III. Мужское и женское как тенденции (описание). * цифры в скобках указывают на номер комментария после таблицы

Вопросы	Мужское	Женское
Биология Гормональный фон и половой акт	Внешняя активность, даже агрессивность, борьба за самку (сравниваем высших животных) – тестостерон (1). Оплодотворяет, входит в женщину Половой акт достигает цели только в активности Нацеленность на то, чтобы дать, получение удовлетворение	Внешняя пассивность, самка ждет, внутренняя активность в виде восприимчивости – эстроген. Женщина принимает в себя, так же как и яйцеклетка ждет оплодотворения. Половой акт достигает цели даже в пассивном состоянии Максимальное удовольствие от факта отданности
Психофизиологическая основа мышления	Активность полушарий попеременная Зоны мозга, отвечающие за ориентацию в пространстве, более активны За речь отвечает только зоны левого полушария Велика скорость мыслительных операций и количество разнообразных вариантов решения (нейронные связи)	Одновременная деятельность обоих полушарий Активность зон мозга, отвечающие за ориентацию в пространстве, снижена Речевые зоны расположены в обоих полушариях Скорость ниже. Выигрывает не столько за счет разнообразия, сколько за счет нестандартных решений.
Особенности мышления Приоритетная форма мышления	Абстрактно-логическое	Образно-чувственное
Приоритетный стиль мышления	1) аналитическое (2) 2) тактическое; просчет ситуации «здесь и сейчас», нахождение наилучшего способа достижения цели (3) 3) основано на формальной логике (4)	1) синтетическое (2) 2) стратегическое; мыслит в ретроспективе и перспективе; постановка-чувствование цели (3) 3) основано на неформальной логике (4)
Особенности психики	1) проявляет себя либо как чистая рациональность, либо как эмоциональность (5) 2) интуиция как высшее интеллектуальное состояние, как интеллектуальное озарение, проникновение в суть 3) максималистское восприятие мира (либо…, либо…) 4) глубинное восприятие мира (во всем многообразии частей) 5) умность (6) 6) приоритет пространственной ориентации (7)	1) чувственность, чувствительность, чувствование (5) 2) интуиция как предчувствие, как проявление жизненного опыта 3) способность видеть полутона 4) поверхностное восприятие мира (в целостности) 5) мудрость (6) 6) приоритет временной ориентации (7)
Ценности и смыслы Стратегии (8)	1) приоритет самоутверждения над освоением; осваивает столько, сколько необходимо для самоутверждения (9) 2) значимость фиксируемого результата (9)	1) приоритет освоения над самоутверждением; самоутверждается для увеличения возможности освоения мира, самоутверждение как побочный результат освоения (9) 2) значимость процесса (9)
Системообразующий смысл	Совершенствование (10) Свобода (12) Творчество (31)	Гармония (10) Свобода (12) Любовь (31)
Особенности ценностного мира (16)	1) добро (11) 2) справедливость (12)^7 3) закон, социальный порядок (13)	1) красота (14) 2) милосердие (15) 3) спонтанность
Ценностные потребности	Потребность в красоте (17)	Потребность в доброте (17)
Жизненные цели и приоритеты	1) нахождение своего социального призвания (18) 2) обновление опыта (19) 3) новаторство, творчество как создание нового (19)	1) семья (18) 2) сохранение и передача опыта (19) 3) творчество как спонтанное проговаривание существующей гармонии (19)
Психология поведения Роли матери и отца ^8	1) отцовская любовь условна 2) учит: как быть собой, быть личностью 3) воспитание своими отдельными поступками, покровительством и наказанием (20)	1) материнская любовь безусловна 2) учит: как быть Человеком 3) воспитание через непрерывную заботу, чувственно-эмоциональный контакт (20)
Стилистика поведения (21)	1) способ привлечения внимания – протест (22) 2) достижение цели – открытое как показатель своей силы (22) 3) зависимость от мнения окружающих (23) 4) ответственность обременительна (24)	1) способ привлечения внимания – недемонстративная демонстрация слабости, хрупкости (22) 2) достижение цели через хитрость, интриги – окольными путями (22) 3) высокая степень самодостаточности (23) 4) ответственность – тяжела, но естественна (24)
Восприятие друг друга и особенности любви	1) любит глазами (25) 2) оценка внешности по частям (25) 3) романтический характер любви (26) 4) любовь-жертва (26) 5) стремление владеть (27) 6) тягостность физической женской измены (27)	1) любит ушами (25) 2) схватывание целого образа (25) 3) конфлюэнтная любовь (26) 4) любовь-служение (26) 5) стремление принадлежать (27) 6) тягостность душевной измены (27)
Проявления сексуальности	1) взгляд, в котором чувствуется внутренняя сила, ум и право на обладание женщиной 2) уверенность-смелость ласк 3) чуткость 4) способность давать-дарить женщину самой себе, позволяя ей быть всякой и чувствовать себя защищенной (28) 5) способность себя показать каким есть (30)	1) нежность 2) пластичность 3) отзывчивость 4) спонтанная естественность 5) способность переживать полную отданность в отношениях с мужчиной (28) 6) быть вечной тайной, соблазном (30)
Желанные свойства характера	1) доброта 2) надежность 3) способность защитить	1) нежность 2) верность 3) терпеливость
Черты противоположного пола (А. Адлер)^9	1) неврастения 2) мнительность 3) низкая самооценка (29)	1) истерия 2) честолюбие 3) властолюбие (29)

Комментарии к таблице.

(1) В этом плане интересен факт, что в человеческих отношениях, где биологическое «окультурено», в реальности межличностных отношений борьба идет между женщинами за мужчин, интерпретация этого факта будет дана позже. Хотя, та же культура, например, рыцарская, культивировала именно борьбу мужчин за женщин; или, межэтнические отношения часто сопровождались уводом женщин в плен, но здесь просматриваются, во-первых, отголоски матриархальности (где женщина, ей здоровье и красота рассматривались как символ этноса, его благополучия), во-вторых, все та же борьба за самоутверждение мужчин посредством увода женщин.

(2) Мужской аналитический стиль, основанный на попеременной активности полушарий, сформировался, скорей всего, в результате первого разделения социальных ролей на мужские и женские; планирование и организация охоты, борьба за власть внутри рода-племени, защита женщин и детей требовали абстрагирования от чувственности и голую логику. Тогда как женский синтетический стиль явился результатом того, что женщина должна была держать под контролем все пространство жизни, включая детей, хозяйство и т.п., что позволяло делать ей несколько дел одновременно. Постоянный обмен информацией между полушариями спровоцировало развитие такой способности как упорядочивать набор фактов, выискивая между ними связи, соединяя их в целое. Пресловутое же утверждение, что мужчины и женщины мыслят по-разному не совсем верно, они оба в разных ситуациях могут мыслить в мужском или женском стиле, актуализируя тот или иной вариант работы полушарий (хотя, конечно, лидирующие стилистические тенденции имеются). Это пример влияния архетипа на физиологию: определенное поведение предполагает определенную организацию психической деятельности, востребует определенные формы мышления, что закрепляется в архетипах мужского и женского.

Особо стоит обратить внимание на особенности детских игр, в которых уже проявляется особенности стиля мышления. Что делают мальчики чаще всего с игрушками? Ломают, а правильнее сказать, разбирают – это, фактически операция анализа, но проделываемая с реальными объектами. Игры же девочек чаще связаны с тем, что они выстраивают отношения между множеством игрушек или отношения между собой и конкретной игрушкой.

Интересное наблюдение из истории. Во Франции 18-19 вв. одной из форм самоорганизации общественно-культурной жизни были салоны, у которых были хозяйки; эти салоны были открыты для думающих (в том числе и по-разному) и эстетствующих. Женщины объединяли под крышами салонов различное, плетя кружева отношений между участниками. В Англии того же времени существует клубная культура – самоорганизованное царство мужского мира. Клуб – закрытое образование по определенным интересам с четко прописанным правилам поведения. Клуб объединяет одинаковое, разъединяя различное. Это – способ проведения границ утверждающегося мужского начала.

Интересно, что «клубная» культура сохранилась до сегодняшнего дня, а салонная – нет. Жизнь салона имела сердцевину – женщину, жизнь клуба – границы. Наверное, приверженность традициям и четкая оформленность пространства внутриклубной жизни поспособствовали этой жизнеспособности. И клуб все же отвечал и отвечает частным интересам, он – гарантированное пространство их реализации. Салоны же – были местом свободного общения, видимо, до тех пор, пока им не нашлась более эффективная замена в виде, например, парламентской жизни. Да, и салоны держались на авторитете и влиятельности конкретной женщины (в этом смысле, они никогда не были гарантированным, устойчивым пространством), вокруг которой организовывалась жизнь салона; с её уходом умирала и жизнь в салоне. Салоны были, быть может, чуть ли не первой публичной, хоть и не массовой, формой эмансипации женщин; дальнейшие процессы эмансипации дали женщине иные формы самопроявления. Гармония – хрупка (салоны), нормы и правила (уровень моральной ответственности их выполнения) – нет. В салонах женщины плели кружева отношений или сети интриг, мужчины – обособлялись.

(3) Хотя, и присутствует мнение, что стратегия – мужское дело, но в реальности все не так. Существует даже поговорка: «Муж – голова, а жена – шея: в какую сторону повернет, в том направлении и будет действовать муж». В действительности, анализ не предполагает видение целостности, но зато – точное рассмотрение всех нюансов, и нахождение того, через который будет эта целостность увидена. Синтетическое же мышление, видя взаимосвязи, может мыслить «наперед», собирать информацию на всякий случай – все пригодиться. Достаточно вспомнить роль фавориток, которые умело направляли мысль монархов в нужное им русло, помогали им увидеть цель, смысл своей деятельности, представляя последним возможность решать: как достичь этой цели. И еще в народе есть пословица: «Выбирая жену, мужчина выбирает свою Судьбу»; причем, стратегическое мышление в женском проявляется в том, что всё-таки именно она делает этот выбор. Так, у Н. Доризо есть интересное четверостишие: «И все нам кажется в заверченной судьбе, / Что мы – мужчины – властвуем, решаем. / Нет, только тех мы женщин выбираем, / которые нас выбрали уже». Но надо иметь в виду, что по характеру этот выбор отличается от мужского: это – не выбор между множеством, подчас, равных по достоинству альтернатив; это – выбор как ясное видение единственно здесь-и-сейчас возможного варианта.

Во всех мифологиях, за судьбу отвечали женские божества. В данном, случае, женское – это сама Судьба как тот или иной смыл бытия, который ждет своего воплощения (извините, как яйцеклетка является судьбой для одного единственного сперматозоида перейти из небытия к бытию, так и женское, может, и является потенциально всем, чтобы актуально стать чем-то для одного, чтоб он через неё стал Всем – понимаю, что это высказывание из области мистического, рационально не доказуемого).

Стратегическое мышление женщины проявляется также в том, что, по мнению Теуна Мареза¹⁰, в отношении начинаний мужчины она чаще всего выступает как осторожный критик, который глядит на планы мужчины из перспективы; цель этой критики вовсе не подорвать веру мужчины в себя, а показать это с другой, внешней по отношению к мужскому восприятию, стороны для объективности.

(4) Формальная логика: А есть А и не может быть Б. Неформальная логика: А есть (или, может быть) и А, и Б, и В и т.п., где А – некое основание, связывающее все остальное в единой целое; причем, это системообразующее основание может быть как реальным, так и надуманным. Особенно интересно, как разные типы логик проявляются в стилистике ссоры-спора между мужчиной и женщиной (о чем неоднократно упоминалось в различной психологической литературе). Так, женщина может начать обвинения с одного конкретного факта и постепенно припоминать все новые из прошлого, в том числе, и далекого, т.к. ей кажется, что все они – с одного поля ягодки, что это все – проявление одного и того же, но чего – она либо не проговаривает внятно, либо аргументирует чувственно-эмоционально, а не рационально. Мужчина же при этом перерастает воспринимать этот поток информации, кажущийся ему не упорядоченным, не связанным с первоначальным обвинением; ему важно услышать конкретные обвинения – первое, второе, третье – а не экскурс в прошлое. В итоге, он перестает слышать женщину, а она расстраивается еще больше.

Теун Марез, если отбросить его мистические отклонения в сторону Кастанеды подмечает интересные психологические факты. Так по поводу женского мышления он пишет: «…для женщины совершенно естественно заниматься несколькими делами одновременно, видеть порядок в совершеннейшем беспорядке и логику в иррациональном, однако она отлично ориентируется в этой мешанине известного и неизвестного, незаконченных дел и прожектов, ясных мыслей и смутных образов»¹¹.

(5) Мужская эмоциональность максимально иррациональна, неподконтрольна, аффективна. Эмоция – это энергия, это проявление, по Р. Джонсону, изначальной анимы в мужчине. Культурой это было замечено давно, недаром мальчиков с детства учат контролировать свои эмоции, отслеживать их появление и вовремя подавлять их проявление. В русской культуре, например, сложилась традиция давать выход мужской агрессии, когда в Прощенное Воскресенье мужики сходились стенка на стенку просто так, а потом просили друг у друга прощение. Если посмотреть на сводки тяжелых преступление, то сразу бросается в глаза, что практически все маньяки (с разными маниями, не только с сексуальной) – мужчины (и не только из-за особенностей полового устройства, но из-за способности к бесчувственности). Тогда как женское в нас всегда мыслит, чувствуя, или чувствует, мысля, поэтому и женские преступления, например, особенно изощренные и осознанно агрессивны. С другой стороны, женское более склонно к прощению, т.к. способно увидеть оттенки, мужской максимализм является серьезным препятствием к этому. «Чувствование – это оценивание, придание ценности тому, что чувствуете…; это то, рациональное качество, которое придает ценность полученному опыту»¹².

Роберт Джонсон в своей книге «Он» замечает, что чем интеллектуальнее мужчина, тем он более подвержен настроению (эмоциональности); связывает же он это с активизацией деструктивного типа его анимы – как изначального хаоса эмоций. Женское же, которое в своем чистом виде воплощается в женщине, не деструктивно: её эмоции всегда осмысленны – что и есть чувственность¹³. В другой свое работе он так же пишет: «Мужчина будет крайне изумлен, узнав насколько лучше женщина может владеть своими чувствами и управлять внутренним миром… Большинство мужчин не могут контролировать свои чувства и владеть собой»¹⁴.

(6) Женская мудрость – это жизненная мудрость, результат осмысления эмпирического опыта. Мужская мудрость является результатом философствования как постижения, раскрытия идеальных сущностей, идеальных способов существования; и в этом смысле, она – результат интеллектуальных усилий (ума).

(7) Данное различие имеет множество подтверждений. Известно, что женщина хуже ориентируется: где лево, а где право; хуже в том смысле, что ей надо вспомнить, с’ассоциировать с чем-то; у мужчин таких проблем нет. Мужчины с явно выраженным мужским началом замечают любые изменения в окружающем пространстве, в окружающих людях, в женщинах (если муж не заметил изменения, которые сделала женщина со своей внешностью, то либо он ей не интересуется уже, либо в нем выражено больше женское, а может, даже и детское, если жена стала как мать для него, нивелировав для него актуальность проявлять себя как мужчина). В фильме ВВС об особенностях мужского и женского рассказывается, что в одной немецкой клинике одну женщину готовили к операции по смене пола, и ей в течение определенного срока кололи мужские гормоны. Одним из первых замеченных результатов было то, что она стала лучше ориентироваться в пространстве¹⁵ (анализ пространства, но не целостное схватывание его). Женское больше пребывает во внутренней реальности, сквозь призму которого оно и смотрит на мир, не всегда замечая его нюансы.

Мальчики-младенцы изучают устройство пространства, они замечают любые вещественные его изменения; мужское – активно, ему пространство важно для самоутверждения. Знание того, как оно устроено – путь к безопасному и эффективному самоутверждению. Девочка-младенец обращает внимание на людей, которые с ней вступают во взаимоотношения; её волнует не устройство пространства, а качество отношений, которые существуют в этом пространстве, то, что связывает это пространство воедино.

В отношениях между полами для женщин, обычно, более значимы определенные даты, для мужчин – знаковые места, они более помнят обстановку, одежду и т.п. в том же фильме даны результаты наблюдений, показывающих, что еще в младенчестве мальчики и девочки по-разному проявляют себя. Девочек интересуют лица тех, кто общается с ними, мальчики даже при том, что с ними общаются, «исследуют» пространство и вещи вокруг.

Восприятие, ощущение времени связано с внутренним чувством, с работой обоих полушарий. Недаром имеются различия и восприятии речи – у женщины задействованы оба полушария, у мужчины с явным приоритетом мужского начала – только левое. Восприятие пространства, изначально аналитично, тогда как восприятие времени – синтетично. Кстати, в мифологиях разных народов женские божества имели прямое отношение к судьбе, к временению жизни, к смене времен года (а также к межчеловеческим отношениям), тогда как боги контролировали разные уровни пространства (а также, общественно полезные занятия). В силу того, что женское – стратегично, оно живет во времени, оно его временит своим существованием-переживанием, видя и ретроспективы и перспективы; но и в силу же этого, женщина старается быть здесь-и-сейчас, выпадать из времени сохраняя гармонию. Именно поэтому женщине часто хочется вернуть все «на круги своя».

Для мужского важно пространство. Для короля-рыбака («Парсифаль» в интерпретации Джонсона) чего-то не хватало, чтобы дотянуться до Чаши Грааля, всего одного миллиметра. Для женского важно время. В мифе о Психее и Эросе, для Психеи важны ощущения (запах, интонация, осязание; это и есть внутренне ощущение времени; эти ощущения временили для неё жизнь с Эросом), как только она увидела его, она это потеряла, и Эрос покинул её. Тогда как для Эроса было важно, чтобы она не видела его (пространственные переживания). Для неё препятствием к счастью стало свершенное в Прошлом-уже событие. Женское живет в ощущении времени, но нацеленность на гармонию толкает женщину в объятия настоящего здесь-и-сейчас. Женское легко живет воспоминаниями или ожиданиями будущего, т.к. временение происходит в воображении, во внутреннем, активно живущем пространстве. Мужское пространственно, у него притуплено восприятие времени, он живет здесь-и-сейчас; внешне проявляемая мужская активность, прежде всего организует пространство, то пространство, в котором он действует в настоящий момент. Но самоутверждение толкает мужское в объятия времени; он вынужден оценивать ретроспективу и перспективу. Так, наши стратегии проявляют взаимоотношения мужского и женского в каждом из нас.

Если мужчина уверен в существующем пространстве, оно организовано для него, то его не волнует вопрос временной перспективы. Потеря же пространственной определенности выбрасывает мужчину во временные переживания, которые чужды ему, и поэтому – напряжны. Так у мужчины рождается ощущение утекания времени через пробоину в этом пространстве. Мужчинам надо учиться управляться со временем – иметь цель как движение к перспективе, а не как – изменение пространства «здесь и сейчас». Пространство – это показатель результата самоутверждения для мужчины, это – срез его положения, которое в идеале должно быть центром, самостоятельно организующим это пространство. Поэтому для мужчины в материальном мире важны и ценны не столько деньги, сколько вещи, т.к. они – конкретности, наполняющие пространство жизненного мира мужчины.

Женщина чувствует время, т.к. оно – процесс. Она переживает время как втекающее, и потому это – вечное здесь-и-сейчас как приближение перспективы. Может, такое бурное переживание времени связано с тем, что женщина отслеживает свое старение, свою привлекательность для мужчины. Женщина погружается в пространство только когда теряет из виду перспективу. Для женщины важнее деньги, т.к. они - абстракция, делающая возможной наличие перспективы.

Мужское в культуре организует пространство, женское – время, оно временит жизнь. Женская забота – отклик на перспективу; забота как приготовление к наступающей перспективе (зона ближайшего развития). Мужская забота – отклик на вызов к упорядочению пространства»; забота как защита в движении к перспективе (обеспечение самой возможности развития).

(8) Стоит начать с человека вообще, указав на то, что человеку присуще две формы активности как проявления субъектности (Гегель). Внутренняя активность связана с процессом освоением мира (субъективация, распредмечивание, интериоризация), с процессом самоусложнения, включающим в себя приобретение новых психических свойств, знаний, умений, качеств характера; расширение и углубление эмоционально-чувственного опыта; переживание смысложизненной напряженности своего существования. Внешняя активность человека проявляется в способности самоутверждаться, достигая максимально возможной для конкретного человека степени открытости, готовности к собственной объективации, опредмечиванию). Самоутверждение в ситуации, переживаемой с позиций «лучше – хуже» – есть покорение Иного; самоутверждение в ситуации «я – иной» является, по сути фактом сохранения своей идентичности. Так же, как и освоение с первой позиции порождает подчинение иному (как лучшему, так и худшему), освоение из понимания различности есть развитие себя и уважительное отношение к Иному.

Полноценное человеческое существование предполагает наличие обеих форм активности, но жизнь конкретного человека оформляет их уникальное сочетание в отношениях с другими людьми. Но вообще имеется два базовых конструктивных типа сочетаний – стратегий индивидуального отношения к иному-другому: приоритет самоутверждения над освоением и приоритет освоения над самоутверждением. Биологически обусловленные и социокультурно (в архетипах) востребованные эти стратегии породили мужской и женский миры переживаний действительности, сформировав ценностное поле их бытия.

(9) Наличие этих жизненных стратегий можно увидеть еще в детстве. В психоаналитической теории, излагаемой, например, Кэрол Гиллиган, можно найти объяснение возникновению этих особенностей из взаимоотношений мальчиков и девочек с матерью: «…взаимоотношения и особенно случаи взаимозависимости переживаются женщинами и мужчинами по-разному. Для мальчиков и мужчин обособление и индивидуализация необходимым образом связаны с формированием половой идентичности, поскольку отделение от матери является существенным для развития маскулинности. Для девочек и женщин проблемы фемининности, как фемининной идентичности, не зависят от достижения обособления от матери или прогресса индивидуализации. Поскольку маскулинность определяется через обособление, в то время как фемининность определяется через единение, мужской половой идентичности угрожает близость, а женской – обособление»¹⁶. Таким образом, начинает проявлять стратегия утверждения себя у мальчиков.

В своей работе «Иным голосом: психологическая теория и развитие женщин» К. Гиллиган приводит особенности детских игр мальчиков и девочек, выявленных Жанет Левер, в реальности, показывающие, что для мальчиков важна стратегия самоутверждения, для девочек – освоения, гармонизации мира (о гармонизации речь будет идти ниже). Она пишет: «Традиционные игры девочек – …это игры, где играют по очереди, соревновательность в них не главное, поскольку победа одного не обязательно означает поражение другого. Вследствие этого менее вероятно возникновение споров, требующих разбирательства. В самом деле, большинство девочек, которых опросила Левер, утверждали, что, когда вспыхивала ссора, они прекращали игру. Девочки предпочитали продолжать взаимоотношения вне игры, нежели разрабатывать ее правила во избежание споров. Левер делает вывод, что в играх мальчики учатся независимости, организационным навыкам, необходимым для координации деятельности больших различающихся групп людей. Участвуя в контролируемых, социально одобряемых соревновательных ситуациях, они учатся соперничать сравнительно открытым способом: играть со своими врагами и состязаться со своими друзьями – все в соответствии с правилами игры. В противоположность этому, игры девочек обычно зарождаются в маленьких, более близких группах, часто это игры двух лучших подруг и в уединенном месте. Такая игра копирует социальную модель первичных человеческих отношений… Таким образом, она в меньшей мере ориентирована, по выражению Мида, на усвоение роли "обобщенного другого" ("the generalized other")… Но она способствует развитию эмпатии, чуткости, необходимых для принятия роли "конкретного другого" ("the particular other"), и в большей степени направлена на знание другого как отличного от себя»¹⁷.

Различия в период обучения в школе также являются хорошей демонстрацией названных отличий. Мальчики учат то, в чем видят смысл для своего утверждения, то, что было проанализировано и признано как нужное. Девочки учат все (на всякий случай): они привыкли, их мозг всегда был настроен на переработку всей поступающей информации. Поэтому девочки мудреют, взрослеют раньше мальчиков-сверстников. Это накладывает отпечаток на то, что мужчина более обладает тягой к приоритету внешней активности, тогда как женщина, в том числе, в силу биологически обусловленной внешней пассивности компенсирует это внутренней активностью. Процесс самоутверждение верифицируем, прежде всего, по достигнутому результату, тогда как процесс освоения в принципе не может быть закончен никогда (в этом смысле, процесс самоутверждения – дискретен, процесс освоения – непрерывен), то нахождение в процессе для женского и есть сам результат (так же как «дать» всегда можно ощутить только как результат, а «отданность» переживается только как процесс).

В процессе самоутверждения часто переживается состояние одиночества; именно мужское одиноко по природе, т.к. соперничество и дискретное восприятие пространства лишают совершенных горизонтальных связей, вызываю чувство отделенности от всего: «Настоящий мужчина знает: все, что у него есть – это только он сам, и что он никуда не направляется. В глубине своей души он сознает: ему некуда и не к кому бежать»¹⁸. Мужское испытывает лишь вертикальную связь с чем-то, что называют Богом, Буддой, Ничто. Это одиночество, экзистенциальное по своей природе, и переживается часто как столкновение с Пустотой, порождающее потребность заполнить её в деятельности, убежать от неё в социально-значимые практики. Процесс освоения мира и чувствование процесса его временения порождают в женском экзистенциальное переживание единения, Полноты.

Интересны наблюдения также за особенностями мужской и женской дружбы. Мужская дружба – это, прежде всего, сотрудничество и взаимопомощь как преодоление соперничества будь то в радости, будь то в горе. Она носит дискретный характер: «по случаю», но верная. Отдать все за друга – проявление высокой мужественности (не столько как смелости, сколько как квинтэссенции мужского); мужская дружба реализуется, прежде всего, через поступки. Женская дружба существует лишь в непрерывных эмоционально-чувственных контактах: в сопереживании, сорадовании всем фактам жизни женщин и их окружения; она есть проявление способности чувствовать единство существующих отношений. Дружба женщин – хрупка как всякая гармония, над сохранением которой надо по-настоящему работать.

А если спуститься на уровень биологии, то можно обратить внимание на то, что есть такое явление как мужской эксгибиционизм, что, по сути, является самоутверждением; причем, он не может быть массовым (я имею в виду невозможно представить ситуацию, когда множество эксгибиционистов демонстрируют своё: возбуждает не конкуренция, а единоличное утверждение себя среди обычных людей). А вот в массовых современных тусовках имеют место быть женские порывы раздевания в экстазе, что не имеет отношения к эксгибиционизму, но к – реализации меры прекрасного и безобразного в каждой из участниц. Женский эксгибиционизм если и имеет место быть, то в виде рассказов о пережитых любовных свиданиях – такой интеллектуальный эксгибиционизм; но эти рассказы преследуют цель не столько самоутвердиться (а если именно это, то это уже проявление мужского начала – так мужчины хвастаются своими победами), сколько еще раз эмоционально-чувственно погрузиться в описываемую ситуацию.

В естественных отношения между полами показательны еще и в том, как происходит половой акт, и его цель. Для достижения оргазма мужчина чаще всего должен быть активным (если это не минет, тогда мужчина находится в псевдоактивности), и в этом действии важен результат – достижение семяизвержения, которое является самоцелью. Тогда как женщина может получать удовольствие при минимальной активности, и получать удовольствие от самого процесса происходящего общения; если еще при этом происходит оргазм – это замечательно, но не он является самоцелью, а сам процесс, ведь даже после достижения оргазма, в женщин сохраняется чувственность к объятиям, в которых происходит великое волшебство – общение, единение с мужчиной.

Апогеем самоутверждения является «воля к власти» (Ницшеанская философия выразила всю подноготную европейской, мужской в своей основе, см., например, Р. Джонсон «Мы»). Апогеем освоения - …

(10) Совершенствование себя и мира выражает максимально положительный результат активности по отношению к этим объектам, изменяющей их; причем, совершенство понимается как «отсутствие недостатков, темных пятен и неясностей»¹⁹. Гармония является выражением упорядочения, естественного в своей основе, причем, связанного более именно с внутренней активностью. Гармония – это «полнота и целостность», которая «включает в себя даже темноту, но соединяет и сочетает в себе темные и светлые элементы»²⁰. Это – то в чем женское живет, и через что оно являет себя. Один профессор как-то поделился наблюдениями за собой и своей женой, а также за подобной парой (своими приятелями) по поводу того, как они писали свои диссертации. Мужья писали в кабинетах, в которых были созданы уютные для работы условия, с прекрасным видом из окна, тогда как их жены: одна писала прямо в спальне, разложив на постели все необходимое, другая – в кухне. Он сделал вывод, что это – пережитки патриархального мышления. Мне видится, что здесь как раз таки проявляется выше описанное различие: гармония там, где находится женщина, ей, в принципе, не нужен внешний антураж; для мужского, гармония – вдохновляющая для совершенствования мира сила.

Хотя, естественно, совершенствование так же имеет отношение к гармонии. Но мужское создает гармонию как новую меру порядка и хаоса, тогда как женское схватывает и предъявляет её «здесь и сейчас». Мужское часто воспринимает женскую гармонию как хаос, как нечто первозданное, неокультуренное, как не смоделированный порядок, врывающийся в его бытие; для мужского, существует лишь искусственно созданная гармония. В этом смысле, творчество по-женски – это индивидуальная форма предъявления гармонии (стиль); творчество по-мужски – индивидуально созданный собственный порядок.

(11) Естественное состояние мужского – агрессия против хаоса как чего-то принципиально не упорядоченного, абсурдного (абсурдно то, что не вписывается в существующую систему, стоит вне ее), даже, может быть, воспринимаемого как пустота, которую надо заполнить. Окультуренная агрессия выражается в понятии добро. Вообще, внешняя активность максимально реализуется в поступках, так что мужское сознание неизбежно становится этически окрашенным: результат поступка всегда оценивается по своему воздействию в категориях правильности, справедливости, благоразумности, порядочности, честности и т.п. Полноценное позитивное самоутверждение предполагает наличие в поступках меры эгоизма – альтруизма, ведь в идеале, самоутверждение должно быть такого, что тебя ценят, или ты надеешься, что будут ценить в будущем, за новизну, вклад в историю, культуру, это и порождает мир возвышенных (прекрасных!)мужских поступков. Так что ценности мужского выстраиваются в соответствии со шкалой «добро – зло».

Добро является показателем наличия развитого интеллекта (способность рассчитать свое действие так, чтобы оно не навредило, способность понять другого), воли (т.к. для своего воплощения требует усилий, подчас, огромных), способности к свободному ответственному поступанию, к самозаконодательству, признание значимости мира высших ценностей – это, то в чем максимально являет себя мужское. «Давать» - квинтэссенция добра.

(12) О.В. Артемьева, описывая концепцию К. Гиллиган пишет: «Мир активности представляется мальчикам и мужчинам в виде соподчинения связей, иерархии отношений, вершиной которой является автономия. В связи с этим главная моральная проблема для мужчин состоит в защите фундаментальных прав личности на жизнь и самореализацию, которая логически решается на основе морали справедливости и проговаривается на языке права, невмешательства, законности»²¹.

Проблема свободы – это, прежде всего проблема выбора: как поступить, а не что сделать (хотя, как предполагает и знание о что, но как о тактическом что, а не стратегическом; т.к. стратегическое что – Благо, оно не выбирается, оно существует как первая данность всякого поступания). Идея свободы актуальна как ценность, которую хотят максимально достичь, именно в поступке; свобода – поле мужского бытия. Проблема свободы – это проблема самоутверждающегося мужского начала. Для женского бытия свобода – не проблема, она – не то, что надо достичь, а то, что само переживается в процессе гармонизации, освоения мира (я всегда осваиваю то, что хочу, что интересно, а интересен весь мир как чистая гармония). В этом смысле, свобода мужская максимальна в творчестве как универсальном способе самоутверждения (творчество всегда имеет результат), свобода женская – в любви как универсальном способе освоения, гармонизации мира (она – прежде всего, процесс).

Мужской выбор – это выбор между альтернативными вариантами самоутверждения, которые могут быть как равноценными, так и не равноценными. Женский выбор – выбор как видение того единственного здесь-и-сейчас варианта среди многих, который и есть (или символизирует для женского) сама гармония. Женский выбор совершается не в уме, не просчетом, а сердцем как нечто правильное, соразмерное чувствованию её гармонии.

(13) Самоутверждение в социальном пространстве неизбежно вызывает конфликты, их упорядочение порождает мир этических принципов и правил поведения, правовых принципов и норм. Женское не нуждается в созданных нормах, оно реализует в своем поведении интуитивно чувствуемые пути гармонизации отношений. Так, Карен Хорни приводит в свой работе интересную цитату Г. Зиммеля из его «Философии культуры»: «Искусство, патриотизм, мораль вообще и социальные идеи в частности, справедливость в ее обыденном понимании и объективность научных теорий, энергия и глубина жизни – все эти категории по своей сути и содержанию принадлежат человечеству в целом. Но по своему реальному историческому наполнению – они мужские насквозь»²². В этом и через это живет мужское: в чем же тогда живет женское?

К. Гиллиган в той же самой своей работе приводит результаты исследования особенностей детских игр мальчиков и девочек, проведенного Жанет Левер, которые очень характерно описывают потребность в порядке у мальчиков и потребность в гармонии у девочек. К. Гиллиган пишет следующее: «…мальчики чаще, чем девочки, играют на улице, чаще играют в больших, смешанных по возрасту группах, чаще играют в соревновательные игры, их игры длятся дольше, чем игры девочек. Последнее в некотором смысле является самым интересным открытием. Оказалось, что игры мальчиков длятся дольше не только из-за того, что они требуют более высокого уровня умения и с меньшей вероятностью становятся скучными, но также из-за того, что в случае возникновения в ходе игры споров мальчики способны разрешить их с большей эффективностью, чем девочки. Ж. Левер отмечает, что "в ходе этого исследования казалось, что мальчики все время ссорились, но ни разу игра не была прекращена из за ссоры, и ни одна игра не была прервана более чем на семь минут”. Оказалось, что мальчикам нравятся споры о законах и правилах игры не меньше, чем сама игра, и даже второстепенные или обладающие меньшим умением игроки в равной степени принимали участие в этих периодически повторяющихся перепалках. Напротив, вспышка споров среди девочек обычно вела к прекращению игры»²³.

(14) Естественное состояние женского – хаос как неокультуренная гармония, окультуренное и одухотворенное состояние этой гармонии – красота. Женское является источником красоты; переживание красоты – признак освоенности чего-либо. Способность гармонизировать себя и пространство вокруг себя, даже ничего особого для того не делая, говорит о присутствии женского начала. Кант так описывает это свойство женского: «У женщины более сильна прирожденная склонность ко всему красивому, изящному и нарядному… Женщины очень участливы, добросердечны и сострадательны, прекрасное они предпочитают полезному»²⁴. Ему практически вторит Р. Джонсон: «Женщина сохраняет и несет в себе ценность красоты, тепла, ощущение домашнего очага – всего, что совершенно отсутствует у мужчины».²⁵

Так как приоритетной для женского является внутренняя активность, которая и есть упорядочивание внутреннего мира, его гармонизация, то женское сознание, в отличие от мужского, имеет оттенок эстетический. «Прекрасно – безобразно» – вот основа женского ценностного видения мира, замечательно отраженного как во фразе Ф.М. Достоевского: «Красота спасет мир», так и в ницшеанском «диагнозе» действительности: «Мир может быть оправдан только как эстетический феномен» (кстати, «по ту сторону добра и зла» находятся либо прекрасное, либо безобразное – что всегда есть плод рождения индивидуальной меры). Так что женское принципиально стоит «по ту сторону добра и зла» (А.Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора / растут стихи, не ведая стыда…»). Так, например, для булгаковской Маргариты не встала проблема заключения договора с сатаной, для её гармоничного существования ей нужен был Мастер, и всё тут.

В шактизме (направление в индуизме, связанное с поклонением женскому началу – шакти, воплощенному в облике разных богинь), например, шакти может иметь как милостивые проявления, так и гневные. Эта двойственность - двойственность самой природы. «Природа стоит вне этических норм, может проявляться и как страшная разрушительная стихия, и как дающее жизнь начало»²⁶. В этом смысле, потеря женщиной способности создавать свою меру прекрасного и безобразного действует разрушающе для неё (кстати, может, поэтому, женский алкоголизм страшнее мужского по последствиям для личности, т.к. основой для женской личности является понятие меры; дисгармоничное существо уже никогда не способно пережить ни чувство самообновления, ни нравственного очищения).

Гармоничная женщина и есть совершенная женщина. Хочется вспомнить мысль Ницше о том, что «совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, но и нечто гораздо более редкое»²⁷, и, конечно, женское совершенство описывается им как эстетический феномен и описывается в категориях прекрасное – безобразное (тогда как мужское совершенство имеет, прежде всего, этический характер, разыгрывающийся в отношениях добро – зло). Кстати, в исламской антропологии женщина также считается совершенством, и нежелательность социальной карьеры для женщины связана с пониманием того, что социум лишает гармонии-совершенства.

Здесь вовсе не ставится под сомнение способность женщины быть моральным субъектом, т.к. в каждом есть мужское и женское. Просто её моральность всегда эстетически окрашена, гармонично-естественна, часто спонтанна, это – мораль взаимодействия, любви. Моральность же мужчины – есть утверждение нравственных максим, часто, вопреки; в пределе, это – мораль автономии, самозаконодательства норм морального поведения (И. Кант). И как пишет К. Гиллиган, женская моральная проблема «рождается скорее из столкновения обязанностей, чем из конкуренции прав, и для своего разрешения она требует скорее ситуативного, предметного образа мышления, чем формального и абстрактного. Эта концепция морали, связанная с проявлением заботы, сосредоточивает моральное развитие вокруг понимания ответственности и взаимосвязей точно так же, как концепция морали справедливости связывает моральное развитие с пониманием прав и норм… Мораль прав отличается от морали ответственности скорее акцентом на обособлении, чем на единении, интересом скорее к индивидуальному, чем к взаимосвязанному…»²⁸.

(15) Так же как справедливость устанавливает порядок, границы дозволенного, так истинное милосердие вносит в мир высшую гармонию отношений. Женщина прекрасна в этой своей гармоничной «отданности»²⁹. Подтверждением выше названных различий также могут быть выводы Пиаже по особенностям все тех же детских игр: «у мальчиков более глубокий интерес вызывает разработка правил (legal elaboration of rules) и совершенствование справедливых процедур разрешения конфликтов - интерес, который, по наблюдениям Пиаже, не захватывал девочек. Девочкам свойственно более "прагматическое" отношение к правилам. Для них "правило считается настолько хорошим, настолько долго действующим, насколько оно удовлетворяет играющих". Девочки более терпимы в своем от ношении к правилам, более склонны делать исключения и легче мирятся с нововведениями В результате чувство незыблемости закона, которое Пиаже считает сущностным для морального развития, "намного меньше развито в девочках, чем в мальчиках"»³⁰.

(16) Подведем некоторые итоги по ценностным ориентирам мужского и женского. Подчеркиваю, что черта различия мужского и женского проходит не по этической линии (как это часто видится): «эгоизм – альтруизм», а по линии «добро – красота», по мере их реального диалога в каждом из живущих, т.к. в каждом присутствует индивидуальная мера мужского и женского. То, что разделение мужского и женского проходит по линии «добро – красота», доказывает также то, как понимается такая религиозно-этическая категория как «грех, порок». Грех, с женской точки зрения, это – то, что разрушает гармонию во ней, способность воссоздавать эту гармонию; грех, в мужском видении, это – то, что нарушает общественный порядок, его границы, правила: можно явно увидеть эстетический окрас в первом варианте, и явно этический во втором.

Но, естественно, воплощение красоты женщиной предполагает наличие в ней определенной меры альтруизма-эгоизма, иначе она превратиться либо в самовлюбленную «куклу Барби», либо явит собой отталкивающий образ навязчивого (дисгармоничного) альтруизма. Так же как и творение добра возможно только в силу прекрасных порывов души, чувствующей, как сделать добро, не навредив. И. Кант так писал об этой дополнительности: «Все сказанное не следует, однако, понимать в том смысле, будто женщина лишена благородных свойств или что мужской пол лишен красоты; напротив, можно полагать, что каждый пол сочетает в себе и то и другое, однако у женщины все другие достоинства соединяются лишь для усиления в ней характера прекрасного, с чем, собственно, соотносится все, тогда как среди мужских свойств возвышенное отчетливо выделяется как отличительный признак пола»³¹. И еще, очень показательна такая его цитата: «Добродетель женщины есть прекрасная добродетель (красота – Н.Х). Добродетель мужского пола есть добродетель благородная. Женщины избегают дурного не потому, что оно несправедливо, а потому, что оно безобразно, и добродетельными будут для них поступки нравственно прекрасные»³². Наличие, сохранение и наиболее полное конструктивное проявление мужского и женского в социо-культурной жизни гарантирует воспроизводство в человеческой культуре ценностей добра и красоты.

(17) Мужское и женское существуют в диалоге друг с другом, нуждаясь друг в друге, дополняя друг друга. Т.к. любое самоутверждение связано с напряжением сил, с борьбой, с конфликтами, что, в конечном итоге рождает внутреннюю дисгармонию, то мужское нуждается в красоте. Мужчина инстинктивно тянется к женственности, к тому самому «огню в сосуде» (как писал Заболоцкий), которая также является единством сексуальной чувственности и глубокого чувства; духовная же суть женственности состоит в способности гармонизировать, радовать, умиротворять, вдохновлять на свершения-поступки. С другой стороны, гармония – хрупка, беззащитна как всякая подлинная красота, и рядом с таким проявлением женского мужское не может не становиться, не быть мужским. Женское нуждается в мужском, в добре как силе, способной сохранить, защитить эту красоту-гармонию. Доброта – гарантия невреждения для женщины.

Кстати, именно на уровне ценностных ожиданий друг от друга можно объяснить факт высокой конкуренции среди женщин. Быть по-настоящему добрыми могут лишь единицы мужчин, т.к. для этого, как было сказано выше, нужны усилия, процесс самовоспитания. Красота, гармония разлиты в мире, они его характеристика, и женское им обладает чуть ли не инстинктивно (хотя, процесс выработки собственной меры тоже должен пройти, но он не требует таких уж больших усилий), и каждая женщина в той или иной мере красива (если, конечно, она не деградировала). Хотя именно эта борьба порождает в женщинах зависть, ревность, что, конечно же, проявляет в них более мужское начало, нежели женское; женственность побеждает, не сражаясь. Женская зависть есть показатель притупления женственности – то ли по причине, что сама женщина такова, дисгармонична, то ли потому, что рядом с ней мужчина, подавляющий в ней женственность.

Кант, например, все в той же своей работе, говорит еще о том, что женщины – тщеславны; тщеславие (которое, он называет основной слабостью женщины) проявляется у них в том, что они тянутся к мужчинам, обладающим высоким социальным статусом и благородством. Но мне кажется, что это, обнаруженное Кантом женское тщеславие в отношениях с мужчиной, есть лишь реализация женских потребностей гарантировать более или менее обеспеченное существование для своих детей; это – все та же потребность гармонизировать отношения: чем значительнее около неё мужчина (а значит, мужчина с большим бременем ответственности, с дисгармонизирующей его озабоченностью), тем для больше возможности и радости реализовать свою женственность.

Таким образом, женщины и мужчины в идеале друг в друге ищут как меру прекрасного и безобразного, так и меру добра и зла. Мера добра и зла в поступках, порождающая чувство справедливости, долга, ответственности, а также разные человеческие качества: храбрость, трусость, мужество и т.п.,– это то, чем движимо в жизни активное, самоутверждающееся Мужское. Женское совершает поступки почти инстинктивно, почти не выбирая между добром и злом, не определяя их меру; оно демонстрирует прекрасное или/и безобразное. Женское находится «по ту сторону добра и зла», мужское по ту сторону прекрасного и безобразного: из чувства справедливости мужчины способны на действия, вносящие подчас такую дисгармоничность, также как из чувства прекрасного, из меры гармоничности женщины способны на поступки, такие аморальные, неприличные, жестокие к себе и к людям (стоит только вспомнить героиню фильма «Рассекая волны»). А уж дисгармоничность женщины может порождать такие поистине безобразные поступки (при этом, женщина продолжает все осознавать и чувствовать), жестокости которых удивляются даже мужчины. К этому можно добавить очень показательное высказывание Р. Джонсона: «Женщина, осторожно и мягко проливающая свет, способна творить чудеса; женщина, держащая в руках нож, способна убить»³³.

Диалектика добра и зла, прекрасного и безобразного – гендерно определена. Здесь я лишь говорю, что в пределе, в котором красота является не как мера прекрасного и безобразного, но как само прекрасное, она способна порождать нравственное очищение мужчины как высшую форму эстетических переживаний, его преображение в носителя доброты. Также как столкновение женщины с мужской добротой в идеале порождает уверенную, гармоничную и гармонизирующую все вокруг, излучающую свет женскую красоту. По, Канту – это вообще является целью природы полового влечения друг к другу – «еще больше облагородить мужчину через влечение к другому полу, а женщину через него же сделать еще более прекрасной»³⁴.

Создание гармонии, как было сказано, это – всегда труд собственной души, тогда как высокие эстетические переживания мужчин просто посещают (правда, надо помнить потом об этом – это тоже усилие) и преображают их. В этом смысле, именно женское начало, в конечном счете, провоцирует зло, творимое в мире, и может снизить его качество и количество; деградация мира начнется с деградации Женщины; никакая доброта не способна сделать женщину красивой, если она уже дисгармонична, но красота рано или поздно порождает мир высших духовных переживаний. Но т.к. в каждом из нас присутствует определенная соотнесенность мужского и женского, то диалектика мужского и женского порождает мир сложных взаимоотношений всех четырех категорий, рождая уникальность конкретных женщин и мужчин.

Особенности ценностных миров будут проявляться в жизненных целях, в реализации своих многообразных социальных ролей, в психологии повседневного поведения; хотя, надо учитывать, что психология поведения (как и ценностное пространство того или иного пола) есть результат преломления ценностного мира человека через мужской и женский варианты биологии и архетипических проявлений.

(18) Наиболее эффективный способ самоутверждения, конечно же, дело, в котором социальное служение даст наибольшее плоды: реально изменит мир вокруг в лучшую сторону (можно, конечно и в худшую, но насколько это – показатель наличия действительной силы – это еще вопрос), внесет вклад в развитии социо-культурного проекта или принесет известность, наконец. Для женского все по-иному.

Так. Р.Джонсон в своей книге «Она» пишет: «В той же мере, в которой мужчина занят поиском, исследованием и распространением нового, Афродита (по Джонсону, она – символ изначальной фемининности) отражает и ассимилирует»³⁵; ассимиляция и есть освоение, отражение и есть способ сохранение своей идентичности. Ясно, что женщина не богиня в том смысле, что на не может гармонизировать все мироздание вокруг. Поэтому создать гармоничное пространство вокруг себя возможно, максимально, создав семью (где процесс гармонизации может быть непрерывен, естественен для женского), или хотя бы создать круг близких людей; объект женской гармонизации – это, прежде всего, мир межличностных отношений. Это может выступать то в тенденции женского стремления вернуть все на круги своя, воспроизвести гармонию в старом виде, действительном создании разнообразных форм гармонии. Когда приходят к кому-либо в гости, и там чувствуется уют, то он исходит именно от женского; ведь уют не столько в мебелерованности жилища, сколько во вкусе организации жилого пространства и ощущения теплоты в личностных отношениях. Кэрол Гиллиган в вышеназванной работе говорит об этом же самом, когда указывает, что мужчина более нацелен на автономную жизнь труда, а женщина – на создание сети отношений, на жизнь любви и заботы.

(19) Культурные функции мужского и женского также различны. Это связано с особенностями проявления творчества в каждом из начал. Мужское творчество всегда связано с самоутверждением, а максимально это можно сделать, лишь создав нечто такое, что никто до тебя не создавал; причем, любое создание предполагает пересмотр того, что уже есть, частичный отказ от этого – уничтожение его хотя бы для себя (кстати, в древних мифологиях именно мужские божества умирали и воскресали: Осирис, Дионис; Шива – вообще бог изменений и смерти). Женское творчество нацелено на то, чтобы наиболее понятно сохранить и передать то, что уже открыто. Оно, подчас, в своей способности к синтезу порождает даже эклектические творения, но опять для того, чтобы в изменившихся условиях не потерять и крупицы найденных премудростей; женское творчество проговаривание самой жизни, стремящейся все сохранить, всему дать слово выговориться (да, и женские божества, в основном, олицетворяли силу жизни, возрождения, исцеления: Изида, Деметра; бог Вишну – символ женского начала и сохранения мира³⁶).

Мужское творчество более преодолевает, преображает повседневность, изменяет её границы, отнимая у неё власть и устаревшие смыслы, женское – вплетает новые смыслы в существующую повседневность. Мужское творчество создает новый порядок, женское – дает уникально выговориться существующему-уже-порядку: в этом смысле, творчество по-женски – это индивидуальная форма предъявления гармонии, творчество по-мужски – индивидуально созданный собственный порядок.

(20) Самоутверждающееся мужское начало утверждает себя, в том числе, и через детей; отсюда, отцовскую любовь надо заслужить, надо ответить определенным его ожиданиям. И конфликты, особенно, между сыновьями и отцами в семье вызваны вот этой потребностью совершенствовать мир и другого человека так, как понимает сам отец. Отец может даже порвать отношения со своим ребенком, если он слишком не соответствует его ожиданиям. В связи с тем, что отец занят, прежде всего, делом, его воспитание детей носит эпизодический характер, но зато, как говорят «редко, но метко». В реальности отец воспитывает своим отношением к своему делу, к жене, проявлением силы духа, в особенности не в моменты, когда запрещает что-либо, а когда позволяет, когда идет на столь редкий для детей диалог, помогая ребенку понять-пережить границы дозволенного. В идеале, он показывает своим примером: как становится собой, как оставаться собой, как совершенствоваться.

Материнская любовь безусловна в том смысле, что её не надо заслуживать; она есть и все. Какой бы ни был ребенок, она никогда не отречется от него. Материнская любовь способна к всепрощению; как часто можно слышать о том, что мать какого-либо преступника, не только не перестает любить его, заботиться о нем, но и подчас оправдывает его, обвиняя себя в том, что что-то упустила в процессе воспитания (и в этом есть, конечно, доля истины). Мать осваивает свое дитя, чутко откликаясь на его потребности. В силу изначальной чувственно-эмоциональной близости мать передает опыт человеческих отношений, в том числе, учит моральному поведению, но не через определение границ «дозволено-недозволено», а через инициирование в ребенке потребности к открытости, к познанию мира, способности к сопереживанию и т.п. (естественно, в неполных семьях мать берет на себя и отцовские функции); в общем, она учит человечности.

Хотя есть мнение³⁷, что роль матери проявляет в женщине мужское начало, но если и проявляет, то с сильным женским оттенком (о чем было сказано по поводу морального воспитания); но роль матери – это социальная роль, имеющая свое место в культуре, так что сам факт втягивания женского в социальность актуализирует в женщине мужское (потому что, хотя бы воспитание должно иметь явный результат, а не быть просто процессом). В этом смысле, кажется, что женщина находится в более выгодном положении: её женственность естественна, так же как и материнство, которое инициирует женщину на внутренний диалог со своей мускулинностью; материнская любовь – это путь гармонизации отношений между мужским и женским в женщине. Тогда как путь мужчин к собственной фемининности – путь борьбы и страданий: «условность» отцовской любви не позволяет начаться непременному мужчины со своей фемининностью. Если же роль матери сохраняется и в отношении с мужчиной, то это в нем нивелирует мужское начало именно в отношениях с ней; действительно, один и тот же мужчина в отношениях с одной женщиной ведет себя как маленькое дитя, в отношениях с другой «вдруг» обнаруживает все лучшие мужские проявления, способность к настоящему поступку. Это говорит о том, что проявление мужского или женского в нас часто являются реакцией на другого; что в нас существуют оба начала, и внутренняя сила одного из них актуализируется нашими внешними отношениями, неповторимым всякий раз танцем мужского и женского.

Женственность, как и мужественность, получает шанс освободиться от социогенных идентификаций в результате биотехнологической революции³⁸. Материнство являлось первой устойчивой и основной социокультурной ассоциацией с женственностью; в этом смысле, мужественность в культуре первично была более связана с образом воина-защитника, творца поступков, и затем уже отца. Матриархат как способ определения родства первичен, патриархат – вторичен. Женственность и мужественность все более оказываются «распятыми» между биологическими проявлениями (секс, сексуальная любовь, сексуальное наслаждение) и духовностью (жизненные стратегии, ценности, цели). Опасность лишь в сведении (низведении) их только к сексуальности. И женщина, быть может, ассоциируется с природой еще и потому, что длительное время женскость (как чувствование себя полноценной женщиной) ассоциировалась с деторождением. Маскулинность – со свойством овладения природой, с культурой.

(21) Стилистика поведения, практически, хорошо может быть объяснена выше сказанным.

(22) Протест – это максимальное, демонстративное утверждение своего «Я» мужчиной. Женская недемонстративность более всего проявляется в скромности, которая не столько результат боязливости, сколько – внутренней уравновешенности, наличия чувства собственного достоинства как подлинного знания о себе, как самодостаточности. И. Кант выделял скромность как способ вхождения женщины в пространство благородных поступков; так, он писал: «Благородные свойства этого пола, которые, однако, как мы уже заметили, никогда не должны затемнять собой чувство прекрасного, отчетливее и вернее всего проявляются через скромность — один из видов благородной простоты и наивности при наличии больших достоинств. От нее идет свет спокойного благорасположения и уважения к другим вместе с некоторым благородным доверием к самому себе и справедливым мнением о самом себе, всегда имеющим место у благородного характера»³⁹. И в другом месте Кант хлестко критикует потерю этих качеств: «Кокетка переступает границы женственного, грубый педант — границы мужественного. В недоступной с виду женщине слишком много мужского, а в щеголе слишком много женского»⁴⁰.

Интересное проявление этих различных способов женского и мужского проглядывается в следующем психологическом наблюдении. Если навстречу паре мужчины с женщиной идет мужчина, и если ему понравилась идущая навстречу, пусть и с другим, женщина, то он будет глядеть на неё, любоваться (если наглый, то даже может позволить себе подойти и познакомиться), даже если за это получит от соперника («Иду на Вы», и все тут!). Если в такой ситуации окажется женщина, то она, мельком оценив мужчину как интересного, будет изучать женщину, идущую рядом с ним на предмет того, что в ней есть такого (и что можно будет потом использовать), что рядом с ней – такой мужчина: осваивать всегда и везде, чтоб когда надо – применить! И если в женщине развито именно женское, то разглядывая иных женщин, она это делает не из зависти, а из любопытства, из потребности освоить новое. Также есть еще народная мудрость, что женщина всегда может сделать так, что мужчина незаметно для себя примет такое решение, какое нужно женщине, будучи полностью уверенным, что он – автор этого решения. И как пишет Роберт Джонсон, женская хитрость – это мудрый способ соразмерения своей инициативы с потребностью применения силы⁴¹.

(23) В разрез с расхожей точкой зрения комплименты больше любят мужчины. Мужское интолерантно по своей природе – не приемлет иного, оно – опасно для его самоутверждения, отсюда также вытекает потребность контролировать все вокруг, особенно реакции окружающих. Мужчина следит за своим внешним видом, только если это надо для дела, для того, чтобы это было по достоинству оценено (у очень редких мужчин, следить за собой стало – привычкой); мужчина в отпуске представляет собой подчас такое зрелище (!); он может быть, конечно, чистый, но не бритый, не стриженый, непонятно в какой одежде – естественно изливающейся гармонии-вкуса нет, да и не для кого принаряжаться.

В этом смысле, женское кардинально отличается. Женщина всегда старается «выглядеть», даже наедине с собой. Кстати, обращает на себя внимание тот факт, что многие иностранцы ищут именно российских женщин в жены – в них осталась еще спонтанная женственность, они следят за собой, они не могут не быть красивыми, каждая – в свою меру. Многие западные женщины, активно примеривающие на себя мужские стили поведения, ведут себя также как мужчины: на прием можно и одеться, а если нет – то можно во всем мятом и в магазин выйти. Хотя, конечно, не исключено, что такая забота о своей внешности есть отголосок борьбы за мужчин (надо всегда быть готовой к встрече с Мужчиной). Женское само знает себе цену, чтобы ни говорили, если нет, конечно, комплексов, но тогда и наличие подлинной женственности ставится под вопрос. Карен Хорни, например, обращает внимание на то, что женские комплексы связаны с завистью (а зависть – выражение соперничества, потребности самоутвердиться, уже-не-самодостаточности – Н.Х.), правда, у неё это трактуется как зависть к мужчинам; так вот женские комплексы, по её мнению, воплощают «в себе все, что есть незрелого, недоношенного в развитии женственности»⁴². Мужская же зависть, по К. Хорни, естественная, она связана с завистью к материнству, и «именно эта зависть служит одной (а возможно - главной) из движущих сил, побуждающих мужчин к созданию культурных ценностей»⁴³.

Зависимость мужского начала и самодостаточность женского прослеживается также в том, что мужские суждения чаще оценочны, безапелляционны, подчас, ярко выражено интолерантны. Женские же суждения, как отмечает К. Гиллиган (это мысль озвучена О.В. Артемьевой в предисловии к книге) избегают абсолютистских оценок, «в отказе от абсолютных суждений Гиллиган видит моральную силу женщин, свидетельствующую об их способности быть чуткими, внимательными к потребностям конкретных людей, с которыми они непосредственно связаны, что и обусловливает релятивность их суждений»⁴⁴.

(24) Ясно, что ответственность тяжела для любого человека. Но одно дело, когда она идет в ногу с самоутверждением, с раздутым иногда до неприличия чувством долга (психологически, чувство долга – обратная сторона позитивного самоутверждения), что делает её просто невыносимой. Другое дело, когда ответственность сопровождается спонтанно проявляющимися любовью, заботой, где она, по сути, являются частью этих чувств-состояний. Да и сфера мужской ответственности в пределе – все человечество – с его стремлением все совершенствовать, сфера женской – окружающие люди (ответственность за ребенка переживается иначе, не так тягостно, как ответственность за судьбу страны, например). Может, потому иногда мужчинам свойственно винить в их бедах и неудачах женщин, других, а не себя – это защита от непосильной подчас ответственности. Стоит вспомнить только миф о грехопадении, в котором впервые так явно показано списание Адамом ответственности за этот акт на Еву. Женская ответственность естественное проявление исповедуемых и реализуемых ею любви и заботы, которые, конечно, имеют этическую окраску, но более эстетическую – в стремлении гармонизировать свой мир. Мужская ответственность всегда оборотная сторона их свободы, воспринимается как необходимая плата за неё, за возможность самоутверждения.

(25) Благодаря приоритету аналитического мышления, потребности контролировать пространство (да и 70 % процентов информации поступает через зрение), мужчина как при первом контакте с женщиной, так и в дальнейшем более задействует зрение, он замечает любые изменения в женщине, интерпретируя для себя состояние её внутренней и внешней красоты. Аналитичность же проявляется и в том, что мужчина как бы сканирует внешность женщины, сводя потом уже в единый образ. Хотя, когда мужчина любит женщину, чувствуя её женственность, находясь в плену магии исходящей от неё гармонии, то он «видит» её красивой, какая бы внешность в реальности у неё не была.

Женщинам достаточно нескольких секунд для схватывания образа мужчины; более всего, они обращают внимание на характер взгляда мужчины, в котором можно увидеть все – и интеллект, и внутреннюю силу, и доброту. В любовных играх для женщин важно то, каким образом мужчина оживляет женское воображение – важны интонация, запах, тактильные ощущения; действительно, важно не столько то, что мужчина говорит, сколько как.

(26) Если говорить о культурно-исторических формах любви в их соотнесении с особенностями мужской и женской любви, то, конечно, здесь речь будет идти о романтической любви, суть которой очень хорошо показана в работе Роберта Джонсона «Мы», и конфлюэнтной любви, проявления последней описаны Э. Гидденсом в его работе «Трансформация интимности». Сравнительный анализ их идей был сделан Р.Г. Апресяном⁴⁵. Не вдаваясь в подробности этого исследования, можно констатировать следующее.

Романтическая любовь предполагает борьбу, страдание, преодоление всех трудностей. «Идеал романтической любви включает в себя свободу как непременный и существенный компонент»⁴⁶, она – способ личной самореализации, личностного самоутверждения, самосовершенствования. Это – мужская форма любви, порождающая мир прекрасных поступков, возвышенное отношение к женщине, воспевающая и защищающая её хрупкость и красоту; это – любовь сильного мужчины, позволяющего женщине быть собой, иметь автономию. Романтическая любовь порождает соблазн⁴⁷, в котором выражается самоутверждение как создание символической вселенной, как игра по созданным мужчиной правилам. Не женщина соблазняет, но мужчина соблазняется, требуя от женщины соблазнения-игры. Она поддается и попадает в капкан, потому как не игра ей органична (с её правилами, ведь женское – стихийно), а только – искреннее (естественное) со-бытие с любимым и для любимого.

Характеристиками конфлюэнтной любви являются следующие: во-первых, сексуальность – непременный компонент любовных отношений; во-вторых, ценным становятся сами отношения как «факт здесь-и-сейчас осуществляющейся жизни»; в-третьих, это – текучая, преходящая форма любви, это – переживание самого процесса любви; в-четвертых, это любовь, воплощающая «чистые отношения», отношения, в принципе не связанные с социальными ожиданиями; в-пятых, взаимность сексуального удовлетворения становится чуть ли не основой успешного любовного союза, в-шестых, продолжительность этого союза находится только во власти-желании участников этого союза, и в-седьмых, она может быть и моногамной и полигамной, гетеросексуальной и гомосексуальной. Думается, что конфлюэнтная любовь – и есть явление первозданного, освобожденного сексуальной революцией, хаоса женского начала; в ней радость от процесса значимее результата; в ней совершенство – не есть совершенствование, а явление самой гармонии человеческих (половых) отношений (именно для женского важно само качество отношений, их непрерывность и творческая изменчивость их контуров). Эта форма любви, актуализируя «здесь и сейчас», есть мир не столько поступков, сколько полноты любовных переживаний. Конфл. любовь – это освоение другого в отношениях; это – ценность процесса любовных отношений.