ДВИЖЕНИЕ ДИГГЕРОВ

Выступления диггеров Как Раз в эт0 время, в_чадале апреля 1649jr., («истинных начались открытые выступления диггеров или, левеллеров») как они сами называли себя, «щданлых^лщщл- и социальный характер щтод» («истинных уравнителей»,— в отличие от дштерского движения "'■—*~-~ ^ J г »

1 левеллеров, сторонников Джона Лильберна, которых диггеры не считали действительными уравнителями). Диггеры пытались осуществить на практике такие социальные принципы, которые шли

гораздо дальше самых радикальных требований, выдвигаемых мелкобуржуазными демократами — левеллерами. Выражая интересы городского плебейства и сельской бедноты, диггеры

выступали против частной собственности, в первую очередь, в соответствии с условиями своего времени, против частной собственности на землю, являвшейся, по их мнению, источником всякой несправедливости и народных бедствий. Отрицая частную собственность, выдвигая требование общности имуществ и установления всеобщего равенства в духе примитивного уравнительного «коммунизма», имеющего «...своим источником индивидуально- крестьянский образ мышления...»г, «истинныеуравнители» — дигге£ы_рас- считывали осуществить свои^елимирнымпутем^без применения^насилия.

Поэтому они начали с обработки под посев невозделанных общинных земель и пустошей, вскапывая их лопатой, за неимением рабочего скота и иного инвентаря (отсюда их название — «диггеры», буквально —

«копатели», от английского слова to dig — копать), и призывая других бедняков последовать их примеру. Они рассчитывали, таким образом, мирным путем, привлекая к себе сотни и тысячи неимущих людей, перейти к более совершенному и справедливому общественному строю, где не будет частной собственности и где все будут вместе работать, вместе питаться и поровну делить все жизненные блага.

Попытки диггеров осуществить эту утопическую программу, неоднократно предпринимаемые ими на протяжении 1649 —1651 гг., неизбежно терпели полную неудачу. Однако уравнительские идеи диггеров, будучи утопическими «с точки зрения социализма», были «...революционны с точки зрения буржуазного демократизма»2. Они имели в условиях буржуазной революции вполне определенное реальное историческое значение. Оно объективно заключалось в том, что диггеры на деле боролись за раздел

поместий лендлордов, за полное уничтожение феодального землевладения в английской деревне, за наиболее революционное решение аграрного вопроса, за самую радикальную ломку феодальных отношений в стране. Страх имущих классов Англии перед выдвинутой диггерами идеей "уничтожения частной собственности вполне понятен. Буржуазии и ее союзнику — новому дворянству, всем имущим слоям английского общества, всем отстаивавшим право частной собственности движение диггеров, особенно в начальный его период, падающий на время наивысшего подъема революции, представлялось очень грозным и опасным. Отход городского иле- Тяжелое положение народных масс, все усили- беиства и сельской бед- вавшиеся нищета и голод выдвигали перед бедноты от левеллеров нейшими элементами города и деревни

социальные проблемы, находившиеся в непримиримом противоречии с принципами буржуазного строя, с требованиями формальной буржуазной демократии, отстаиваемой Лильберном и левеллерами. Городская и сельская беднота, цеховой подмастерье и внецеховой поденщик, социальный слой, который был более или менее развитым предшественником современного пролетариата, начинает отходить от левеллеров и выдвигать свои самостоятельные требования, идущие дальше той цели, которая могла стоять перед буржуазной революцией. Уже «...немецкая крестьянская война,— писал Энгельс,— пророчески указала на

грядущие классовые битвы, ибо в ней на арену выступили не только восставшие крестьяне,— в этом уже не было ничего нового,— но за ними показались предшественники современного пролетариата с красным знаменем в руках и с требованием общности имущества на устах»1. Социальные требования беднейших слоев города и деревни, идущие дальше того, что могла дать формальная буржуазная демократия, и

явились причиной серьезных расхождений и начавшегося раскола в прежде

более или менее едином движении левеллеров. Требование общности имуществ было направлено против частной собственности как таковой и неразрывно связанного с нею имущественного

неравенства, в чем представители интересов городского плебейства и сельской бедноты видели основную 'причину всех своих бедствий. В условиях еще недостаточно развитых буржуазных отношений и при той

большой роли, которую продолжало тогда играть в Англии сельское хозяйство, земельная собственность представлялась беднейшим элементам города и деревни и их идеологам — диггерам первым объектом критики, что и нашло отражение в многочисленных диггерских памфлетах.

„ „ Публикацию своих памфлетов диггеры начали в Памфлеты диггеров J ло/п ^ г

flHBapj^jyB4Sj г., когда уже ясно наметился и стал осуществляться переход от монархии к республике. 26. января 1649 г. был опубликован «Новый закон справедливости» (The New Law of Righteousness)2, написанный идеологрм"и'виднейшим руководителем диггеров Дже-

рардом"^инстенли.В этом памфлете впервые была сформулирована основная йдМ~"7Сиггерского движения — идея общей собственности на землю и ее плоды. Памфлет как бы намечал прЪграмму будущий дцщильиости дигге- ров, призывая к созданию нового общественного строя на основе равенства и общности ймушеств. Характерна для религиозно-мистических настроений диггеров ссылка Уинстенли на явившееся якобы ему видение и услышанные им тогда слова: «Работайте в"месте, вместе ешьте хлеб, объявите об этом

всему миру!». Уинстенли призывал в памфлете к отказу от работы на лордов, к отказу

от аренды и покупки земли у землевладельцев, от продажи и покупки

плодов земли. Не должно быть частной собственности на землю, земля —

общее достояние, «общая сокровищница». Отрицая частную собственность на землю (земля «создана для общего пропитания всех...»), «истинные левеллеры» полагали, что вслед за устранением монархии и власти лордов, захвативших некогда — еще во времена нормандского завоевания — земли у обрабатывавших их

тружеников, ставших в силу этого бедняками, последует уничтожение несправедливости в распределении земель, устранение земельного неравенства. Земля будет распределена между теми, кто ее обрабатывает;, каждый будет иметь лишь столыГСГ"земли, сколько он в состоянии обработать. Но так как это еще не осуществлено, Уинстенли считал, что на первых порах простой народ (the common people), бедняки должны начать обработку пустующих, невозделанных земельных участков — общинных выгонов,

2 Полное название памфлета: «Новый закон справедливости, открывшийся для

того, чтобы освободить всю вселенную от рабства и проклятия, или проблеск нового

неба и новой земли, где находится справедливость, призывающий к молчанию всех

тех, кто говорит или проповедует понаслышке или по вымыслу».

пустошей, холмов,— вскапывать их совместными усилиями и

засевать, чтобы на земле, принадлежащей всем, «вместе работать и есть вместе

хлеб».

♦ Еще до того как был опубликован памфлет Уинстенли «Новый закон

справедливости» — 5 декабря 1648 г. вышел в свет весьма близкий по

настроению и кругу идей к диггерской литературе анонимный памфлет под

названием: «Свет, сияющий в Бекингемшире, или раскрытие главного

основания и первоначальной причины всякого рабства во всем мире и

главным образом в Англии, представленное в виде декларации многих

благонамеренных людей этого графства ко всем бедным и угнетенным сельским

жителям (country men) Англии и предназначенное также к сведению

современной, возглавляемой лордом Ферфаксом, армии» (Light Shining in

Buckinghamshire, or a Discovery of the Main ground...).

В памфлете доказывалось, что главным источником и причиной всякого

рабства является частная собственность на землю, которой не существовало

прежде, так как люди были созданы богом равными и свободными. Никто

не был создан для того, чтобы повелевать другими людьми и никто не

получил права огораживать землю, превращая ее в свою собственность.

Возникновение собственности на землю явилось результатом

своекорыстных действий немногих алчных людей, лишивших земли и имущества всех

остальных и превративших их в рабов, вынужденных работать на лордов-

землевладельцев. Начало этому порабощению положило нормандское

завоевание. «Незаконнорожденный- чужеземец Вильгельм»1 со своей

грабительской армией поработил народ Британии и отнял у него землю.

Король и лорды — наследники нормандских захватчиков; уничтожение их

откроет народу доступ к земле, являющейся общей собственностью народа,

и восстановит народные права. В справедливой республике, которая

будет установлена после свержения в Англии королевской власти, каждому

человеку будет обеспечена справедливая доля средств существования,

каждый будет работать и есть также, как другой, и пользоваться такими

же, как другой, привилегиями и вольностями.

Подвергая резкой критике весь государственный строй Англии,

королевскую власть и парламент, автор памфлета доказывает, что только

армия помешала королю и парламенту восстановить нормандскую

тиранию. В заключительной части памфлета подчеркивается, что лишь

левеллеры могут дать необходимые блага бедному народу.

Идеи этого левеллерского памфлета во многом предвосхищали идеи

диггеров и были сходны с ними. Новейшие исследователи полагают, что он

вышел из среды сельских левеллеров графства Бекингемшир, близких

по своему положению к тем социальным слоям, которые, не удовлетворяясь

уже требованиями политической программы левеллеров, выдвигали на

первое место социальные идеи и требования, находившиеся в резком

противоречии с существовавшим тогда общественным строем.

Религиозные настроения, пронизывающие памфлет, многочисленные ссылки на

священное писание, аргументы и примеры, заимствованные из ветхого

завета и евангелия, также сближают его с памфлетной литературой

диггеров.

„ Повидимому, памфлет имел большой успех и получил широкое

распространение, так как уже в марте 1649 г. понадобилось выпустить второе

издание. Оно было опубликовано в конце марта, вместе с продолжением

памфлета, озаглавленным: «Еще о свете, сияющем в Бекингемшире»2.

(More Light Shining in Buckinghamshire). Здесь особенно подробно дока-

Имеется в виду Вильгельм Завоеватель (1066—1087).

Памфлет датирован 30 марта 1649 г.

288

зывалось, что закрепощение английского народа начинается с

нормандского завоевания и в нем именно заключается источник всех общественных

зол в Англии. Эта идея также характерна и для диггерской литературы.

/ В апреле 1649 г.^появилась,„«Декларация бедного угнетенного народа

Англии» (A Declaration from the Poor oppressed People of England),

подписанная 45 лицами, в том числе и Джерардом Уинстенли.

Несомненно, он был и автором этого памфлета. «Декларация» была обращена

«ко всем тем, кто называет себя или которых называют лордами маноров»

и «которые приступили к вырубке... или намереваются рубить леса и

деревья, растущие на общинных землях и пустошах». Однако содержание

«Декларации» значительно шире. В ней излагались общие идеи и

непосредственные цели диггеров и сообщалось об их готовности немедленно

приступить к осуществлению этих целей на практике.

«Мы, подписавшие здесь свои имена,— говорилось в декларации,—

действуем от имени всего бедного угнетенного народа Англии и объявляем

вам, называющим себя лордами маноров и лордами страны, что царь

справедливости... просветил настолько наши сердца, чтобы понять, что

земля не была создана специально для вас, чтобы вы были господами ее, а

мы вашими рабами, слугами и нищими, но что земля_создана^для..jrorp,

чтобы быть общим жизненным, достоянием для Bcex^^j^^op^

ственно ^овладели землей в результате нЗшяди^ «Ёласть

огораживать землю и владеть ею как собственностью,— писали

составители декларации, — была принесена... вашими предками [т. е. предками

лендлордов.—Ред.] силою меча, которым они сначала поражали смертью

своих собратьев по творению, людей, а затем грабили и крали у них землю...»

«Ваши предки получили вашу собственность путем убийства и воровства»,—

обличали авторы декларации лендлордов. Но «наши сердца,—

продолжали они,— начинают освобождаться от рабского страха перед людьми,

подобными вам,... мы обрели в себе решимость... вскапывать и возделывать

общинные земли и пустоши по всей Англии...»

Однако дальше обработки общинных земель диггеры не решались идти.

Хотя вся «земля со всеми ее плодами, злаками и скотом» «была сотворена,—

по мнению подписавших декларацию,— как общая сокровищница

жизненных припасов для всего человечества...», захватывать силой и

обрабатывать все земли лордов маноров они все же неТШШрШались; Прётендуя лишь

на обработку общинных земель и пустошей, онидолагали, что путем

убеждения, путем любви и победы «христианского духа», а не путем борьбы и

насилий им удастся склонить лордов маноров к принятию их идей и к доб-

роврАЬной передаче земли в распоряжение всего народа. «Мы не будем

касаться ваших владений,— заявляли составители декларации,— но

[коснемся] лишь тех, которые называются общинными», и будем

действовать так «до тех пор, пока дух, обитающий в вас, не заставит вас

отрешиться от ваших земель и имущества, которые были приобретены и теперь

удерживаются в ваших руках убийством и воровством...» «Мы получим

их от духа, который победит вас, а не от наших мечей...» Применение

меча «было бы отвратительной и несправедливой властью...»

Главная цель составителей декларации — «изгнать из творения

проклятое дело, именуемое частной собственностью, причину всех войн,

кровопролитий, воровства и порабощающих законов, которые держат народ в

нищете».

Идея диггеров о непротивлении злу насилием, наивная вера в

возможность убедить"лордов маноров, убедить господствующие классы

добровольно отказаться от своего имущества, от своей собственности от£а2када

политическую Hej^g&fiftTb тех социальных групп, выразителями интересов

которых были диггеры/ —™~"

19 Английская революция, т. I

289

Итак, распашка пустошей и общинных земель должна была, по мысли

диггеров, явиться первым шагом в осуществлении их утопического плана

коренного изменения несправедливого социального строя Англии мирным

путем, путем отказа землевладельцев и прежде всего — лендлордов, от

частной собственности на землю и перераспределения всех земель и

жизненных благ на основе полного имущественного, сословного и правового

равенства всех без различия лиц.

8 апреля_1649 г. несколько десятков жителей

Попытка диггеров КобхешГв графстве Серри, собравшись у холма

обрабатывать ^ — „г»^-;—r -JEX-JL,...-. t\„ ~ J.--—-^

пустующую землю 5йг-Ц^£2Е255> поблизости от своего поселка, начали

вскапывать лопатами и мотыгами склон холма,

представлявший собой обширную пустошь, и засевать его корнеплодами

(морковью, пастернаком) и бобами. В течение нескольких дней, собираясь

во все большем количестве, они продолжали Обработку этой

пустоши,подготавливая землю к посеву овощей и злаков. Они приглашали всех

желающих присоединиться к ним и утверждали, что число их будет все возрастать

и скоро дойдет до 4—5 тыс. человек. Это была первая попытка

диггеров приступить к осуществлению их идей на практике.

Графство Серри принадлежало к числу тех графств, где в результате

проводившихся в течение длительного времени огораживаний образовался

весьма значительный слой обездоленных бедных крестьян — мелких

держателей, коттеров, батраков. Тяжелые последствия гражданской

войны сказались здесь также с немалой силой. Графство принадлежало к

числу особенно пострадавших от войны.

Небольшую группу диггеров, начавших вскапывать пустошь на холме

св. Георгия, возглавляли Уильям Эверард, бывший солдат, изгнанный

из армии за радикальные взгляды, называвший себя, как сообщается в

письме в Государственный совет о выступлении диггеров в графстве Серри и

в мемуарах Уайтлока, «пророком» (a prophet), и Джерард Уинстенли,

автор самых значительны^дигге^

документов,, теоретик движения «истштню , д^рдтгттддд».

Выступление диггеров, несмотря на его явно мирный характер, вызвало

страх у местных землевладельцев — лендлордов и зажиточных крестьян,

которые и обратились к правительству с жалобой на диггеров. Тогда

Государственный совет немедленно отдал генералу Ферфаксу распоряжение

разогнать с помощью солдат «незаконное сборище» «беспорядочных и

мятежных людей», действия которых, по заявлению Совета, могут

вызвать «большие и опасные последствия» и «нарушить мир и спокойствие

республики». В этих словах отразился страх господствующих в

республике эксплуататорских классов перед движением диггеров,

покушающихся на самую основу их господства — частную собственность.

19 апреля командующий армией Ферфакс выслал против диггеров,

мирно обрабатывавших землю на холме св. Георгия, два кавалерийских

эскадрона. Не оказав никакого сопротивления, подчинившись приказу

офицера, диггеры мирно разошлись по домам.

На следующий день руководители диггеров Уинстенли и Эверард

явились к генералу Ферфаксу в Уайтхолл, чтобы объяснить и оправдать свои

действия. Они держались перед Ферфаксом спокойно и независимо, даже не

f сняв с головы в продолжение всей беседы своих шляп. На предложенный им

вопрос — почему они стоят перед генералом в шляпах, последовал

ответ: «потому что он является таким же божьим созданием (fellow creature),

как и они». Эверард изложил Ферфаксу цели диггеров, доказывая право

бедных людей на совместную обработку незанятых общинных полей.

Характерно, что Эверард ссылался при этом на видение и слышанный

им якобы голос, предлагавший ему идти копать и распахивать землю и

290

Вопрос1выборы в долгий парламент и начало его деятельности

осени 1640 г. положение Карла I стало почти безвыходным.

В августе война возобновилась, и шотландцы вели военные

действия уже на английской территории. Королевское войско

после поражения 28 августа при Ньюберне было бессильно

-приостановить наступление шотландцев. Королевские финансы

были в полном расстройстве. Оппозиция, раздраженная роспуском

Короткого парламента, выступала открыто, требуя скорей-

в ДолгиЙ^ламент шег0 созыва нового парламента. Лидеры прош-

^ * лых парламентов — Пим, Гемпден, Сент-Джон —

находились в контакте с оппозиционными лордами Бедфордом,

Эссексом, Уорвиком, Манчестером, Бруком и др. В Лондоне на улицах

появились прокламации, призывавшие подмастерьев восстать и

реформировать в пуританском духе религию. Это было прямым призывом к

борьбе против государственной англиканской церкви и абсолютизма, тесно

связанных друг с другом. В конце августа двенадцать лордов,

настроенных оппозиционно, обратились к королю с петицией, в которой указывали

на тяжелое экономическое и политическое положение страны и советовали

королю созвать возможно скорее парламент. Вскоре подобного же рода

петиция была представлена королю и от имени населения Лондона; под

этой петицией имелось около 10 тыс. подписей. На совещании пэров с

королем в Йорке 24 сентября Карл I был вынужден заявить о своем

намерении созвать новый парламент 3 ноября 1640 г.

Избирательная кампания, происходившая в октябре 1640 г.,

протекала чрезвычайно бурно. Королевский двор, хотя и вынужденный пойти

на уступки оппозиции, в действительности не думал отказываться от

борьбы. Были пущены в ход все средства, чтобы провести в парламент

наибольшее число сторонников короля. Мэрам и шерифам Йоркшира,

Уэльса и Корнуолла (области, на поддержку которых правительство

рассчитывало более всего) посылались специальные письма со списками

желательных кандидатов. Грубое давление на выборы оказывали в

западных графствах крупные лорды, стоявшие близко ко двору.

С другой- стороны, большую активность проявила и оппозиция. Ее

лидеры лично объезжали графства, агитируя за своих кандидатов.

О Джоне Пиме, главном лидере оппозиции, один мемуарист, Антони Вуд,

писал, что Пим объехал десятки мест, чтобы «помочь пройти в

парламент братьяй из пуритан». Сам он был выбран в парламент от местечка

Тевисток в графстве Девоншир. Гемпден, избранный от Бекингемшира,

агитировал не только в этом графстве, но и в Лестершире, Нортгемптон-

Ш

шире и других графствах Центральной Англии. Большую активность

проявил во время выборов Оливер Кромвель, прошедший в парламент

от города Кембриджа.

Выборы довольно большого количества депутатов (36 человек)

собравшийся парламент признал недействительными, предложив провести их

вторично. В общем октябрьские выборы 1640 г. означали поражение

короля. Больше половины депутатов нового парламента были ранее

членами оппозиционного Короткого парламента: 294 из 493 депутатов,

собравшихся 3 ноября 1640 г.

Новый парламент вошел в историю под названием Долгого

парламента, так как, собравшись в конце 1640 г., он не расходился в

течение двенадцати с половиной лет.

Официальных списков депутатов Долгого пар-

Политический ламента по партиям в 1640 г., конечно, еще не

и социальный состав * т>

Долгого парламента было. Разделение членов парламента на

кавалеров * — сторонников короля и на

круглоголовых — сторонников парламента — окончательно определилось только в

1642 г. Ноьирходя из списков членов Долгого парламента от второй

половины 1642 г., в которых отмечались все «оксфордцы», т. е. депутаты,

переехавшие после начала гражданской войны к королю в Оксфорд, мы

можем определить партийные симпатии членов парламента и в 1640 г.

Старая избирательная система благоприятствовала короне.

Представительство от отдельных графств находилось в вопиющем противоречии

с действительным количеством населения. Густо населенные 13

центральных графств посылали всего 89 депутатов, в то время как отсталый и редко

населенный запад и юго-запад выбирали 134 депутата. Экономический и

политический центр страны—Лондон вместе с графством Мидлсекс посылал

всего 8 представителей, а экономически отсталые Корнуолл и Уэльс были

представлены один 44, а другой 24 депутатами. Четыре весьма развитые в

экономическом отношении восточные графства были представлены 43

депутатами, а на юге один Уилтшир — 44 депутатами. И все же оппозиция

имела решительный успех. - Центр, восток и юго-восток Англии, эти

наиболее передовые в экономическом отношении районы, дали явный перевес

парламентской партии: центральные и восточные графства из 137

депутатов послали 105 сторонников парламента и только 32 роялиста.4 Наоборот,

запад, юго-запад и север дали преимущественно депутатов-роялистов:

север и запад послали 119 роялистских депутатов, а сторонников

парламента всего только 71. Южные и юго-западные графства, включавшие

наряду с развитыми и довольно отсталые местности, с большим количеством

поместий, принадлежавших королю и высшей знати, дали все же перевес

сторонникам парламента: избранными здесь оказались — 114 депутатов

из парламентской партии и 70 роялистов. В целом — из 511 депутатов

(мы учитываем и дополнительные выборы 1640 г.) за парламент было 290

4jejo&ej^.(57%), 3a короля и двор 221 (43%).

Социальный состав Долгого парламента часто вызывал недоумение

у исследователей. Английские буржуазные историки — Гардинер, Тре-

вельян и др. — констатируют дворянский состав Долгого парламента и из

этого делают вывод, что английская революция была не социальной борьбой,

а лишь религиозным и политическим движением. Из русских дореволю-

1 Кавалерами во времЪ гражданской войны сторонники парламента называли

сторонников короля —роялистов. Сторонники короля в свою очередь называли

сторонников парламента круглоголовыми, намекая на принятый среди пуритан,

особенно среди купцов, ремесленников и вообще людей, не принадлежащих к дворянскому

обществу, обычай стричь коротко волосы в отличие от дворян — кавалеров, носивших

обычно длинные локоны.

10 Английская революция, т. I

145

ционных историков подобную же ошибку допускал А. Н. Савин. Ошибка

буржуазных исследователей заключается в том, что они недоучитывают

факта раскола английского дворянства на два, по существу совершенно

различных, противоположных по своим интересам слоя. Маркс еще в 1850 г.

характеризовал новое дворянство как класс, близкий по своим интересам

буржуазии: «Этот связанный с буржуазией класс крупных

землевладельцев...,— писал он,— находился, в отличие от французского феодального

землевладения 1789 г., не в

противоречии, а, наоборот, в полном

согласии с условиями

существования буржуазии. Земельные

владения этого класса

представляли на деле не феодальную,

а буржуазную собственность»1.

Действительно,

представителей самой городской

буржуазии — купцов и

промышленников — в Долгом парламенте

было совсем немного. В 1640 г.

их было всего 7—8 человек.

Зато депутаты-дворяне были

преимущественно из того джентри,

которое являлось ближайшим

союзником этой буржуазии.

Обычно масса джентри в XVII в.

(как и позднее в XVIII в.)

была представлена сквайрами.

В Долгом парламенте было

272 сквайра или 53% общего

"^Йсла депутатов 2.

В эту прослойку, к которой

принадлежали и Гемпден, и

Пим, и Кромвель, и другие

лидеры парламентской

оппозиции, входили наиболее

обуржуазившиеся английские

землевладельцы. В этой связи

юрист, первая половина xvii в. заслуживает внимания тот факт,

Современно* гравюра чт0 когда летом 1641 г# Д0ЛГИЙ

парламент постановил

исключить из своей среды

«монополистов», среди них несколько человек оказались с титулами «esquire».

После сквайров следующими по численности в парламенте были рыцари.

Их было 168, а считая с несколькими военными даже 171 человек, т. е.

около одной трети палаты. Рыцарь в XVI и XVII вв.—эт^Гболее крупная

фигура на местах по сравнению со сквайрами, часть рыцарей уже была

баронетами. Но в общем рыцари, подобно сквайрам, были ближе к

буржуазии, чем к феодальной аристократии. Их активное участие в

огораживаниях и в торговых компаниях общеизвестно.

Довольно значительную группу в Долгом парламенте составляли

юристы. Их было свыше 60, почти половина из них с рыцарским титулом.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 308.

2 К ним следует присоединить и пять джентльменов, тогда эта прослойка

составит почти 55% всего парламентского состава в целом.

146.

Связанные с буржуазией прежде всего профессионально, в повседневной

практике, оформляя всякого рода юридические сделки (нотариальные

акты) и разрешая различные тяжбы гражданского судопроизводства,

извлекая из этой деятельности свои основные доходы, юристы превращались

в присяжных защитников, не только юридических, но и политических

«адвокатов» буржуазии. В то же время они оказались полезными для

деятельности самого парламента. Ссылками на статутное право и

традиционную практику судов юристы помогали парламентской оппозиции

аргументировать и облекать в правовые формулы политические требовав

ния буржуазии и нового дворянства. Адвокаты пригодились также в

практической работе Долгого парламента, когда парламенту приходилось

привлекать агентов старой власти к судебной и политической ответственности,

а в дальнейшем непосредственно управлять страной во время начавшейся

войны с королем. Одним из таких юристов-дельцов был и спикер палаты

общин Уильям Лентолл. Большую роль в качестве судебного эксперта в

палате общин играл Оливер Сент-Джон, ближайший соратник. Пима,

Гемпдена и Кромвеля, последнему он приходился даже родственником.

Открытие Долгого пар- Открывая 3 ноября 1640 г.парламент, король в своей

ламента. Программная тронной речи занял примирительную позицию.

речь 11има Он указывал на тяжелое положение страны,

особенно на острую финансовую нужду правительства, просил содействия

парламента и обещал удовлетворить «справедливые жалобы» палаты. Карл I

призывал депутатов отбросить все взаимные подозрения и выразил надежду,

что парламент на этот раз будет действовать успешно. По словам

современника событий мемуариста Мэя, выступление короля произвело в общем

благоприятное впечатление на членов парламента; большего от него и

не ожидали.

Ответная речь спикера палаты общин Уильяма Лентолла была

произнесена в обычном льстивом придворном тоне. Но в конце речи спикер

просил свободы слова для членов парламента и согласия короля на те

реформы, которые парламент намерен представить ему в соответствии со

своими старинными привилегиями.

Лидеры оппозиции говорили гораздо резче. Прения 7, 8 и 9 ноября

1640 г. носили очень бурный характер. Политика абсолютизма была

подвергнута самой резкой критике. Среди многих речей, произнесенных

в" эти дни, особенно выделялась речь Пима. /Пим сформулировал общие

требования парламента, исходя из содержаншГМногочисленных петиций,

полученных парламентом к этому времени с мест. Он разделил все жалобы

на три категории: 1) нарушение правительством парламентских

привилегий, 2) искажение религии и 3) покушение на свободу подданных. В

первом разделе речи осуждалось поведение короля в отношении

предшествующих парламентов, особенно Короткого парламента. Второй раздел содер-

жал жалобы на церковные новшества Лода. Особенно интересен третий

раздел речи, в котором свобода подданных толковалась не только в лично-

правовом смысле, но и как экономическая свобода. Помимо жалоб на

неправильнее взимание налогов (корабельные, рыцарские, лесные,

военные подати и незаконное взимание таможенных пошлин), горечи

перечислялись жалобы на торговлю монополиями, а также на деятельностька-;

миссии по борьбе с огораживаниями, «незаконно налагавшей штрафы на

землевладельцев». По существу Пим защищал здесь огораживателей,,

которых Стюарты, как и Тюдоры, пытались порой штрафовать" за

произведенные ими огораживания, имевшие следствием уменьшение

земледельческого населения.

Буржуазный характер выдвинутой Пимом программы совершенно

очевиден. Свобода личности, неприкосновенность частной собственности,

10* 147:

свобода капиталистической конкуренции составляют ее основные

требования. Характерно, что пуританские мотивы хотя и занимают известное

место в программной речи лидера оппозиции, но отнюдь не заслоняют

практических экономических и политических требований буржуазии. В\щшн-

ципе Пим отнюдь не против короля, но он стоит за конституционного

корОляТ Как и другие представители парламентской оппозиции, он

исходит из положения, что английская конституция есть «наилучшая в мире».

Задачей нового парламента Пим считал не уничтожение, не отмену, а

укрепление «старой конституции», очищение ее от новшеств, внесенных

Страффордом и другими «дурными королевскими советниками».

Требования оппозиции исходили исключительно из интересов имущих

классов. Ни расширение избирательного права, ни аграрная реформа, ни

проблема пауперизма не нашли отражения в программе Пима. Характерно,

что и в вопросе об огораживаниях, как подчеркнуто выше, лидер

парламентской оппозиции не возражал по существу против самих

огораживаний, а лишь указывал на штрафы, налагаемые «неправильно»

на огораживателей. Даже вопрос об уничтожении епископата и

секуляризации епископских земель Пимом пока еще не ставился.

Неудача правительства, интриги придворной камарильи и явные

колебания самого короля делали на известное время союзниками буржуазной

оппозиции даже некоторые правые дворянские круги, настоящее место

которых, как показали дальнейшие события, было все же в королевском,

а не в парламентском лагере. Для дебатов 7—9 ноября 1640 г. характерно

то, что выступавшие с критикой правительства будущие кавалеры говорили

в не менее резком тоне, чем будущие круглоголовые. Так, например,

Джон Колпеппер (представитель Кента), ставший позднее членом

Оксфордского парламента Карла I, произнес ставшую широко известной речь

против монополий, которая уже цитировалась выше1. Он перечислил от

имени своего графства длинный ряд жалоб, почти дословно

повторявших пункты Пима. Другой будущий роялист, лорд Дигби (сын

графа Бристоля), приводил подобный же список жалоб из петиций

фригольдеров графства Дорсетшир, которое он представлял в парламенте.

Широкая оппозиция, обнаружившаяся в парла-

Арест Страффорда менте, испугала королевских министров. При

и других советников ДВОре готовы были пожалеть о созыве парламента.

КОРОЛЯ. 7т gf

Мир с Шотландией Наиболее ожесточенным противником нового

парламента был королевский фаворит лорд Страф-

форд, который во время открытия Долгого парламента находился на севере

Англии, занятый там шотландскими делами. Прибыв 9 ноября в Лондон,

лорд Страффорд дал совет королю своевременно обезглавить

парламентскую оппозицию, арестовав Пима и других парламентских лидеров, как

виновных в государственной измене. В качестве основания для

обвинения выдвигались их переговоры с шотландцами во время шотландской

войны.

Оппозиции, однако, удалось немедленно раскрыть этот план.

Пользуясь тем, что Карл I колебался и медлил с принятием окончательного

решения, парламентские лидеры сами перешли в наступление. 11 ноября

Страффорд был арестован по приказанию палаты лордов. Пим, от имени

общин, обвинил Страффорда перед палатой лордов в государственной

измене. «Оставление на свободе Страффорда означало бы роспуск

парламента»,— мотивировал Пим спешность ареста Страффорда.

Вслед за арестом Страффорда парламент возбудил ряд судебных

процессов и против^ некоторых других советников короля, служивших

1 См. главу вторую, стр. 100.

орудиями абсолютизма. Так, в декабре 1640 г. были арестованы

архиепископ Лод, помощник Страффорда лорд Редклиф и несколько епископов и

судей. Лорд-хранитель печати Финч и государственный секретарь Уинд-

банк, которым также угрожал арест, бежали во Францию. Одновременно

парламент постановил пересмотреть судебные процессы жертв Звездной

палаты: Принна, Бертона, Баствика, Лильберна и других,

«несправедливо томившихся в тюрьмах в результате епископских преследований».

Кроме привлечения к ответственности высших королевских

чиновников и решения об освобождении политических заключенных, Долгий

парламент уже в конце 1640 г. вынес ряд важных принципиальных

постановлений — о назначении комитета по делам религии и осуждении

постановлений (канонов) летней (1640 г.) конвокации * духовенства англиканской

церкви, призывавших к беспрекословному подчинению королевской власти.

Была внесена также резолюция о незаконности взимания королевским

правительством корабельных денег.

Из вопросов, поднимавшихся летом 1641 г., особенно важное значение

имел вопрос об отмене епископата. Впервые требование полного

уничтожения «древа прелатства» «с корнем и ветвями» было выставлено в

лондонской петиции, поданной в парламент еще 11 декабря 1640 г. и подписанной

15 тыс. человек. Уже в конце 1640 г. и в начале 1641 г. члены парламента,

обсуждая эту петицию, разошлись в своих взглядах. Большинство

ораторов (Редьярд, Фокленд и др.) высказалось против уничтожения епископата,

считая необходимым лишь реформировать его, в частности лишить

епископов их светских и особенно судебных прав. Вопрос о епископах был

отложен после этого на неопределенное время. В конце мая 1641 г. билль о

«корнях и ветвях» был внесен в палату общин Берингом, но авторами

его были три видных индепендента — Артур Гезльриг, Генри Вен и

Оливер Кромвель. Выступая в защиту билля, Генри Вен подчеркивал не

столько религиозные, сколько политические мотивы реформы: «Епископат

родствен папству; епископы в качестве членов верхней палаты наиболее

способствовали ухудшению несчастного положения нашего

гражданского строя»; «пока они остаются в стране, не может быть прочного

гражданского мира»,—говорил он.

Билль об отмене епископата так и не стал законом ни летом, ни осенью

1641 г. На стороне епископов было большинство палаты лордов. Пим по

тактическим соображениям не считал целесообразным из-за этого обострять

отношения с палатой лордов.

Гораздо решительнее выступал Пим по вопросу о дальнейшем огра- v

ничении королевского абсолютизма. Летом 1641 г. парламенту удалось

добиться от Карла I новых, очень важных уступок. По требованию

палаты были подвергнуты наказанию королевские офицеры, участвовавшие

в заговоре против парламента в майские дни, когда решалась судьба Страф-

форда. В июне 1641 Г; была полностью распущена королевская армия,

набранная в свое время для войны с Шотландией. В июле парламент

упразднил Звездную палату и Высокую комиссию, эти знаменитые тюдоровские

политические суды, превратившиеся ко времени революции в наиболее

ненавистные для буржуазных классов орудия королевского деспотизма.

В августе парламент окончательно оформил отмену лесных законов,

преимущественного права королевских закупок и налог, известный под

названием корабельных денег. Фактически летом 1641 г. парламент начал уже

захватывать в свои руки исполнитетмую^ласть. Парламент полностью

контролировал государственные финансы, включая и расходы на

содержание королевского двора. По его требованию было сменено несколько

высших судей. 24 июня парламент потребовал от Карла I удаления

оставшихся «дурных советников» и всех католиков, находившихся при дворе.

На руководящие военные должности король должен был назначать лишь

тех, кому доверяли обе палаты парламента.

Не дожидаясь возвращения короля из Шотландии, лидеры парламента

решили выработать новый список очередных требований к Карлу I. Этот

новый документ, содержавший в себе дальнейшее развитие программы

парламентской оппозиции, известен под именем «Великой ремонстрации».

Комитет по составлению «Ремонстрации» был

«Великая назначен 28 октября. 1 ноября происходило-

i ремонстрация» г г г

f F * ^ совместное заседание комитета и многих членов

обеих палат, на котором был зачитан предварительный текст

«Ремонстрации». Затем она обсуждалась много раз в комитете и самом парламенте

еще в течение целых трех недель. Только 22 ноября, после

многочисленных бурных прений, «Ремонстрация», наконец, была принята весьма

незначительным большинством: 159 голосов против 148, т. е. большинством

всего лишь в 11 голосов. Это говорит о том, что раскол в парламентской

среде к этому времени все более усиливался. Заседание 22 ноября,

затянувшееся до утра, проходило крайне бурно. Лидеры более умеренного

меньшинства — Гайд (будущий граф Кларендон), Колпеппер и другие требовали

занесения в протокол их полного несогласия с «Ремонстрацией». Дело едва

не дошло до вооруженного столкновения спорящих сторон, и Гемпдену

156

ч^ трудом удалось уговорить взволнованных депутатов соблюдать порядок.

1 декабря, когда Карл I вернулся в Лондон, «Ремонстрация» была представ-

.лена парламентом королю, который, однако, не дал на нее определенного

ответа и выразил лишь пожелание, чтобы она пока не была

опубликована. Несмотря на это, парламент приказал отпечатать «Ремонстрацию»,

и 14 декабря 1641 г. ее начали распространять среди населения. «Ремон-

♦страция» произвела громадное впечатление как в среде буржуазных

сторонников парламента, так и в феодально-абсолютистском лагере.

Составленная в тревожной обстановке, когда ирландские события

крайне обострили политическую ситуацию, «Великая ремонстрация»

является одним из наиболее ярких документов борьбы парламентской

оппозиции с абсолютизмом. Даже по форме это не был обычный

парламентский документ типа резолюции или декларации, а скорее своего рода

•обширный политический трактат, в 204 статьях которого вскрывались все

злоупотребления абсолютистского режима, начиная с первых лет

правления КарлаГ^ТТйНконч'ая" только" что* вспыхнувшим ирландским восстанием.

«Ремонстрация» содержала ряд предложений различных реформ частью

политического, частью экономического характера. Последние были

направлены преимущественно к установлению свободы торговли и

предпринимательской деятельности. Из новых политических требований в

«Великой ремонстрации» особенно отчетливо выступало требование парламента

об установлении ответственности королевских советников, т. е. фактически

министров, перед парламентом (ст. 197 и 204).

Хотя «Ремонстрация» и предлагала королю путь компромисса с

парламентской оппозицией и в принципе носила определенно конституционно-

монархический характер, она все же вызывала среди сторонников короля

величайшее озлобление. Весь тон этого документа казался роялистам

«неслыханным» и «дерзким»: в «Ремонстрации» отсутствовала обычная условная

лесть по адресу короля; парламент говорил о короле в третьем лице, по

существу обращаясь с ним как с высшим чиновником, (формально

«Ремонстрация», которой предшествовала особая небольшая петиция, была

обращением парламента к королю, но фактически парламент в

«Ремонстрации» обращался к «нации», предоставляя ей судить о своем споре с

королем. Самое напечатание «Ремонстрации» вопреки воле короля и

распространение ее среди населения придавали документу широкий

политический характер. «Демонстрация» фактически превращалась в

революционный манифест, нашедший большой отклик не только среди буржуазии

и джентри, но и среди широких масс народа.

В конце декабря 1641 г. отношения между пар л а-

0бмОеХТар°лаНмТтоиЙ ментом и ДВ0Р0М еще более обострились. Карл I,

и королем хотя и не добился в Шотландии тех успехов, на

которые рассчитывал (часть шотландской знати

продолжала оставаться в оппозиции к королю), все же вернулся в Анг-

. лию, окрыленный надеждами на союз с шотландцами. Ирландское восстание

Карл I считал неопасным для себя и направленным главным образом против

английского парламента. В Лондоне король старался привлечь на свою

сторону наиболее крупную буржуазию Сити. 1 декабря он присутствовал в

Гилдхолле (здание лондонского муниципального совета) на банкете,

устроенном в его честь богатыми лондонскими купцами и банкирами. Роялистски

настроенный лорд-мэр Лондона Ричард Герни за несколько дней до этого

был возведен в рыцари. Однако привлечь Сити на свою сторону королю все

же не удалось. В середине декабря лондонский городской совет издал

специальную декларацию, в которой протестовал против утверждения,

будто Сити в споре парламента с королем намерено встать на сторону

короля и отвернуться от «дела парламента».

157

Зато королю удалось привлечь на свою сторону некоторых бывших, если

не лидеров, то во всяком случае союзников парламентской оппозиции.

Джон Колпеппер, лорд Фокленд и Эдуард Гайд, возглавлявшие в

парламенте с лета 1641 г. группу «епископалов», т. е. сторонников

епископата, в конце декабря перешли полностью на сторону короля и

согласились занять крупные правительственные посты.

Ободренный этой поддержкой, Карл I решительно отказался теперь

от утверждения «Ремонстрации». При дворе снова зрел заговор против,

парламента, снова разрабатывался план ареста наиболее активных

парламентских деятелей оппозиционного лагеря. Парламентская оппозиция

решилась принять меры к самозащите. Кларендон в своих мемуарах

рассказывает, что палата неофициально предложила своим членам приводить о

собой вооруженных слуг, которые поджидали бы их у дверей парламента.

Через своих агентов в Лондоне Пим и его друзья дали знать населению

столицы о новой готовящейся опасности для парламента. Народные

демонстрации, уже использованные парламентской оппозицией в начале-

мая 1641 г., возобновились с новой силой в конце декабря и начале января

1641—1642 гг.

Начиная с 25 декабря в течение нескольких дней на площади перед

Вестминстером не расходились громадные толпы народа. Раздавались

крики: «Долой епископов! Долой лордов-епископалов!». В некоторых

случаях имели место и насильственные действия. 27 декабря толпа

недопустила епископов на заседание палаты лордов. В этот же день на

площади произошли стычки народа с королевскими офицерами и солдатами.

Тогда впервые враждебные стороны дали друг другу бранные клички

«кавалеров» и «круглоголовых», сохранившиеся затем на протяжении

всей гражданской войны.

Палата лордов обратилась к палате общин с предложением

потребовать от короля войска, чтобы разогнать народ. Но Пим и другие лидеры

оппозиции в нижней палате отказались стать на этот путь. По словам

Кларендона, Пим даже сказал при этом: «Боже сохрани, чтобы палата

общин пошла по этому пути. Это значило бы обескуражить народ и

лишить его надежды получить то, что он желает получить этим способом».

Другие члены палаты также заявляли, что «они це хотят ссориться со своими

друзьями в Лондоне».