1.3 Школа и воспитание в Римской империи

Ведущую роль в формировании юных римлян играло домашнее обучение и воспитание. Первоначально римская педагогия ограничивалась патриархальным семейным воспитанием, с главной ролью матери. В родном семействе дети, как мальчики, так и девочки, рано приучались к опрятности, решительности, простоте и благородному приличию. По мнению Модзалевского Л. Н. качества эти еще более укреплялись в юношестве под влиянием общественной жизни и славных преданий отечественной истории, отпечатываясь неизгладимыми чертами в юношеском характере – "…эти доблести и составляли задачу римского воспитания" (Модзалевский).

К нравственной дисциплине римской семьи присоединялось и влияние религиозное. Религиозные верования связывались со всеми более или менее важными моментами жизни. Семью оберегали многие боги: Юнона почиталась как покровительница брака и любви, двуликий Янус охранял двери дома.

Рим наследовал культурные традиции Греции, однако семейная жизнь в Риме была гораздо чище и благороднее: она долго была вполне сельской, строго нравственной и умеренной. Знатные римляне, исключая сенаторов, жили преимущественно в своих имениях, приезжая в город только на время и возвращаясь назад по окончании своих дел, но вместе с тем на протяжении многовековой истории в Риме сложилась определенная практика семейного воспитания. По мнению Егорова С. Ф. и др. римское воспитание определялось характером римского народа, отличительными чертами которого были уважение к семейной жизни и признание прав женщины в семейной жизни. Мужчины тоже принимали участие в воспитании детей. Новорожденный ребенок признавался отцом, поднявшим его на руки. Это означало, что отец обязан был заботиться о дальнейшем его воспитании. Ребенку давалось имя - девочке на восьмой день после рождения, мальчику - на девятый. Впоследствии день этот торжественно праздновался. После этого ребенок передавался на попечение матери, кормилице и няньке, которая потом, при воспитании девочки, занимала место педагога. Главную роль в нравственном воспитании как мальчиков, так и девочек, как уже указывалось выше, играла мать.

Центром воспитания служило семейство, которое всегда и везде держится на женщине. Имея много рабынь, исполнявших все домашние работы, жена римлянина вовсе не вмешивалась во многие отрасли домашнего хозяйства, которые в наше время, за отсутствием рабства, должны лежать непременно на обязанности самой хозяйки. Римские женщины не были, подобно греческим (за исключением Спарты), удалены от всякой общественной и государственной жизни, не были ограничены одним семейным и домашним кругом. Мать пользовалась куда меньшими правами, чем отец, но играла почетную роль в воспитании. Девочки и девушки находились под неусыпным надзором матери вплоть до замужества. Мальчики до шестнадцатилетнего возраста под наблюдением отца изучали домашнюю и полевые работы, усваивали искусство владения оружием.

Обращаясь непосредственно к семейному воспитанию, столь строго охраняемому римлянами в древнейший и в наступивший затем цветущий (республиканский) период их истории, видно, что отец принимает ближайшее участие в воспитании своих детей. Отец в семье был неограниченным властелином. Дети жили у отца или по соседству. Отец был не только главой, но господином и владыкой всего семейства, и государство не вмешивалось решительно ни во что, происходившее в недрах семейства. Отец, не подвергаясь никакой ответственности, мог бросить своего новорожденного ребенка, присвоить себе все имущество сыновей, трижды продавать их в рабство и даже - лишать их жизни. Так как в семье шло религиозное воспитание, отец выполнял при этом обязанности.

Домашняя дисциплина была чрезвычайно строга. В присутствии детей нельзя было ни говорить, ни делать что-либо неприличное. Дети в семье воспитывались в строгости, скромности, почитании старших и предков, любви к отечеству. Их готовили к простой, незатейливой жизни земледельца и воина, или земледельца-гражданина. Нравственная дисциплина была строга: детей тщательно оберегали от неприличных или сомнительных впечатлений, оскорбляющих чувство стыдливости; до 30 лет юношам запрещалось пробовать вино; в обычае было уважение к старшим, любовь к предкам и отцам, что воспитывало то чувство любви к отечеству, тот патриотизм, который доставил Риму всемирное господство. Таким образом, главные воспитательные средства в этот период имели один нравственный характер. Чем более Рим преобразовывался в совершенно новое, республиканское, государство, и принимал чисто воинственный характер, - пишет Модзалевский Л. Н. - ,тем проще и суровее становилась общественная жизнь, а вместе с тем и воспитание.

Однако по данным Джуринского А. Н. воспитательная атмосфера в семье часто была далеко не идиллической и гуманной. "He pедко матери поверяли дочерей в свои тайные измены и увлечения. На глазах детей отцы творили жестокую расправу над рабами, участвовали в непристойных попойках.

В Риме семейное воспитании всегда играло большую или меньшую роль. Семья была ответственна за нравственное и гражданское становление юных римлян. В пору расцвета Римской империи семья заметно уступила свои позиции государственной системе образования. Зато на закате римской цивилизации домашнее воспитание вновь становится решающим в подготовке подрастающего поколения.

От первых двух веков римской истории не осталось никакого свидетельства относительно обучения детей. Первое известие о школе относится к 449 году до Р. X. Обычай учреждения школ перешел к римлянам от этрусков. Первые школы в Риме были делом частной предприимчивости. Практический склад римского народа наложил свой отпечаток и на позднейшее образование римлян, когда они стали "властителями мира" и появилась необходимость в более широком образовании. Рим стал заимствовать образование у покоренных греков, внося в него свой практицизм. Организация римского воспитания мало отличалась от греческой, было больше порядка и определенности между школьными ступенями образования.

Из греческих наук преимущество получили те, которые соответствовали практическим интересам и склонностям римлян - грамматика и риторика как науки о языках, формах и приемах речи и ораторского искусства, которые необходимы были им при публичном характере политической жизни. Математические науки не скоро приобрели свое место в римском образовании. Больше успеха имела астрономия, в виду ее пользы для земледелия и для мореплавания.

Главной цели римского воспитания - приготовлению к практической жизни в сфере государства - соответствовало и обучение в собственном смысле. Оно находилось в тесной связи с дисциплиной, которая стояла даже на первом плане, так что долгое время все обучение ограничивалось одним необходимейшим -уменьем читать и писать. Затем к элементарному обучению постепенно присоединялось чтение и объяснение старинных писателей и поэтов. Телесное упражнение, основанное на известных гимнастических примерах, стояло вне воспитательной задачи; к гимнастике вовсе не прибегали, а заботились только о сохранении и укреплении здоровья, о физическом закале.

Настоящее название для римской школы было ludus, а не schola. Открытие такого рода заведения не было обставлено никакими формальностями. Каждый желающий сделаться школьным учителем нанимал себе лавочку где-нибудь на краю улицы, как и всякий другой ремесленник. Государство воздерживалось от какого бы то ни было вмешательства в это дело, в виде ли поощрения, или запрещения, или хотя бы даже надзора за школами. Отец должен был сам позаботиться о том, чтобы знать, кому он доверяет своего ребенка.

По данным П. Гиро, первое, что бросалось в глаза в школьном помещении, это место, на котором восседал учитель. Его cathedra со спинкой иногда прямой, чаще же всего закругленной, помещалась на подмостках. Отсюда учитель господствовал над своей аудиторией. Около него помещался его помощник, но стул этого последнего (selld) не имел спинки и стоял прямо на полу. Учитель говорил обыкновенно сидя; только непреодолимый порыв красноречия заставлял его иногда вскочить и стоять перед слушателями, но это случалось очень редко. Ученики точно так же сидели. Они поднимались со своих мест только для того, чтобы ответить урок или прочитать свою работу. Они помещались на скамьях без спинок; иногда ноги их опирались на маленькие скамейки, но столов перед ними не было: древние считали всякое положение удобным для письма, и ученики писали в школе на собственных коленях. Стены часто увешивались таблицами из мрамора или гипса, на которых изображены были важнейшие сцены из мифологии и из классических поэм.

Лавочка школьного учителя заключала в себе весьма несложную мебель: столы да скамьи, и только. Часто урок продолжался на открытом воздухе: учитель уводил всю ватагу куда-нибудь в предместье или усаживался на перекрестке, на откосе рва, и начиналось чтение. Читать учились по складам. Сначала дети выучивались называть буквы, потом складывать их по слогам, потом разбирать целые слова, наконец, связные предложения. Для письма употреблялись навощенные дощечки и заостренная палочка (стиль), которой выцарапывались буквы. Ребенок приносил с собой из дому эти принадлежности, иногда их нес сопровождавший его раб. При обучении письму сначала водили руку ребенка, или же учитель писал образцы, по которым тот уже сам наводил; позднее ученика заставляли копировать слова и предложения. Счету учились, распевая громко: один да один - два и т. д.; затем упражнялись в умении считать по пальцам, также на счетах, в заключение производили арифметические действия на дощечках. В этом, с прибавлением некоторых текстов и нравственных изречений и заключались основы первоначального обучения. В таких первоначальных школах обучали читать, писать и считать.

Среднеучебный курс проходился в школе грамматика. Ребенок, поступивший в первоначальную школу около семи лет, переходил к грамматику лет в 12—13 и приблизительно в 16-летнем возрасте вступал уже в школу ритора. Помещение грамматика, по-видимому, было более комфортабельно и более богато мебелью, чем ludus учителя грамоты. Эта школа была уже украшена бюстами знаменитых писателей, барельефами, изображавшими главные сцены гомеровских поэм, быть может, даже географическими картами. Классные комнаты не были совершенно изолированы от публики; судя по картинам из Помпеи, они часто помещались под каким-нибудь портиком, на краю улицы. Быть может, занавески мешали прохожим заглядывать внутрь, чтобы ученики не слишком развлекались. У ученика были свои особые принадлежности. Главное место среди них занимала capsa, цилиндрическая коробка из дерева, в которую клали учебные книги. Эти книги представляли собой рукописные свитки; заглавие писалось на отдельном кусочке кожи, прикрепленном к свитку. Вначале книги были очень редки и дороги, приходилось поэтому диктовать ученикам содержание учебника. Главным предметом обучения в школе грамматика было чтение и толкование поэтов, письменные и устные упражнения в, греческом и латинском языках.

Дисциплина в низших и средних школа с была строгая: палка и розга. Кроме усвоения знаний, в школах обращали внимание и на то, чтобы приучить учеников скромно держать себя и внушить им вкус к порядку и чистоте. Физическим развитием детей занимались исключительно дома, считая, что это долг родителей в интересах государственной обороны. Поэтому, помимо школы, достаточно занимались упражнениями в беге, плавании, прыжках, в играх с мячом, борьбе, езде верхом и фехтовании.

Несмотря на изобилие дней отдыха, ленивые ученики находили поводы не ходить в школу: они притворялись больными, принимая при этом томный и изнуренный вид. Такие ученики рисковали подвергнуться наказанию, на что школьные учителя были очень щедры. Пощечины, удары линейкой, розгой, плетью или ремнем играли весьма существенную роль в несколько суровой системе древнего воспитания. В виде наказания задавались также особые уроки или задачи, которые нужно было сделать письменно.

Кротость не была главной добродетелью школьных учителей; они легко выходили из себя: малейшая ошибка — и раздавались брань и крик, которые были слышны далеко по соседству. Гнев был неизбежной принадлежностью урока. К несчастью, гнев учителя не всегда выражался только в одних словах, от слов он быстро переходил к делу. Линейка и школа были нераздельны по понятиям римлян. Дети должны были подставлять под линейку открытые руки, чтобы удар был больнее. В случаях серьезных пускался в ход ремень из шкурки угря или. По мнению П. Гиро в римской школе существовала суровая военная дисциплина. Такое воспитание имело то преимущество, что оно делало тело крепким, характер твердым, душу дисциплинированной и слепо подчиняющейся законам.

После всех этих упражнений юноша лет в 16 переходил к ритору, хотя часто уже и грамматик вторгался в область последнего. Целью ритора было дать своим ученикам ряд указаний, которые приготовили бы их к практической деятельности политического и судебного оратора.

Многие молодые люди прибавляли ко всему этому еще и особые занятия некоторыми специальными науками. Науки естественные и математические своей точностью должны были особенно прийтись по вкусу римлянам с их практическим умом. Тем не менее, занятия этими науками находились, по-видимому, на довольно низком уровне. После того как молодой человек заканчивал свое учение и надевал тогу мужчины, отец часто посылал его в чужие страны пополнить свое образование.

Конец этой образовательной системе наступил с великим переселением народов и постепенным распадом почти всех общественных организаций, а вместе с тем и исчерпанием идеи практического языческого воспитания. По мнению многих авторов сущность римской системы образования составила основу европейского образования христианского мира.

Таким образом, из истории педагогики в дохристианское время видно, что у римского народа духовно-нравственное образование перешло под конец во внешнюю, схоластическую ученость и в ней замерло. Идея практического языческого воспитания не могла больше формировать духовные ценности. Национальный элемент, на котором держалось у них все дело воспитания, постепенно иссяк. Религия подверглась разложению и не оказала в самый критический период народной жизни ни поддержки, ни утешения. Философия тщетно старалась заменить ее, ища гармонию между миром, человеком и божеством и не находя ее ни в душе человека, лишившейся своего внутреннего содержания, ни в мистическом созерцании абсолютного. Искусство поступило на службу пользе и удовольствию, нисколько не расширяя царства идеалов. Физическое и духовное воспитание потеряло связь, распалось и в александрийский период заменилось модной ученостью. Общественная и семейная жизнь стала искать одних утонченных наслаждений и чувственности. Можно сказать, что древний мир потерял центр тяжести и не мог долее держаться; последний час этого отжившего общества должен был пробить. Зародышем нового была христианская идея. И действительно, христианство покорило старый мир возвышенностью своего нравственного учения. Оно было предназначено самой историей как необходимая духовная реакция против неукротимой, грубой чувственности и крайнего эгоизма. Человечество нуждалось в печальном, но целительном посте, чтобы отдохнуть от шумных оргий, от одуряющей борьбы страстей и своекорыстия. Здесь повторилось то же явление, какое происходит всегда, когда новый принцип выступает против старого со всей свежестью, резкостью и энергичностью своей юношеской силы. Однако все общечеловеческое, все существенное было спасено при этом мировом перевороте и из дохристианского времени постепенно проросло в христианское, продолжая свое дальнейшее развитие.