- •Изучение лирических произведений специфика лирики как литературного рода и задачи ее изучения в школе
- •Формы и приемы обучающего анализа лирических стихотворений
- •Самостоятельная работа учащихся в процессе изучения лирики
- •Освоение теоретических знаний о стихе
- •Л.И.Тимофеев, л.В.Тодоров. Особенности изучения лирических произведений Сущность лирических произведений
- •Разбор стихотворения Пушкина «Анчар»
- •Особенности изучения лирики в школе
- •Вступительные занятия при изучении лирики
- •Требования к выразительному чтению
- •Анализ лирического произведения
- •Дальнейшая работа над лирической поэзией
- •О.Ю.Богданова. Лирические произведения
- •Глава IX. Изучение лирики
- •§ 1. Изучение лирики в VIII классе; выразительное чтение как необходимое звено анализа лирических произведений
- •§ 2. Расширение и углубление представлений учащихся о лирике в IX—XI классах
Л.И.Тимофеев, л.В.Тодоров. Особенности изучения лирических произведений Сущность лирических произведений
Сущность лирики заключается в том, что поэт в ней отражает жизнь путем изображения отдельных состояний человеческого характера (переживаний, чувств, мыслей). Жизненный процесс в лирике непосредственно не дан. Не процесс, а отдельный его момент, не поведение, а переживание, не сложный круг жизненных обстоятельств, а порой только подразумеваемая ситуация — таков путь создания лирического характера. Если в лирическом стихотворении и отмечается ряд отдельных моментов («Я помню чудное мгновенье» и вместе с тем «Шли годы...» у Пушкина или «Летели дни...» у Блока), то они все равно подчинены данному, именно сейчас развертывающемуся перед нами переживанию, даны через него. Потебня справедливо говорил, что эпос — перфект, а лирика — презенс. (А. Потебня, Из записок по теории словесности, Харьков, 1905. стр. 531.) Через отдельно показанные состояния человеческого характера нам становятся понятными те жизненные условия, которые определили, обусловили, сформировали эти характеры. Таким образом, в лирике характер есть средство отражения данной общественной среды, вызывающей возникновение такого рода переживаний. В лирике, как и в эпосе, характер — это художественное построение, а не проекция биографии поэта.
Не давая характер в относительно целостном процессе его формирования и развития, лирика дает его в отдельном его состоянии. Таким образом, принципиально (т. е. по способу отражения жизни) лирика не противостоит эпосу; и в том и в другом случае жизнь изображается через характеры. Различно лишь само изображение характеров. Лермонтов-лирик дает стихотворение «И скучно, и грустно», Лермонтов-романист дает развернутый характер Печорина. Нам ясно, что и в том и в другом случае перед нами отражение определенной общественной среды с определенных идеологических позиций, но с разными задачами. В одном случае автор стремится дать нам развернутую картину жизни. В другом — он показывает нам эту же жизнь в ее воздействии на глубинные и тончайшие человеческие переживания, а отсюда вытекает различие тех средств, которые нужны для изображения в различных планах взятых характеров.
Говоря о том, что лирика отражает жизнь при помощи показа субъективного человеческого переживания, вызванного теми или иными явлениями жизни, мы не должны понимать переживание узко: и чувство, и философская мысль, и политическое высказывание — все это входит в понятие переживания. Суть в том, что все они даны в лирике как индивидуальные, конкретному человеку присущие чувства, мысли и т. п., передавая субъективную и эмоциональную окраску непосредственного человеческого переживания.
Мысль эта прекрасно была сформулирована Белинским. «Что такое мысль в поэзии? — писал он. — Для удовлетворительного ответа на этот вопрос должно решить сперва, что такое чувство. Чувство, как самое этимологическое значение этого слова показывает, есть принадлежность нашего организма, нашей плоти, нашей крови. Чувство и чувственность разнятся между собой тем, что последнее есть телесное ощущение, произведенное в организме каким-нибудь материальным предметом; а первое есть тоже телесное ощущение, но только произведенное мыслию. И вот отчего человек, занимающийся какими-нибудь вычислениями или сухими мыслями, подносит руку ко лбу, и вот почему человек, потрясенный, взволнованный чувством, подносит руку к груди или сердцу, ибо в этой груди у него замирает дыхание, ибо эта грудь у него сжимается или расширяется и в ней делается или тепло, или холодно, ибо это сердце у него и млеет, и трепещет, и порывисто бьется; и вот почему он отступает и дрожит и поднимает руки, ибо по всему его организму, от головы до ног, проходит огненный холод, и волосы становятся дыбом. Итак, очень понятно, что сочинение может быть с мыслию, но без чувства; и в таком случае, есть ли в нем поэзия? И, наоборот, очень понятно, что сочинение, в котором есть чувство, не может быть без мысли. И естественно, что чем глубже чувство, тем глубже и мысль, и наоборот. ...мысль, родившись в голове поэта, дала, так сказать, толчок его организму, взволновала и зажгла его кровь и зашевелилась в груди. Таков «Демон» Пушкина... Я не говорю... о его «Онегине», этом создании великом и бессмертном, где что стих, то мысль, потому что в нем что стих, то чувство… одно без другого быть не может, если только данное сочинение художественно». «...Мысль в поэзии! Это не рассуждение, не описание, не силлогизм — это восторг, радость, грусть, тоска, отчаяние, вопль!» (В. Г. Белинский, Стихотворения Владимира Бенедиктова, Полное собрание сочинений, т. I, М, изд-во АН СССР, 1953, стр. 365—367.)
Отражение жизни в лирике является образным отражением со всеми его свойствами. Лирике свойственны и обобщение и художественный вымысел, и индивидуализация, и эстетическая устремленность. Поэт отбирает для тех лирических ситуаций, которые лежат в основе переживания, характерные жизненные обстоятельства, поэтому и переживание, им рисуемое, получает значение общее. В лирику входит и момент обобщения, и момент вымысла; важно не то, что в данном произведении показано переживание, которое на самом деле было в действительности у данного лица, а то, что оно могло быть, что оно общественно возможно. «Сон» Лермонтова не был им пережит лично, но возможен, и в этом его художественная оправданность и его художественное значение.
К реалистической лирике полностью относится определение Энгельса о реалистическом искусстве как изображении типических характеров в типических обстоятельствах, с тем изменением, что в лирике перед нами типические переживания в типических обстоятельствах. Вместе с тем, поскольку в произведениях того или иного лирика обобщается целостный строй мыслей и чувств, придающий им внутреннее единство, постольку мы вправе говорить о лирическом характере, лирическом герое, лирическом «я», создающем представление о том или ином типе отношения человека к жизни.
Большое значение обобщающему содержанию лирики придавалось в эстетике революционеров-демократов. Белинский подчеркивал, что всякий великий поэт «потому велик, что корни его страданий и блаженства глубоко вросли в почву общественности и истории» («Русская литература в 1843 году»). В статье о стихотворениях Лермонтова Белинский говорил о том, что подлинно великий поэт — брат наш по человечеству, поскольку в его мыслях и переживаниях мы узнаем свои мысли и переживания, ибо он их выразил в наиболее глубокой и обобщающей форме. В статье «Стихотворения Н. Огарева», говоря о том, что в творчестве Огарева «нашел себе выражение важный момент в развитии нашего общества», Чернышевский прямо писал: «Лицо, чувства и мысли которого вы узнаете из поэзии г. Огарева, лицо типическое». (Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т III, М., Гослитиздат, 1947, стр. 565. См. также его статью «Стихотворения гр. Растопчнной».) Лирический герой и есть то типическое лицо, которое мы воспринимаем в творчестве определенного поэта, о чем и говорил Чернышевский.
Именно понятие лирического героя и позволяет нам установить внутреннее единство в самых разнообразных на первый взгляд лирических стихотворениях, принадлежащих одному и тому же поэту. Единство этого лирического героя мы ощущаем, например, в лирике Пушкина. Оно проявляется и в политических, и в философских, и в пейзажных, и в любовных, и в бытовых, и в эпиграмматических стихотворениях. В своем целостном взаимодействии они обрисовывают единство того благородного человеческого облика, который в своей лирике воссоздает Пушкин.
Подобно тому как в прозе мы получаем возможность найти единый ключ к пониманию самых различных языковых особенностей повествования писателя, понимая их внутреннее единство, видя в них различные проявления образа повествователя, — в лирической поэзии мы обнаруживаем это внутреннее единство, опираясь на понятие лирического героя.
Типизация существенных свойств человеческого характера в лирике, естественно, предполагает их оценку, соотнесение с эстетическими идеалами, за которые борется поэт.
Образ лирического героя выступает не только как обобщение существенных свойств людей определенного типа, но и как носитель определенной эстетической нормы, идеала, к которому он зовет читателей, воспитывая в них соответствующий строй чувств и мыслей.
Лирический герой поэзии Пушкина с его высоким и благородным строем чувств и мыслей по отношению к обществу, к женщине, к дружбе, к природе обобщает лучшие черты русского национального характера и воспитывает их, создает эстетическую норму общественного поведения
Понятие лирического героя отнюдь не исключает роли автобиографического элемента в лирике. Отражение личного жизненного опыта писателя имеет место не только в лирике, но и в прозе, и в драматургии. Еще Гёте заметил, что в его творчестве нет ни одной черточки, которая не была бы им пережита, но вместе с тем указывал, что ни одна из них не дана именно так, как она была пережита. Искусство лирического поэта в том и состоит, что он раскрывает свой внутренний мир как мир переживаний, чувств и мыслей, типических для своего времени. Иначе его творчество осталось бы лишь стихотворным дневником. Понятие лирического героя позволяет нам раскрыть единую идейную направленность поэта-лирика, подчиненность всех особенностей его стихотворной речи задаче эмоциональной конкретизации рисуемых им переживаний, за которыми стоит определенный типический характер человека его времени.
Потебня справедливо писал, что поэт-лирик «пишет историю своей души (и косвенно историю своего времени) ... Автобиографичность лирических ... произведений не должна быть понимаема односторонне». (А. Потебня, Из записок по теории словесности, Харьков, 1905, стр. 46, «В лирике, — развивая аналогичный ход мысли, говорит Э. Фишер, — всегда делается то, что Я пережил, но я, как представитель большого человеческого общества» (Е. Fischer, Dichtung und Deutung, Wien, 1953, стр. 73).
Индивидуальная, эмоционально окрашенная речь, богато насыщенная внутренним содержанием, и является конкретной формой изображения человеческих чувств для лирики. В этом смысле стих глубоко содержателен. Он есть та форма, в которую переходит данное содержание.
О стихотворении Пушкина «Я помню чудное мгновенье» мало сказать, что оно написано на тему любви к женщине, ибо оно конкретно существует лишь как целостное речевое построение, насыщенное богатым внутренним содержанием, данное в формах эмоциональной речи. Стих есть необходимая форма самого существования лирики, органически вытекающая из самого ее существа. Не всякое произведение художественно, и не всякий стих действительно содержателен. Как язык героя может быть «книжным», так и стих может оказаться чисто внешним построением, не отвечающим содержанию и прежде всего характеру лирического героя. Единство формы и содержания — показатель истинной художественности и далеко не всегда и не всеми достигается. Но в принципе, именно исходя из него, мы можем понять смысл обращения лирика к стиху
Лирика Пушкина ценна для нас прежде всего тем исключительно глубоким чувством жизни, которым она насыщена. Мы иначе понимаем жизнь, иные цели и задачи в ней преследуем, но то чувство глубокого жизненного оптимизма, то уважение к человеку, которые воспитаны в нас в условиях социалистической действительности, в ряде отношений находят себе соответствие в творчестве Пушкина, выражены в нем с глубокой обобщающей силой. Благородство и гармоничность человеческой личности (в том случае, если она не исковеркана противоречиями классового общества), глубокое чувство природы, наконец, чувство красоты человека и природы — все это мы можем найти в творчестве Пушкина.
Значение лирики Пушкина не только в качестве тех переживаний, которые сохраняют ценность и для современного советского читателя, но и в художественной силе выражения их, придающей им необычайную убедительность.
Эта сила художественного выражения основана на глубокой содержательности стихотворной формы Пушкина-лирика. Весьма распространенной является та точка зрения, что элементы художественной формы сами по себе обладают какой-то художественной значимостью, в силу чего самое наличие их в произведении говорит уже в какой-то степени о его художественности, говорит об особой образности поэтического языка, о веселом или о грустном ритме и т. д. По существу это совершенно неверно. Сами по себе звуковые повторы, ритм, тропы и т. п. не обладают никакой художественностью; мы сплошь и рядом встречаем их и в обычной речи, и в газетной статье, но не замечаем в этом случае никакой художественности. Они получают художественный смысл лишь тогда, когда они находятся в определенной художественно направленной системе. Писатель свои идеи выражает в определенных характерах, характеры он индивидуализирует при помощи языка, которому придаются индивидуальные особенности, отвечающие свойствам данного характера; они выражаются как в подборе слов, так и в определенной интонационно-синтаксической их организации, сообщающей речи своеобразный индивидуальный эмоциональный тон (зависящий как от значения слов, так и от характера их произнесения), определяемой интонационно-синтаксической структурой фразы, придающей им конкретный смысл. В связи с таким значащим словом получают свое значение и ритм, и звуковые повторы и т. п.: они подчеркивают, выделяют, придают наиболее ясное, отчетливое выражение тем словам и фразам, в которых осуществляется переживание данного характера, выражаемого писателем. В лирике, которая, как мы видели, рисует не законченные характеры, а отдельные их состояния, этот эмоциональный тон индивидуализированной поэтической речи приобретает особенное значение, так как в ряде случаев именно через него обрисовывается эмоциональное состояние данного характера. Так, у Маяковского в строках:
Приду в четыре, — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.
— именно характер произнесения чисел, называемых носителем данного переживания, передает то напряженнейшее душевное состояние, в котором он находится; в другой ситуации те же
Восемь,
девять,
десять, —
мы произнесем совершенно иначе, считая, например, купленные яблоки.
Поэтому ритм начинает реально звучать лишь в связи с определенным словесным построением: одинаковые в ритмическом отношении строки звучат разно в связи с различным интонационным построением фразы, ибо лишь в зависимости от него они получают свое реальное звучание.
Важно не ритмическое построение строки, взятой изолированно, а соотношение строк, соответствующее соотношению интонационно-смысловых единиц стиха. Мастерство поэта в том и заключается, что он, во-первых, находит нужные для передачи именно данного состояния характера слова, во-вторых, придает им при помощи интонационно-синтаксической организации то произношение, которое более всего соответствует данному переживанию и придает словам конкретный индивидуальный смысл, и, наконец, в-третьих, расположением и сменой элементов ритма он подчеркивает и поддерживает интонационное движение стиха.
Поэтому изолированные наблюдения над стихом с точки зрения его ритмической структуры нам обычно ничего не дают (и не могут дать), так как мы не видим той реальной связи их с содержанием стихотворения, вне которой они, как говорилось, художественно нейтральны. В то же время неверно было бы переходить от ритма непосредственно к содержанию. Связующим звеном между содержанием и ритмом является то, что мы назовем интонационным периодом.
Интонационный период — законченное интонационное целое (соответствующее фразе или самостоятельной ее части), отвечающее какому-либо определенному моменту в движении данного переживания, изображаемого в лирическом стихотворении (или в движении речи персонажа, или автора-повествователя в произведении лиро-эпическом). С одной стороны, интонационный период является непосредственным выражением данного переживания, с другой — он объединяет в законченную группу несколько ритмических единиц, придает им определенную окраску. Ритмическая единица (строка) не существует изолированно, она окружена другими единицами и в связи с ними образует более сложные построения, своеобразно ритмически звучащие. Смена таких ритмических групп и определяет ритмическое богатство стиха. А связь ритмических групп с интонационными периодами, разнообразие движения этих групп, соответствующее интонационным периодам и их движению, определяют содержательность ритма, его художественную выразительность, его поэтическую экспрессивность.
Поэтому при анализе поэтического мастерства задача заключается не в отвлеченных подсчетах количества встречающихся у Пушкина ритмических форм и не только в их констатировании и наименовании («Евгений Онегин» написан четырыхстопным ямбом), но главное — в раскрытии того, как содержание стихотворения переходит в его форму, ею усиливаясь и в ней раскрываясь; как слово, вбирая в себя все интонационные, ритмические, звуковые ресурсы стиха, получает свое конкретное поэтическое звучание.
Таким образом, анализируя лирическое стихотворение, мы должны прежде всего исходить из представления о целостности его структуры. В основе его лежит образ-переживание. Понятно, что это переживание может быть вызвано теми или иными жизненными явлениями, связано с теми или иными конкретными предметами жизненной обстановки, о которых также говорится в стихотворении. Но все дело в том, что эти явления и предметы уже не имеют самостоятельного образного значения. Они представляют собой, так сказать, отдельные и необходимые элементы для создания целостного образа-переживания. Д. Д. Благой справедливо замечает, что «песня Земфиры в «Цыганах» раскрывает перед нами образ самой Земфиры, песня Мери раскрывает образ «задумчивой» Мери... Вместе с тем песня Мери содержит в себе и гораздо более широкое обобщение. Песня Мери — это чистейшая эманация безгранично преданной женской души, перед лицом смерти забывающей е себе, исполненной одним чувством всепоглощающей нежности». (Д. Благой, Мастерство Пушкина, М, изд-во «Советский писатель», 1955, стр. 172.)
В самом деле, в песне Земфиры раскрывается ее образ, хотя в песне и упоминается «старый муж, грозный муж». Было бы, естественно, ошибкой искать в этой песне особенности самостоятельного образа «грозного мужа». Однако такая ошибка встречается весьма часто. Характерны в этом отношении наблюдения М. Я. Матвеевой над стихотворением Маяковского «Товарищу Нетте...» Автор говорит, что в этом стихотворении «строчки и слова размещаются так, что создают запоминающийся зрительный образ огромного парохода, медленно входящего в гавань.
Строки-лесенки позволяют Маяковскому особенно живописно запечатлеть как образ парохода, так и индивидуальные черты человека, именем которого назван пароход». («Из опыта работы учителей русского языка и литературы», М., Учпедгиз, 1958, стр. 58.)
Таким образом, упоминание о пароходе, вызывающем у Маяковского определенный круг переживаний, имеющих широкое обобщающее значение, здесь искусственно отрывается от целого, трактуется как нечто самостоятельное и даже связывается с определенными сторонами художественной формы стихотворения. Ступенчатая разбивка строк, характерная для Маяковского, здесь, оказывается, выполняет особую художественную функцию: «строки-лесенки», по мнению автора, непосредственно изображают пароходный трап. Очевидна вся натянутость этого построения, поскольку строки такого типа мы встречаем почти во всех стихотворениях Маяковского без всякой связи с изображением парохода. Здесь перед нами яркий пример отрыва детали от целого, превращение ее в некий самостоятельный образ и тем самым — неверной трактовки произведения. Следует заметить, что в современной критике понятие художественного образа приобрело настолько расплывчатое содержание, что трудно этот упрек адресовать непосредственно М. Я. Матвеевой.
Анализ целостного переживания, раскрытого в лирическом стихотворении, с одной стороны, приведет нас к постановке вопроса о том идейном и жизненном содержании, которое стоит за этим переживанием, т. е. о жизненной обстановке, которая его обусловила, о том типе человеческого отношения к действительности, которое в нем проявилось. Это позволит нам осмыслить идейное обобщающее значение лирического стихотворения, понять раскрытое в нем переживание как переживание типическое, т. е. обобщающее определенное общественное настроение, обусловленное определенной общественной исторической обстановкой. С этой точки зрения мы должны определить, какой эстетический идеал выразился в данном переживании, какой тип человека с ним связан. С другой стороны, идя от этого переживания, мы должны представить себе ту художественную логику, которая подсказала поэту выразительные средства конкретизации этого переживания, благодаря которым оно и воспринимается нами как живая картина человеческой духовной жизни. Это позволит нам понять лексические особенности стихотворения, его эмоциональную окраску, своеобразие ритма и звуковой организации стихотворения.