Я в гнезде.

Итак, птица Рух поднялась над Кордильерами и я увидел на самой верхушке отвесной скалы гигантское гнездо. В нём сидели три птенца, каждый величной со слонёнка и кричали от голода. Птица-мать бросила меня в гнездо и улетела за новой добычей. Птенцы пересали кричать и посмотрели на свежую пищу.

- Наверное, очень вкусный.- сказал первый птенец, и попытался клювом схватить меня за хвост. Я, конечно, увернулся.

- Увёртливый!- сказал второй и попытался ухватить меня за лапу. Но я вовремя отпрыгнул в сторону.

- Прыгучий!- сказал третий птенец. Он открыл клюв пошире и попытался проглотить меня целиком, но тоже промахнулся.

Голодные птенцы по очереди повторяли попытки перекусить Зайцем по фамилии Зайцев , а я прыгал, уворачивался, выскальзывал, но понимал: рано или поздно птенцы обязательно сватят меня и съедят. Что делать? Выпасть из гнезда- значит неминуемо разбиться. Спуститься по скале невозможно: она отвесная и гладкая… Между тем, птенцы, решив действовать сообща, окружили меня и, щёлкая клювами, приближались со всех сторон.

И тогда я сказал:

-Ладно! Ешьте меня, но имейте в виду, что вы никогда не узнаете. Чем кончилась история о том, как один очень богатый купец однажды присел под деревом, съел финик и бросил косточку. Вдруг, он увидел перед собой джинна высокого роста, а в руках у джинна был обнажённый меч. И сказал джинн купцу:

- Вставай, я убью тебя как ты убил моего сына!

- Как же я убил твоего сына?- спросил купец.

И Джинн ответил…

Я замолчал и задумчиво посмотрел на небо.

- Что, что ответил джинн?- наперебой закричали птенцы,- Что, что было дальше?

Дело в том, что птенцы, как любые дети, очень любопытны и любят слушать сказки. На это я и рассчитывал! Мой план полностью оправдал себя. Ещё немножко помолчав для важности, я продолжил рассказ о купце и духе- это первая история из знаменитого собрания восточных сказок « Тысяча и одна ночь». Здесь, в западном полушарии, об этих сказках и не слышали. Птенцы, открыв клювы, слушали меня как зваворожённые. Когда первая сказка кончилась, я небрежно заметил, что знаю другую, намного удивительней, чем первая.

Птенцы ещё шире раскрыли клювы и приготовились слушать вторую сказку, но вдруг, увидели свою мать. Она возвращалась с большущей рыбиной в клюве.

- Если мама узнает, что мы, вместо того, чтобы питаться свежим мясом, слушаем старые сказки,- запищали птенцы,- Она очень рассердится и заставит нас немедленно тебя проглотить. Наша мама считает, что главное- это правильное питание, а сказки- ерунда.

- Неужели выхода нет?- заволновался я.

- Есть!- успокоили меня птенцы.- Мы спрячем тебя на дне гнезда, под перьями, а маме скажем, что ты оказался очень вкусным и питательным…

Когда птица Рух снова улетела за добычей, я вылез из-под перьев и начал рассказывать птенцам вторую сказку- «О рыбаке», потом была третья, « О трёх яблоках», потом четвёртая, пятая, шестая, седьмая ( О, моя феноменальная память!)… Дни проходили за днями. Я рассказывал и рассказывал, птенцы слушали и слушали. Время от времени, они прятали меня от своей матери, а когда она улетала, кричали:

-Ещё, ещё хотим!

И я рассказывал ещё: Сто восемьдеесят седьмую («Алладин и волшебная лампа»)… четыреста пятьдесят вторую («Али Баба и сорок разбойников»), семьсот шестьдесят пятую «(Про синдбада морехода»)… Я знал: стоит мне остановиться, и птенцы, повинуясь инстинкту, непременно съедят зайца по фамилии Зайцев, несмотря на наше близкое знакомство.

Сказки, тем временем, подходили к концу. Да и птенцы подрастали. Это было очень опасно, потому что дети с возратсом теряют интерес к сказкам. Вот и я стал замечать, что птенцы уже зевают в самых интересных местах и всё чаще поглядывают на меня так, словно я не сказочник, а вкусное блюдо. Теперь мои взоры всё чаще обращались к небу. Только оттуда могло прийти ко мне чудесное спасение.

И вот, когда уже подходила к концу последняя сказка из тех, что царица Шахерезада рассказала царю Шахрияру, я услышал шум мотора. Это был маленький, но настоящий самолёт. Он пролетал прямо над гнездом. На размышления не оставалось ни секунды. Мгновенно подпрыгнув, я взлетел ввысь метров на тридцать восемь (о, моя феноменальная прыгучесть!) и ухватился лапами за шасси самолёта. Теперь я был в полной безопасности и мог забыть про любопытных и прожорливых птенцов. Но не забыл. Уцепившись задними лапами за шасси, сложил передние трубочкой и прокричал птенцам последние слова последней сказки:

- И они жили счастливо, в любви и согласии, в радости и веселии, долго-долго…