§ 5 Теория сущего (хронотоп, кванты языка, референция)
Бытие сущего – искомое настоящего анализа. Сущее предварительно артикулируется в своём бытии. Это предварительный этап экзистенциальной аналитики. «Чтобы [сущее] однако могло неискажённо выдавать черты своего бытия, оно со своей стороны должно прежде стать доступно так, как оно само по себе есть… Однако «сущим» именуем мы многое и в разном смысле. Сущее есть всё, о чём мы говорим, что имеем в виду, к чему имеем такое-то и такое-то отношение, сущее и то, что и как мы сами суть»41. А.Ф. Лосев именует сущее вещью: «… имя вещи есть орудие существенно и личностно-индивидуально смыслового и умного общения с нею всего окружающего её»42. Сущее как то, что существует, может быть понято как динамично разворачивающееся бытие, данное человеку в восприятии в структурах и функциях языка. Онтологически сущее может быть понято как присутствие. Артикуляция логоса даёт языковое выражение строению сущего. Сущее – это всегда сущее вот-бытия, ситуационно обусловленное и находящееся в расположенности. Все элементы сущего, могущие быть выделенными, “предокрашены” смыслом целого. «Элемент же – это то, что, входя в целое, только и мыслится в связи с этим целым и делается конечным только в связи с целым»43. Ранее уже говорилось, что сущее всегда и везде разомкнуто как “вот”. «Сосуществуя с другими, оно держит себя в средней истолкованности, артикулированной в речи и выговоренной в языке»44. Как содержательная, так и репрезентативная сторона сущего аксиологически маркированы. Да, М. Хайдеггер говорит, что бытие в вот-бытии “размыкается” в расположенности. Но “что” расположенности не конкретизирует. Если брать расположенность как целое – а иначе никак, – то она может содержать не один модус. Язык (впрочем, как и смех), следовательно, должен быть понят и определён либо как часть (разновеликая) общей настроенности, либо целокупно вкупе с такими модусами, как любопытство, заискивание, злопыхательство и т.д. Необходима выработка генуинного подхода к бытию, языку и смеху как к особого рода сущим. Понять смех по возможности максимально исходно. Мы вынуждены осуществить предварительно экзистенциальную аналитику языка до феноменологической герменевтики смеха. «Научное доказательство не вправе иметь уже предпосылкой то, обосновать что его задача»45. А язык у нас ещё не получил должного обоснования, чтобы переходить к анализу смеха. Сущее такое многоликое, а возможности для его всестороннего анализа ограничены. Где же выход? В качестве разрешающего метода избираем каждодневно-обиходную усреднённость. С одной стороны нам откроются наиболее часто встречающиеся, а значит и ключевые свойства сущего, с другой – мы убережём себя от излишней детализации в анализе маргинальных явлений. «Тип подхода и толкования должен быть напротив избран так, чтобы это сущее смогло показать себя само по себе из себя самого. А именно, он должен выявить это сущее в том, как оно ближайшим образом и большей частью есть, в его средней повседневности. В ней надо вывести не произвольные и случайные, но сущностные структуры, которые продерживаются как бытийно определяющие во всяком образе бытия фактичного присутствия. Во внимании к основоустройству повседневности присутствия развёртывается затем подготовительное высвечивание бытия этого сущего»46. Ключевой характеристикой сущего следует признать хронотоп – пространственно-временную логику. Чрезвычайно знаменателен обнаруженный Гумбольдтом факт, что в ряде языков имеет место единство значения отдельных личных местоимений и обстоятельств места. Эти языки отражают в своей грамматике глубинную связь различных форм бытия: выделенное, центральное положение «я» и периферийное, «массовидное» положение прочих отдельных сущих. При этом надо иметь в виду, что не пространственные, а бытийные соотношения первичны и изначальны. Само понятие пространства формулируется в нашей онтологии как производное по отношению к понятию бытия. Пространство как форма конституирования бытия выступает не как сеть координат и понятий, а как взаимосвязь, сосуществование вещей, мира и человека. «Мы говорим: дотуда расстояние одной прогулки, рукой подать, это “под носом”. Эти меры выражают, что они не только не хотят “измерять”, но что оценённая ими отдалённость принадлежит сущему, к которому подходят озаботившись усматривающе»47. Кванты языка онтически обусловлены. «В.ф. Гумбольдт указал на языки, выражающие “Я” через “здесь”, “Ты” через “вот”, “Он” через “там”, передающие стало быть – формулируя грамматически – личные местоимения через обстоятельства места… Предполагаемые наречия места суть определения присутствия, они имеют первично экзистенциальное и не категориальное значение»48. В арабскомهنا = هو أنا ، أنت = أنا + ت (он я = здесь; я тот = ты). Явления языка прежде всякой дидактики должны быть осмыслены онтологически. Человек – минипроекция бытия (витрувианский человек). «Изменился взгляд на Космос, он перестал быть холодным и безжизненным, а стал органическим продолжением нашего тела»49. К сожалению, телесность хронотопа практически выпала из поля зрения онтологического дискурса. «Тело служит человеку первичной сеткой координат, к ней он в дальнейшем постоянно возвращается и на неё постоянно ссылается – и из неё же он также заимствует обозначения, необходимые для описания его пространственной экспансии»50. Сам язык многомерен. Ю.С. Степанов выделяет три семиотических измерения языка – семантику, синтактику, прагматику. «Нет ничего более естественного, как представлять себе язык в виде пространства или объёма, в котором люди формируют свои идеи. Что это, метафора? Да, если мы хотим вообразить себе язык»51.
Говоряще-озабоченное отношение провоцирует высказывание. Само же высказывание есть не что иное, как отсылание к предмету, вокруг которого человек озабочен. Забота подразумевает переключение внимания, обращение внимания. Сам факт такого обращения есть проекция, несущая референциальный характер. «Бытие-в-мире… значит: нетематическое, усматривающее погружение в конститутивные для подручности всего целого средств отсылания»52. Мы усматриваем здесь прямые указания на референцию и зарождение знаковости. Знак зарождается как онтический смысловой вектор сущего, способ конструируемого смысла. «Мы снова берём отправной точкой бытие подручного, причём с намерением точнее схватить сам феномен отсылания. Для этой цели попытаемся дать онтологический анализ одного такого средства, на котором дают себя обнаружить “отсылания” в разнообразном смысле. Подобное “средство” мы находим в знаке. Этим словом именуется многое: не только разные виды знаков, но бытие-знаком для… само может быть формализовано до некоего рода универсального типа отнесённости, так что знаковая структура сама подаёт онтологическую путеводную нить для “характеристики” всего сущего вообще»53. Знаковость эволюционирует как в филогенезе, так и в онтогенезе. «Эти два момента – историю развития высших психических функций и их генетической связи с натуральными формами поведения – мы и обозначаем как естественную форму знака»54. Натуральные знаки в виде рефлексивных психосоматических реакций фактически не отделены от референта и функционируют по большей части инстинктивно (например, в случае со щекоткой). Знаки же, появляющиеся в результате привлечения высшей нервной системы – сознания обладают онтической подвижностью и могут быть подвергнуты рефлексии, например, в целях творческой переработки. «Знаки человеческого языка характеризуются не обобщённостью, но подвижностью. Знак инстинкта есть знак приросший, знак интеллекта – подвижный»55. «Собственная сущность языка разворачивается в знаке»56. Кажется, что знаковая сущность языка столь очевидна, что само понятие “знак” не должно вызывать проблем с дефиницией. Но важно при этом отчётливо представлять себе объём и содержательное наполнение понятия “знак”. Заметим, что классификация знаков по видам оказываются для экзистенциальной аналитики в плане её онтологической специфики непринципиальной. Знаки языка подвержены интериоризации – деланию “своими”. Способность переводить внешние реактивные образования во внутренний интимный опыт употребления принципиально отличает человека от остального животного мира. Мы назовём это явление вторичной спиралью референции, что в психологии соответствует рефлексии. «Если правильно, что знак первоначально является средством общения и лишь затем становится средством поведения личности, то совершенно ясно: культурное развитие основано на употреблении знаков и включение их в общую систему поведения протекало первоначально в социальной, внешней форме. Отношения между высшими психическими функциями были некогда реальными отношениями между людьми. Я отношусь к себе так, как люди относятся ко мне. Первоначальная психология функций слова – социальная функция. Культура и есть продукт социальной жизни и общественной деятельности человека. Все высшие психические функции суть интериоризованные отношения социального порядка, основа социальной структуры личности. Их состав, генетическая структура, способ действия, одним словом, вся их природа социальна; даже превращаясь в психические процессы, она остаётся квазисоциальной. Человек и наедине с собой сохраняет функции общения»57. Естественной формой отсылания в онтогенезе является бессознательность. Наглядный пример тому – ходьба. Разве мы фиксируем в сознании каждый свой шаг? Такое бессознательное поступление обеспечивается уникальным механизмом – сознанием, которым наделена языковая личность.
1 Херрманн Фр.-В.фон. Фундаментальная онтология языка. С. 102.
2 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 117.
3 Там же. С. 33.
4 Там же. С. 83.
5 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 85.
6 Там же. С. 37.
7 Сартр Ж.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии / Пер. с фр., предисл., примеч. В.И. Колядко. М.: Республика, 2000. С. 23.
8 Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Под ред. Д.В. Скляднева; пер. на русс. С.В. Шачина; послесл. Б.В. Маркова. Изд. 2-е, стереотипное. СПб.: Наука, 2006. С. 201.
9 Там же. С. 268.
10 Сидоров Е.В. Онтология дискурса. С. 116.
11 Там же. С. 132.
12 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 219.
13 Там же. С. 260.
14 Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык. С. 110.
15 Маслова В.А. Homo lingualis в культуре: монография. М.: Гнозис, 2007. С. 8.
16 Леонтьев А.Н. Лекции по общей психологии. С. 140.
17 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 134.
18 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 136–137.
19 Херрманн Фр.-В.фон. Фундаментальная онтология языка. С. 109–111.
20 Выготский Л.С. Психология. С. 718.
21 Там же. С. 722.
22 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 118.
23 Гадамер Х.-Г. Истина и метод. С. 516.
24 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 120.
25 Там же. С. 123.
26 Там же. С. 129–130.
27 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 160–161.
28 Там же. С. 161.
29 Там же. С. 162.
30 Выготский Л.С. Психология. С. 505–506.
31 Гумбольдт В.фон. Избранные труды. С. 64.
32 Гумбольдт В.фон. Указ. соч. С. 76.
33 Там же. С. 164.
34 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 133.
35 Там же. С. 167.
36 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 143.
37 Там же. С. 163.
38 Херрманн Фр.-В.фон. Фундаментальная онтология языка. С. 130.
39 Херрманн Фр.-В.фон. Указ. соч. С. 134.
40 Гадамер Х.-Г. Истина и метод. С. 137.
41 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 6–7.
42 Лосев А.Ф. Вещь и имя. Сáмое самó. С. 51.
43 Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. С. 51.
44 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 406.
45 Там же. С. 152.
46 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 16–17.
47 Там же. С. 105–106.
48 Там же. С. 119.
49 Маслова В.А. Homo lingualis в культуре. С. 11.
50 Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык. С. 140.
51 Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Отв. ред. д-р филол. наук В.П. Нерознак; рец-ты: А.Л. Гришунин, В.И. Постовалова. М.: Наука, 1985. С. 3.
52 Хайдеггер М. Бытие и время. С. 76.
53 Хайдеггер М. Указ. соч. С. 77.
54 Выготский Л.С. Психология. С. 8.
55 Бергсон А. Творческая эволюция. С. 170.
56 Иванов Н.В. Проблемные аспекты языкового символизма. С. 18–19.
57 Выготский Л.С. Психология. С. 615–618.