцентризме – абсолютизация роли этноса/нации и пренебрежение другими нациями.

Главенствующая идея – понимание и истолкование нации как основы и главенствующего субъекта государственно-политической, экономической и социокультурной системы общества.

Изначально, основополагающие идеи стали складываться в процессе формирования наций и национальных государств на волне подъема промышленных революций в 18-19 веках. Именно в эпоху Великой Французской революции отчетливое выражение получил принцип суверенитета нации как субъекта государственной жизни, которому принадлежало право устанавливать законы для граждан, а граждане этого государства должны быть преданы своей нации и наряду с правами должны выполнять гражданские обязанности.

Выделяют основные формы национализма:

- этнический

- государственный

Этнический национализм – нация является высшей, наиболее развитой формой этнической общности наделенной исключительным правом на обладание государственности, а так же всеми социальными институтами и всеми видами ресурсов. Его основные идеи складывались в конце 18 начала 19 века. Этнический национализм получил широкое распространение в конце 19 – начала 20 века особенно в тех странах, где круги общественности выступают за национальную независимость.

Наряду с демократическими и гуманистическими ориентациями национально-освободительных движений 20-30 годов 20 века в странах оказавшихся в глубоком экономическом кризисе (Италия, Германия) после I Мировой войны, сформировались и превратились в господствующие политические и ультрареакционные … - фашизм и национал-, которые проповедовали геноцид и др. В результате распада колониальных империй после II Мировой войны на волне национально-освободительных движений возникли различные формы этнонационализма (Африка, Латинская Америка).

Вторая форма национализма – гражданский, сформировался в 20 веке и направлен на обоснование легитимности и приоритетности национального государства, государственную экспансию (или изоляцию) и широко использует государственную символику, СМИ, устную агитационную пропаганду. Различные формы государственного национализма активно используются и сегодня (США, Индия, Пакистан и др.). Есть много разновидностей этнического и государственного национализма.

Социокультурный национализм – выражающий стремление национальной общности к управлению и сохранению своей национальной определенности, социокультурной и духовной самобытности.

57. Политические элиты: механизмы рекрутирования и функционирования.

Теория элит Моска: Разделение общества на две неравных по социальному положению и роли группы – управляемые и управляющие. Управляющие – всегда малочисленны, осуществляют все политические функции, монополизируют власть и пользуются присущими ему полномочиями. Второй класс – многочислен, обеспечивает первый класс продовольствиями. Важным критерием вхождения в первый класс является способность к управлению другими людьми, материальное, моральное и интеллектуальное превосходство. Отходит от понятия «элита», заменяя его «правящий класс». Главная причина могущества –высокая степень его организованности и сплоченности. Выделил две тенденции развития элиты: демократическая и авторитарная.

Концепция Паретто: Как и Моска, считает наличие двух классов в обществе. Элиту делил на правящую и контрэлиту. Циклы развития элиты: появляются снизу, в результате соперничества наилучшие продвигаются вверх, там расцветают, вырождаются и исчезают, на их смену приходит контрэлита. Лисы и львы – переворот, смена элит.

Михельс «железный закон олигархизации»: неотделимое от общественного прогресса развитие крупных организаций неизбежно ведет к олигархизации управления обществом и формированию элиты, поскольку руководство такими объединениями не может осуществляться всеми ее членами. Эффективность их деятельности требует централизации и наличие руководящего ядра, рациональности и профессионализации, что неизбежно ведет к отделению от общества. Основная задача – сохранение своего положения

Слово элита в переводе с французского означает «лучшее, отборное, избранное». Политическая элита – составляющая меньшинство общества достаточно самостоятельная, высшая, относительно привилегированная группа (или совокупность групп), в большей или меньшей мере обладающая выдающимися психологическими, социальными и политическими качествами и непосредственно участвующая в принятии и осуществлении решений, связанных с использованием государственной власти или воздействием на нее.

Функции политической элиты: 1. Изучение и анализ интересов различных социальных групп; 2. Субординация интересов различных социальных общностей; 3. Отражение интересов в политических установках; 4. Выработка политической идеологии, программ, доктрин, конституции, законов; 5. Создание механизма воплощения политических замыслов;6. Назначение кадрового аппарата органов управления; 7. Создание и коррекция институтов политической системы; 8. Выдвижение политических лидеров.

Важной проблемой теоретического, одновременно и прикладного плана является вопрос отбора (или еще применяется термин «рекрутирование») политических элит. Теория и практика выделили две системы отбора и формирования политических элит: система гильдий и антрепренерская система.

Основные черты системы гильдий: закрытость, отбор претендентов на более высокие посты, как правило, из нижестоящих слоев самой элиты; высокая степень институциализации процесса отбора, наличие многочисленных формальных требований для занятия должности; небольшой круг электората.

Антрепренерская система рекрутирования элит во многом противоположна системе гильдий. Антрепренерскую систему отличают такие черты: открытость или широкие возможности для представителей любых общественных групп претендовать на места в политико-управленческих структурах; небольшое число формальных требований к претендентам на должности; широкий круг электората, высокая конкурентность отбора; первостепенность личностных качеств.

58. Понятие и типы политических отношений.

59. Понятие и виды политических технологий. Особенности политических технологий в постсоветской России.

60. Политическое измерение конституционного права. Конституционные основы демократии и основные характеристики правового государства.

61. Виды и методы политического анализа.

62. Технологии принятия политических решений. Понятие политической ошибки.

63. Предмет, методы и основные проблемы политической антропологии.

64. История, виды и методы политического менеджмента.

65. Понятие, типы и основные методы политического прогнозирования.

66. Политический протест: понятие, виды, основные функции и этапы.

67. Политическое лидерство: основные подходы и концепции.

68. Политическая деятельность и политическое участие. Типы политического участия.

69. Избирательная система современной России: основные элементы, проблема информационного обеспечения, направления совершенствования.

В основу современного избирательного права заложены принципы всеобщих, прямых, тайных и равных выборов.

Под принципами избирательного права (избирательной системы) понимаются обязательные требования и условия, без соблюдения которых любые выборы не могут быть признаны легитимными

Под всеобщим избирательным правом понимается право всех дееспособных граждан мужского и женского пола принимать участие в выборах.

Равное избирательное право - это участие граждан в выборах «на равных основаниях.

Прямое избирательное право означает, что избиратели голосуют на выборах за или против кандидатов (списка кандидатов) непосредственно. Косвенные или многостепенные выборы отличаются от прямых тем, что избиратели путем выборов образуют некую коллегию выборщиков или орган, которые в свою очередь избирают какого-либо депутата или должностное лицо. В России фактические непрямые выборы предусмотрены в отношении губернаторов (президентов) субъектов РФ, которые, как сказано в законе, наделяются полномочиями законодательными собраниями по представлению Президента РФ.

Тайное голосование -- обязательный атрибут демократической системы выборов, абсолютная привилегия избирателей. Избиратель проявляет свою волю без всякого контроля за ним, давления или запугивания, а также с сохранением своего гарантированного права никому и никогда не сообщать о своем выборе того или иного кандидата. Избирательные бюллетени не подлежат нумерации, и никто не вправе пытаться идентифицировать использованный бюллетень, то есть установить личность избирателя.

Обязательность и периодичность проведения выборов. Выборы органов государственной власти и местного самоуправления являются обязательными и проводятся в сроки, обеспечивающие соблюдение сроков полномочий этих органов или депутатов. Если соответствующим органом выборы не назначаются, то это вправе сделать соответствующая избирательная комиссия.