Ольга Токарчук Бегуны

(фрагменты)

перевод И.Адельгей

Я существую

Я совсем маленькая. Сижу на подоконнике, вокруг разбросаны игрушки – опрокинутые башни из куби­ков, куклы с вытаращенными глазами. В доме темно, воздух в комнатах медленно остывает, меркнет. Никого нет; все ушли, скрылись, вдали еще звучат голоса, шарканье, эхо шагов и приглушенный смех. За окном – пустой двор. Тьма плавно изливается с неба. Оседает повсюду серной росой.

Мучительнее всего неподвижность: густая, зримая – холодные сумерки и слабый свет натриевых ламп, что тонет во мраке уже в радиусе метра.

Ничего не происходит, надвигающаяся темнота за­ми­рает на пороге, предвечерний гомон стихает, засты­вает густой пенкой, словно на кипяченом молоке. Си­луэ­ты домов на фоне неба растягиваются до бесконеч­ности, мало-помалу сглаживаются острые углы, края, изломы. Угасая, свет уносит с собой и воздух – стано­вится душно. Теперь мрак просачивается сквозь кожу. Звуки сворачиваются в клубки, втягивают внутрь улиточьи глаза; оркестр мира уходит и исчезает в парке.

Этот вечер – кромка мира, я нащупала ее случайно, безотчетно, в игре. Обнаружила, ненадолго оставлен­ная одна, без защиты. Я понимаю, что попалась, ло­вуш­ка захлопнулась. Совсем маленькая, я сижу на подоконнике, смотрю на остывший двор. Уже погас свет в школьной кухне, там никого нет. Бетонные плиты двора напитались мраком и растаяли. Закрыты двери, опущены шторы, задернуты занавески. Хочется выйти из дому, но некуда. Только контуры моего присутствия становятся все более четкими, дрожат, колышутся, причиняя мне боль. В мгновение ока я осознаю: пути назад нет, я – существую.

Гигиенический пакет

В самолете Варшава – Амстердам я машинально вертела в руках бумажный пакет, на котором позже заметила выведенные авторучкой слова: «12.10.2006. Летим наудачу в Ирландию. Пункт назначения – Белфаст. Студенты Политехнического института в Жешове».

Надпись обнаружилась на донышке пакета, на единственном свободном месте – с обеих сторон был печатный текст. Он на нескольких языках повторял одно и то же: do you want air sickness bag… sac pour mal de l’air… Spuckbeutel… bolsa de mareo. Между этими словами чья-то рука вписала фразу, единичка была толще других цифр, словно автор на секунду за­сом­невался, имеет ли смысл оставлять это анонимное выражение беспокойства. Надеялся ли он, что надпись на пакете найдет своего читателя? Что я таким образом окажусь свидетелем чужого путешествия?

Меня растрогал этот односторонний акт коммуни­ка­ции – интересно, какая рука это писала, какими были глаза, что вели ее между строками напечатанного на пакете текста. Интересно, повезет ли им там, в Бел­фасте, этим студентам из Жешова. Пожалуй, мне бы хотелось когда-нибудь, уже в другом самолете, полу­чить ответ на свой вопрос. Чтобы они написали: «Все отлично. Мы возвращаемся домой». Но я знаю, что на пакетах пишут только от волнения и неуверенности. Ни поражение, ни грандиозный успех этому не способствуют.

Соотечественники

Тем временем женщина в аэропорту закончила первую часть лекции, и пассажиры принялись робко задавать вопросы, однако совсем не те, которые долж­ны бы. Так мне, во всяком случае, казалось. Но сама я не решилась спросить. И отошла к ближайшему бару – выпить кофе. Там уже стояла группа людей, разго­варивавших, как выяснилось, на моем родном языке. Я взглянула подозрительно – они были похожи на меня. Да, эти женщины могли бы быть моими сестрами. Поэтому я села подальше от них и заказала кофе.

Меня ничуть не радует встреча с соотече­ствен­ни­ка­ми на чужбине. Я делала вид, что не понимаю родного языка. Мне хотелось анонимности. Я рассматривала их со стороны и наслаждалась тем, что они не подо­зревают: их речь кому-то понятна. Понаблюдала краем глаза и ушла.

В этом задумчиво признался мне и усталый бри­танец, который, меряя входящих взглядом, пил уже не первую кружку пива. Мы немного поболтали, но говорить, в общем-то, было не о чем.

– Меня ничуть не радует встреча с соотечественни­ками на чужбине.

Я допила кофе и вернулась к лекторам, притворив­шись, будто очень тороплюсь. На самом деле это было не так. Я успела услышать конец дискуссии – жен­щина что-то горячо объясняла троице обступивших ее слушателей, наиболее терпеливых.

Мобильность – это реальность

Огромный плакат на стеклянной стене аэропорта утверждает со стопроцентной уверенностью:

МОБИЛЬНОСТЬ СТАНОВИТСЯ РЕАЛЬНОСТЬЮ¹³

Спорим – это всего лишь реклама сотовых телефонов.