- •021100 "Юриспруденция"
- •Раздел I. Возникновение и развитие науки
- •Раздел II. Закономерности происхождения, сущность и социальное назначение государства
- •Раздел III. Типы и формы государства
- •Раздел IV. Правовое государство и его основные
- •Раздел V. Механизм и функции государства
- •Раздел VI. Понятие и сущность права. Право в системе сущностных норм. Функции права
- •Раздел VII. Нормы права и нормативно-правовые
- •Раздел VIII. Формы реализации правовых норм.
- •Раздел IX. Толкование норм права. Пробелы в праве. Аналогия закона и права
- •Раздел XI.
Раздел XI.
ПРАВООТНОШЕНИЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Н.М.КОРКУНОВ
САНКЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИХ НОРМ
[...] Юридические нормы, как веления, обращенные к сознательной воле человека, могут быть им и не соблюдаемы и потому для своей силы нуждаются в особых обеспечениях их действительного соблюдения. Необходимо каким-нибудь образом понудить к исполнению юридических норм, иначе они остались бы мертвою буквой. Средства понуждения к исполнению юридических норм называются их санкцией. В чем же заключается санкция юридических норм? Каждое нарушение юридической нормы порождает новое столкновение противоречивых интересов: с одной стороны, интереса правонарушителя воспользоваться плодами правонарушения, с другой — интереса потерпевшего от правонарушения получить возмещение причиненных ему правонарушением невыгод. И это столкновение интересов вызывает установление соответствующей юридической нормы, определяющей, как должно быть ограничено осуществление интересов правонарушителя в интересах дотерпевшего. Поэтому можно сказать, что общее последствие нарушения юридической нормы есть применение новой нормы, регулирующей возникающие из правонарушения интересы. Но таким общим положением нельзя ограничиться. Необходимо выяснить, как же именно регулируются возникающие из правонарушения интересы.
Правонарушения совершаются ради достижения известных целей; к совершению их человека побуждают его интересы, стесняемые велениями юридических норм. Если бы правонарушения не приводили к более полному осуществлению этих стесненных интересов, не было бы и побуждения их совершать. Поэтому первое средство обеспечить действительное соблюдение юридических норм — это сделать действия, их нарушающие, не достигающими своей цели. И действительно, последствия нарушения многих юридических норм заключаются в признании нарушающих их действий ничтожными. Это так называемые leges perfectae. Нарушающие их действия должны рассматриваться в отношении к их цели как бы несовершившимися. Напр., по нашему законодательству, продажа недвижимости по домашнему акту признается ничтожной, не имеющей никакого значения. Имение, проданное таким образом, считается непроданным, купивший — не приобревшим на него права собственности. Понятно, что этим лучше всего достигается действительное соблюдение закона, требующего, чтобы продажа недвижимости совершалась не иначе как крепостным порядком. Раз словесным и вообще домашним актом продажи не достигается перехода права собственности от одного лица к другому, не может быть и побуждения совершать такую продажу.
Законы, имеющие своей санкцией недействительность нарушающих их действий, называются совершенными потому, что они ближе всего подходят к законам природы. Как явления, противоречащего законам природы, не может произойти, так действие, нарушающее такой совершенный закон, рассматривается с юридической точки зрения несовершившимся.
Недействительность правонарушительного действия может иметь различные градации. Различают, во-первых, собственно ничтожность (nullitas) и опорочиваемость (rescissibilitas). Ничтожность есть недействительность, наступающая само собой в силу лишь правонарушительного характера действия. Так, словесная продажа недвижимости ничтожна, хотя бы оба контрагента желали ее признания. Опорочиваемость есть недействительность, наступающая лишь в силу требования заинтересованного лица. Напр., сделка, заключенная под влиянием угроз (metus), признается недействительной только по заявлении о том заинтересованного лица.
Затем, ничтожность бывает также абсолютная и относительная. Абсолютная ничтожность заключается в том, что правонарушительное действие считается безусловно несуществующим, как. напр.. словесная продажа недвижимости. Напротив, относительная ничтожность заключается в недействительности только некоторых особых последствий сделки. Напр., вексель, выданный замужней женщиной без согласия мужа, не имеет вексельной силы, но действителен как заемное обязательство.
Может быть, конечно, и так, что последствия правонарушительного действия фактически уже наступили. В таком случае признание действия ничтожным сопровождается восстановлением прежнего состояния, измененного правонарушением, сопровождается восстановлением нарушенного права. Такое восстановление нарушенного права совершается органами власти и может заключаться: 1) или в прекращении, если нужно силою, неправомерного состояния (например выселением лица из не принадлежащего ему помещения, отобранием вещи из неправого владения и возвращения ее собственнику); 2) или в совершении опущенной обязанности за счет виновного (например исправление мостовой).
Однако бывают случаи, когда правонарушительное действие уже само в себе заключает осуществление того интереса, ради которого оно совершается (например изнасилование), или фактические последствия его неустранимы, нарушенное право невозвратимо (например убийство). Признания правонарушительного действия ничтожным в таких случаях было бы недостаточно, и поэтому тут установляется другая санкция: с правонарушительным действием связываются невыгодные для его совершителя последствия. Это так называемые leges plus quam perfectae. Невыгодные последствия могут быть двоякого рода: гражданское взыскание (poena privata) в пользу потерпевшего и наказание, налагаемое государственною властью в общественном интересе. [...] Текст печатается по изд.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права.— С. 133—135.
В. М. ХВОСТОВ
НАРУШЕНИЕ И ЗАЩИТА ПРАВА
[...] Понятие правонарушения. Нормы права суть веления, обращенные к воле людей и определяющие требуемое от них государством поведение. Эти нормы не должны быть нарушаемы ни самим государством и его органами, ни частными лицами — подданными государства, но они, однако, могут быть ими нарушаемы. Правонарушение есть поведение лица, которое противоречит велениям права, является несогласным с налагаемыми правом обязанностями. Так как все нормы права, если даже и не установлены государством, снабжены, однако, санкцией государственной власти, то развитое государство берет на себя заботу как о возможном предотвращении правонарушений, так и о восстановлении нарушенного права. В этом и состоит та функция государственной власти, которая именуется властью судебной. Задача суда состоит в выяснении вопросов о праве и не праве и в принятии принудительных мер для восстановления нарушенного права. В смысле предупреждения возможных правонарушений судебная деятельность пополняется деятельностью полицейской. Самозащита и самоуправство, т. е. охрана права собственными силами субъекта, составляет главный способ защиты частных прав лишь на низших ступенях культурного развития в развитом государстве, самопомощь субъекта при защите своих прав допускается только в самых узких границах, когда она является безусловно необходимой, а помощь государства недостаточной.
Различается два главных вида правонарушений: неправда уголовная и неправда гражданская. И в том, и в другом случае мы имеем дело с поведением человека, противным требованиям права. Притом под поведением мы разумеем или положительное действие, совершенное вопреки запрету права, или же бездействие, противное положительному требованию права. Как то, так и другое должно быть результатом вполне сознательной воли лица; если действие или бездействие исходит от лица, которое по своему возрасту или вследствие болезни лишено способности ясно сознавать фактическое и юридическое значение деяния и направлять свою волю согласно указаниям сознания, то в глазах права такое действие или бездействие не имеет значения настоящего человеческого поведения; оно приравнивается к действию сил природы: последние могут также разрушать разные ценности, находящиеся под защитой права, но эти события не будут правонарушениями в точном смысле этого слова. Точно так же и действия лиц, не обладающих нормальной сознательной волей, не считаются вменяемыми правонарушениями и не влекут за собой юридических последствий, связываемых с правонарушениями. Такие лица называются недееспособными, а с точки зрения ответственности за право нарушения— невменяемыми.
Преступное поведение вменяемого лица с внутренней стороны может быть охарактеризовано или как умышленное, или как неосторожное. Об умысле мы говорим в том случае, если лицо, совершившее правонарушение, сознавало все внешние признаки правонарушительного деяния, им совершаемого, несознательно допускало их наступление. Неосторожность, как форму субъективной виновности, мы имеем в том случае, когда лицо допустило противное праву поведение со своей стороны потому, что не приложило к своему поведению той степени осмотрительности и обдуманности, которая требовалась от него нормами права; если бы поведение лица было вполне согласно с налагаемым на него правом обязанности, то оно избегало бы правонарушительного результата. В тех случаях, когда лицо нарушает нормы права без всякого умысла и неосторожности со своей стороны, т. е. не будучи субъективно виновато в правонарушении, — мы говорим о несчастном случае; действие лица является здесь не результатом его более или менее преступной воли, как при умысле и неосторожности, но результатом независящего от его воли стечения обстоятельств.
Различие гражданской неправды от уголовной стоит в зависимости от тех юридических последствий, которые связаны правом с правонарушительным поведением. Если правонарушение рассматривается правом лишь как нарушение частного интереса, то его юридическим последствием является только обязанность виновного восстановить нарушенное им состояние права, т. е. исполнить обязанность, соответствующую нарушенному праву, или же возместить в деньгах ущерб, причиненный его деянием лицу, потерпевшему от правонарушения. В подобном случае мы говорим о неправде гражданской. Ввиду указанного характера связанных с ней юридических последствий, цель которых состоит в удовлетворении частного интереса, пострадавшего от нарушения права, внутренняя сторона правонарушительного деяния здесь имеет сравнительно меньшее значение; здесь важно установить, что правонарушение исходило именно от данного лица, которое и должно изгладить наступивший от него вред; но размеры возмещения убытков не зависят обыкновенно от того, действовало ли данное лицо умышленно или неосторожно; иногда лицо принуждается отвечать за причиненные его деянием убытки даже при отсутствии субъективной вины на его стороне.
Но правонарушительное деяние может рассматриваться и с другой точки зрения. Именно его можно обсуждать как восстание вообще против власти права — как деяние, подрывающее авторитет права и государства и потому имеющее общественный характер, нарушающее не частный, а публичный интерес. С этой точки зрения государство борется с правонарушениями путем наложения за них наказаний. Правонарушительное деяние, за которое налагается наказание со стороны государственной власти, есть неправда уголовная. Собственно говоря, всякое правонарушение, вызванное виновной волей, можно было бы рассматривать с этой точки зрения и облагать наказанием; но в огромном большинстве случаев, когда нарушаются гражданские права, государство удовлетворяется теми последствиями, которые связаны уже с правонарушением как с неправдой гражданской, т. е. принудительным исполнением обязанности, возмещением ущерба в деньгах; ведь и эти последствия уже ложатся чувствительным бременем на правонарушителя. Наказаниями же облагаются лишь те правонарушения, которым государство придает особо важное значение.
Притом наказание иногда прибавляется к обязанности возместить ущерб, т. е. деяние представляет из себя сочетание неправды уголовной и гражданской (кража). Иногда же деяние представляет собою только уголовное преступление, не составляя гражданской неправды (большая часть политических преступлений).
Так как, налагая наказания, государство борется с проявлениями преступной воли граждан, то при уголовных преступлениях большое значение имеет внутренняя сторона деяний. За случай нет уголовной ответственности. Различие между умыслом и неосторожностью получает большое значение, так как это — разнородные формы преступной воли.
С внешней стороны различаются: 1) оконченное преступление, при котором осуществлены все законные признаки правонарушительного деяния; 2) покушение, при котором виновный совершил действие, направленное непосредственно на осуществление признаков преступления, но не достиг, однако, полного их осуществления; 3) приготовление, при котором совершены только действия подготовительного характера, но еще не совершено действий, направленных к непосредственному осуществлению состава преступления. За покушение обыкновенно налагается наказание в меньшей степени, чем за оконченное преступление, а подготовительные действия обыкновенно не облагаются наказаниями совсем.
Из сказанного выше следует, что лишь те правонарушения облагаются уголовными наказаниями, за которые таковые наказания прямо установлены в законе (nullum crimen sine lege). Отсюда и возникает уголовное право, как та область публичного права, которая устанавливает право государства налагать наказания за преступления и обязанность законно осужденного повиноваться приговору. Здесь указаны как наказуемые деяния, так и налагаемые за них наказания.
Наказание преследует одну общую цель: оно есть средство борьбы государства с преступной волей. Конечно, для искоренения преступности государство не может ограничиться одной только карательной деятельностью; оно должно принимать также меры для устранения тех социальных условий, которыми вызывается самое явление преступности. Но, с другой стороны, государство не может обойтись и без наказаний за уже совершенные преступления. Такая карательная деятельность государства может быть оправдана с разных точек зрения. 1) Самая угроза наказанием, содержащаяся в уголовном законе, создает лишний мотив, побуждающий всех членов общества воздерживаться от совершения преступлений; с этой точки зрения, наказание, чтобы достигать цели, должно всегда состоять в причинении более или менее чувствительного зла преступнику. 2) Приведение наказания в исполнение вызывает новые последствия. Оно дополняет общее предупреждение, содержащееся в уголовном законе, действуя устрашающим образом на всех граждан; далее, оно доставляет удовлетворение лицу, потерпевшему от преступления, и тем устраняет потребность в самоуправстве; наконец, оно оказывает действие и на самого преступника. Это действие, в свою очередь, может быть различно: наказание может иметь целью исправить преступника, устрашить его на будущее время или сделать его безвредным для общества, отняв у него физическую возможность к повторению преступления. Какими именно свойствами должно отличаться наказание, налагаемое в каждом определенном случае, это зависит, с точки зрения правильной законодательной политики, и от свойств преступления, и от личных свойств преступника.
Кроме неправды гражданской и уголовной, различается еще так называемая административная неправда. О ней мы говорим в том случае, если какой-либо административный орган при исполнении своих обязанностей выходит за пределы, установленные нормами права для его деятельности.
Соответственно этим трем видам неправды различаются и три вида судопроизводства: 1) гражданское судопроизводство, 2) уголовное и 3) административное.
Судебная деятельность государства. Гражданский суд имеет своей задачей разбирать споры о гражданских правах, принуждать к исполнению обязанностей, соответствующих этим правам, и принимать меры для предохранения частных прав от нарушения. Соответственно этому следует различать два главных вида гражданского процесса: 1) судопроизводство спорное или тяжебное, которое имеет своим предметом разбирательство споров о состоянии частных прав и принятие мер к восстановлению нарушенного состояния прав; 2) судопроизводство охранительное, которое состоит в том, что государство принимает меры для обеспечения частных прав от нарушения и для их укрепления и констатирования.
1. Судопроизводство по спорным делам. Мы знаем, что гражданские субъективные права предоставлены членам государственного общежития в их собственных личных интересах; поэтому субъект гражданского права волен пользоваться или не пользоваться своим правом, смотря по желанию; он может и совсем отказаться от своего права. Отсюда возникает целый ряд особенностей гражданского судопроизводства, которые объединяются под общим именем так называемого диспозитивного принципа.
Эти особенности состоят в следующем.
Гражданский процесс начинается не иначе как по просьбе заинтересованного частного лица; по собственной инициативе государственная власть не возбуждает производства по поводу гражданской неправды (nemo invitus agere cogitur). Производство гражданского дела, будучи начато, прекращается, если того пожелает лицо, возбудившее процесс. Это лицо именуется истцом, противная сторона— ответчиком, а самый акт истца, вызывающий гражданский суд к деятельности, — иском.
Так как каждый волен, по усмотрению, распоряжаться своим гражданским правом, то, по общему правилу, гражданский процесс кончается, если стороны придут к мирному соглашению. С другой стороны, и при разбирательстве дела суд исследует лишь те стороны дела, о которых истец и ответчик не соглашаются; если ответчик на суде признает правильность утверждений истца, то суд считает такие утверждения доказанными. Исключение делается лишь для тех дел, по которым право распоряжения сторон ограничено общегосударственным интересом (как-то: дела брачные, дела о законности рождения, дела лиц недееспособных и т. п. В этих случаях суд проверяет и такие утверждения, о которых стороны не спорят).
Разбирая гражданские дела, суд не выходит обыкновенно за пределы тех доказательств, которые приводят сами стороны. Суд только следит за законностью всего производства и, где нужно, оказывает сторонам необходимое содействие (ne procedat judex ex officio). Факты, на которые сами стороны не ссылаются (напр. истечение давности по требованию, которое предъявляет истец), судом во внимание не принимаются (quod поп est in actis поп estin mundo). Наконец, гражданский суд не выходит за пределы требований, заявленных сторонами; он не может присудить истцу больше, чем он требует, но, конечно, может присудить ему меньше или совсем отказать (judex ne eat ultra petita partium).
В остальных отношениях устройство гражданского суда должно быть таково, чтобы оно, по возможности, гарантировало полное беспристрастие суда и законность его решений. Для этой цели выработаны следующие основные принципы судопроизводства: а) Состязательность процесса. На суде должны присутствовать обе стороны — истец и ответчик, — которые ставятся в одинаковые условия, так что суд занимает место беспристрастного посредника (audiacur et altera pars). Только в виде исключения допускаются заочные решения, против которых, впрочем, можно подавать особые отзывы и требовать пересмотра дела. Ь) Гласность суда. Она состоит в том, что действия суда совершаются в присутствии сторон и что в залу суда допускается посторонняя публика. Только гласность процесса может гарантировать, что судьи отнесутся к делу с полным вниманием и что они не будут позволять себе отступлений от форм судопроизводства; поэтому слушание дела «при закрытых дверях» допускается лишь в виде исключения, с) Устность и непосредственность судопроизводства. Эти принципы состоят в том, что объяснения на суде даются сторонами устно и в присутствии самих судей, так что судьи непосредственно знакомятся со всем материалом доказательств, приводимых сторонами. Противоположность составляет господствовавшее в прежние времена письменное производство, когда дело решалось на основании составляемого в канцелярии суда письменного доклада об обстоятельствах дела. Впрочем, и теперь эти принципы с полной строгостью проводятся лишь при разбирательстве дела в первой инстанции. d) Суд решает дело по свободному убеждению судей, которое основывается на всем содержании происходившего перед судьями устного производства. Противоположность этому принципу свободной оценки доказательств составляет господство так называемой формальной системы доказательств, которая была принята и в нашем процессе до введения Судебных Уставов 1864 г. При этой последней системе судья должен оценивать значение приводимых доказательств согласно правилам, точно установленным в законе (различались доказательства полные и неполные, свидетели достоверные и недостоверные и т. п.).
Против состоявшегося решения возможно, при определенных условиях и в пределах законных сроков, оспаривание сторон, последствием которого является новое рассмотрение дела в высшем суде (во второй инстанции). Обжалованье решения происходит, главным образом, в двоякой форме: апелляции или кассации.
1) Апелляционное производство состоит в том, что во второй инстанции вновь пересматривается дело по существу и постановляется новое решение, так как в жалобе заявляется претензия на незаконность решения или на неправильное обсуждение в первой инстанции фактов, лежащих в основе решения. 2) Кассационное производство возбуждается в том случае, если сторона находит, что при постановлении решения, не подлежащего апелляции, низшим судом нарушены нормы права, т. е. применены или истолкованы неправильно нормы права, относящиеся к разбиравшемуся делу, или не соблюдены важные формы судопроизводства. Высший суд не решает дела по существу, но если убедится в незаконности решения низшего, то отменяет его и, если нужно, вновь передает дело в низшую инстанцию.
2. Судопроизводство охранительное. В этой области действуют разные установления. Сюда относится деятельность опекунских властей, назначающих и утверждающих опекунов и следящих за их действиями; деятельность старших нотариусов, утверждающих акты по обороту недвижимостей и заносящих их в свои реестры; деятельность нотариусов, удостоверяющих прочие частные акты; деятельность судов, когда они констатируют безвестное отсутствие лица, утрату потерянных документов, охраняют открывшееся наследство и утверждают в правах на наследство.
Задачу уголовного суда составляет расследование вопросов о совершении уголовных преступлений и наложение на преступников определенных в законе наказаний. Уголовное судопроизводство отличается от гражданского существенными чертами. 1) Мы знаем, что государство преследует уголовные преступления в своем собственном интересе как деяния, опасные для всего государства. Поэтому уголовное производство возбуждается государственной властью по собственной инициативе — ex officio, хотя бы никакой частной жалобы не было. Исключения составляют лишь немногие дела. 2) Также, лишь за немногими исключениями, уголовное дело не может кончиться примирением частного лица, потерпевшего от преступления, с виновным. Признание, сделанное обвиняемым в процессе, не имеет здесь решающего значения и не принимается судом во внимание, если другие обстоятельства выяснят его ложность. Вообще, задача уголовного суда состоит в выяснении истины как она есть, и при этом суд не связан ограничениями, которых пожелали бы участвующие в деле частные лица. 3) Состязательность процесса здесь претерпевает значительные видоизменения. Именно состязательному принципу здесь соответствует т. наз. обвинительный процесс в противоположность следственному. Следственный процесс, применявшийся и у нас до введения Судебных Уставов 1864 г., состоял в том, что суд сам возбуждал судебное преследование, собирал доказательства и затем постановлял решение. При такой постановке суд неизбежно делается пристрастным, ибо, сам возбудивши преследование против определенного лица, он всегда склонен поддерживать основательность того предположения, которое побудило его начать это дело. Обыкновенно с этим типом процесса связана формальная система доказательств. Обвинительный процесс состоит в применении начала состязательности к уголовным делам. Перед судом выступают две стороны: обвинитель и обвиняемый — и суд является в роли беспристрастного посредника между ними. В роли обвинителя редко допускается частное лицо; чаще эта задача возлагается на представителя государственной власти — лицо прокурорского надзора. Состязательное начало, впрочем, терпит в уголовном процессе значительные ограничения. Во-первых, суд здесь не может довольствоваться материалом, приводимым сторонами, и расследовать только спорные между ними факты; уголовный суд принимает от себя все меры для выяснения обстоятельств дела и принимает во внимание и такие факты, на которые стороны не ссылаются. Во-вторых, орган обвинения, по природе вещей, находится в более выгодном положении, нежели обвиняемый: обвинитель — специалист и должностное лицо, не заинтересованное лично в исходе дела. Для уравновешения положения суд должен озаботиться, чтобы и обвиняемый не был лишен помощи юридически образованного защитника. Для этой цели служит институт присяжной адвокатуры. Так как осуждение невинного нежелательно для государства, ибо оно подрывает доверие к суду и авторитет права, то принимаются против такого исхода соответственные меры (всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого). Не допускается больше т. наз. оставление в подозрении, имевшее место в дореформенном процессе.
В уголовном процессе имеет место гласность, устность и непосредственность процесса и принцип свободной оценки доказательств. Впрочем, эти принципы строго проводятся лишь при судебном , следствии. В предшествующих ему стадиях процесса — предварительном следствии и решении вопроса о предании суду — ограничены применение этих принципов и даже начала состязательности: при предварительном следствии многие акты совершаются в отсутствие обвиняемого, который в этой стадии процесса не имеет и защитника.
Обжалование уголовного приговора совершается в порядке апелляционном и кассационном. Не подлежат апелляции решения, постановленные с участием присяжных заседателей. Так называются представители общества, у которых не предполагается непременного юридического образования и которые не состоят судебными чиновниками, Но тем не менее привлекаются к участию в решении уголовных дел. У нас. согласно Судебным Уставам, присяжные участвуют в решении важнейших уголовных дел, подлежащих окружным судам. Присяжные решают при этом вопросы факта, т. е. вопросы о том, совершено ли преступное деяние и виновен ли в нем подсудимый; вопросы права, т. е. определение соответственного наказания, решаются затем коронным судом на основании вердикта присяжных. Суд присяжных введен по следующим соображениям: в нем видят средство борьбы с рутиной и формализмом, к которым склонны представители коронного суда; далее, ему придавали значение как способу привлечь к суду общественное сочувствие и интерес; наконец, он является средством распространения в населении знания закона и уважения к нему, а также и для исправления недостатков закона, согласно указаниям общественного мнения, выразителями которого являются присяжные.
Административная юстиция. Особое производство необходимо в тех случаях, когда органы государственного управления нарушают своей деятельностью законные права и интересы подданных или извращают закон при его применении, не совершая в то же время ни уголовного преступления, ни гражданской неправды. Такого рода противные закону действия и распоряжения административных органов и составляют административную неправду. Для ее устранения существуют различные способы. 1) Представления низших органов управления высшим о незаконности сделанных последними распоряжений. 2) Жалобы частных лиц и общественных установлений высшему начальству на незаконность распоряжений административных органов, задевающих права и интересы этих лиц и учреждений. 3) Постоянный контроль общих судов или особых административных судов. Контроль общих судов за действиями администрации часто оказывается неудобным как потому, что ставит администрацию в слишком большую зависимость от суда, так и потому, что суд далеко не всегда располагает техническими сведениями, необходимыми при разрешении подобных дел. Потому и признается желательным учреждение особых административных судов для разрешения пререканий по делам службы, возникающих между органами администрации, а также и пререканий административных органов с частными лицами и общественными установлениями; конфликты, возникающие между администрацией и общими судами, подлежат при этом обыкновенно решению общих судов для ограждения независимости судебной власти. Особые административные суды, независимые от администрации, существуют, напр., в Пруссии. Общие суды разрешают вопросы административной юстиции в Бельгии и Италии. Во Франции эти дела ведаются учреждениями, находящимися в зависимости от администрации. В России высшим органом административной юстиции является Первый Департамент Сената; менее важные дела разрешаются разными административными учреждениями, которые ведают не одни только эти дела (напр. губернские присутствия по городским и земским делам, губернские и уездные присутствия по воинской повинности и т. п.).
Текст печатается по изд.: Хвостов В.М. Общая теория права.— С. 136—147.
Г. Ф. ШЕРШЕНЕВИЧ
НАРУШЕНИЕ ПРАВА
[...] Понятие, виды и последствия правонарушения. В противоположность социальным законам в научном смысле, которые указывают, как действуют люди, — законы, издаваемые государственною властью, или нормы права, указывают, как должны действовать люди, хотя они могут действовать и иначе. Поэтому научные законы не знают исключений, нормы права допускают нарушение их. Возможность нарушений норм права составляет их необходимое предположение, потому что нормы права стремятся угрозою воздействовать на сопротивляющуюся волю отдельных членов. «Самое обеспеченное правовое общение, — говорит Бирлинг, — было бы то, в котором всякий принудительный аппарат оказался бы излишним». Но если бы исчезла мысль о возможности правонарушений, не было бы правового общения.
Правонарушение выражается всегда и только в действии человека. Под именем действия мы понимаем такое выражение воли, которое направлено на некоторое изменение во внешнем мире. Момент воли есть необходимый для понятия о действии. По отсутствию воли нельзя признать действием то, что проделывает человек в состоянии гипноза, хотя с внешней стороны получается впечатление действия; не будет действием падение человека, хотя бы оно произвело значительные изменения вовне, напр. если в результате оказывается задавленный ребенок или разбитая посуда.
С другой стороны, состояние воли, не выражающееся во внешних изменениях, также не подойдет под понятие действия. Так, нельзя признать действием внутреннюю борьбу мотивов, переживаемых человеком, который предполагает какое-либо изменение во внешнем мире, напр. задумывает преступление или обдумывает завещание.[...]
[,..] Правонарушения как действия бывают двоякого рода: в виде совершения или в виде упущения. В первом случае человек производит вовне то изменение, которое он не должен был учинять, напр. лишает жизни другого человека, разрывает документ. Напротив, упущение заключается в том, что человек допускает произойти изменениям, которые он обязан был предотвратить, напр., не является к отбыванию воинской повинности, последствием чего оказывается замешательство в служебном отношении, не платит своим кредиторам, вследствие чего они теряют известную ценность. Такое упущение не следует рассматривать как бездействие, потому что при бездействии отсутствует всякий мотив к изменению, а при упущении, как действии, имеется воля, направленная на некоторое изменение.
Правонарушение есть действие противоправное. Действие, согласное с правом, допускаемое правом, не может рассматриваться как правонарушение. Что же нарушает правонарушение?
Может быть, правонарушение есть действие, нарушающее интересы? Но если интересы человека страдают от чужих действий, это еще не значит, что вызывающее их действие есть правонарушение. Так, конкуренция несомненно нарушает частные интересы, но правонарушения тут нет. [...]
[...] Остается предположить, что правонарушение есть нарушение права, т. е. поведение чело века, противное праву. Иногда возникает новый вопрос: какое право нарушается правонарушением, объективное или субъективное?
Правонарушение следует понимать, по мнению одних, как нарушение субъективного права. Немыслимо, — говорит Биндинг, — противоправное действие или противоправное поведение, которые не были бы направлены против субъективного права». «Если всякое правонарушение есть нарушение субъективного права, то не существует единого состава правонарушения, но столько видов его, сколько видов субъективных прав. По содержанию и объему последних только и может определиться содержание и объем того или другого вида противоправности». Также и по мнению Бирлинга, не может быть сомнения, что всякое противоправное действие посягает одновременно и на субъективное право, и на объективное право. «Всякое правонарушение составляет не только нарушение норм, но и нарушение права и обязанностей». [...]
[...] Правонарушение всегда представляет нарушение норм объективного права, а иногда и субъективных прав. Противоправность правонарушения состоит в том, что поведение человека противоречит тому, какое требуется объективным правом. Нарушить закон — значит перейти закон, т. е. за линию дозволенного, за пределы разрешаемого. Человек совершает то, что норма объективного права запрещает делать, или упускает сделать то, что норма объективного права приказывает ему делать. Принимая во внимание данное раньше соотношение между объективным и субъективным правом, мы должны сказать, что нарушение субъективного права предполагает нарушение объективного права, но нарушение объективного права не всегда сопровождается нарушением субъективного права. Когда человек похищает чужую вещь, он действует одновременно против субъективного права собственника и объективного права страны. [...]
Конечно, никакое противоправное действие человека не может нарушить норму права в смысле ее разрушения. Разрушается или подрывается тот интерес, частный или общественный, который охраняется нормою права, а нарушение нормы выражается в том, что лица, к которым она обращена, действуют в отдельных случаях не так, как она того требует. И тем не менее сущность правонарушения состоит именно в поведении вопреки нормам права, исходящим от государственной власти, хотя бы ее веления не соответствовали в действительности ни общественным, ни частным интересам.
Если правонарушение есть действие противоправное, то правонарушения нет там, где действие человека не остается в пределах дозволенного объективным правом, хотя бы при этом были нарушены законные интересы другого человека, обеспеченные предоставленным ему субъективным правом. Нет правонарушения, за отсутствием противоправности, в случаях исполнения служебной обязанности, осуществления своего права, согласия потерпевшего, необходимой обороны, состояния крайней необходимости. С точки зрения того, чьи интересы страдают при этом, происходит как бы нарушение его права, потому что вторгаются в сферу его интересов, которые он привык считать охраняемыми его субъективным правом, но с точки зрения объективного права, допускающего такое нарушение и отнимающего на этот случай свою защиту, правонарушения нет, а имеется только нарушение интересов.
Правонарушения нет, когда интересы человека, охраняемые правом вообще от посягательств со стороны других лиц, нарушаются лицом, выполняющим свою служебную обязанность. [...]
[...] Правонарушения нет, когда интересы человека, охраняемые правом вообще от посягательства со стороны других, нарушаются с согласия самого заинтересованного. С точки зрения тех, которые в правонарушении видят нарушение субъективного права, всякое вторжение в сферу чужих защищенных интересов теряет характер правонарушения, как только имеется согласие потерпевшего. Но мы видели несостоятельность этого взгляда. Если же признать, что правонарушение является нарушением объективного права, защищающего определенный круг интересов, то, очевидно, согласие не имеет никакого значения там, где нормы права охраняют общественные интересы, и вопрос возможен только в отношении норм, охраняющих частные интересы. Согласие того, чьи интересы нарушаются, устраняет наличность правонарушения только в том случае, если потерпевшему принадлежит свободное распоряжение своим правом. [...]
[...] Правонарушения нет, когда интересы человека, охраняемые правом вообще от посягательств со стороны других лиц, нарушаются лицом, находящимся в состоянии необходимой обороны. Под необходимой обороной понимается нарушение обороняющимся лицом охраненных правом интересов лица, незаконно нападающего. [....]
[...] Правонарушения нет, когда интересы человека, охраняемые правом вообще от посягательства со стороны других лиц, нарушаются лицом, находящимся в состоянии крайней необходимости. Под состоянием крайней необходимости понимается спасение собственных интересов за счет чужих интересов от угрожающей и иначе неотвратимой опасности. Напр., человек, защищаясь от нападавшей на него собаки, убивает ее, чем причиняет вред ее хозяину; спасаясь от нападения сумасшедшего, человек прячется за другого, который и попадает под удар. Состояние крайней необходимости отличается от необходимой обороны тем, что в первом случае нарушаются интересы третьих лиц, а во втором — интересы нападающего; во втором случае неправомерному нападению противопоставляется правомерная защита, а в первом происходит столкновение интересов, равно защищаемых правом. Основание к устранению момента противоправности в действиях, совершенных в состоянии крайней необходимости, можно видеть в снисхождении к слабости человека, которому своя рубашка ближе к телу.
До сих пор мы рассматривали правонарушение как действие противоправное. Теперь поднимается новый вопрос: должно ли правонарушение быть еще и вменяемым действием, т. е. основанным на вине действовавшего лица? Составляет ли вина существенный момент в понятии всякого правонарушения? Вопрос этот представляется спорным.
По мнению одних, правонарушение логически предполагает вину. «Как гражданское, так и уголовное правонарушение», по словам Листа, «есть вменяемое (виновное) действие». «Противоправное действие», говорит Биндинг, «должно быть умышленным или неосторожным; правонарушение может быть только при наличности вины, и без нее его нет». Эту мысль едва ли не раньше других развивал Меркель. Правонарушение составляет нарушение велений и запретов права. Эти приказы обращены к воле людей, способных к вменению, и потому могут быть нарушены лишь по воле. Все, что не исходит от сознательной воли человека, представляется только явлением природы. В таких случаях человек выступает не как существо, одаренное разумом и волей, а потому ответственное, а просто как выразитель суммы естественных сил. Если говорить о правонарушении со стороны сумасшедшего, ребенка, то нужно последовательно говорить о правонарушениях со стороны животного, даже неодушевленных предметов.
Против этого взгляда выдвигается понятие о правонарушении как действии несогласном с правом, хотя бы оно было совершено человеком невменяемым или без всякой вины с его стороны. Одновременно с Меркелем выступил Иеринг с противоположным мнением, предлагая различать объективное правонарушение как независимое от вины состояние и субъективное правонарушение, имеющее в своем основании вину. В этом же направлении высказываются и некоторые современные юристы. «Действия, упущения и господство людей, нарушающие право, составляют неправду. В подобное противоречие можно впасть и без вины, и в таких случаях мы говорим о неправде объективной; если же право нарушается виновно, то неправда является субъективной». Бирлинг предлагает различать «правонарушение в широком смысле, как всякое противоречащее праву внешнее отношение человека к человеку, и правонарушение в тесном смысле слова, как такое, которое вменяется, согласно праву, лицу, действующему противоправно. [...]
[...] В разрешении вопроса о том, насколько момент вины является существенным в понятии о правонарушении, необходимо начать с понятия о вине. Если виной называть ответственность за совершенное противоправное действие, то все дело сводится к тому, установлена ли ответственность за данное действие или нет. Если закон установил ответственность, значит, вина предполагается; если ответственности не установлено, следовательно, нет вины, нет и правонарушения. С этой точки зрения рассматриваемый вопрос легко решается в области уголовного права: без наказания, назначенного по закону, за действие, действие не может считаться преступным, т. е. нарушением права.
Дело сложнее в гражданском праве. Существуют, несомненно, случаи, когда закон соединяет известные юридические последствия с действиями, в которых не открывается никакой вины. Собственник усматривает в добросовестном владельце нарушителя своего права, и закон помогает ему восстановить свое право. «Как должны мы, — замечает Иеринг, — обозначить положение добросовестного владельца чужой вещи? Правомерным назвать его нельзя; тогда не остается ничего иного, как назвать его неправомерным», т. е. нарушением права. Если мы говорим об ответственности добросовестного владельца перед собственником, хотя отсутствие вины отмечается в признании добросовестности, значит, возможна ответственность при отсутствии вины, а следовательно, мыслимо правонарушение без вины. Это обстоятельство и произвело раскол среди цивилистов, из которых одни отстаивают необходимость вины для понятия о правонарушении, другие считают допустимым правонарушение и без вины.
Нельзя утверждать, что вина = ответственность. Ответственность есть последствие вины: если есть вина, то есть ответственность, но ответственность, т. е. обязанность возмещения вреда, мыслима и там, где вины нет. Вина же представляет собою состояние сознательной воли человека, который намеренно или неосмотрительно совершает действие, направленное на фактический результат, противный закону. Однако говорят, все же, при отсутствии умысла или неосторожности со стороны действовавшего может произойти нарушение интересов, защищаемых законом против посягательств. Нарушение юридически защищенных интересов есть правонарушение. Но это именно неверно. Юридически защищенные интересы и юридическая защита интересов — не одно и то же. Интерес, связанный с правом собственности на дом, есть юридически защищенный интерес, но юридическая защита не поможет, если нарушение данного интереса произойдет от пожара. Юридическая защита интересов дается против действий человека путем воздействия на его волю угрозой, но не против слепых сил. Юридические средства обеспечения интересов предполагают именно наличность воли, способной усвоить угрозу и воздержаться от нарушения. За пределами этих условий юридическая защита бессильна, откуда бы ни исходило нарушение интересов. [...]
[...] Последствия правонарушения выражаются главным образом в двух формах: I) наказание и 2) вознаграждение за вред. Наказание состоит в причинении нарушителю права страданий отнятием у него какого-либо блага, обеспеченного ему, как и всем гражданам, самим правом: жизни, свободы, телесной неприкосновенности, имущественной неприкосновенности (штраф, конфискация). Вознаграждение пострадавшего от правонарушения за вред, причиненный ему нарушителем, состоит в восстановлении нарушенного равновесия интересов; в уравнении происшедшего сокращения ценности одного имущества за счет ценности из имущества правонарушителя.
Наказание грозит правонарушителю страданием, вознаграждение вреда обещает пострадавшему исправить причиненное страдание. Наказание имеет в виду отнять у правонарушителя благо, заранее определенное за подобное деяние; вознаграждение за вред предполагает отнять у правонарушителя столько ценности, сколько потребуется для того, чтобы привести интересы пострадавшего к прежнему уровню. Наказание поражает лично нарушителя и со смертью его отпадает; обязанность вознаграждения входит в пассив имущества правонарушителя и за смертью его переходит к наследникам в составе наследства. Наказание падает полностью на каждого из соучастников совершенного совместно правонарушения, тогда как вознаграждение за вред распределяется по частям между соучастниками правонарушения.
Кроме этих двух основных последствий, которые соединяются с правонарушениями, возможны еще и иные. Так, правонарушение может повлечь за собою принудительное восстановление того фактического состояния, с которым связан интерес потерпевшего. Если у собственника похищена принадлежащая ему вещь, то он прежде всего заинтересован в возвращении ему этой вещи путем полицейской силы. Если сдающий помещение под магазин уклоняется от предоставления его нанимателю, то по взгляду, принятому в некоторых законодательных, он может быть принужден к тому судебным приставом на основании судебного решения. Если вызванный на суд свидетель не является, то он может быть подвергнут приводу.
Нарушение права, насколько оно сопровождается наказанием как последствием, называется уголовным правонарушением или преступлением. Если же нарушение права вызывает вознаграждение за вред, то оно составляет гражданское правонарушение. Следовательно, различие между уголовным и гражданским правонарушением обусловливается различием последствий, соединяемых по закону с тем или другим правонарушением. Изменение последствий, сделанное законодателем, изменяет и характер правонарушения. [...]
Текст печатается по изд.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. III.— С.629—641.