4. Пифагореизм. Философские взгляды Гераклита.

Пифагореизм — единственный в своем роде феномен, который на протяжении всего существования античной философии играет роль подводного течения и, никогда не становясь доминирующим, всегда присутствует в качестве фона. Не забудем о том, что сама философия возникает в школе Пифагора как новый феномен в оппозиции к двум ведущим направлениям в духовной жизни VI в. до н.э.: уходящему движению "мудрецов" и набирающему силу движению ионийских "ученых". И те, и другие — на поверхности, и те, и другие определяют стиль и общую светскую установку своего времени. Пифагор и его окружение также представляют чрезвычайно важную тенденцию греческой мысли VI в. до н.э. — тенденцию консервативную и религиозную, — но она всегда до известной степени остается под спудом. На поверхности лежит политическая активность пифагорейцев, причем она до такой степени решительна, что вызывает противодействие, и пифагорейские общины сметаются с политической арены, хотя еще в IV в. до н.э. пифагорейцы сохраняют какое-то политическое влияние.

Над их учением посмеиваются начиная с Ксенофана. Гераклит их поносит и изобретает для них ироническое прозвище философы. Зенон пишет специальный трактат «Против философов», поскольку смысл учения его учителя Парменида по существу направлен против учения пифагорейцев, хотя создается в той же традиции. Геродот обвиняет их в фальсификациях. Но у Эмпедокла мы находим почтительное и восторженное отношение к Пифагору; о Пифагоре пишет Демокрит; Исократ признает его первым, принесшим философию грекам, а само слово философия употребляет уже совершенно всерьез и называет философией — как и Платон — собственную педагогическую и литературную деятельность; Платон, единственный раз упоминающий Пифагора, тем не менее очевидно связан с пифагорейцами и пифагорейским учением.

О пифагорейцах пишут Аристотель и Аристоксен. Диоген Лаэртий (VIII 45-46) сообщает, что установления Пифагора "держались еще девять или десять поколений — ибо последними из пифагорейцев были те, которых еще застал Аристоксен... они были слушателями Филолая и Еврита Тарентских". Таким образом, Аристоксен осознавал непрерывность предшествующей традиции, но, вероятно, на нем она прерывалась. Влияние пифагорейцев и специальные сочинения, им посвященные, были у Спевсиппа и Ксенократа. Порфирий в «Жизни Пифагора» замечает: "...пифагорейцы жалуются, что Платон, Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую малость...".

О пифагорейцах не забывают Зенон и другие стоики, также посвятившие им специальные сочинения. При всем том пифагорейское учение не выходит на поверхность, и при изложении эллинистической философии его практически не учитывают. Однако Феокрит (14, 7) в насмешливом сравнении упоминает "ученика Пифагора, желтого и босого", что свидетельствует о том, что и в его время пифагорейская аскеза была достаточно известна. Именно пифагореизм был одним из первых философских учений, которое вошло в моду у римлян, едва они стали приобщаться к греческой философии. Последователем Пифагора объявляется царь Нума, и под его именем появляется сочинение пифагорейского толка. С пифагорейским учением, очевидно, знаком Энний, написавший «Эпихарма». Пифагорейское учение знает Цицерон, а его современник Нигидий Фигул осуществляет, по словам Цицерона, восстановление пифагореизма (Тимей, 1). Можно предположить, что Нигидий Фигул познакомился с пифагореизмом благодаря греческому ученому Александру Полигистору, который преподавал в Риме в 70-е годы. Александр написал сочинение о пифагорейских символах, а также «Историю философии», изложенную по школам ("преемствам"), которые содержали, в частности, очерк пифагорейского учения.

Наконец, на протяжении четырех веков — с IV до I вв. до н.э. — в Южной Италии и в Греции создаются пифагорейские тексты, часть которых приписывается Пифагору или древним пифагорейцам. С пифагорейцами во все годы их существования постоянно связаны фальсификации. Начинается пифагореизм с изготовления орфических сочинений в VI-V вв., подложные сочинения в стихах и в прозе создаются и позднее. Неизменная потребность европейского сознания — обрести своих духовных предшественников в далеком прошлом и тем самым обосновать свои духовные поиски древним авторитетом — оказывается выраженной пифагорейцами в самой высокой степени. Неудивительно, что обновление платонизма на рубеже двух летосчислений оказывается тесно связанным с возрождающимся пифагореизмом. И здесь впервые пифагореизм выходит на поверхность и становится одним из ведущих духовных движений.

Гераклит(ок.530–470 до н.э.) был великим диалектиком, пытался понять сущность мира и его единства, опирается не на то, из чего он сделан, а на то, как это единство себя проявляет. В качестве основного признака выделил свойст-во–изменчивость(его фраза:“В одну реку нельзя войти дважды”). Возникла гносеологическая проблема познания: Если мир изменчив, то как его познать?( Основа всего–огонь, это и образ вечного движения).

Согласно воззрениям Гераклита, переход явления из одно-го состояния в другое совершается через борьбу противо-положностей, которую он называл вечным всеобщим Лого-сом, т.е. единым, общим для всего существования законом: не мне, но Логосу внимая, мудро признать, что все–едино. По Гераклиту, огонь и Логос «эк-вивалентны»: «огонь разу-мен и является причиной управления всем», а то, что «всем управляет через все», он считает разумом. Гераклит учит, что мир, единый из всего, не создан никем из богов и ни-кем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем, за-кономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим.

Огонь как душа Космоса предполагает разумность и бо-жественность. А ведь разум обладает властной силой уп-равления всем сущим: он все направляет и всему дает фор-му. Разум, т.е. Логос, правит всем через все. При этом объ-ективная ценность человечес¬кого разума определяется степенью его адекватности Логосу, т.е. общему миропо-рядку.