2. Новое название государства и новая столица

Примерно столетний период от основателя династии и до правления девятого вана Сонджона, занявший почти весь XV в., был временем формирования идеологии и социально-политической структуры нового государства.

В правление вана Тхэджо (1392-1398 гг.), когда реальная власть в государстве принадлежала таким сановникам, имевшим заслуги в основании новой династии, как Чон Доджон, Нам Ын и др., складывались основы нового государства – дано новое название, перенесена столица и определена его новая идеология. Особенно большую роль в этом сыграл Чон Доджон как вдохновитель идеи создания новой династии (государства). Государство было названо Чосон, что означало, что оно является наследником славы Древнего Чосона. В народе утверждалось сознание исторической преемственности, что в этом видна длительность истории и происхождения нового государства, которое корнями уходит в Чосон правителя Киджа, установившего «восемь запретительных статей» и идеальную систему земельных отношений в виде колодезных полей (чонджон), от Чосона Небесного правителя Тангуна. То есть в названии государства была отражена его идеология, состоящая в самостоятельном создании нового на основе старого (попко чхансин) и в высоком моральном духе. Что же касается Чосона правителя Вимана, то в новом государстве считали невозможным вести происхождение от него, поскольку этот режим возник в результате узурпации власти.

Представления о Тангуне и Киджа уже прочно вошли в историческое сознание образованных людей, поскольку они нашли отражение в сочинениях Ирёна («Самгук юса») и Ли Сынхю («Чеван унги») конца периода Корё. Поэтому можно считать, что переименование государства, сконцентрировав историческое сознание интеллигентных кругов, положило начало новому «движению за возрождение» (ренессанс).

После этого легенды о Тангуне и Киджа широко вошли в различные исторические сочинения, а сами они почитались как божества в государственных поминальных жертвоприношениях. Впервые государственное жертвоприношения Тангуну начали проводить в специально построенном алтаре Тангуна в Пхеньяне (в 1729 г. он получил ранг Суннёнджон – «место поклонения священному духу»), где при посещениях китайских послов, приезжавших в Корею, совершались церемонии поклонения. Кроме того, жертвоприношения совершались также на Алтаре трех духов (Самсонса) на г. Кувольсан (уезд Мунхва пров. Хванхэ)².

Новое название государства (Чосон) стало толчком для дальнейшего усиления национального самосознания. Хотя название государства Корё было символом наследия славы Когурё, оно не находило понимания у потомков жителей Пэкче и Силла, вызывало у них чувство отчуждения. Переименование государства помогло разрешить это противоречие, углубить процесс национального единения и сформировать у народа более масштабное национальное сознание, поскольку все жители страны были потомками единого Древнего Чосона и гордились этим в равной степени.

Глубокий смысл имел также перенос столицы новой династии из Кэсона в Ханъян в 1394 г. (3 год вана Тхэджо). Ханъян находился в центре Корейского полуострова и с юга омывался рекой Ханган, облегчавшей водное сообщение. Окруженный высокими горами, Ханъян был очень выгодно расположен с точки зрения обороны. Поэтому люди с давних пор верили, что Корейский полуостров может контролировать только тот, у кого в руках река Ханган. К тому же этот город был не только столицей Пэкче в течение 500 лет. Его по очереди занимали и Когурё и Силла, поэтому он, впитав культуру всех трех государств, гораздо меньше ассоциировался с одним из них, чем, к примеру, Пхеньян или Кёнджу.

Из-за своего удачного положения Ханъян привлекал к себе внимание еще в эпоху Корё. В середине XI в. (при ване Мунджоне) он получил статус «Южной столицы» и стал быстро развиваться. В конце XI в. (в правление вана Сукчона) здесь был построен новый дворец, и ван останавливался там при демаркации границ. В то время ученые-геоманты активно распространяли идею о крайне благоприятном расположении Ханъяна. Ким Видже, считавший себя продолжателем родоначальника корейской геомантии Тосона, предсказывал, что государство со столицей в Ханъяне может стать центром мира. По его словам, удивительные рыбы и животные со всего света будут собираться в реке Ханган и отсюда поплывут в четыре моря, а корейские и заморские купцы будут свозить сюда сокровища со всех концов мира. Однако, каким бы замечательным не был Ханъян, династия Корё не смогла перенести туда столицу из-за бытовавшего тогда поверья, что начало новой, светлой и справедливой, эпохе положит не правящий род ванов, а человек по фамилии Ли, который станет хозяином Ханъяна. И вот, наконец, именно род Ли начал править в Ханъяне.

Новая династия возвела в Ханъяне крепость окружностью в 17 км, и внутри нее разместились дворцы³, храмы предков (Чонмё) и государства (Саджик), государственные учреждения, рынок, учебные заведения и пр. В отличие от китайских городов, строившихся на равнине, планировка новой столицы исходила из геомантического учения о благоприятных местах⁴.

Сначала население Ханъяна составляло около 100 тыс. человек, однако в поздний период династии Чосон в связи с развитием торговли начался приток сельского населения в столицу, что привело к росту населения города до 200 тыс. чел. Этот уровень сохранялся до конца династии Ли.

Став средоточием политической жизни государства, Ханъян не только превратился в центр развития экономики и культуры, но и наряду с Пекином стал одним из важнейших городов Восточной Азии, осуществлявшим активный культурный обмен не только с Китаем, Японией, чжурчжэнями и королевством Рюкю, но также и с такими отдаленными регионами, как Ява и Таиланд.