2. К третьему изданию 1846 г. (финал главы «изложение дальнейшего пути»)

Эти отрывки, касающиеся мер, взятых Екатериной II и ее наследниками против униатов, подтверждают даже с излишней яркостью факты, которые я уже привел, и выводы, на которые эти факты меня натолкнули.

Отрывки из книги «Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше и в России», переведенной с немецкого графом де Монталамбе-ром

«Нет такой жестокости, которой не подвергали бы этих несчаст­ных (униатов), дабы принудить их перейти в ряды схизматиков;

если они отказывались покидать свои храмы, их выгоняли оттуда кнутом и истязали до тех пор, пока боль не заставляла их согласить­ся на требования мучителей. Но это еще не все: у несчастных отнимали имущество, лишали их скотины, составлявшей все их

379

Астольф де Кюстин Россия в 1839 году

богатство, а иногда, словно и этого было недостаточно, отрезали . носы и уши, вырывали волосы и выбивали зубы ударами ружейны:

прикладов» (т. I, с. 196).

«Если императрица, принимая свои законы, добивалась, чтоб;

никто не чинил препятствий тем, кто по доброй воле захоче принять православие, отчего же запрещать священникам-униата пользовать души тех, кто хочет сохранить верность религии своих отцов? Нет, не этого желала императрица, которая .столько раз во всеуслышание заявляла о своей терпимости по отношению к любой вере, которая так торжественно пообещала униатам, что никогда не будет посягать ни на их религию, ни на связанные с нею права, и которая, наконец, обещала сохранить за ними их церкви» (т. I, с. 198).

«Смерть настигла Екатерину как будто нарочно для того, чтобы спасти униатскую церковь. Императрица умерла в ноябре 1796 года; если бы не это, очень скоро хилые остатки этой церкви были бы полностью уничтожены, и Екатерина избавила бы своих наслед­ников (императора Николая I) от печальной необходимости брать на себя перед Богом и людьми вину за преступление, которое навсегда запятнает его имя» (т. i, с. 200—aoi) *.

«Гонения на униатов были жестокими при Екатерине II, но при нынешнем царствовании жестокость эта только возросла. Екатери­на II, по крайней мере, оставляла священникам-униатам и их пастве возможность нерадостного выбора: либо перейти в католичество, либо пополнить ряды схизматиков. Благодаря деятельному усердию большого числа кюре, принявших католичество, многие приходы остались в лоне Церкви. Нынешнее правительство не только запре­щает священникам переходить в католичество, но, напротив, при­нуждает всех тех униатов, которые при Екатерине II, Пав­ле I и Александре приняли латинскую веру, возвратиться к вере схизматической.

Указ Екатерины II, подписанный в 1789 году, был вновь введен в действие в году 18зз-м, со многими очень жестокими добавления­ми; согласно этому указу, подлежит наказанию, как мятежник, всякий католик, священник или мирянин, происхождения высокого или низкого, который воспротивится на словах или на деле распро­странению главенствующей религии или помешает каким-либо об­разом вхождению в лоно русской церкви отдельных семей или целых деревень.

Опираясь на этот ужасный закон, правительство посылает свя-

* Польский поэт Немцевич рассказывает о том, каким удивительным образом объявил ему о смерти Екатерины тюремщик той крепости, в которой Немцевич содержался более трех лет по приказу императрицы. Человек этот сказал ему однажды утром: «Да будет вам известно, что наша бессмертная императрица изволила умереть». См.: «Заметки о моем тюремном заключении в Петербурге в 1794» 1795 ^и 179^ годах», сочинение Юлиана Урсына Немцевича.

З8о

Дополнения

щенников во владения тех помещиков, которые славятся своей при­вязанностью к католической церкви: эти священники, посланные в качестве носителей слова Божия, употребляют все возможные средства для того, чтобы принудить крестьян принять схизматичес­кую веру; задача, стоящая перед ними, не слишком сложна: ведь всякого, кто будет противиться их воле или призывать своих едино­верцев не предавать католическую религию, можно немедленно объявить бунтовщиком и бросить в тюрьму. Но и этот закон, несмотря на всю его деспотическую жестокость, не способен со­владать с ревностным стремлением верующих сохранить веру своих отцов. Выберем из множества примеров один-единственный. В 1836 году русские священники прибыли в имение г-на Маковецкого, богатого помещика Витебской губернии, и приступили к выполне­нию своей миссии; крестьяне, поддерживаемые своим господином, оказали им решительное сопротивление. Русские священники (по­пы) известили об этом правительство, и император немедленно отдал приказ лишить г-на Маковецкого всех его владений и сослать в Сибирь; при поддержке войск священники продолжают свое дело;

несмотря на неслыханные жестокости, несчастные крестьяне упор­ствуют в течение двух лет, но затем наконец соглашаются принять схизматическую веру. Тогда император посылает министру внут­ренних дел, <^Дмитрию)> Николаевичу Блудову, указ следующего содержания, исполненный горькой насмешки: «Верните Маковец-кому свободу и поместья, ведь все его крестьяне теперь — право­славные».

Подобные сцены происходили и в униатских приходах Радом-ском и Озимекском. Жители Радома с редкостным героизмом три дня и три ночи обороняли от русских солдат свой храм, но наконец, вынужденные подчиниться превосходящей силе противника, сда­лись и приняли религию схизматиков. Озимекский помещик г-н Мирский был лишен имения и сослан в Сибирь за то, что отказался отдать ключи от церкви даже после того, как крестьян его обычными насильственными методами вынудили переменить веру.

Русских священников часто посылают в поместья тех дворян, которые исповедуют католическую веру; там эти посланцы с вели­чайшей жестокостью принуждают крестьян принять веру схизмати­ков: ведь согласно весьма своеобразной диалектике русского прави­тельства помещики-католики не имеют никаких прав на крестьян-униатов. В деревнях, жители которых, дабы сохранить свою веру, еще при Екатерине II перешли в католичество, русские священники предъявляют указ 1833 года, гласящий: «Все семейства, которые при Екатерине II и ее святых наследниках, императорах Павле I и Але­ксандре I, приняли латинскую веру, ныне считаются принадлежа­щими к русской православной церкви». Во исполнение этого указа целые деревни оказываются вынуждены переходить из католичества в православие. Русские попы и агенты правительства претворяют

38i

Астольф де Кюстин Россия в 1839 году

этот указ в жизнь с величайшей жестокостью. Вот один из примеров:

«Некто г-н Бурачек, униат, предки которого были православными, пожелал взять в жены девицу, исповедующую ту же веру, что и он, и получил ее согласие, однако ни один из священников-униатов не решился обвенчать жениха и невесту; все ссылались на императора, запрещающего подобные браки; переезжая из города в город, жених наконец нашел в окрестностях Смоленска священника-униата, кото­рый, тронутый такой верностью религии отцов, тайно обвенчал молодых. Правительство, узнав обстоятельства заключения этого брака, объявило его недействительным. Г-на Бурачека и священника лишили имущества и выслали в Сибирь.

Русское правительство пыталось оправдать эти жестокости, утверждая, что объявлять ту или иную семью, того или иного человека православным не значит ущемлять свободу совести, что таким образом этих людей просто-напросто возвращают к религии их предков, религии, которую они якобы оставили по невежеству и не имея на то никакого права» (т i, с. 240—242).

«Сходные и даже более жестокие акты насилия осуществлялись агентами русского правительства в военных поселениях, где боль­шинство составляли поляки и русины, исповедующие католическую веру. Достаточно упомянуть лишь о том, что произошло в 1835 году в Старосельском военном поселении Витебской губернии. Однажды командир собрал всех солдат и объявил, что им предстоит принять ту же веру, какую исповедует император, ибо такова его воля, повиноваться которой — их священный долг. Большинство солдат | сказали, что им легче умереть, чем предать свою веру, но не успели| они произнести эти слова, как русские солдаты того же полка по| приказу командира бросились на своих товарищей и обрушили на них палочные и сабельные удары, от которых многие из несчастных вскоре умерли» (т. i, с. 244—^З)-

«Более i6o священников заплатили жизнью за героическую верность своей религии: их подвергли различным унижениям, а за­тем сослали в Сибирь, где большинство из них умерло» (т. i, с. 249)-

«Выслушаем победную песнь, которую затянуло после того, как униаты изменили своей вере, русское правительство; вот что писала по этому поводу «Северная пчела», газета официальная:

«В сем дивном событии всяк видел подтверждения неоспоримой истины, что все стремится к своему началу и воссоединение бывшей греко-униатской церкви с православной не представило, в сущности своей, ничего нового для обеих: родное возвратилось к родному, законное достояние к законной власти. Ныне духовенство обеих, или, точнее говоря, одной и той же церкви, приносит совокупную бескровную жертву Всемогущему, по всему пространству воссоеди­ненных епархий, там, где некогда падали несчастные жертвы люто­го изуверства. Богопротивным средствам злополучного прежнего времени противопоставлены были меры убеждения, и сколь ужасно

382

Дополнения

было отторжение детей от лона матери, столь ныне везде легко и радостно их возвращение к ней. Древние язвы исцелены, догматы Веры утверждены, дух и совесть успокоены, целая отрасль церкви российской от так называемой Унии возвращена к истинному един­ству Вселенскому, и Россия, преуспевающая в делах Веры мудрыми попечениями и благочестивым примером августейшего монарха, стремится, подобно ему, излить благодарные чувства перед Небес­ным виновником сего мирного торжества своего, которого благие последствия неисчислимы. Отныне можно смело сказать, что кроме лишь собственно так называемой Литвы и Жмуди, все основное население западных областей Империи есть не только русское, но и православное; и напрасно было бы усилие врагов ее утверждать противное вопреки исторической истине и действительной сущнос­ти вещей. Их мнение не найдет себе отголоска в коренных тамош­них жителях, воспомнивших свое начало, свой язык и свою древнюю Веру» (т. i, с. 267—а68).

«Еще один указ, от 2 января 1839 года, сулит всякому католику, приговоренному за убийство или другое преступление к наказанию кнутом, к каторжным работам или тюремному заключению, проще­ние, если он перейдет в православие. Вероотступники получают разрешение носить на анненской ленте медаль в память о своем отречении от веры отцов. Так католическая церковь теряет паству, имущество и права» (т. i, с. ЗЗЗ)"