I Солоухин в. Владимирские проселки. М., 1958, с. 8.

Для Пескова же с самого начала был очевиден смысл его путешествия по «речке детства», хотя для читателя мысль выявлялась постепенно, по мере продвижения по реке и в меру значимости наблюдений.

И здесь дело не в различиях между Песковым и Со­лоухиным (между их манерами скорее больше сход­ства): сопоставление показывает, сколь значительны изменения в публицистике. Они отражают рост ее граж­данской активности, решительного вмешательства в со­циально-экономические процессы. Даже путешествие по родным местам, при всем его лиризме и интимности, становится путешествием писателя-гражданина. И что­бы не показалось, что так можно говорить, лишь спе­циально подбирая авторов и произведения, стоит напо­мнить и «Курземите» Иманта Зиедониса, и «Семь песен об Армении» Геворга Эмина, и «Вечные березы» Аль-бертаса Лауринчукаса...

В ходе повествования, когда публицист идет от кон­кретной ситуации, мысль рождается как бы исподволь, в результате обдумывания вслух здесь же, в присутствии читателей, событий, наблюдений, картин. Такой путь формирования публицистической мысли имеет множе­ство преимуществ — прежде всего непосредственность и непринужденность. Ведь именно так она кристаллизу­ется и в самом общественном мнении: через размышле­ние над событиями, персонажами, ситуациями жизни, через извлечение и обобщение уроков жизни самими участниками социальной практики. Житейские обобще­ния (пословицы, мораль в басне, крылатые слова) воз­никают также на базе осмысления частной ситуации, но потом «отрываются» от нее изживут самостоятельной жизнью. Соответствие развертывания мысли публици­ста этим особенностям повседневного мышления, фор­мам обобщенного осознания конкретики жизни и делает такую манеру изложения эффективной.

Однако абсолютизировать эту форму было бы ошиб­кой. Больше, того, было бы ошибкой и признание ее если не единственной, то хотя бы главной. Дело в том, что общественному мнению в силу его природы необходима и информация, передаваемая как бы в обратном поряд­ке: от мысли, понятия, идеи к ситуациям, событиям, укладу жизни. В общественном мнении постоянно воз­никает потребность выяснить: а как те или иные идеи (справедливость, честность, ответственность, забота о благе общества, о благополучии и правах личности и

214

устремленность к будущему, гармония личности и т. д. и т. п.) живут и действуют в современности? Побежда­ют ли? Что мешает их полной победе? Какие усилия требуются для воплощения? ..

И обязанность публициста — отвечать на эти вопро­си общественного мнения, вглядываясь под этим углом зрения в самые разнообразные ситуации текущей жиз­ни. Конечно, публицист, идущий от конкретной ситуации, задается вопросами. Но это другие вопросы. У публициста, идущего «от идеи», ответ возникает как результат сравнения должного положения вещей с реаль­ными фактами современности.

Публицистический поиск оказывается благодаря за­ранее обозначенному вопросу, теме, проблеме остро на­правленным и в высшей степени граждански активным. Часто такую публицистику называют .философской. Ко­нечно, слово «философская» в данном случае употреб­ляется не строго, в очень широком смысле — как стрем­ление постичь жизнь идей, разобраться в сложных про­блемах жизни, ответить на острые вопросы, волнующие общественное мнение. В этом своем философском (то есть обнаженно остро выдвигающем важные обществен­ные темы) ракурсе публицистика, идущая «от идеи», .может ставить и экономические, и политические, и эти­ческие, и правовые проблемы. Философской она оказы­вается в том смысле, в каком часто говорят о размыш­лениях над основными, кардинальными проблемами тех или иных сфер жизни.

Такая «философская» публицистика — столь же орга­нична, как и публицистика «от ситуации», потому что они взаимно дополняют друг друга. Ведь и «от ситуа­ции» настоящий публицист придет к мысли, ибо, не огра­ничиваясь описанием фактов, он стремится вскрыть смысл и значение изображенного, сделать обобщающие выводы. А отталкиваясь «от идеи», публицист столь же неизбежно обращается, не может не обратиться к си­туациям жизни, которые помогут читателю понять, как 1фоходит процесс воплощения наших великих идей, реа­лизации норм образа жизни, представлений о социали­стическом правопорядке и демократии, идеалов челове­ческих отношений в труде, быту, общественной жизни. И столь же важно для публициста разобраться в том, как существуют в нашем обществе разные, так сказать, «аптиидеи», «антинормы», «антипорядки» (бюрократизм! взяточничество, безответственность, мещанство, протек ционизм, равнодушие, рвачество) —все то, что замедляет наше движение, нарушает нормы права и нравственности, противостоит общественному идеалу.

Публицистика «от идеи» и публицистика «от ситуа­ции» всегда исторически сосуществовали — это родные сестры. Правда, редко эти два потока публицистики оди­наково интенсивны: по разным причинам (и объектив­ного, и субъективного характера) чаще всего преобла­дает одна из этих форм.

Скажем, в эпоху революционной ситуации 60-х годов прошлого века передовая подцензурная журналистика («Современник» прежде всего) практически не могла идти «от идеи», и формированием общественного мнения занималась главным образом публицистика «от ситуа­ции». Добролюбов пояснял это таким образом: «Нам сле­дует группировать факты русской жизни, требующие по­правок и улучшений, надо вызывать читателей на вни­мание к тому, что их окружает, надо колоть глаза всякими мерзостями, преследовать, мучить, не давать отдыху — до того, чтобы противно стало читателю все это богатство грязи и чтобы он, задетый наконец за живое, вскочил с азартом и вымолвил: «Да что же, дескать, это наконец за каторга! Лучше уж пропадай моя душонка, а жить в этом омуте не хочу больше». Вот чего надобно добиться...» '

Для советской публицистики не существует внешних ограничений для свободного развития той или другой формы. И легко увидеть, что, например, в публицистике Горького гармонично сочетались обе эти формы: наряду с очерковым циклом путешествий «По Союзу Советов» он писал и статьи — «О самом главном», «О «маленьких» людях и о великой их работе», «Механическим гражда­нам» СССР», «О мещанстве». И публицистика военных лет тоже дала памятные всем образцы обеих форм. До­статочно раскрыть книгу «В одной газете», вобравшую репортажи и статьи 1941—1945 годов Константина Симо­нова и Ильи Эренбурга, чтобы лишний раз убедиться в этом.

А современная публицистика? Если судить о потоке публицистики по «Шагам» (общепризнано, что они в це­лом дают представительную картину), то окажется, что «очерковая» («от ситуации») публицистика имеет гигант­ский перевес над публицистикой «статейной» («от идеи»).