2. Демонологические образы в русской литературе XIX века

2.1 Проблема демонологических образов в русской фольклористике

Мы знаем, что демонологические образы и поверья пронизывают практически все, самые многообразные стороны жизни традиционного общества и активно проявляют себя во многих фольклорных, ритуально-коммуникативных и речевых жанрах. Они являются неотъемлемой частью семейных, календарных и хозяйственно-бытовых обрядов; тесно связаны с представлениями о времени и пространстве, о явлениях природы, о животном и растительном мире, о причинах возникновения болезней и эпидемий; находят свое отражение в представлениях о судьбе человека. И, естественно, не обходят стороной и художественную литературу.

Интерес к народной демонологии можно заметить и в развитии русской фольклористики, и в русской литературе. В фольклористике, в основном, он проявляется в сфере собирательской деятельности и публикации экспедиционных материалов (А.Н. Афанасьев [3], Ф.И. Буслаев [10], В.И. Даль [24], С.В. Максимов [39], А.А. Потебня [47] и др.). А в русской литературе мы можем увидеть демонологические образы в произведениях таких авторов, как Н.В. Гоголь («Вий»), М.Н. Загоскин («Вечер на Хопре»), В.Ф. Одоевский («Импровизатор»), А.С. Пушкин («Гробовщик») и др.

Э.В. Померанцева пишет, что «русские устные рассказы о мифологических персонажах до сих пор не оценены как своеобразное явление искусства, одно из ярких проявлений многообразия народной устной прозы. Они интересны не только как документ, свидетельствующий о древних верованиях, но и своей, пусть неосознанной, своеобразной художественной формой. Не потому ли были так часты и обращения к ним наших писателей, даже столь различных по своему творческому методу, как Пушкин и Блок, Тургенев и Горький, Брюсов и Бунин» [45: 27].

Э.В. Померанцева говорит о необходимости учитывать жанровую разновидность устных рассказов, поскольку «глубоко различная, а иногда прямо противоположная доминантная функция разных фольклорных жанров (например, сказки и былички) определяет разницу трактовки в них одних и тех же мифологических персонажей» [46:5].

Мы знаем, что русская устная несказочная проза в жанровом отношении очень разнообразна, в неё входят предания, легенды, бывальщины, былички.

Необходимо отметить, что В. Маннгардт выделяет такое понятие, как «низшая» мифология, то есть система мифологических представлений о духах (демонах), к которым учёный относит ведьму, вия, домового, кикимору, лешего, русалок, упырей, чёрта и т.д. Представители «низшей» мифологии противопоставляются богам мировых религий.

Л.Н. Виноградова [13] в своей работе пишет, что если судить по самым ранним историческим свидетельствам, то наиболее устойчивыми и древними для славянской мифологии можно признать образы «упырей», «волкулаков» и «ходячих покойников», а также людей, наделенных сверхзнанием (волхвов, ведунов, колдуний) [13].

Л.Н. Виноградова систематизирует персонажную сферу восточнославянской демонологической системы. И представляет её в виде некоторой последовательности мифических персонажей, расположенных по условной шкале «человек» – «нечеловек» (демон). Ближе всего к полюсу «человек» по этой шкале располагаются:

1) мифологические образы людей, имеющих (временно или постоянно) некие сверхъестественные способности (например, люди, обладающие «урочливым» взглядом; умеющие гадать, ворожить, лечить, обезвреживать порчу; люди, владеющие секретами мастерства; то есть это так называемые знающие – пастухи, плотники, гончары, кузнецы, мельники, коновалы, музыканты и т.п.);

2) затем следуют образы людей, ставших жертвами воздействия нечистой силы (бесноватые, одержимые, кликуши, юродивые).

Далее по шкале от полюса «человек» к полюсу «нечеловек» размещаются:

3) люди, на время похищенные нечистой силой, подчиненные ею, или превращенные в животных (подменыши, проклятые дети, невидимые, оборотни, вовкулаки и т.п.);

4) образы людей – «двоедушников», обладающих, по народным представлениям, второй, «демонической» душой, ближе всего находятся к полюсу «демоническое существо» (например, персонажи карпатской мифологии: змора, босорканя, планетник, чернокнижник), а также те, кто сознательно вступил в связь с нечистой силой и, благодаря этому, приобрел явные демонические свойства (ведьмы, колдуны, знахари, волшебники, чародеи и т.п.);

5) души умерших родственников (вспоминаемых еще по их конкретным именам) или праведных родителей-предков, которые посещают свои земные дома в особые поминальные дни;

6) вредоносные «заложные» покойники (самоубийцы, умершие колдуны и ведьмы, «ходячие» покойники, разного рода призраки и приведения);

7) персонажи (обладающие вполне определенными демонологическими признаками), генезис которых, по народным представлениям, отчетливо связывается с категорией душ умерших людей (вампир, домовой, русалка, умершие некрещеные дети и др.) [13: 74-86].

Л.М. Вагурина при составлении своего словаря-справочника «Славянская мифология» опиралась на трёхтомное сочинение известного исследователя и собирателя народного фольклора А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» [3]. Л.М. Вагурина в этой работе разделяет мифологических персонажей на 6 групп.

1) Славянские боги (Волос, Громовник, Дажьбог, Дидилия, Днепр, Сварог и т.п.). Славянская мифология отличается от греческой тем, что жизнь богов так и осталась неописанной. Наиболее неперсонифицированные боги славян – Род и Рожаницы. Позже они получили имена собственные. Сварог (от древнеинийского «сварга» – небо) – мужское воплощение Рода. Это отец-Небо, родоначальник всех богов, прабог. Но далеко не всегда известны все функции славянских богов. Одни из них утратились, были попросту забыты.

2) Облачные девы (Берегиня, Болотница, Водяны, Кикимора, Лесные девы, Русалки и т. п.). Древние славяне поклонялись берегиням – неперсонофицированным божествам, хранящим благополучие разных мест и видов природы. Позднее они получили свои имена, например, Русалки. Образ облачных дев многозначен: то они помогают героям, разрушая волшебные чары, то сами могут наложить заклятье на человека. С одной стороны, они, как «спутницы бога грозовых бурь», могут приносить на землю души младенцев, с другой – увлекать души в загробное царство. В период демонизации языческих богов и духов берегиням стали придавать злые, уродливые черты внешнего облика и «злонамеренность характера».

3) Огненные змеи и птицы (Василиск, Горгония, Жар-птица, Змей-Горыныч, Кощей Бессмертный, Соловей-Разбойник и т. п.). Змеи и птицы – «это мифические представители бури и гроз». Народные поверья приписывают змею богатырскую силу, знание целебных трав, обладание живой водою, также наделяют способностью изменять свой облик на красивого молодого юношу, который вселяет в наивных красавиц томительное чувство любви и вступает с ними в беззаконные связи. Именно поэтому образ змея тесно связан с образом возбудителя нецеломудренной страсти и блуда. В народе птица олицетворяла и восходящее солнце, и бурю, и ветер и даже смерть. По русскому поверью нечистая сила вылетает из ада в образе птиц.

4) Нежить и духи (Анчутка, Аука, Бабай, Баган, Баенник, Барабашка, Бесы, Вий, Водяной, Двоедушник, Домовой, Леший, Чёрт, Шишига и т.п.). Нежить – «это существа без плоти и души, всё, что не живёт человеком, но имеет человеческий облик». К людям нежить относится неоднозначно, так как есть «злокозненные демоны, есть и доброхоты». Нежить можно встретить везде, но предпочитает «нечистые места». В народных преданьях говорят, что когда сатана был свергнут с неба, то нечистые упали в самые различные места (горы, леса, болота и т.п.). Также нечистая сила, по Л.М. Вагуриной, боится крестов, чётных чисел, пения петуха и др.

5) Вещие мужи и жёнки (Вакодлаки, Вампир, Варколак, Ведун и Ведунья, Ведьма, Волкодлак, Волхв, Колдун и Колдунья, Оборотни, Упырь и т.п.). Жрецов, волхвов, кудесников называли вещими людьми. Народ прибегал к их помощи при бедах, нездоровье, плохом урожае и т.п. Вещие люди наделены духом предвиденья и пророчества, поэтическим даром и искусством целить болезни. «В ближайшем родстве с ведунами, ведьмами и оборотнями стоят упыри или вампиры. Словенцы называют упырей вещими, т. е. признают их ведунами и ведьмами» [55: 166].

6) Великаны и карлики (Богатырь, Великанка, Горный Карлик, Дубыня, Людки, Чудовище и т.п.). Сказки называют великанов дикими людьми, они представляют их ростом выше леса, с деревом в руке вместо палки, они спокойно могут переходить любое болото, на людей смотрят с презрением, как на слабого врага. Карлики – маленькие духи. Рост их определятся по-разному: то они предстают ростом годовалого ребёнка, то бывают настолько малы, что могут пролезать в замочную скважину. В народе чаще всего их считают изворотливыми, хитрыми духами всегда готовыми на измену. Но есть и такие, которые наделены добрыми силами [55].

Для нас важно знать, что русалок и кикимор Л.М. Вагурина отнесла к «облачным девам», а упырей, оборотней, вакодлаков – к вещим мужам и жёнкам. Это даёт им особые знания и свойства, которыми не обладают нежить и духи.

Необходимо учесть и то, что «каждый конкретный образ характеризуется в той или иной местности особым составом признаков и мотивов (из которых одни являются ведущими и преобладающими, а другие – периферийными): на одной территории известны всего две-три характерные черты, присущие этому образу, а на другой этнографы фиксируют целый спектр мотивов и признаков, через которые этот персонаж описывается» [13: 10]. Например, восточнославянская «русалка» обнаруживает способность к оборотничеству в наибольшей степени. Самые распространённые образы, которые она может принимать: птицы (лебеди, сороки, гуси, большие птицы), домашние животные (корова, конь, телёнок, кошка, собака), мелкие дикие животные (белка, ласка, заяц, крыса, лягушка и др.), предметы (колесо, стог сена, клубок ниток и т. п.). «Русалки» также могут принимать вид павлина, стога сена, бабочки, мотылька» [13: 45].

Или, к примеру, в разных окраинах России по-разному описывается место жительства «лешего». «Лешие могут поселиться и просто в болоте; возле угольных ям, в ущелье, на заболотье (Великорусск., Олон., Арх., Новг., Сургут); в пещоре (Карел.), лесной чаще (куда никто, кроме них, не в состоянии проникнуть) (Новг.). Лешие живут в глуши, в больших лесах (Нижегор.) [14: 289].

Наконец, мы можем встретить такую ситуацию, когда имя демона изменилось, хотя все характерные признаки его сохранились. Например, «домового» в разных поселеньях называют по-своему: «господарь», «большак», «дед», «дедко», «дедушко», «братанушко», «доброхотушко», «кормилец», «навной», «хозяин», «хозяинушко» [14: 140].

Или существует уже всем известный термин «вурдалак» (искажённая форма типа «волколак», «вурколак»), который появился в русской литературе в XIX веке благодаря А.С. Пушкину [71]. «Волколак» – слово малорусское или белорусское и в буквальном смысле переводится как волчья шерсть, оборотень, а у сербов образ упыря смешивается с образом волка-оборотня «вукодлака» [41: 128]. Итак, вурдалак – это «мертвец, выходящий ночью из могилы, чтобы сосать кровь спящих людей» [7: 165].

Таким образом, различные земледельческие, скотоводческие, промысловые и другие верования закрепились в фольклоре. Мифологические существа упоминались в таких жанрах, как обрядовая поэзия, сказки, былички, бывальщины. Такие учёные, как А.А. Афанасьев, Л.М. Вагурина, Л.Н. Виноградова, Э.В. Померанцева помогают нам классифицировать мифических персонажей, дают им характеристику, собранную на основе народного творчества.