1721 Год. Апреля 20

Письмо князя Батука Бекмурзина Черкасского государственному канцлеру Г.И. Головкину и государственному подканцлеру П.П. Шафирову с просьбой помочь кабардинцам в отражении нападения крымского хана, а также построить для защиты Кабарды крепость

ПЕРЕВОД С ТАТАРСКОГО ПИСЬМА, ПРИСЛАННОГО К ГОСУДАРСТВЕННОМУ КАНЦЛЕРУ КАВАЛЕРУ ГРАФУ ГАВРИЛЕ ИВАНОВИЧЮ ГОЛОВКИНУ, ДА ГОСУДАРСТВЕННОМУ ПОДКАНЦЛЕРУ БАРОНУ ПЕТРУ ПАВЛОВИЧЮ ШАФИРОВУ ОТ КНЯЗЯ БАТУКА БЕКМУРЗИНА СЫНА ЧЕРКАСКОГО, ИЗ АСТРАХАНИ АПРЕЛЯ 20-го 1721 г.

Пресветлешаго и державнейшаго его царского величества великим везирям Гаврилу Ивановичю да Петру Павловичю доношение наше ниже сего следует.

Понеже мы, черкасские князья, а великого государя его царского величества рабы, для наших юртских нужд в Астрахань прибыли, а имянно: для осведомления об его царского величества указе, по прошению нашему, о чем мы просили чрез посланного от нас Саадетгирея, что повелено. Ибо от него, Саадетгирея, к нам нималого известия не было. А ныне крымский хан со всеми силами своими сам в нашу землю приехал для опустошения жилищ наших.

А мы напредь сего крымского хана, или оттоманского, рабы не бывали и от них не бегивали, но изстари отцы наши и деды его царского величества рабы бывали, как и ныне пребываем. Того ради просим его царского величества, дабы повелел нас, рабов своих, избавить от них. И когда мы избавимся от них, то в сих сторонах в Кубанских и в Кумытских с помощью его царского величества всякую службу, в чем повеление его царского величества будет, вседушно служить готовы, не щадя голов своих за государеву волю. А ныне все кумытские князья при крымском хане /л.4 об/ суть, а имянно: Шамхала Адилгирея сын, да Салтан-Махмуд, да Андреевский князь Чокок, все нам неприятели, для того, как мы его царского величества неприятелей, чеченцов, разорили, и оные, на то озлобясь, нас неприятелями признали. И как нас, рабов своих, от крымцов его царское величество освободит, то извольте на нас надеяться, что мы с кумыками и з другими справимся. Но токмо от его царского величества наипервее просим, дабы для нас, рабов своих, повелел один город построить, без чего мы из сих рук освободитца не можем. А когда город построен будет, то кумыки и все горские жители великому государю подданные будут.

Впротчем, да будет на наше покорное прошение ваше высокое соизволение,

Раб ваш Батук-бег Бекмурзин сын Черкасской.

Писано лета 1133⁸¹ году месяца Режепа, 5-го дня.

P.S. пишет:

Хотя до сего время дожидались от его царского величества указу, но никакого указу не получили; и в том как повеление его, великого государя, будет.

В печати изображено сице: Божий раб Батук-бег Бекмурзин сын.

Переводил Мухтази Тевкелев.

Отметка в подаче: Получено в Санкт-Петербурхе 22-го июня, 1721 чрез толмача Дмитрия Хамгокова.

АВПРИ. Ф. 115. Кабардинские дела. 1721 г. Д. 1. Л. 4.. Перевод с татарского.

№

1721 Год. Декабря 5 Письмо Астраханского губернатора а.П. Волынского Петру I

Я сюда, в казачьи верхние гребенские городки, прибыл, куда некоторые кабардинские князья еще до меня прибыли, затягивая меня к себе, чтоб противную партию им через меня искоренить или по последней мере противных князей выгнать вон, а им в Кабарде остаться одним; однако я им отказал, и что я неволею мирить не буду, и призывал противную им партию ласкою, и так сделалось, что приехал и дядя их, с кем у них ссора, а оный первенство во всей Кабарде имеет, которого с великим трудом из Кабарды я выманил, ибо он зело боялся оттого, что крымскую партию держал; также при нем приехали мало не все лучшие уздени; и хотя я сначала им довольно выговаривал, для чего они, оставя протекцию вашего величества, приводили в Кабарду крымцев, Однакож напоследок-то отпустил им и по-прежнему милостию вашего величества обнадежил и потом помирил их, однакож с присягою, чтоб быть им под протекциею вашею и притом со взятием верных аманатов. И тако вся Кабарда ныне видится под рукою вашего величества; токмо не знаю, будет ли им из моей медиации впредь польза, понеже между ими и вовеки миру не бывать, ибо житье их самое зверское, и не токмо посторонние, но и родные друг друга за безделицу режут, и, я чаю, такого удивительного дела мало бывало или и никогда; понеже по исследовании дела не сыскался виноватый ни один и правого никого нет, а за что первая началась ссора, то уже из памяти вышло, итак, за что дерутся и режутся, истинно ни один не знает, только уж вошло у них то в обычай, что и переменить не возможно. Еще ж приводит их к тому нищета, понеже так нищи, что некоторые князья ко мне затем не едут, что не имеют платья, а в овчинных шубах ехать стыдно, и купить и негде, и не на что, понеже у них монеты никакой нет: лучшее богатство было скот, но и то все крымцы обобрали, а ныне князей кормят уздени, и всего их мерзкого житья и описать невозможно; только одно могу похвалить, что все такие войны, каких в здешних странах не обретается, ибо что татар или кумыков тысяча, тут черкесов довольно двухсот.

РГАДА. Ф. 9. Кабинет Петра I. Отд. I. Кн. 30. Л. 123–129.

№