1812 Год. Начало войны

Война с Наполеоном надвигалась давно. Союз с Францией после Тильзита был непрочен, да и аппетиты Наполеона росли – он мечтал уже о мировом господстве. Наполеон был недоволен политикой России вообще, оскорбился он и отказом Александра I выдать за него сестру императора – великую княжну Екатерину Павловну. Потом, когда он посватался за младшую, 15‑летнюю Анну Павловну, ему отказали вновь. Россию же раздражала активность Наполеона в Польше, хотя сил воевать с Наполеоном, подчинившим себе пол‑Европы, у Александра не было.

Все чувствовали приближение войны, и яркая хвостатая комета, повисшая над Москвой, была воспринята как скверное предзнаменование. Оно оправдалось в июне 1812 года, когда без объявления войны полумиллионная армия Наполеона перешла границу России. Наполеон сразу же решил ударить в сердце России – по Москве, бывшей всегда истинным центром экономики, торговли, главным узлом коммуникаций России. Генералы М. Б. Барклай‑де‑Толли и П. И. Багратион начали отводить свои армии в глубь страны, не давая противнику разбить их по частям. Александр I, бывший вначале в войсках, стоявших в Дрисском лагере у западной границы, покинул армию, памятуя свою неудачу под Аустерлицем, и уехал в Петербург. Он поселился снова в Каменноостровском дворце; тут был обширный парк, тишина и покой. Здесь принимались им самые важные решения. Здесь после продолжительного и жаркого спора с членами Совета Александр I пошел навстречу общественному мнению, требовавшему, чтобы непрерывно спорившие друг с другом шотландец М. Б. Барклай‑де‑Толли и грузин П. И. Багратион уступили место русскому М. И. Кутузову, которого царь не выносил. Он сказал: «Публика желала назначить его, что касается меня, то я умываю руки. Кутузов сказал, что ляжет костьми, но не пропустит французов в Москву». Глас народа – глас Божий…

Кутузов же очень сомневался в том, что оправдает народные надежды («Едет Кутузов бить французов!») и волю императора – слишком страшен и непобедим был враг. «Мне, – сказал он, – предстоит великое и весьма трудное поприще, я противу Наполеона почти не служил, он все шел вперед, а мы ретировались, может быть, по обстоятельствам нельзя было иначе». Вернувшись из Каменноостровского дворца домой, он сказал близким: «Победить может и не удастся, но перехитрить попробую». Как будто услышав это за тысячи верст, Наполеон, узнавший о назначении Кутузова, сказал: «Это старый лис Севера». А дела у русской армии были хуже некуда. В Ижорах, при выезде из столицы, Кутузов получил удручающую депешу: французам сдан Смоленск. Дело было почти проиграно, и Кутузов с горечью сказал: «Ключ от Москвы у него в руках…»

Бородинское сражение

Бородино занимает особое место в нашей истории наряду с такими великими битвами, как Куликовская 1380 года, Полтавская 1709 года и Сталинградская 1942 года. Сражение произошло в 110 верстах к западу от Москвы, у села Бородино, 24–26 августа 1812 года. Для Кутузова оно было вынужденным и являлось уступкой общественному мнению и настроениям в армии – отступать дальше всем казалось постыдным. Позиция русской армии у Бородина оказалась не совсем удачной, но другой, ближе к Москве, и не было. Пришлось срочно укреплять ее ключевые пункты (Багратионовы флеши и батарею Раевского). Время для поспешных земляных работ позволили выиграть полки, геройски оборонявшие передовой редут у Шевардино.

Заглянем в источник

В Полоцке 6 июля 1812 года император Александр I подписал «Воззвание к нации». Его напыщенный и вместе с тем встревоженный тон свидетельствует о серьезной опасности, нависшей над Россией (в этом смысле он напоминает первые обращения советских лидеров в начале Великой Отечественной войны 1941–1945 годов):

«Враг вторгся в пределы нашей родины и продолжает нести свое оружие в глубь России. Он идет с вероломством, могущим разрушить империю, которая существовала всегда в течение многих поколений; он атакует ее с силой и пытается опрокинуть власть царей объединенными силами Европы. С предательством в сердце и лестью на губах он ищет возможности обмануть доверчивые души и навязать им оковы. Но если пленный разглядит свои цепи под цветами, умысел властелина раскроется сам собой, война ему необходима, чтобы утвердить дело предательства…».

Неясно, что имеется в виду в последнем отрывке. Возможно, так туманно Александр обвиняет Наполеона в вероломном вторжении и измене тем мирным договоренностям, которые были между ними раньше. Возможно, император опасается, как бы Наполеон не отменил крепостное право и не дал свободы на занятых им территориях и тем самым не изменил бы соотношение сил.

Воззвание заканчивается призывом объединиться, обещает, что французы найдут «в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном лице – Палицина (келарь Троице‑Сергиева монастыря, героически оборонявшегося в 1610 году от поляков. – Е. А.), в каждом крестьянине – Минина. Благородное дворянское сословие! Вы были всегда защитниками нашего Отечества! Святейший Синод и представители нашего духовенства, вы во всех условиях призывали своим заступничеством божественное покровительство нашему Отечеству! Народ русский! Бесстрашные потомки славян! Это не в первый раз, как вы разбиваете зубы тигров и львов, что бросались на вас! Объединяйтесь! Несите крест в ваших сердцах и железо в ваших руках, и никакая земная сила не устоит против вас!»

В. Верещагин. Конец Бородинского боя.

Главный бой завязался 26 августа уже на флешах и батарее. Наполеон сосредоточил здесь превосходящие силы и, несмотря на яростное сопротивление русских, к вечеру сумел выбить их с позиций. Там французы и провели ночь. Не дожидаясь утра, Кутузов приказал своим войскам отступать. По канонам военного искусства того времени победа, безусловно, была на стороне Наполеона – ведь поле битвы осталось за ним, он занял все русские позиции, оставленные их защитниками после кровопролитных боев.

Легенды и слухи

Руководил ли Кутузов сражением?

В последние годы историки высказывают сомнения в том, что Кутузов был великим полководцем, одержавшим победу при Бородине (если не фактическую, то моральную), появились сомнения относительно этого вывода. Во‑первых, есть множество свидетельств того, что Кутузов не владел инициативой на поле сражения, был инертен настолько, что один из участников сражения генерал Н. Н. Раевский писал: «Нами никто не командовал». Инициатива была полностью на стороне Наполеона, тот диктовал ход битвы. Располагая меньшими силами, чем Кутузов, Наполеон каждый раз сосредотачивал на главных направлениях атаки превосходящие силы, а Кутузов не проявил оперативности и предвидения и лишь только отбивался от его атак, перебрасывая (да и то с опозданием) силы с других участков. Французы превосходили русских и в маневренности, и в мощи артиллерийского огня. Несомненно, Наполеон победил тактически, проще говоря, выиграл битву, понес меньшие потери (28,1 тыс. против 45,6 тыс. у русских при том, что французы непрерывно атаковали, а русские оборонялись, что давало определенное преимущество в бою из укрытий) и в конечном счете достиг стратегической цели – занял Москву, защита которой была объявлена Кутузовым главной целью сражения.

Но, победив в сражении, Наполеон не разбил русскую армию. После битвы он не видел привычного для него беспорядочного бегства противника. Перед его глазами не проходили толпы пленных (всего было захвачено 1000 пленных и 15 пушек, столько же пленных и 13 пушек захватили и русские), перед ним не лежали на земле десятки поверженных вражеских знамен.

Несомненно, русская армия в тяжелейшем сражении выстояла. Как писал один из героев сражения генерал А. П. Ермолов, «французская армия расшиблась о русскую». И причиной этого стал не военный гений Кутузова, а необыкновенная стойкость русских офицеров и солдат, воодушевленных высоким и жертвенным чувством патриотизма, понятиями чести и самолюбия, уязвленного долгим отступлением. Один из солдат, отвечая на вопрос, почему они так стойко сражались под Бородино, сказал:

«Оттого, сударь, что тогда никто не ссылался и не надеялся на других, а всякий сам себе говорил: “Хоть все беги. Я буду стоять! Хоть все сдайся, я умру, а не сдамся!” Оттого все стояли и умирали!»

Русская армия, потерявшая в оборонительном сражении четверть личного состава, а также тяжело раненного генерала Багратиона, все‑таки не была разгромлена, и Кутузов не просил перемирия. Он решил отступать, лишь получив известие о потере главных позиций и о страшном уроне, понесенном его войсками. 1 сентября на военном совете в деревне Фили он принял решение об оставлении Москвы. После жарких дебатов Кутузов закрыл совет словами (сказанными, между прочим, по‑французски):

Я чувствую, что мне придется поплатиться за все, но я жертвую собою для блага Отечества. Приказываю отступать.