21. Развитие семиотики в хх в. И 22. Семиотика в России. «Московско-тартусская школа». Юрий Михайлович Лотман.

Первые шаги для развития советской семиотической науки в послевоенные годы были сделаны с 1960 г.,

Была создана московско-тартуская школа. Ее лидерами были: Ю.М. Лотман, В.А. и Б.А. Успенские, Ю.И. Левин, Б.М. Гаспаров и др. В Тартуском университете с 1964 г. издавался сборник лТруды по знаковым системам╗ (до 1992 г. вышло 25 выпусков) и выходило много отдельных изданий по семиотике.

Лотман разработал концепцию текста, исходя из определения любого литературного произведения как моделирующего и семиотического, осуществляющего когнитивную и коммуникативную функции. Его текст является категорией, которая не идентична литературному произведению, но составляет лего лподлинную субстанцию╗, определяется как инвариантная система внутритекстовых отношений и объявляется пространством, в котором семиотический характер литературного произведения реализуется как артефакт╗. При этом лингвистическое понятие знака Лотман распространил на текст в целом. Именно последний объединяет в себе элементы языка, интегрируя их в семиотическое единство и тем самым лсемантизируя их╗. Таким образом лдискретные знаки первичного языка (или первичной системы) и формируемые ими синтаксические единицы поднимаются до уровня единого языка╗.

Семиотическое изучение истории отличается прежде всего своим подходом к тексту источника. Он отвергает известную формулу Л. Ранке, что задача историка Ч восстановить прошлое лwie es eigenlich gewesen╗ (как оно было на самом деле). Сложность положения историка в том, что он не может иметь дело с первичными фактами (напр., полученными физиками в лабораторных условиях). Он работает с текстами Ч то есть отделен от реально произошедшего события его зашифрованным описанием. Поэтому, по словам Ю.М. Лотмана, лнеобходима реконструкция кода (вернее, набора кодов), которыми пользовался создатель текста, и установление их корреляции с кодами, которыми пользуется исследователь╗. Проблема здесь в том, что переданный автором источника в своем повествовании факт Ч лвсегда результат выбора из массы окружающих событий события, имеющего, по его представлениям, значение╗.

По определению Ю.М. Лотмана, ее путь лподразумевает предельное обнажение различий в их структурах [то есть между лмиром автора источника╗ и лмиром историка-интерпретатора╗], описание этих различий и трактовку понимания как перевода с одного языка на другой╗. В этом смысле листория есть память культурыЕ это означает, что она не только след прошлого, но и активный механизм настоящегоЕ процесс этот не протекает в пустоте: оба участника диалога являются партнерами и в других коллизиях, оба они открыты для вторжения извне новых текстов, а тексты, как нам уже приходилось подчеркивать, всегда таят в себе возможность все новых интерпретаций╗.

25. Теории наций и национализма в хх в. Бенедикт Андерсон.

Слово "нация" происходит от латинского "natio" (порода, род, племя, происхождения, рождения). В своих речах Цицерон называл "нациями" отдаленные и "варварские" народы. Носители одной культуры, идей, признают друг друга как нациию.

 Бенедикт Андерсоно в книге  «Воображаемые сообщества», рассматривает нацию как социально сконструированное сообщество, воображённое людьми, воспринимающими себя как его часть^[1].

Воображаемое сообщество отличается от реального сообщества, потому что оно не может быть основанным на повседневном общении лицом-к-лицу его участников. Вместо этого, его участники удерживают в своём сознании ментальный образ своего сходства. Нация является воображённой, «поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о них, в то время как в умах каждого из них живёт образ их общности»^[1], — отмечает Андерсон.

Эти сообщества являются воображаемыми как нечто ограниченное и вместе с тем суверенное. Ограниченное — потому что нация всегда подразумевает существование других наций. Нация — это не всё человечество, и специфика её феномена именно в противопоставлении другим нациям. Суверенное — потому что нации всегда стремятся к автономии. Залог этой автономии — суверенное государство.

Кроме того, нации являются сообществом потому что «независимо от фактического неравенства и эксплуатации, которые в каждой нации могут существовать, нация всегда понимается как глубокое, горизонтальное товарищество. В конечном счете, именно это братство на протяжении двух последних столетий дает многим миллионам людей возможность не столько убивать, сколько добровольно умирать за такие ограниченные продукты воображения»^[1].

По мнению Андерсона, возникновение наций стало возможно в результате изменившегося восприятия времени и появления печатного капитализма.

Б. Андерсон даже полагает, что национализм, как, впрочем, и другие этнические идеологии, скорее может быть соотнесен с религией (нация трактуется националистами как «священное сообщество» или «коллективная индивидуальность»: не случайно национализм достаточно часто именуют «гражданской ре­лигией») или системой родства, нежели с фашизмом и либерализмом. Он считает, что «для понимания национализма следует связывать его не с принимаемыми на уровне самосознания политическими идеоло­гиями, а с широкими культурными системами, которые ему предше­ствовали и из которых — а вместе с тем и в противовес которым — он появился».