Историография

Самым крупным историком эпохи Августа был Тит Ливий, о котором мы говорили выше. Из менее крупных историков этой эпохи нужно отметить Помпея Трога. Родом он был галл из Нарбонской Галлии. Трог написал всемирную историю.

Из других отраслей знания для эпохи завершения мировой римской державы характерно развитие географии. Зять и сподвижник Августа, прославленный полководец Марк Випсаний Агриппа (63 — 12 гг. до н. э.) составил большую географическую карту всего известного тогда мира.

Уроженец Понта, грек Страбон (66 г. до н. э. — 24 г. н. э.) написал на греческом языке, в значительной степени на основе собственных наблюдений, «Географию» в 17 книгах. Она дошла до нас почти полностью и служит одним из главных источников наших знаний о географических представлениях древности.

 

КУЛЬТУРА ИМПЕРИИ I-II вв.

Те двойственность и противоречивость, которые мы наблюдали в экономике и социальных отношениях первых двух веков империи, выступают и в области духовной культуры.

С одной стороны, в некоторых областях идеологии можно констатировать более глубокое развитие старых форм и появление новых. Произведения Тацита представляют высшую точку римской историографии. «Сатирикон» Петрония является образцом нового жанра авантюрно-бытового сатирического романа. Скульптурный и живописный портрет в эпоху империи достигает такой высоты, какой не знала ни одна из предшествующих эпох античного искусства. Творчество великих юристов II — III вв. подытоживает долгий процесс эволюции римского права и придает ему те формы, которые легли в основу правового развития Европы нового времени. Экономический и культурный рост провинций выдвигает ряд крупных писателей-провинциалов. В провинциях создаются новые стилистические формы изобразительного искусства.

С другой стороны, некоторые старые литературные жанры останавливаются в своем развитии и окостеневают. Таковы трагедия, эпос. Лирика умирает. Риторика захлестывает литературу и вносит в нее декламационный стиль и ходульный пафос. Появляется жанр льстивой придворной литературы (панегирик). Вкусы двора давят на широкие общественные круги, содействуя развитию формализма, изощренности, возрождению старых форм (архаизация). Философия вырождается и пронизывается насквозь мистико-религиозным духом. Грубые суеверия (магия, астрология) проникают в науку и искусство.

Симптомы декаданса сильнее всего выступают во II в. Здесь, как и во всех областях жизни римского общества, подготовляется кризис III в.

 

Философия

Мы видели, что римская философия республиканского периода не отличалась самостоятельностью и была склонна к эклектизму.* В эпоху империи эти черты проявились еще ярче. Типичным эклектиком был Сенека. Среди его произведений есть и сочинения по философским вопросам- «Моральные письма к Луцилию» и ряд небольших трактатов на моральные темы: «О милосердии», «О гневе», «О душевном покое», «О досуге», «О счастливой жизни» и др. Сенека не занимался онтологическими и гносеологическими проблемами. Природа, как мы только что указывали, интересует его исключительно с религиозно-этической точки зрения. В центре его философии — вопросы морали. Называя себя последователем стоической школы, он, однако, многое берет у Эпикура. Время, в которое он жил, и его личное положение определили характер его моральных взглядов. Главная задача философии — дать человеку внутреннюю независимость и душевное спокойствие. Только таким путем можно спасти себя от зла и страданий жизни. Но конечным идеалом мудреца является смерть, и вся жизнь должна быть подготовкой к смерти. В этом учении ярко сказались бессилие и пессимизм гибнущей римской аристократии эпохи террористического режима. В духе стоического учения Сенека признает равенство всех людей, в том числе и рабов. Он нападает на богатство, восхваляя простоту жизни бедняка и те радости, которые она дает. Однако Сенека вовсе не отрицает богатство вообще. Он только учит, что не следует быть рабом богатства, что нужно уметь отказаться от него и не страдать при его потере. Такое двойственное отношение объясняется тем, что Сенека сам был очень богатым человеком и поэтому не имел мужества быть последовательным в своих взглядах. На практике он часто отступал от своих моральных идеалов. Но каков бы ни был Сенека при жизни, он искупил много своих прегрешений мужественной смертью. Нерон, как мы видели, воспользовался заговором Пизона, чтобы отделаться от Сенеки, и послал ему приказание умереть. Сенека вскрыл себе вены, обнаружив при этом полное спокойствие и самообладание.

Стоицизм скоро сделался самой распространенной, почти официальной философией империи. Он не призывал к активной борьбе со злом, но учил только пассивному сопротивлению путем ухода во внутреннюю жизнь. Спасение лежит не во вне, а внутри человека. Это было вполне в духе эпохи. Смутное сознание надвигающейся социальной катастрофы порождало в людях чувство полного бессилия и пессимизм. Социальные связи порывались, общество распадалось на свои составные элементы. Единственное спасение состояло в том, чтобы уйти в свое «я», замкнуться в мире личного нравственного совершенства. Своим учением о божественном мировом разуме, частицей которого является индивидуальный разум, стоицизм удовлетворял росту религиозно-идеалистических настроений. Наконец, черты космополитизма, характерные для Стои с самого ее возникновения, отвечали универсальному, космополитическому характеру римской империи, не доросшей до национального государства и вместе с тем стиравшей все местные особенности, все племенные различия, переваривавшей все народы в гигантском котле римского государственного механизма и единой греко-римской культуры.

Последователем и продолжателем Сенеки был фригийский вольноотпущенник Эпиктет (вторая половина I в. и начало II в.), лекции которого слушал сам император Траян. Пессимизм и индивидуалистическая этика характерны и для Эпиктета.

Несколько другую, более активную форму получил стоицизм у Марка Аврелия, «философа на троне». Положение главы государства, вынужденного бороться с грозным кризисом, не позволяло ему заниматься только личным совершенствованием. Практические задачи власти требовали от него величайшей активности, что не могло не отразиться и на его морально-философских взглядах, нашедших выражение в знаменитом произведении «К самому себе» (в 12-ти книгах). В нем сильнее, чем в другой литературе стоиков, выступает социальный момент. Человек поставлен на своем посту божественной волей, и он обязан до конца выполнять свой долг, как бы ни был он труден и суров:

«Пусть божество в тебе будет руководителем существа мужественного, зрелого, преданного интересам государства, римлянина, облеченного властью, чувствующего себя на посту, подобного человеку, который, не нуждаясь ни в клятве, ни в поручателях, с легким сердцем ждет зова оставить жизнь. И светло будет у тебя на душе, и ты не будешь нуждаться ни в помощи извне, ни в том спокойствии, которое зависит от других».*

Человек является, прежде всего, членом общества. Поэтому всякое его действие должно быть гармонично с общественной жизнью.

«Как ты сам входишь в состав гражданского общества, точно так же и всякое твое действие должно входить в состав гражданской жизни. Если же какое-либо не имеет отношения, непосредственного или более отдаленного, к общей цели, то оно дробит жизнь, нарушает ее единство, подымает бунт, уподобляясь тому человеку, который, будучи одним из участников народного собрания, не желает подчиняться общему согласию».

В позднем стоицизме было много чисто религиозных мотивов, которые в дальнейшем все усиливались. Во II в. жажда религиозного, порожденная общей обстановкой, стала охватывать с непреодолимой силой население империи. Широкое распространение восточных культов и появление синкретических религиозно-философских систем (гностицизм) завершилось созданием новой религии, христианства, которое многое заимствовало и у стоицизма. Но об этих религиозно-философских системах речь пойдет ниже, в связи с христианством.

 

Право

Мы видели (в первой части), что римское право достигло высокого развития уже в эпоху республики. Юридическое творчество империи приняло еще более широкий размах. Этого требовала сама жизнь. Империя включила в себя огромный и пестрый мир, объединенный экономическими, политическими и культурными связями, которые выходили далеко за рамки Средиземноморья. Многообразие правовых норм и обычаев отдельных стран, вошедших в состав империи, требовало юридической унификации. Растущие социальные противоречия вынуждали господствующий класс прилагать максимальные усилия для того, чтобы юридически закрепить свое привилегированное положение и отсрочить надвигающийся крах. Это объясняет нам, почему во II и в начале III в. римская юриспруденция достигает своего высшего расцвета.

Источниками права в эпоху империи, с отмиранием деятельности народных собраний, сделались постановления сената (senatus consulta) и законодательство императоров. Последнее приобрело исключительное значение с тех пор, как сенат потерял свои законодательные функции (с конца III в.).

Распоряжения императоров делились на следующие категории: эдикты — общие распоряжения для всего населения империи; мандаты — инструкции должностным лицам; рескрипты — распоряжения по отдельным вопросам; декреты — решения по спорным, в частности, судебным делам. Кроме того, некоторые императорские распоряжения получают также название «законов» (leges).

В конце империи законодательный характер приобретают и постановления высших должностных лиц — префекта претория и градоначальника столицы.

Параллельно с этим прекращается судебная деятельность претора. Мы видели, что при Адриане юрист Сальвий Юлиан составил окончательный текст преторского эдикта — «Постоянный эдикт».

Судебный процесс начинает меняться еще в конце республики. Рядом с формулярным процессом возникает экстраординарный процесс. Он получил это название потому, что в нем претор, на основании своего империя, непосредственно решал дело вне общего порядка (extra ordinem). При империи экстраординарный процесс, естественно, получил дальнейшее развитие, хотя рядом с ним некоторое время продолжала существовать и старая форма судопроизводства. Даже в формулярном процессе право претора составлять формулу постепенно ограничивалось императорскими распоряжениями.

По мере отмирания преторского суда на первый план выдвигается судебная деятельность высших императорских чиновников. Принцепс мог и лично, на основании своего империя, разобрать любое дело extra ordinem, но он мог и передать разбор дела чиновнику. На практике чаще всего бывало последнее. Так, в г. Риме главным судьей по гражданским делам сделался градоначальник, в провинциях — наместники. На их решения могли приноситься жалобы императору. В экстраординарном процессе все дело с начала и до конца велось одним чиновником.

Аналогичные изменения претерпел и уголовный процесс. Деятельность постоянных комиссий по уголовным делам (quaestiones perpetuae) сначала была ограничена, а затем исчезла. Император и его чиновники стали основными органами судебной власти. Все судопроизводство как по гражданским, так и по уголовным делам приобрело канцелярский, бюрократический характер. Это создавало почву для широкого развития взяточничества и продажности судей.

На всем протяжении истории римского права огромное значение имела деятельность толкователей права — юристов. Сначала ими были жрецы, затем, с эпохи Аппия Клавдия, светские лица. Мы упоминали о юристах I в. до н. э. — Квинте Муции Сцеволе и его ученике Сервии Сульпиции Руфе. При Августе подвизались два крупных юриста — Антистий Лабеон и Атей Капитон. Учеником первого был Прокул, и по его имени вся школа называлась «прокулианцами»; учеником второго — Сабин, и его последователи получили название «сабинианцев». Разница между обеими школами, по-видимому, состояла в том, что прокулианцы были сторонниками централизованной власти (монархии) и поэтому допускали более свободное толкование старых республиканских правовых норм. Сабинианцы же стояли на почве рабовладельческой демократии и поэтому в вопросах права были консерваторами.

Расцвет деятельности римских юристов, как было указано, падает на II и начало III в. Во II в. жили упомянутый выше Сальвий Юлиан и Гай. О жизни последнего не сохранилось почти никаких данных (мы не знаем даже его полного имени). От него дошел краткий учебник частного права и процесса («Институции»), написанный с большой ясностью и систематичностью. Институции Гая являются одним из основных источников наших знаний о римском праве.

В конце II и в начале III в. развертывается деятельность знаменитых юристов: Папиниана (казнен в 212 г.), Юлия Павла (умер в 40-х годах III в.) и Домиция Ульпиана (убит преторианцами в 228 г.).