Лекция 15. Современная произносительная норма

Тем не менее, подход к общерусской произносительной норме требует серьезного, философского обоснования, поскольку в действительности полного единообразия произносительной нормы никогда не достигается, а при возможности «сказать по-разному» задача лингвиста состоит в том, чтобы «выявить пределы колебаний, которые и являются нормой» (Щерба, 1974). В то же время определение понятия «литературно-языковая норма» предполагает, считает Л.А.Вербицкая, изучение не только внутренних системных факторов, но и социологических, вернее социолингвистических законов, которые управляют речевой деятельностью людей (Вербицкая, 1993). В целом принимая как данность это положение, ученые, работающие над теорией нормы, пытаются найти оптимальный вариант понятия «языковая норма».

Мы уже говорили о том, что при определении нормы практически невозможно миновать понятие «вариативность». Вот что по этому поводу пишет Б.Ф.Шварцкопф: «В современной лингвистике понимание языковой нормы органически связано с понятием вариативности, - независимо от того, будем ли мы следовать теоретической схеме Э.Косериу “система – норма – речь”, где норма как коррелят системы ограничивает присущую последней вариантность, или будем следовать концепции Пражской лингвистической школы, где норма предстает как система обязательных манифестаций языка в речи, иначе – как соотношение “(идеальный) вариант (в языке) – (реальные) варианты (в речи)”. Следовательно, в вариантности нормы наиболее явно проявляется связь “система – норма”: норме, ограничивающей вариантность системы, в свою очередь, присуща вариантность как этап развития нормы. Иначе говоря, связанность понятий “норма” и “вариантность” характеризует динамику нормы» (Шварцкопф, 1977).

Специально не подчеркивая важность понятия «вариантность» для динамики языковой нормы, однако постоянно указывая на оппозицию законы (модели)/реальное наполнение, В.А.Ицкович все же имплицитно вводит понятие вариативности нормы: «Под нормой понимается существующий в данном языке в данное время комплекс закрепленных речевой практикой языковых средств и закономерностей их реализации, объективно существующие в данное время в данном языковом коллективе матрицы фонем и их варианты, законы сочетаемости фонем, значения морфем и слов, модели словообразования и словоизменения и их реальное наполнение, модели синтаксических единиц – словосочетаний, предложений – их реальное наполнение» (Ицкович, 1982).

Другая сторона понятия «языковая норма» - закрепление в литературных текстах и воспроизводимость в устной форме языка – отражена в определении этого понятия авторами работы «Функциональные типы русской речи»: «Способ выражения, обладающий тенденцией к закреплению в литературных текстах в качестве образцового варианта и претендующий на воспроизводимость в устной форме реализации языка, квалифицируется как норма литературного языка, как то, что является коллективным, общепринятым фактом нормативной реализации его системы» (Кожин, 1982).

Очевидно, самое полное определение «языковой нормы», в котором учтены все параметры, отмеченные перечисленными авторами, представлено С.И.Ожеговым. Под нормой он предлагает понимать «…совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка, складывающуюся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь и извлекаемых из пассивного запаса прошлого» (Ожегов, 1962). Эта совокупность языковых явлений непосредственной различительной функции в языке не несет, однако можно говорить об известной функциональной нагрузке нормы. Нагрузка эта связана с противопоставлением одной нормы (существующей) другой норме (формирующейся) (Вербицкая, 1993).

Следует иметь в виду, что, помимо перечисленных частностей, в целом большинство лингвистов под языковой нормой предлагают понимать совокупность явлений, разрешенных системой языка, отобранных и закрепленных в речи носителей языка и являющихся обязательными для всех носителей данного языка.

Нормативное произношение, как и языковая норма вообще, определяется не только лингвистическими, но и социолингвистическими факторами. Представление о норме связано с формированием единого литературного языка, который оценивается говорящими как образец для подражания, ибо является языком той части общества, которая занимает более высокое социальное положение (Пешковский, 1959).

Несмотря на активизирующийся в конце ХХ столетия процесс демократизации языковых норм, в том числе произносительных, исследователи отмечают все же некоторое, более или менее, стабильное единообразие в следующих реализациях фонем в устной речи образованных людей:

Правила произношения

1. Фонемы /а/ и /о/ в безударном положении после твердых согласных произносятся одинаково - в первом предударном слоге и первом неприкрытом слоге как звук [/\], в остальных безударных как [ъ]*.

1. Фонемы /а/, /о/, /i/ и /е/ в безударном положении после мягких согласных произносятся одинаково - в первом предударном слоге как звук [i^e], в остальных безударных слогах как [ь].

2. После орфографических ж- и ш-, ц- безударный [e] произносится как [ы]: [fšыs’t’i^eróm] – вшестером, [žыná] – жена, [cыná] – цена.

3. После орфографических ж-, ш-, ц- безударный [a] произносится как [/\], кроме слов [pъžыl’éjt’ь] - пожалейте, [lъšыd’éj] - лошадей и некоторых других: [š/\žók] - шажок, [pъc/\rápъn:ыj] - поцарапанный, [ž/\r’íš’:ъ] - жарища.

4. Буквы я, ё, ю, е выполняют двойную функцию: после согласных они указывают на мягкость предыдущих согласных, в начале слова и после гласных обозначают две фонемы, первая из которых [j].

5. И читается как [ы] после твердой согласной, предлога или в потоке речи при слитном произношении слова с предыдущим: [kot ы koškъ] – кот и кошка.

6. В абсолютном конце слова и перед глухими согласными звонкие согласные оглушаются: [stolp] – столб, [gr’ip] – гриб, [p/\tskáskъ] - подсказка.

7. На месте буквы г произносится взрывной согласный, кроме слов: ага, ого, гоп, гопля, Бога, господи и производных от них, например: [górъt] – город.

8. На месте буквы щ, сочетаний –сч-, -зч- произносится двойной мягкий, фрикативный [š’:]: [i^ezvóš':ьk] – извозчик.

9. Ц – твердая аффриката, ч – мягкая: - [cыgán] - цыган, [č’ьs/\vój]- часовой.

10. Мягкие губные на конце слова произносятся мягко: [vós’ьm’]- восемь, [óbuf’] - обувь.

11. Согласный [r] перед и, е, ю, я произносится мягко, в остальных случаях - твердо, кроме позиций после ударного е: [č’ér’t’ь] – черти - и перед мягкими губными: [p’er’m’] - Пермь, [v’er’f’] - верфь.

12. Губные согласные перед мягкими губными могут произноситься и мягко, и твердо: вместе – [v’m’és’t’ь] и [vm’ és’t’ь].

13. Зубные согласные перед мягкими зубными произносятся мягко. В ряде слов более привычно твердое произношение: [z’d’es’] – здесь, но [k/\ns’érvы] - консервы, [tr/\nz’ít] - транзит, [l’ínz’ь] - линзе, [b’i^enz’ín] - бензин.

14. Задненебные к г х в позиции перед –ий в прилагательных мужского рода, единственного числа и перед суффиксом -ива в глаголах несовершенного вида произносятся мягко: [glubók’ьj] - глубокий, [v’étх’ьj] - ветхий, [p/\dm’íg’ьvъt’] - подмигивать, [p/\dыgrыvъt’] - подыгрывать.

15. Согласные ш и ж всегла твердые: [šыr/\kó] - широко, [žыmъlъs’t’] – жимолость.

16. Произношение сочетаний –жж- и –зж- в корне слова может быть и твердым и мягким: [póž’:ь] и [póž:ы] - позже, [jéž’:u] и [jéž:u] – езжу. На стыке приставки и корня они произносятся только твердо: [r/\žžéč’] – разжечь.

17. Возвратный постфикс после гласных в личных формах глагола и в форме прошедшего времени произносится двояко, чаще – мягко: [sъmn’i^evájus’] - сомневаюсь, [pъzd/\róvals’ъ]- поздоровался.

18. Перед мягким [v’] группа [st] смягчается: [šés’t’v’ьjь] – шествие.

19. Все согласные перед [j], кроме ш и ж произносятся мягко: [p’jut] – пьют, [s’i^em’já] - семья, [k/\lós’jъ] - колосья, но может быть твердый вариант на стыке предлога, оканчивающегося твердым согласным, и следующего слова, начинающегося с [j]. Перед орфографическим ъ допустимо твердое или полумягкое произношение: [/\bjést] - объезд.

1. В современном русском языке –чн- произносится как [šn] только в словах: конечно, пустячный, скучно, яичница, скворечник, прачечная, горчичник, горячечный,девичник, а также в женских отчествах: [kuzm’ín’ьšnъ] - Кузминична.

2. Сочетание –гк- изменяется в [xk]: [m’áxk’ьj] - мягкий.

3. Сочетание чт в слове что и производных от него произносится как [št].

4. В сочетаниях –стн-, -здн-, -стл-, -стк-, -здк-, -стск-, -ндск-, -нтск-, -ндк-, -нтк- [t] и [d] не произносятся, в сочетании –вств- не произносится [f].

5. На стыке двух знаменательных слов в потоке речи глухой озвончается только перед звонким: [bыd’_Èb/\gátыm]- быть богатым.

6. На стыке служебных слов через, без, над и знаменательных слов, начинающихся с сонанта или в, произносится звонкий согласный: [b’i^ez^Ç v’érы] - без веры, [n/\d^Çnam’ь]-над нами.

7. Перед гласным е согласные, парные по твердости/мягкости различаются. Смягчаются чаще задненебные: [kr/\k’ét]- крокет, но [kémp’ьnk] – кемпинг, [kep] – кеб; и губные: [v’éks’ьl’] – вексель, [m’éd’ьk] – медик, но [r’ьn/\mé] – реноме, [r/\vél’] – Равель, реже переднеязычные: [tén’ьs] – теннис, [térmъs] – термос, но [t’ér’m’ьn] – термин.

Несмотря на активную демократизацию языковых норм в последние десятилетия, отмеченные нами закономерности сохраняются в речи не только старшего поколения, но и образованной молодежи, особенно студентов столичных вузов, в первую очередь МГИМО, МГУ СПбГУ и т.п. Следует заметить, что такие требования московской орфоэпии, как произношение твердых –к-, -г-, -х- перед окончаниями прилагательных –ий, реализация фонемы /а/ после твердых согласных [š], [ž], [c] в звуке [ы] и многие другие, ушли в прошлое, сократилось также количество слов, в которых –чн- произносится как [šn], становится необязательным произнесение твердого [s] в возвратных постфиксах.

Представляется, что требованиям современной произносительной нормы должен следовать любой образованный человек, тем более человек, берущий на себя функцию воспитателя или руководителя.

Проблема статуса региональных вариантов.