19. Существенные признаки и элементы «новой» модели публичного управления.

Основными существенными признаками «новой» модели публичного управления («нового» публичного управления), приходящей на смену «традиционной» модели публичного управления, реализуемого публичной администрацией (системой органов государственного и муниципального управления), и одновременно элементами парадигмы «нового» публичного управления обоснованно обозначить нижеследующие:

– внедрение концепта «хорошего» публичного управления;

– системное упрощение законодательства (как один из элементов и свойственных инструментов «новой» модели публичного управления);

– сокращение общего числа и сужение сегментов предметно-объектной области публичного управления с передачей публичной администрацией всё большего объема публичных функций и публичных полномочий, в том числе из числа тех, что исторически, традиционно относились к исключительной компетенции государства, негосударственным операторам – саморегулируемым и другим частным и государственно-частным организациям (яркие примеры – саморегулируемые организации в области финансовых рынков, в области виноделия, в области спорта), передача публичной администрацией решения всё большего числа вопросов «на откуп» рыночным механизмам, исходя из допущения, что рыночные механизмы смогут лучше отвечать условиям постоянно изменяющейся среды; обеспечение субсидиарности в предоставлении публичных услуг, в том числе передача части общего объема полномочий по оказанию публичных услуг частным операторам;

– развитие государственно-частного партнерства как элемента и инструмента «новой» модели публичного управления (ГЧП в сфере транспортной инфраструктуры, существование частных разведок и частных армий и т.д.);

– дебюрократизация (реструктуризация управления в целях фокусировки на результатах, а не на процессах), включая расширение и структурно-функциональное усложнение децентрализации публичной администрации, разукрупнение и деконцентрацию субъектов публичного сектора, их переформирование и переформатирование, прежде всего – деконцентрацию структур и бюрократической системы центральных органов публичной власти;

 активизация взаимодействия государственного управления и других видов социального управления, расширение и усложнение корреляции и взаимодействия публичного управления и самоуправления, корреляции и взаимодействия публичного порядка и автономных внеправовых нормативных порядков, а также развитие гарантий и механизмов автономной институализации (иными словами, сферы компетенции органов публичной власти и негосударственных–немуниципальных организаций всё чаще и всё больше пересекаются); расширение и усложнение корреляции и взаимодействия государственного права и иных (помимо государственной) систем нормативной регламентации (lex sportiva, lex mercatoria, lex canonica и др.), расширение практики признания и легитимации государством отдельных положений таких внеправовых систем нормативной регламентации;

– реализация и прогрессивное развитие концепта «электронного государства», расширение объема и разнообразия оказываемых публичной администрацией электронных публичных услуг;

– существенно повышенные требования к транспарентности и подотчетности публичного управления; публичное управление становится объектом всё более интенсивного и перманентного контроля со стороны общества;

– существенное развитие «линейки» инструментов (мер, средств и механизмов) публичного управления, увеличение разнообразия их модификаций и усложнение их сочетаний (в том числе интерференции и мультипликативные эффекты), включая использование органами публичной власти бизнес-стратегий и иных подходов и инструментариев из сфер бизнес-менеджмента и корпоративного управления (стратегическое планирование, измерения производительности и др.);

– внедрение концепта управления по результатам, в том числе линейки новых механизмов фиксации и оценки эффективности публичного управления;

– повышенные восприимчивость и комплиментарность по отношению к публичным интересам и складывающимся в конкретных сферах общественных отношений социальным запросам.