Настроения в русской истории

В русской историографии отводилась особая роль настроениям и описанию их места в политике. Если в рассмотрении европейской истории намечаются лишь явственные контуры, очерчивающие роль данного феномена и обозначается приблизительный период, когда эта роль стала заметной в политологическим анализе, то в русской истории все было значительно отчетливее. Отечественная историография зафиксировала не только тот момент, когда заметным стал сам феномен, но и тот, когда оформилось и получило распространение соответствующее понятие.

Согласно анализу В. О. Ключевского, специфическую роль в русской истории сыграло Смутное время, “четырнадцать бурных лет, пережитых Московским государством” в начале XVII века. Смута привела к двум важнейшим последствиям в положении государства: во-первых, “прервалось политическое предание, старый обычай, на котором держался порядок в Московском государстве”; во-вторых, “смута поставила государство в такие отношения к соседям, которые требовали еще большего напряжения народных сил для внешней борьбы”, чем раньше. “Отсюда, из этих двух перемен, вышел ряд новых политических понятий, утвердившихся в московских умах, и ряд новых политических фактов... Прежде всего из потрясения, пережитого в Смутное время, люди Московского государства вынесли обильный запас новых политических понятий, с которыми не были знакомы их отцы... Это и есть начало политического размышления”. Вот когда настроение стало одним из политических понятий.

По Ключевскому, получается, что в этот период в России начались процессы, которые Н. Макиавелли зафиксировал в Европе Х1У-ХУ веках. Стали появляться похожие политологические “праконцепции”, включавшие не только “государя”, но и “государство”, и даже “народ”. Среди наиболее важных “новых политических понятий” здесь, как и в Европе, оказывается “настроение”.

Выделяя специальный раздел в описании последствий Смуты — “Настроение общества”, Ключевский прослеживает ясную связь политики с настроениями. Он пишет, что “внутренние затруднения правительства усиливались еще глубокой переменой в настроении народа. Новой династии приходилось иметь дело с иным обществом, далеко не похожим на то, каким правили прежние цари. Тревоги Смутного времени разрушительно подействовали на политическую выправку этого общества... Недовольство становится и до конца века остается господствующей нотой в настроении народных масс... Эта перемена выразилась в явлении, какого мы не замечали прежде в жизни Московского государства: XVII век был в нашей истории временем народных мятежей”.

Роль настроений усиливалась и далее — в частности, тем, что попытка властей укрепить государственное устройство централизованно - административным путем и жестко разграниченным сословным строем лишь усилили “рознь общественных интересов н настроений”. С течением времени последовала их поляризация и политизация. Поэтому понятно, что, изучая последующие периоды русской истории, Ключевский от “настроения народных масс” переходит к более дифференцированным понятиям. Он пишет, например, о том, что перемена в государственном положении дворянства в конце XVIII века (отмена обязательной военно-гражданской службы) “глубоко изменила настроение сословия”; рассматривает истоки и динамику “политического настроения шляхетства”, называя одну из лекций; “Политические настроения дворянства после Петра”. И таких примеров немало.

Фактор настроений в близких контекстах выделялся и другими историками России. Так, в частности, С. М. Соловьев, исследуя петровскую эпоху, писал: “Мы видели, в каком настроении духа сотрудники Петра... поднесли ему титул императора Великого и Отца Отечества.

Для исследователей русской истории, как и для специалистов по европейскому Средневековью, важным был, как уже говорилось, вопрос о методе изучения феномена массовых настроений в политике. Пытаясь адекватно решить данную проблему, они опирались не только на мысленную психологическую реконструкцию мотивов поведения участников политических событий, но и на письменные источники, носившие не только элитный характер. “...Мы имеем и документальные свидетельства о политическом настроении и образе действий тогдашнего шляхетства”, — писал В. О. Ключевский, исследуя записки и проекты, подававшиеся представителями пос-лепетровского дворянства в высшие органы власти.

Подобный подход не давал, тем не менее, полной уверенности в его адекватности. Простая фиксация историками феномена массовых настроений вызывала вопросы и о методологии, и о методах его изучения.