Сататья Вера

Однако проблема осложняется радикализмом части исламской общины. Среди миллионов мусульман во Франции радикальных исламистов относительно немного. В 2012 г. социолог Самир Амгар – специалист по проблемам ислама – заявил, что согласно данным службы общей информации (система подразделений политического сыска во Франции), количество салафитов, то есть приверженцев салафизма как течения в исламе, выступающего с призывами ориентироваться на образ жизни и веру ранней мусульманской общины, праведных предков, квалифицируя как ересь все позднейшие нововведения, колеблется между 12 и 15 тыс. человек. Эти цифры означают, что примерно на 200 мусульман приходится 1 салафит, то есть их можно сравнить с количеством людей, вовлеченных в сеть джихадистов, которых, по словам министра внутренних дел Франции Бернара Казнёва, всего около 2000, что составляет 0,075% от общего числа людей, исповедующих ислам [6].

Закон 1905г. «Об отделении церквей от государства», созданный с целью сделать общество во Франции более светским, не позволяющий демонстрацию религиозных символов в общественных местах и заметно ослабляющий этим позиции католичества, однако, не может запретить развитие и популяризацию мусульманства во Франции [7]. Как следствие, католичество во Франции стремительно теряет свое влияние: в 1966 г. 80% населения республики относило себя к католикам, однако на современном этапе их число не превышает 51%. Более того, быстрыми темпами прогрессирует атеизм – 35% населения, и 63% людей, в возрасте от 18 до 24 лет, не отнесли себя ни к какой религии, что, разумеется, препятствует развитию католичества как традиционной религии во Франции [8].

Таким образом, от доктрины светского государства в большей степени выигрывает не католичество, не государство, а именно ислам. И, вероятно, однажды последователи Мухаммада потребуют от властей отменить этот закон.

В этой ситуации у многих коренных французов, привыкших к светскости своего государства, может наступить момент отчаяния при виде десятков мусульман, молящихся рядом прямо на улице. И для когото это может свидетельствовать о слабости государства, о победе чужеземцев на их земле. Сейчас совершенно очевидно, что государство не может поставить общие для всех – как для мусульман, так и для католиков – рамки. Например, в интервью французскому еженедельнику ”Le Nouvel Observateur” Ален Крот – священник крупнейшей средневековой католической церкви – признался, что христианская община уже не имеет былого влияния, и если последователи ислама смогут купить Сан-Элоиз, то им останется только поздравить мусульман с тем, что у них появилось очередное место для служения. Его слова были встречены с негодованием местными жителями, которые теперь пытаются предотвратить превращение одной из крупнейших католических церквей Франции в мечеть. Разумеется, это не просто провоцирует французское общество на раскол, это провоцирует полномасштабный конфликт на религиозной почве.

— 311 —

Конфликт рассматривается здесь как «столкновение противоположных или несовместимых целей, ценностей или интересов, носителями которых являются отдельные люди и различные по размеру группы людей» [1. С.62]. Характеристики, данные настоящему этапу взаимоотношений, позволяют проанализировать сложившуюся во Франции ситуацию с учетом выделяемых в политической конфликтологии признаками предконфликтной ситуации.

- Словесная (информационная) война.

На высказывания радикальных исламистов о желании «захватить католический Рим», на демонстрации против принятия закона о светском государстве правительство Пятой Республики отвечает тем, что на выборах в региональные органы власти одним из важнейших тезисов, встречавшихся в программах почти всех партий, был тезис о борьбе с исламизацией Франции. Тема эта поднимается накануне каждых парламентских и президентских выборов с начала текущего века.

- Объединение противоборствующих сил.

Разделение французского общества на, как минимум, два лагеря является фактом, о чем свидетельствуют, в частности, массовые антиправительственные демонстрации мусульман в январе 2004 г. во Франции. То обстоятельство, что жители Пятой республики настроены против мусульманской общины, подтверждает и обширная электоральная поддержка партии «Национальный фронт», имеющей довольно жесткую позицию по отношению к иммигрантам из неевропейских стран. Коренные французы не приемлют нарастающего влияния исламской общины в их родной стране, в то время как последние обвиняют принимающую сторону в нежелании идти на компромисс.

- Изменение отношений между принадлежащими к разным культурам слоями населения, ранее вполне толерантными по отношению друг к другу.

Социологические опросы (по данным на конец 2012 г.) показывают, что принимающее общество Франции относится к мусульманам хуже, чем два года назад. Уже 60% (а не 55%) французов считают, что ислам стал слишком ощутимым и слишком влиятельным в государстве. 43% (а не 17%) опрошенных считают, что иммигранты меняют национальное самосознание французов. Наконец, с 61% до 68% увеличилось число людей, которые связывают проблемы в социуме с мусульманскими иммигрантами, нежелающими интегрировать во французскую культуру [9].

Таким образом, мы видим, что ситуация отвечает признакам предконфликтной стадии, что может ознаменовать новый виток в истории этих непростых отношений. Развитие событий зависит от обеих сторон – принимающей и прибывающей. Как полагает Л.В. Дериглазова, конфликт «считается разрешенным тогда, когда стороны достигли состояния, удовлетворяющего обе стороны, и таким образом разногласие или противоречие, порождавшее конфликт, исчерпано хотя бы на время» [1. С.63]. Поэтому необходимо искать компромиссы и решать ситуацию в кабинетах елисейского дворца, пока она не переросла во что-то большее, нежели взаимные обвинения и перемена отношений.

— 312 —

Литература

1.Дериглазова, Л.В. Конфликты в международных отношениях. // Томск: Изд-во Томского государственного университета. 2013. – 256 с.

2.Hervieu-Léger, D. Le miroir de l’islam en France / D. Hervieu-Léger // Vingtième Siècle. Revue d’histoire, No. 66, Numéro spécial: Religions d’Europe (Apr. – Jun., 2000), pp. 79-89.

3.Constant, H. L’Islam en France et en Europe: Présentation / H. Constant // Archives de sciences sociales des religions,34e Année, No. 68.1 (Jul. – Sep., 1989), pp. 5-8.

4.Jobert, M., L’Islam et sa modernité / M. Jobert // Revue Tiers Monde, Vol. 23, No. 92, L’Islam et son actualité pour le Tiers Monde (Octobre-décembre 1982), pp. 773-784.

5.Julien, C. France and Islam / C. Julien // Foreign Affairs,Vol. 18, No. 4 (Jul., 1940), pp. 680-699.

6.Pouchard, A. Laurent, S. Quel est le poids de l’Islam en France? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.lemonde.fr/les-decodeurs/article/2015/01/21/que-pese-l-is- lam-en-france_4559859_4355770.html (дата обращения : 15.04.2015).

7.Giry, S. France and Its Muslims / S. Giry // Foreign Affairs, Vol. 85, No. 5 (Sep. – Oct., 2006), pp. 87-104.

8.Joignot, F. En France, des jeunes de plus en plus fidèles à l’Islam [Электронный ресурс].

– Режим доступа: http://www.lemonde.fr/culture/article/2012/11/01/des-jeunes-fideles- a-l-islam_1784520_3246.html (дата обращения : 15.04.2015).

9.Kern, S. Islam Overtaking Catholicism as Dominant Religion in France [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gatestoneinstitute.org/3426/islam-overtaking-ca- tholicism-france (дата обращения : 13.04.2015).

УДК 324.8 ГРНТИ 11.15.87

СПЕЦИФИКА ЭЛЕКТОРАЛЬОЙ СИСТЕМЫ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

(ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛА «ПОЛИС» ЗА 2011–2014ГГ.).

SPECIFICS OF THE ELECTORAL SYSTEM IN RUSSIA (ACCORDING TO THE MAGAZINE «POLIS» FOR 2011–2014)

Глаголь Дарья Вадимовна

Научный руководитель: И. Е. Рудковская, канд. истор. наук, доцент

Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия

Ключевые слова: электоральная система; партийная система; выборы; партия; выборы президента; электорат; власть.

Key words: electoral system, party system, elections, party, presidential elections, the electorate, authority.

Аннотация. В рамках данной статьи предпринята попытка проанализировать точки зрения на электоральную систему в современной России, представленные на страницах журнала «Полис» за последние 4 года. Автором выделены как особенности подходов исследователей к анализу электорального процесса, так и те проблемы, которые не нашли отражения в статьях последних лет либо лишь едва затрагивались авторами статей.

В большинстве государств современного мира существуют выборные политические институты, которые в значительной мере определяются

— 313 —

спецификой сложившейся политической культуры. В частности, возникает вопрос о том, насколько формально или неформально работают политические институты и, соответственно, какую практическую роль выполняет процедура выборов. Известно, что процедура выборов может принимать имитационные формы, призванные легитимировать фактически авторитарные политические системы, подобные Ираку времен Саддама Хуссейна или Египта в период Хосни Мубарака. В постсоветской России проблема дееспособности электоральной системы также является актуальной, поскольку в 90-х годах XX в. была предпринята попытка заимствования демократических институтов, сложившихся на Западе.

Вданной статье предпринята попытка проанализировать подходы

канализу российской электоральной системы, представленные в журнале «Полис», который является ведущим политологическим журналом в России, а потому комплекс публикаций в нем представляется достаточно репрезентативным источником при рассмотрении особенностей трактовки политологическим сообществом электоральной системы с России в последние годы. Для достижения поставленной цели представляется необходимым выявить специфику трактовки исследователями взаимоотношений между электоральной и партийной системами в России в ходе выборов в Государственную Думу, выборов президента, а так же особенностей культуры участия граждан на основе публикаций в журнале «Полис».

За период с 2011 по 2014 год так или иначе электоральную систему рассматривало немало исследователей. Наиболее значимыми и важными представляются выводы, предложенные в исследованиях Е. Б. Шестопал и В. В. Петухова. Данные исследователи акцентируют внимание на поведении избирателей и состоянии электоральной системы в государстве.

Избирательной или электоральной системой называются взаимоотношения между парламентом, правительством и электоратом, устанавливающиеся на основе конкретных правил [1. С. 1]. Именно в ходе процедуры выборов, при соблюдении норм избирательного права, электорат действительно может повлиять на ситуацию и изменить путь развития государства.

Партийная система – система партий, правящих и оппозиционных, участвующих в борьбе за власть и ее осуществление. Естественно, что борьба эта предусматривает политическое участие граждан. В этой борьбе реально участвуют все партии. В России в парламенте представлены 4 партии, остальные партии не могут быть представлены, поскольку или министерство юстиции отказывает им в регистрации, или они не могут набрать нужное количество голосов. Отдельно надо отметить, что деятельность этих партий редко освещаются в СМИ, что создает отдельные трудности в наборе голосов.

Проблема взаимодействия электоральной и партийной системы была затронута Е. Б. Шестопал в рамках круглого стола в МГУ, посвященного российскому обществу и власти накануне выборов. Она отме-

—314 —

тила, что, с точки зрения респондентов, партия «Единая Россия» достаточно привлекательна, поскольку “конечно, наглая партия и выдает себя за партию власти, но хотя бы работает” [2. С. 151-152]. «Справедливая Россия», по данным того же опроса, видится позитивнее, но лишь за счет относительной молодости партии, поскольку молодая партия не испытывает на себе образы неудачного прошлого опыта. «Справедливость» в названии партии так же является важным элементом ассоциации с нравственными ценностями и демократией [2. С. 152].

Шестопал отмечает и высокую, но не корректную, персонифицированность «Единой России» среди избирателей. Большинство опрошенных называют лидером партии Путина В.В. (63%), Глызлова считают лидером лишь 26%, но часто наряду с Путиным. Еще 10% вовсе не знают лидера партии. К деятельности В.В. Путина опрошенные относятся положительно. Шестопал утверждает, что весь «позитив», создающийся при правлении В.В. Путина, опрошенные распространяют и на якобы представляемую им партию. Равно как и наоброт: негативные оценки «Единой России» переносятся на Путина [2. С. 152-153]. Что касается «Справедливой России», то ее респонденты знают не слишком хорошо, ее образ у избирателей неинформативен и совершенно обезличен. В итоге можно говорить о нестройности образов обеих партий, что снижает их – электоральные возможности.

По данным всероссийских исследований «Поколение «нулевых»: социальные настроения, мировоззренческие установки, поведенческие практики» (2011 г.) лишь четверть молодых респондентов в возрасте от 18-25 лет и треть в возрасте 26-30 лет отмечают рост возможностей граждан для политического участия, в то время как 63% и 57% соответственно полагают, что такие возможности увеличились лишь у узкого круга людей или не претерпели никаких существенных изменений [3. С. 57].

В исследованиях отмечается и использование технологий манипуляций в ходе выборов, что так же оказывает негативное воздействие на избирателей. Например, регистрация неизвестных гражданам групп с целью выдвижения или снятия кандидатов. Продолжают отменяться, вопреки мнению общественности, выборы глав районов и городов. Вместо этого создаются «гонго» – группы, поддерживающие любое решение власти [4. С. 62].

Учитывая, что и сами исследователи являются избирателями, можно обратить внимание на фрагменты текста, которые выражают их отношение к электоральной системе, фиксируют готовность согласиться с существующим статус-кво. Создается впечатление, что использование В.В. Петуховым термина «элитарная модель демократии» связано с противопоставлениями, явными и неявными, власти и общества, с недооценкой политических прав граждан [5 C. 57].

Важной частью функционирования электоральной системы являются выборы президента. Как ни странно, этот немаловажный пункт исследователями освещается не слишком подробно. В работе Б.И. Макаренко, например, отмечается, что для выборов президента в 2007 го-

— 315 —

ду был составлен отчет о достижениях России за последние четыре года, но плебесцитарный характер кампании привел к тому, что основная агитация сфокусировалась на личности кандидата, а также на необходимости обеспечения преемственности власти. Конкретная программа, таким образом, успехом не пользовалась [6. C. 59].

Говоря о выборах президента, Е.Б. Шестопал отметила, что в рамках сложившейся ситуации альтернативы Владимиру Владимировичу не было, и, на момент выхода статьи, нет [7. C. 55]. Зарубежные исследователи. Ривера Д. и Ривера Ш. В. в статье «Ельцин, Путин и президентская власть» отметили, что с 1985 года именно президент России играет ключевую роль в демократизации страны [8. C. 28].

Поведение избирателей в ходе выборов в Государственную Думу, президентских и региональных выборов также нашло отражение в публикациях жернала. Степень интереса к политике по данным исследования ИС РАН «Двадцать лет реформ глазами россиян: опыт многолетних социологических замеров» (2011 г.) составила лишь 18%, в то время как 33% опрошенных отказываются принимать участие и не интересуются политикой [3. C. 57]. Стоит упомянуть, что в 2001 году аполитичных граждан было лишь 21%. Согласно данным статистики, отечественная партийная система уже потому отличается от классической политической системы, функционирующей на Западе, что электорат в ней не заинтересован и не видит возможности повлиять на принятие политических решений.

В то же время, В.В. Петухов подчеркнул факт массового участия десятков тысяч молодых людей, ранее аполитичных, в президентской избирательной кампании весной 2012 года в качестве наблюдателей [4 С.62]. Позднее им было отмечено, что осенью 2012 года произошел спад активности избирателей на региональных выборах [5. C. 95]. Равнодушие россиян в целом или, по выражению Петухова, «благожелательный скептицизм” [3. C. 60] по отношению к ценностям и институтам демократии, Петухов совершенно справедливо объясняет тем, что свобода эта не заслужена, а “дарована свыше” [5. C. 90]. Но и этот тезис не объясняет ни пика активности в марте 2012 г., ни ее спада осенью того же года.

Рассматривая возможные пути выхода из сложившейся ситуации, Е.Б. Шестопал отмечает важность роли «профессионалов» в формулировании повестки дня, которая отражается в предвыборных программах. Следует, однако, добавить, что положительную роль такая работа «профессионалов» может сыграть только в том случае, если осуществляется взаимодействие с самоорганизующимися группами избирателей, заинтересованными в решении того или иного вопроса. Опираясь на выводы авторов статьи «Институт гражданского участия: проверка деятельностью субъектов», можно говорить о том, что общественные организации более не имеют возможность участвовать, например, в избирательном процессе. Если такие организации существуют, то влияния они не оказывают. Можно предположить, что в таком случае работа «профессионалов» вряд ли может быть достаточно эффективна [9 C. 93-94].

— 316 —

Исследователями отмечается и изменение оценки власти обществом. «Рубежом» этих оценок стали лесные пожары 2010 года, которые сильно повлияли на рейтинги доверия к власти, особенно в городах. Это объясняется тем, что граждане поняли, что даже при наличии жилья и заработной платы, никто не может гарантировать решение реальных насущных проблем [10. C. 156].

Подводя итоги в целом, можно сделать ряд выводов. Авторы статей подчеркивают слабую информативность образов партий для электората, отмечают, что в ходе выборов речь идет не столько о честной борьбе, сколько о манипуляции электоратом с использованием «подставных лиц» и гонго.. Вопрос выборов президента в журнале «Полис» освещается крайне слабо. Отмечая незаинтересованность населения в политическом участии, политологи ограничиваются констатацией фактов, почти без попыток анализа.

Литература

1.Уоллерстайн, М. Избирательные системы, партии и политическая стабильность /

М.Уоллерстайн // Полис. Политические исследования. – 1992. – № 5. – С. 156

2.Шестопал, Е. Б. Политическая повестка дня российской власти и ее восприятие гражданами. / Е. Б. Шестопал // Полис. Политические исследования. – 2011. – № 2. – С. 7-24.

3.Петухов, В. В. Поколение «нулевых»: социальные настроения, идеологические установки и политическое участие. / В.В. Петухов // Полис. Политические исследования.

– 2012. – № 4. – С. 56-62.

4.Круглый стол журнала «ПОЛИС» . Гаман-Голутвина О. В., Авдонин В. С., Сергеев С. А., Черникова В. В., Сиденко О. А., Соколов А. В., Евдокимов Н. А., Тупаев А. В., Слатинов В. Б., Жуков И. К., Козлова Н. Н., Рассадин С. В., Чугров С. В. Региональные политические процессы: насколько «субъектны» субъекты РФ. / О. В. Гаман-Голут- вина, В. С, Авдонин, С. А. Сергеев, В. В. Черникова, О. А. Сиденко, А. В. Соколов, Н. А. Евдокимов, А. В. Тупаев, В. Б. Слатинов, И. К. Жуков, Н. Н.Козлова, С. В. Рассадин, С. В. Чугров // Полис. Политические исследования. – 2013. – № 5. – С. 59-76.

5.Петухов, В. В. Гражданская активность как альтернатива антидемократическому тренду российской политики. / В. В. Петухов// Полис. Политические исследования.

– 2013. – № 5. – С. 87-99.

6.Макаренко, Б. И. Постсоветская партия власти: «Единая Россия» в сравнительном контексте. / Б. И. Макаренко // Полис. Политические исследования. – 2011. – № 1. – С. 42-65.

7.Шестопал, Е. Б. Политическое лидерство в новых условиях: смена парадигмы восприятия. / Е. Б. Шестопал // Полис. Политические исследования. – 2013. – № 3. – С. 47-57.

8.Ривера, Д., Ривера, Ш. В. Ельцин, Путин и президентская власть. / Д. Ривера, Ш. В. Ривера // Полис. Политические исследования. – 2012. – № 3. – С. 19-29.

9.Какабадзе, Ш. Ш., Зайцев, Д. Г., Звягина, Н. А., Карастелев, В. Е. Институт гражданского участия: проверка деятельностью субъектов. / Ш. Ш. Какабадзе, Д. Г. Зайцев, Н. А, Звягина, В. Е. Карастелев// Полис. Политические исследования. – 2011. – № 3.

– С. 88-108.

10.Круглый стол факультета политологии МГУ. Российское общество и власть накануне выборов. // Полис. Политические исследования. – 2012. – № 1. – С. 149-164.

—317 —

УДК 316.65 ГРНИ 04.51.43

ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

TRANSFORMATION OF THE IMAGE OF ALEXANDER NEVSKY IN THE HISTORICAL MEMORY OF THE RUSSIAN SOCIETY

Тиунова Яна Викторовна

Научный руководитель: Жукова Елена Анатольевна, д-р филос. наук, профессор

Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия

Ключевые слова: историческая память, историческое знание, трансформация исторической памяти, Александр Невский, национальное самосознание.

Key words: historical memory, historical knowledge, transformation of historical memory, Alexander Nevsky, national self-consciousness.

Аннотация. Историческая память очень важна для каждого конкретного человека и для общества в целом. Она выражается в чувстве солидарности в отношении оценок исторических знаний. Однако в обществе часто происходят трансформации исторической памяти. В исследовании рассмотрена трансформация образа Александра Невского в исторической памяти российского общества: основные вехи трансформации, цели и методы, а также представлен ответ на вопрос – к чему ведет трансформация исторической памяти. Была проанализирована литература по данной проблематике, проведен небольшой опрос. В статье также раскрыто значение фигуры Александра Невского для современного российского общества.

Историческая память очень значима. С одной стороны, она важна не только для общества, но и для каждого конкретного человека, так как способствует формированию чувства идентичности. С другой – способствует установлению объективности в исторической науке. В настоящее время вопрос об объективности исторического знания в социальных науках стоит очень остро.

В данной статье мы будем основываться на точке зрения Д.А. Аникина, который полагает, что сущность понятия «историческая память» заключается не столько в знании человеком своего прошлого, сколько

всолидарности в отношении оценок этих фактов [1, с.100-101].

Стечением времени всегда происходила трансформация исторической памяти. Она часто оказывалась средством для достижения различных целей в руках правящей элиты. Методы таких трансформаций менялись на протяжении истории. С. Г. Кара-Мурза подчеркивает, что историческая память общества становится наиболее уязвимой для манипуляций, когда из общества убирают блок традиций. Он акцентирует внимание на том, что к манипуляциям чаще всего прибегают в политических целях в периоды социальных кризисов [2, с. 511].

Прецедент уничтожения исторической памяти обнаруживается в истории древнего Китая, а точнее в период правления Цинь Шихуанди. В 213 г. до н.э. по приказу императора сжигали все книги доциньской династии, в особенности исторические и религиозные тексты [3,

—318 —

с. 116]. Цинь Шихуанди преследовал важную для себя цель – он претендовал на первое место в истории Китая, а средством для достижения этой цели было уничтожение исторической памяти. Другой подобный пример имеется в новейшей истории Германии. В 1933 г. под руководством Й. Геббельса, возглавлявшего Министерство народного просвещения и пропаганды Германии, властями Третьего Рейха была проведена кампания по уничтожению книг, не соответствующих наци- онал-социалистической идеологии [4, с. 94]. В первую очередь это были книги по философии, экономике, психологии, художественная литература, а также книги по истории. В этих примерах мы сталкиваемся

сявным уничтожением исторической памяти.

Всовременном обществе методы трансформации исторической памяти становятся более сложными и изощренными. Для этого используются средства массовой информации и коммуникации, позволяющие манипулировать исторической памятью, не используя прямые запреты, но создавая желаемые привлекательные образы исторических персонажей и трактовки исторических событий. К началу XXI века использование различных технологий информационно-психологическо- го воздействия манипулятивного характера на людей уже стало достаточно обыденным явлением не только в экономической конкуренции и политической борьбе, но и в повседневной жизни [5, с. 29].

Рассмотрим в качестве примера трансформацию образа Александра Невского в исторической памяти российского общества, в том числе современного. Образ Александра Невского в точки зрения историографии является и являлся неоднозначным. В историографии существовали разные подходы к пониманию его роли в истории. Это связано во многом с амбивалентностью взглядов на роль в истории Ледового побоища и Невской битвы.

Проблемой места Александра Невского в истории занимались многие исследователи, в том числе историк И. Н. Данилевский. В своей статье «Ледовое побоище: смена образа» [6] он анализирует реальную роль Александра Ярославича в российской истории на основе ряда источников, таких как Новгородская I летопись, Лаврентьевская летопись и псковские летописи, в которых очень скудно описываются события 1242 г., а в Ипатьевской летописи они и вовсе отсутствуют. В летописях Ледовое побоище уступает место другим событиям: сражению под Шауляем в 1236 г. или Раковорской битве 1268 г. И. Н. Данилевский подчеркивает, что иностранные источники еще существеннее умаляют масштаб и последствия сражения на Чудском озере.

Историк Дж. Линд полагал, что Невская битва была всего лишь приграничным сражением и до сих пор не занимает важного места в исторической памяти шведов [7, с. 40].

Феномену Александра Невского было посвящено монументальное исследование немецкого историка Ф. Б. Шенка – «Александр Невский в русской культурной памяти». В своей работе Ф. Б. Шенк особо указывает, что трудности, существующие при оценке роли Ледового побоища, связаны в первую очередь с тем, что в источниках сохранилось

—319 —

мало информации о самом сражении и о тактике Александра, а сохранившаяся информация не предоставляет точных сведений [7, с. 42]. Ф. Б. Шенк пишет, что образ Александра Невского неоднократно трансформировался [7, с. 500-507].

Изначально, после того, как в 80-х годах XIII века было создано Житие Александра Невского, он выступал лишь в роли «классического местного святого». В тот период времени он играл существенную роль как минимум для монастырской общины и как максимум для жителей Владимиро-Суздальского княжества. Ф. Б. Шенк делает предположение, что Невский выступал фигурой коллективной идентичности.

Далее, через сеть православных храмов информация о Невском распространилась и в другие княжества. На фоне борьбы за право политической власти между Новгородом и Москвой, можно наблюдать расхождения в содержании Жития Александра Невского. Новгородцы на первый план выносили деятельность князя, связанную с защитой торгового города, москвичи же, напротив, подчеркивали его заслуги в роли князя и основателя московской династии.

Впериод с конца XV по начало XVIII в. образ Невского трактовался двояко. С одной стороны, это было сакральное почтение, связанное с его канонизацией. С другой – почитались земные деяния князя, в первую очередь основание московской династии.

Вначале XVIII века происходит вторая трансформация образа Александра Невского. Петр I сознательно обратился к исторической памяти общества и изменил ее в своих целях. После победы в Северной войне в 1721 г. Петр I избирает Александра Невского небесным покровителем Санкт-Петербурга, перевозит его мощи в резиденцию на Неве, переносит день памяти святого на 30 августа (как и день подписания Ништадтского договора), но, подчеркнем, при этом запрещает его живописное изображение в роли монаха. Как полагает Ф.Б. Шенк, Петр I таким образом посредством символов встраивает сакральную фигуру князя в имперскую знаковую систему, модернизируя ее под западный институт политической власти.

ВXIX веке появляется так называемый «национальный» взгляд на фигуру Александра Невского. Его образ трансформируется из православного святого и российского правителя в образ национального русского героя. Он оказывается символом противопоставления, во-первых, Западу, во-вторых, «нецивилизованным» монголам. Его подвиг видится в сбережении русской культуры. Князь теперь изображается в доспехах и с мечом, а его образ «фольклоризируется». Образ Невского становится средством для национальной самоидентификации русского народа.

Ф. Б. Шенк указывает, что после Октябрьской революции 1917 г. образ Невского являлся негативным символом, так как большевики объявили войну аристократии, православному духовенству и российскому национализму.

Образ Александра Невского, как показывает Ф. Б. Шенк, был возвращен в 30-х годах XX в. во время «реабилитации» многих российских правителей и полководцев. Это было сделано с определенной це-

—320 —