Глава 9. Царство каннибалов

Кортес и его люди, которые прибыли в Мексику в 1519 г., как закалённые на поле битвы жители страны Инквизиции, были натасканы на проявление жестокости и на массовое кровопролитие. Должно быть, они не очень удивились тому, что ацтеки каждый день приносили человеческие жертвы, поскольку испанцы и другие европейцы также регулярно ломали людям кости на дыбе, четвертовали их и избавлялись от женщин, обвинённых в колдовстве, сжигая их на столбах. Но всё же они не были до конца готовы к тому, с чем столкнулись в Мексике.

Больше нигде в мире не возникла государственная религия, в искусстве, архитектуре и ритуалах которой так сильно доминировали жестокость, разложение, смерть и болезнь. Больше нигде на стенах и на площадках перед великими храмами и дворцами не выставляли в такой плотности челюстей, клыки, когти, лапы, кости и черепа, с раскрытыми ртами. Свидетельства очевидцев, Кортеса и его соратника-конкистадора, Берналя Диаса, не оставляют никаких сомнений относительно религиозного значения ужасных каменных образов. Ацтекские боги ели людей. Они питались человеческими сердцами и пили человеческую кровь. Очевидной функцией ацтекского жречества было обеспечение свежими человеческими сердцами и кровью своих безжалостных божеств, ради не допущения того, чтобы они разозлились, и нанесли ущерб, ослабили, иссушили и испепелили весь мир.

Глава 10. Агнец милосердия

Автор не хотел создать впечатление о том, что жертвоприношение и поедание военнопленных было присуще только американским индейцам. Не позднее чем, пятьдесят, сто лет назад, жертвоприношение военнопленных и перераспределение их мяса в малых масштабах было обычным делом в сотне до государственных обществ, разбросанных по Африке к югу от Сахары, Южной Азии, Малайзии, Индонезии и Океании. Однако у меня есть основания считать, что поедание человеческого мяса никогда не было важной частью перераспределительных празднеств у культур, которые непосредственно предшествовали возникновению государств в Месопотамии, Египте, Индии, Китае и Европе.

Глава 11. Запрещённое мясо

Ранее, я показывал, что одомашнивание домашних животных началось как попытка сохранения, инициированная разрушением мегафауны плейстоцена. Но то, что началось, как стремление обеспечить мясом жителей поселений, завершилось обычным парадоксом, с которым мы сталкиваемся каждый раз, когда для смягчения репродуктивного давления интенсифицируют способ производства. Сначала можно было выращивать овец, коз, коров и другие прирученные виды в основном из-за их мяса, так как в ранненеолитический период поселения были окружены обширными запасами леса и пастбищ, которые были не нужны для выращивания пшеницы, ячменя и других зерновых, предназначенных для прямого потребления людьми. Вдобавок, из-за того, что плотность человеческой популяции стремительно росла в ответ на экспансионистские политэкономии ранних государств и империй, площадь лесов и нераспаханных пастбищ, доступных на душу населения, для животноводства сокращалась. Где бы ни происходил быстрый рост сельскохозяйственной популяции, обладающей одомашненными животными, необходимо было делать выбор между выращиванием большего количества пищевых растений или большего количества животных. Древние государства и империи без исключений отдавали приоритет выращиванию большего количества пищевых растений, так как чистый возврат калорий на каждую калорию человеческих усилий, затраченных на земледелие в среднем в десять раз больше, чем чистый возврат калорий, достижимый посредством скотоводства. Другими словами, в энергетическом отношении более эффективно для самих людей есть растения, чем чрезмерно удлинять пищевую цепочку, помещая животных между растениями и людьми. Зерновые преобразуют около 0,4 % от каждой единицы фотосинтетически активного солнечного света в вещество, съедобное для людей. Кормление зерном скота даёт мясо, содержащее только 5 % от этого процентного соотношения, что равняется 0,02 % от первоначальной единицы солнечного света. Решение увеличить площадь земель под посевы за счёт земельных площадей, отведённых под пастбища представляет, таким образом, стратегию, направленную скорее на выращивание и кормление людей, чем животных.