benin_nakanune_pervyh_kontaktov

растения или животного /618, с. 221/. Э.Дж. Парриндер писал: "Очевидно, что общий тон философии большинства африканских народов - отчетливо жизнеутверждающей" /655, с. 9/. Как "страх перед адом был одним из великих социальных фактов" в средневековой Европе /40, с. 150/, так и его отсутствие в Бенине той же эпохи оказывало прямое и непосредственное воздействие на характер социально-экономической и особенно управленческой подсистем социума, как, впрочем, и наоборот.

Вера в духов предков и их реинкарнацию отражалась в практически каждодневно совершаемых обрядах поклонения духам (в понимании же бенинцев - общения с ними), принесения им опять же ежедневно, а также во время ежегодного "празднества предков" в августе жертв на специальных семейных и общенародных ("царских") алтарях. Связь с предками укреплялась и во время церемоний, связанных с циклом земледельческих работ (предки и божество Отав считались собственниками земли и потому "ответственными" за урожай /635, с. 47, 50; 704, т. 2, с. 37-38, 308, т. 3, с. 737/), с беременностью женщин, рождением детей и наречением имени, в похоронных обрядах.

31

Пространственно-временная “система координат” картины мира

Сописанными взглядами и представлениями в первую очередь

ибыли напрямую связаны особенности бенинской картины мира, включая ее важнейшую пространственно-временную "систему координат". Соответственно определялись место и роль в Мироздании и обществе человека.

Пространство виделось бенинцам многоплоскостным, объемным, так как включало в себя не только землю - пространство чисто географическое, но и все Мироздание (агбо), представлявшее собой особый организм со своей внутренней иерархической структурой. Этой структурой вновь оказывались четыре концентрических круга /66; 60, c. 8/. Минимальный из них - человек. Он сам выступал, как уже говорилось, в виде системы четырех мини-кругов, мельчайшей частицы Вселенной, воспринимаемой как единое пространственное поле. Второй круг - земное пространство. содержавшее в себе первый круг - человека, но в совокупности с себе подобными. Этот круг образовывал земную часть бенинского общества. Он был населен также различными животными, находившимися в тех или иных отношениях с людьми (то ли это священные животные, в том числе воплощения и олицетворения предков, то ли просто объекты скотоводства или охоты), младшими божествами и духами земли, отдельных местностей, рек, деревьев, камней. Оба эти круга, в свою очередь, входили в третий. Здесь преимущественно жили духи предков и высшие божества. "Географически" это мир надземный. И, наконец, все эти круги объемлет самый широкий круг - Мироздание, Вселенная в целом.

Таким образом, мир, его пространство для бенинцев было едино, но не однородно, а иерархически структурировано. Круги бенинско-

32

го пространства, в полном объеме равного Мирозданию, были подобны друг другу, но не тождественны. И единство Мироздания-пространства, как и сам факт и характер его структурированности, вытекали из представления о том, что люди - и живые, и духи действуют во всех этих сферах, имея возможность беспрепятственно переходить из одной в другую. Между кругами бенинского Мироздания поэтому нет непреодолимых границ: каждый индивид существует в определенной сфере лишь преимущественно, но не всецело. Однако, в то же время, границы между кругами бенинского Мироздания не были размыты. Одна из сказок (народности урхобо) начинается так: "Однажды все было хорошо. Духи были в стране духов, а люди были на земле" /722, с. 26/. Круги Мироздания виделись, таким образом, столь же взаимопроникаемыми, сколь и взаимопроникаемыми, сколь и взаимонеобходимыми, картина же Мироздания оказывалась бениноцентричной /60, с. 8/. Ведь строилась она на основе представлений о месте в ней Бенина и бенинцев, членов общества, как ныне живущих, так и предков и людей, еще не родившихся. Это отразилось в мифологии, самом языке эдо /615, с. 11; 618, c. 43/. Даже отделение неба от земли, по легенде, произошло благодаря бенинцам /406, с. 57/.10

Социоцентризмом обуславливалась и друга важнейшая особенность представлений бенинцев о пространстве - неотделенность в них реального пространства от мифологического, как и географического - от социального. Часть реального земного пространства, известная бенинцам до прихода европейцев, весьма небольшая в противоположность охватывающему всю Вселенную культурному Космосу, воспринималась ими сквозь призму того, как она соотносилась с их обществом. Важно было, являлась ли данная территория землей, которую населяем "мы", или территорией, которую, хотя и населяют "они", можно попы-

33

таться сделать своей, "нашей", или совсем чужой и потому не привлекающей к себе особого внимания частью суши. Земное пространство рассматривалось, таким образом, в его отношении к бенинскому обществу11. В то же время, общество, по представлениям бенинцев, этим кругом Мироздания не ограничивалось. Оно включало и третий круг Мироздания - место обитания духов предков, также считавшихся членами социума. То есть общество в восприятии бенинцев можно уподобить айсбергу с видимой и невидимой, но неотъемлемыми частями с той лишь разницей, что для бенинцев его видимая часть была внизу, а невидимая - вверху.

Но социоцентризм мировидения бенинцев шел еще дальше: второй круг Мироздания - земная часть общества - рассматривался как центральный, основной для всей Вселенной. И именно поэтому жизнь на земле считалась наилучшей, а бенинцы - самыми "настоящими" людьми. Ядром же бенинского общества как центра Вселенной был город Бенин, одновременно в своей планировке, как капля - море воспроизводивший структуру Мироздания, так же, как мир духов - административное и социальное устройство города. И в этом отношении город Бенин - феномен далеко не уникальный. В связи с этим уместно вспомнить Ф. Броделя: "черта, общая всем городам и, однако, лежащая в основе глубоких различий в их облике, - это то, что все они суть продукт своих цивилизаций" /73, т. 1, с. 537/. И все бенинское Мироздание стягивалось в одной точке. В ней сходились Миры земной и небесный, соединялись две части единого сообщества. Этой точкой был занимавший центр города дворец верховного правителя. В понимании бенинцев верховный правитель и существовал в первую очередь ради единения миров людей и духов, без чего благополучие его подданных не мыслилось возможным. Как и в городах йоруба, в Бенине "величие дворца опреде-

34

ляется не его размерами, планировкой, архитектурой или импозантным видом, а тем, что он воплощает духовную основу жизни народа" /267, с. 30/. Дворец не был, как посчитала М. Пало Марти, "как бы куском неба, спущенным на землю" /653, с. 218/, а одновременно "находился" и там, и там. Не случайно именно у его ворот якобы начиналась дорога на небо, на его территории совершались важнейшие обряды и ритуалы, призванные обеспечить дальнейшее поддержание баланса, равновесия между сферами Мироздания во имя блага людей, ибо Мироздание воспринималось бенинцами не как статичная система кругов, а как их достаточно хрупкое динамическое равновесие, как организм, в котором постоянно происходят ритмические изменения, не нарушающие его общего покоя, поскольку движение в нем происходит по кругу, внутри его замкнутого самодостаточного пространства, в чьих пределах нет места случайности.

О.В. Ковтунович /167, с. 60-61/ справедливо увязал и этот аспект традиционных представлений о мире с культом предков. Смерть человека могла бы нарушать равновесие между сферами Мироздания. Не происходило этого именно потому, что считалось, что человек, умерев, не выпадает из его общей системы, а переходит в новое состояние, не прерывая круговорот "рождение - жизнь - смерть - новое рождение". На его место в земном мире в облике младенца приходил кто-то оттуда, куда ушел он, а новых, еще ни разу не живших людей на свет в принципе не появляется. Эта замкнутая цепочка состояний человека представляет собой опущенную на уровень обыденного сознания, наглядного понимания экзистенциальную форму передачи в категориях, отражающих конкретность мышления бенинцев, знания и ощущения непрерывности течения времени, неразрывности его отрезков в бытийнособытийном социоцентричном пространстве. Ввиду же универсальной

35

распространенности культа предков, совершенно справедливым кажется и отношение к "принципу равновесия" как к одному из ведущих в архаических мышлении, сознании, культе /13, с. 148/.

В представлениях бенинцев, таким образом, не только разные сферы Мироздания были нерасчленимы; они также не мыслили существования пространства вне времени, равно как и абстрактного, протекающего вне пространства, а следовательно, вне общества времени /60, с. 8/. Об этом красноречиво свидетельствует и лексика языка эдо, в котором понятия, обозначающие пространственные и временные категории, обозначаются одними словами /618, с. 12, 53/. Стадиальную обусловленность подобной взаимоувязанности представлений о пространстве и времени для первобытных обществ недавно показал П.Л. Белков, для народов Тропической Африки отметил В.Б. Иорданский, а его универсальную распространенность в мире архаических обществ - В.Н.

Романов, А.М. Сагалаев, В.Н. Топоров /33; 136, c. 38; 292, c. 59-62; 295, c. 27; 250, n. 2, c. 340-342/. В то же время, очевидна противоположность такого отношения к пространству и времени, например, ортодоксально христианскому (православному) /219, с. 210/.

Что же касается Бенина, нет, однако, сведений о том, что: точка отсчета существования мира - момент его творения Осой и Огборой или появление человека благодаря усилиям Осы и Огиву12 воспринималось и как момент возникновения времени. То есть и временные представления бенинцев были бениноцентричны, а время и пространство оказывались неразрывными составляющим единой системы бытия мира. Интересным подтверждением этого является тот факт, что названия дней недели у бини, состоявшей из четырех дней, совпадали с наименованиями сторон света, каждую из которых населяли определенные боже-

ства /499, c. 81; 507, c. 84; 645, c. 9-10; 704, т.2, c. 37, т. 3, с. 877/. Так

36

уже сама смена дней задавала круговое движение повседневной жизни бенинцев. Мифоритуальным содержанием был наполнен и почти каждый из тринадцати месяцев, на которые делились триста шестьдесят четыре дня бенинского года, - только в один из них не совершался определенный цикл обрядов, однако, здесь взаимосвязь времени и пространства в мировидении бенинцев выражена гораздо менее отчетливо. "Сама идея календаря,.. что каждое важное начинание имеет свое время и свой ритм" /5, с. 25/, дополнялась в Бенине и мыслью о том, что оно имеет также свое мифоритуальное место осуществления, влияющее в соответствии с семантикой сторон света на сам характер и сущность деяния, в связи с чем в разные дни люди должны были заниматься раз-

ными делами /499, c. 81; 507, c. 84/.

Как неразрывны были для бенинцев пространственные сферы Мироздания, так же и время их культуры в целом не представляло собой линии, на которой отмерены безвозвратно ушедшее прошлое, настоящее, которое скоро станет прошлым, и будущее - потенциальное настоящее, а затем и прошлое. И в этом случае геометрическим символом бенинской культуры оказывается круг. Прошлое, настоящее и будущее означали для бенинцев совсем иное; прошлое не было безвозвратно ушедшим, настоящее - моментом, никогда ранее не бывавшим, а будущее - периодом, в котором произойдет нечто, чего не знало прошлое и не ведает настоящее. Этот взгляд естественным образом находит отражение и в языках архаических народов /377; 593/.

В.Н. Ярская связала господство циклических представлений о времени в традиционных культурах с презентизмом архаического мышления /378, c. 21/. Но и здесь также очевидна прямая связь подобных идей с культом предков. Представление о линейности времени не могло быть доминирующим в Бенине, ибо тогда его жители должны были бы

37

признать возможность и неизбежность смерти без последующего воскресения или же смерти с переходом в принципиально иной мир, то есть иное пространство. Проекцией подобных взглядов в социальной сфере было уже упоминавшееся признание членами семьи и общины умерших и еще не родившихся. Фактически, все они признавались современниками, поскольку казались существующими в едином мире с тонкими перегородками между его сферами, с одной стороны, а, с другой стороны, - потому что у круга времени, естественно, нет ни начала (кроме момента его появления), ни середины, ни видимого конца. С этим связана и нетелеологичность мировоззрения бенинцев, как и общая специфика эсхатологических представлений африканцевприверженцев культа предков /29, с. 95-106; 87/. Жизнь же виделась бенинцам протекающей по временному и одновременно пространственному кругу "рождение - жизнь - смерть - новое рождение" ("земля - небо - земля"), и прежде всего поэтому вне человеческого общества, вне пространства время ими не мыслилось. Таким образом, прошлым представлялось все время существования людей до этой жизни данного поколения. Но и его представители жили в прошлом - в обликах других людей и духов. Прошлое оказывалось неразрывно связанным с настоящим, его субстратом и как бы составляющей.

Что касается будущего, то оно виделось как отражение или даже повторение, воспроизведение прошлого и того, что ныне еще является настоящим: в архаической "онтологической концепции", как писал М. Элиаде, "предмет или действие становятся реальными лишь в той мере, в какой они имитируют или повторяют архетип /374, с. 55/13. И только с этой точки зрения будущее и представляло для бенинцев определенную ценность: конкретность их мышления не допускала существования абстрактного будущего, как и "просто времени" вообще.

38

Будущего просто нет в природе, пока оно не реализовалось, то есть пока нынешнее поколение, символизирующее настоящее, не превратилось в предков, а на его место на земле не пришли духи в обликах новых людей. Знаменитая максима Гераклита "все течет, и нельзя войти в одну и ту же реку дважды" показалась бы бенинцам абсурдной, а сама мысль о том, что это может быть правдой, - ужасной: ведь это означало бы нарушение стабильности, динамического равновесия между сферами Мироздания, а следовательно, его крушение, гибель. Таким образом, будущее, как и настоящее, оказывалось для бенинцев отражением или даже повторением прошлого - их субъективное время в своем круговороте воспроизводило логику и ритм социальных процессов, каковыми они виделись африканцам. Время в принципе представлялось им одним целым, в котором прошедшее, настоящее и будущее - лишь как бы постоянно чередующиеся формы бытия друг друга.

Поэтому не вполне верно и утверждение Р. Увечуе относительно сущности верований эдо и ибо, согласно которому "традиционная религия... есть поклонение прошлому, представленному духами умерших предков" /714, с. 146/. И вообще в связи с вышеуказанным, строго говоря, свойственные аналитическому по характеру научному мышлению попытки выявить и описать представления африканцев о прошлом, настоящем и будущем самих по себе обречены на недостаточную адекватность получаемых результатов исследуемым социокультурным реалиям. Другое дело, что избежать этого в пределах научной парадигмы мышления невозможно. Посему и неизбежны не до конца точные, если встать на позицию самих бенинцев, высказывания типа: "наиболее ценным для африканцев является прошлое". Ведь оно было для них одновременно и настоящим, и потенциальным будущим, поскольку один и тот же человек за редким исключением в том или ином облике неиз-

39

бежно побывает во всех трех пластах времени, как и во всех пространственных сферах Мироздания.

Однако и объективистская научная точка зрения также не лишена оснований: как, если не ориентацией на прошлое, назвать, например, тот факт, что центральным актом главного ежегодного празднества в Бенине было всеобщее поклонение духу отца правящего обы, а не ему самому? /619, с. 89/ Особенно если сравнить эту ситуацию с европейской или азиатской (имеются в виду государственные общества), где центральной фигурой были ныне здравствующий правитель и его наследник, то есть очевидна обращенность людей к настоящему и будущему. Поскольку же в Бенине прошлое, настоящее и будущее - формы существования цельного времени, для его жителей фактически была характерна идея его обратимости. Об этом свидетельствуют, в частности, описания Х.Л.М. Батчером и Д. Бен-Амосом восприятия ими легенд и преданий, рассказчики которых не случайно существуют в каждой деревне и пользуются большим уважением /499, с. 70-71/. Ибо при отсутствии укоренившейся письменной культуры рассказываемые ими истории, придуманные столетия назад, если не считать ритуалов, - "единственная связь, которую люди имеют со своими традициями" /695, с. IX/. Бенинцы живо реагируют на уже многократно слышанное повествование. И хотя в нем речь идет о событиях, якобы имевших место давно, они кажутся актуальными и не имеющими заранее известной развязки. Представляется, что стоит рассказчику изменить финальный эпизод предания, и исторический финал тоже в самом деле станет иным /408; 409; 436, c. 342/14: в архаическом обществе "каждая церемония - это не отвлеченный рассказ о предках, а как бы реальное событие, которое происходит здесь и сейчас и непосредственно связано с настоящим и будущим" /1, с. 57/.

40