Глава 1

РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ. ВЛАСТЬ И РЕФОРМЫ ПРИ ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ

Кризис власти в конце XVII в. и начало петровских реформ. — Се¬верная война и эволюция государственного аппарата. — Западные образцы и новый цикл государственных преобразований. — Издержки реформ. — Новая доктрина самодержавия Петра I. У истоков «ре¬гулярной» государственности. — Экономическая политика Петра 1.

Реформы Петра Великого — одно из сложнейших явлений но-истории России. Вначале следует сказать о предпосылках пет-реформ, о тех явлениях и событиях, которые привели к грандиозных преобразований Петра I. В конце XVII в. Россия вступила в очередную полосу кризиса, из которого был найден как раз на путях петровских пре-аний. Кризис этот был своеобразен, он не был похож на который Россия пережила в первой половине XVII в., не за-все стороны жизни России, но его проявления были остры нциально,опасны для общества и государства. Последние двадцать лет XVII в. оказались сравнительно спо-и для России. Центральные, наиболее густонаселенные страны избежали обычных для тех времен опустошитель-пожаров, страшных неурожаев и эпидемий. Увеличилось на-городов, богатели купеческие кланы Москвы и других го-непрерывно росли обороты торговли, как внутренней, так ей — через Архангельск и вполне мирную западную гра-со Швецией и Речью Посполитой.1 Умеренны были налоги ости государства. В эти годы росла численность кресть-населения, шло непрерывное освоение новых земель, раз-сь крестьянские промыслы.2

годы, предшествовавшие петровским реформам, русское иство жило без особых потрясений, что позволило прави-ву Петра I длительное время вести тяжелую войну, осуще-реформы и все это — за счет непрерывного усиления на-

1 Сбрбина К. Н. Очерки из социально-экономической истории русского горо-оинский посад в XVI—XVIII вв. М.; Л., 1951; Тарловская В. Р. Торговля периода позднего феодализма: (Торговые крестьяне во второй половине ••чале XVIII в.). М., 1988; Волков М. Я. Формирование городской буржу-(Лхсии XVII—XVIII вв. // Города феодальной России: Сб. статей памяти .Уепогова. М., 1966, С. 178—206.

'Очерки истории СССР: Период феодализма XVII в. М., 1955. С. 57. См. 1»кн : К вопросу о первоначальном накоплении в России (XVII—XVIII вв.). Аграрная история Северо-Запада России XVII века. Л., 1989; Серби-Крестьянская железноделательная промышленность Центральной России I половины XIX в. Л., 1978, и др.

113

лотового пресса на крестьянство. Лишь примерно к середине 10-х годов XVIII в. стали заметны черты упадка народного хозяй¬ства, усилилось бегство крестьян, увеличились недоимки в сборах налогов. Власти это почувствовали после того, как начала давать сбои тогдашняя налоговая система — подворное обложение, успешно служившее фиску почти 35 лет со времен последней по¬дворной переписи 1678 г.3

И тем не менее страна вошла в полосу кризиса. К концу XVII в. стало очевидно все большее отставание России от развитых стран Европы как в объемах промышленного производства, так и в тем¬пах промышленного строительства и выпуска промышленной про¬дукции. Слабые попытки московских властей основать в Тульском и других подмосковных уездах металлургическое производство не дало необходимого результата: как и раньше, железо приходилось привозить из Швеции и других стран. Россия, нуждавшаяся в ме¬талле и многих других товарах, была полностью зависима от ев¬ропейского купечества и его флота. Страна не имела выхода к Балтийскому и Черному морям, но и на Каспийском, и на Белом, где России никто не мешал, русское торговое мореплавание и су¬достроение было в самом зачаточном состоянии. Именно наличие металла для пушек, ружей и снарядов, как и существование во¬енного и торгового флотов, считалось по тем временам главным показателем могущества государства, его способности вести насту¬пательную победоносную политику или эффективную оборону. Между тем, несмотря на внешнее благополучие страны, ее руко¬водители были серьезно обеспокоены состоянием вооруженных сил, очевидным военным кризисом.

Кризис наметился давно и крайне болезненно бил по амбициям властителей «Третьего Рима». Дело в том, что со времен мало¬успешной войны с Турцией (1677—1679 гг.) стало ясно, что рус¬ская армия теряет боеспособность и как будто фатально обречена на поражения. Крымские походы 1687 и 1689 гг. это подтвердили, попытки же правительства Софьи что-либо изменить в военном деле к успеху не привели. Петр I и его окружение считали, что Крымские походы покрыли Россию позором из-за бездарности глав¬нокомандующего — князя В. В. Голицына. Но пришел 1695 год, и первый Азовский поход самого Петра закончился так же плачевно. Лишь на следующий год, мобилизовав огромные силы, Петру 1 удалось, да и то с немалыми трудами, взять Азов — второстепен¬ную, устаревшую по тем временам турецкую крепость с немного¬численным гарнизоном. И наконец, ставшая хронической полоса военных поражений завершилась сокрушительным разгромом под Нарвой осенью 1700 г., когда армия потеряла всю артиллерию, знамена и генералитет, плененный Карлом XII.

Истоки военных «нестроений» крылись в том, что разрушался фундамент, на котором с давних пор стояла армия, — поместная система. Главным источником обеспечения служилых людей XVI—XVII вв. было наделение их на время службы поместьями.

3 Клочков М. В. Население России при Петре Великом по переписям того вре¬мени. Т. 1: Переписи дворов и населения (1678—1721 гг.). СПб., 1911.

114

I течение XVII в. поместье, в силу различных причин, эволюци-|ровало в сторону сближения с вотчиной — наследственным цением, что приводило к незаинтересованности помещика слу-«с земли», к распаду традиционной системы службы, осно¬вой на иерархии поместных окладов. Одновременно активные 1чи земель московским чинам в провинции приводили к раз-:нию уездного служилого города — военно-служилой органи-уездного дворянства, бывшей важным элементом при фор-званий полков на войне. Неудачны оказались и начатые еще времен Михаила Федоровича попытки реформировать армию см устройства «новоманирных» полков по западноевропейско-гтипу. В конце XVII в. такие полки составляли большинство ар-но терпели поражение так же, как и дворянская конница. »неудивительно, ибо основа обеспечения «новоманирных» пол-1 была все та же — поместье, да и в солдаты шли, как правило,

•евшие дети боярские. Пришли в упадок и привилегированные стрелецкие полки, ещенные в столице, в особых слободах, стрельцы усердно за¬пись торговлей, что мало способствовало поддержанию их эности. К тому же близость к властям предержащим, ыение последних подкупить и «приласкать» стрельцов — все | условиях политического и династического кризиса приводило 1ространению в стрелецкой среде преторианских настроений, 1щало эту наиболее боеспособную часть армии в опасный мент политической борьбы.

Таким образом, кризис имел в своей основе серьезные соци-проблемы — недееспособной оказалась не только армия, (вся система служилых чинов, которые, собственно, эту армию гавляли. У Петра I даже не было необходимости разрушать чиновную систему — к концу XVII в. она окончательно нась и быстро распадалась. Выход из этого социального ту-видел в кардинальном изменении статуса одних соци-IX групп, ликвидации других, создании третьих. Следствием крупномасштабная социальная реформа.

[Не менее остро кризис русского общества конца XVII в. про-[ в сфере общественного сознания. Многие люди, привыкшие > «по старине», были смущены ожесточенной борьбой, которая 1улась во второй половине XVII в. в недрах русской право-": церкви между сторонниками патриарха Никона и сторон-протопопа Аввакума, а потом перекинулась на отношения Никоном и царем Алексеем Михайловичем. Страшное сло-скол» разделило всех православных на два непримиримых I: никониан и старообрядцев. Церковные диспуты сменялись 1ми, сожжениями на костре идейных противников офици-церкви. Эти жестокие меры в отношении вчерашних еди-вв, а теперь, по терминологии властей, «раскольников» по-1и народное религиозное движение старообрядцев, их скры-даже вооруженное сопротивление власти, посягнувшей на тую веру отцов и дедов. Раскол в церкви не был случаен, общий разброд в сознании русских людей. Это тради-:, средневековое сознание дало глубокое трещину. У людей

115

второй половины XVII в. стало меняться отношение к окружаю¬щему миру и многим жизненным ценностям, что особенно заметно по художественной литературе: на смену традиционному герою — тихому праведнику, думающему о Боге, отрицающему суету ми¬ра, приходит новый человек — жизнелюбивый, активный, с новы¬ми, вполне прозаичными, материальными целями в жизни." Для многих думающих людей становится очевидно, что выход России из тупика, раздора — в приобщении к плодам европейской куль¬туры, а плоды эти и достижения понимались как успехи техники, коммерции, естественных наук. В Москву приезжало все большее число военных, инженеров, мастеров разных профессий. За ними потянулись деятели культуры, прежде всего — церковные деятели из Киева — центра тогдашней православной богословской и лите¬ратурной учености. Они несли с собой новые знания, эстетические и философские представления, менявшие старинные традиции русской православной и культурной изоляции. Все это встречало ожесточенное сопротивление консерваторов. Русское общество бурлило в спорах и разногласиях. Этот идейный кризис еще боль¬ше обострился, когда разгорелась распря между патриархом Ни¬коном и царем Алексеем Михайловичем. В основе борьбы этих двух незаурядных, честолюбивых людей лежал старый серьезный конфликт между светской и духовной властью. Он закончился по¬бедой первой: Никон был лишен сана и отправлен в ссылку, но сам факт борьбы двух лидеров был встречен обществом с немалым смущением — подобного скандала ранее не было со времен Ивана Грозного.

Идейный кризис русского общества еще больше обострился в начале 80-х годов XVII в., во время драматических событий 1682 г. Они свидетельствовали, что кризис в России получил еще два новых аспекта — династический и одновременно политиче¬ский. Он продолжался довольно долго, до 1689 г., и в немалой сте¬пени способствовал расшатыванию некогда незыблемых основ тра¬диционного общества и его государственности. Страна вступила в полосу политической борьбы за власть. После смерти царя Федора Алексеевича в апреле 1682 г, группа, сплотившаяся вокруг второй жены царя Алексея Михайловича царицы Натальи Кирилловны из рода Нарышкиных и боярина Артамона Матвеева, совершила, в сущности, дворцовый переворот: на престол возвели Петра I, хо¬тя старшим в роду был царевич Иван, сын Алексея от первого бра¬ка с Марией Милославской. Ответ «партии» Милославских был страшен: поднятые на бунт стрельцы растерзали Матвеева, браты ев царицы Натальи и многих других ее сторонников. В результате стрелецкого мятежа установилось двоевластие царей Петра и Ива¬на, а фактически власть оказалась в руках волевой, честолюбивой царевны Софьи Алексеевны, приблизившей к себе князя Басили* Голицына и Федора Шакловитого. До 1689 г. сохранялось не¬устойчивое положение, когда власть находилось у Софьи, но она начала испытывать давление со стороны группировки мужавшег"

Демин А. С. Писатель и общество в России XVI — XVII веков. М., 1985.

116

[Остра. Все это сопровождалось интригами при дворе. Нарыв лоп-Шул в августе 1689 г., когда заподозривший покушение Петр бе-[жжл из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь и противо-|Оояние двух «партий» — Нарышкиных и Милославских — закон-яось поражением последних. Царевну Софью отправили в астырь, а ее сподвижники оказались в опале. Этим политиче-борьба не завершилась: она отразилась в заговоре И. Цыкле-_и А. Соковнина в 1697 г., а позже — ив восстании стрельцов ~ г.

Подавив стрелецкий бунт и жесточайшим образом расправив-ь с побежденными, Петр отказал в доверии правительству сво-; дяди боярина Льва Нарышкина и взял управление страной в венные руки. С этого момента Петр начинает проводить но-кадровую политику, направленную на замену старой прави-венной верхушки новыми людьми, на утверждение новых тов продвижения по службе.

В связи с вышесказанным возникает вопрос о личностном фак-: в реформах. Раз кризис назрел, то он должен был неизбежно ешиться, с участием Петра I или без него. «Ветер истории» 1 дул в направлении реформ, и мы можем предположить, что | Петра I средства выхода из кризиса, возможно, были бы ины-, постепенными и не такими жестокими. И все же влияние лич-: Петра I, его интеллекта и психологических установок имело »ое значение для реформ. Намерения начать преобразования I обусловлены тем, что царь не только осознавал кризис в по-1еской, военной и социальной сфере, но и полностью отрицал московский, традиционный образ жизни. Конечно, истоки неприятия не в том, что Петру I были неудобны старые I, противен вид бород. Важно, что политическая судьба мо-Петра I складывалась крайне драматично. Начиная с май-11682 г. бунта стрельцов, когда на глазах десятилетнего маль-толпа растерзала ближайших его родственников, и до ноч-I бегства Петра I в Троице-Сергиев монастырь в августе 1689 г. пческая обстановка была враждебна молодому царю. Да и Е, придя к власти, он опасался заговоров и бунтов, и не без «ий. В итоге тот заряд ненависти к боярам, стрельцам, ста-укладу жизни, который царь Петр I вынес из своих детских веских лет, стал важным психологическим стимулом в его аторской деятельности, способствовал ее радикализации. • истории строительства новой столицы, Санкт-Петербурга, пась не только рациональная предусмотрительность царя, вшегося освоить и закрепить за Россией невские берега, но шалистское желание начать свою жизнь заново, вдали от тонной, враждебной ему Москвы. Петербург создавался от-как антипод Москвы, противопоставлялся ей как город, нпий иными, лучшими, т. е. европейскими чертами. Это важно для понимания реформ.

цка за границу (1697—1698 гг.), длительное пребывание дни и Англии — странах, в то время технически очень «с (а это было решающим критерием в тогдашнем европей-!шжятии культуры), укрепило отвращение Петра I к русской

117

традиционной жизни. Он считал «старину» не просто опасной и враждебной лично ему, царю Петру I из клана Нарышкиных, но тупиком для России, свидетельством ее очевидного технического, военного, культурного отставания от других европейских стран. Западная же модель жизни во всем ее многообразии — от орудий труда до государственных институтов и мелких черточек быта — стала для него образцом, по которому он переделывал свою стра¬ну, беспощадно расправляясь со «стариной».

Важен еще один факт, поясняющий это. Петр I, устраненный от власти в 10 лет, оказался в Преображенском, вдали от Кремля, от той культурной среды, которая сразу и стесняла личность ца¬ревича, и воспитывала ее. Он обрел полную свободу, которая сформировала его весьма своевольный нрав. В то же время царь не получил, подобно своему отцу или старшему брату Федору, традиционного православного образования, позволявшего им раз¬бираться в сложных вопросах веры, церковной литературы и куль¬туры на равных с церковными иерархами. Более того, русский царь оказался совершенно безграмотным человеком, до конца жизни не знавшим правил орфографии и писавшим многие слова по фонетическому принципу. Конечно, дело не в уровне богослов¬ской подготовки царя или его грамотности (хотя и это весьма важ¬но) , а в том, что Петр не усвоил той совокупной системы ценно¬стей, которые были присущи традиционной русской культуре, ос¬нованной на православии и гордом сознании исключительности православного духа и образа жизни. Наоборот, Петра втянула в себя типично протестантская модель существования в реальном, прагматическом мире конкуренции и личного успеха, который и освящал такой не похожий на православного протестантский Бог. Этой модели жизни Петр во многом и следовал в своей деятель¬ности.

Следствиями упрочения этой идеи в петровском (можно ска¬зать и шире — в русском) реформаторстве стали, с одной стороны, неизвестная допетровской России открытость общества, готового перенять все самое новое, хорошее (как, впрочем, оказалось на практике — и вполне плохое), а, с другой стороны, — то, что в современной историографии называется «догоняющей моделью» развития. Она подразумевает непрерывную, подчас на пределе сил общества, гонку за наиболее развитыми странами, а также острое, почти эсхатологическое сознание отставания, неминуемо ведуще¬го Россию к гибели. Противовесом этому мировосприятию в позд¬нейшем времени стала консервативная по сути идея некоей ис¬ключительности России, особого «русского пути» в истории.

Еще одно общее наблюдение. Речь идет о роли войны в пет¬ровских реформах. Кажется преувеличением широко распростра¬ненное утверждение о том, что Северная война отражала «стрем¬ление молодой нации к морю» (К. Маркс). На протяжении всего XVII в. шведы не препятствовали русской торговле через захва¬ченные ими территории Восточной Прибалтики, да и западное на¬правление не было никогда главным для русской торговли, ориен¬тированной на Архангельск. Петру с огромным трудом, драконов¬скими мерами удушения архангелогородской торговли удалое*

118

•свернуть товарные потоки в западном направлении — к Петер-вургу и Риге. Но и потом, до времен Елизаветы и Екатерины II, Петербург как торговый центр и порт требовал постоянных фи-Вансовых вливаний и поддержания парниковой, искусственной ат-])еры исключительных для него льгот и привилегий. То же са-можно сказать о русском коммерческом мореплавании: рус-Оле торговые корабли до середины XVIII в. были экзотической ^едкостью в портах Европы, а практически вся торговля велась на •востранных судах, т. е. так же, как при шведах.

Другое дело, что начатая в 1700 г. Северная война действи-ьно преследовала цель возвращения «отчин и дедин» — терри-нй, некогда отобранных шведами у России в начале XVII в. В ЕЖ условиях фактор «восстановления справедливости», реваншиз-• играл важную роль во внешней политике. Кроме того, война : рассматривалась в те времена как несчастье, катастрофа. Тогда распространена концепция полезности войны, приносившей »у и новые территории государю, чины и ордена генералам, по-и приключения офицерам, трофеи солдатам и престиж го-врству, военной мощи которого должны были побаиваться со-Вш. Война была и средством решить внутренние проблемы, «вы-рстить застоявшуюся кровь» армии. Наконец, война была •Звана и агрессивностью молодого царя, который, как его коро-рванный приятель Август II и коронованный же враг Карл XII, войну, «поле» войны, чтобы утвердить себя как государя-и, конечно, как победителя. Наконец, эта война отражала герные для русской политики предшествующего периода хтатические цели России.

Говоря о связи войны и реформ, заметим, что Северная война [стимулятором многих технических, социальных и иных про-и. Благодаря острой военной потребности, усугубившейся в поражения под Нарвой, процесс реформирования в 1 пошел просто стремительно. Это касалось не только разру-уже непригодной служилой структуры и других институ-з и создания всего того нового, что в иное, мирное, время 1лось бы десятилетиями. Так, война дала невиданный по си-! стимул для экономического строительства, русская промыш-' ость была создана исключительно благодаря военным зака-финансировалась казной и полностью ориентировалась на

одна особенность петровских реформ состоит в неясности гии преобразований. Дело в том, что точно сказать, когда реформы, мы не можем. Условной гранью их начала сле-считать рубеж XVII и XVIII вв., а конец приходится на , когда, со смертью Петра I, реформы оборвались. Важно , что преобразования в различных сферах начинались менно и поэтому надолго растянулись. Это для русского оказалось весьма мучительным испытанием. Реформа-процесс проходил в «рваном» ритме, реформы не согласо-между собой, и создаваемые элементы новой государ-и социальной структуры долгое время не складывались целое. Лишь к концу петровского царствования стали

119

видны очертания новой постройки, главные части всей конструк¬ции того «регулярного государства» (так впоследствии его назовут историки), которое создавал Петр I.

Эти особенности петровских преобразований привели некото¬рых исследователей (прежде всего П. Н. Милюкова) к выводу о том, что не было никакого плана реформ, а была просто суета пси¬хопатичного царя, «затыкание» образующихся в ходе тяжелой Се¬верной войны «дыр» в экономике и политике,так что Петр I лишь по ошибке назван царем-преобразователем, а на самом деле ре¬форма прошла без реформатора.5 Разумеется, это крайняя точка зрения, и она страдает односторонностью. Конечно, у Петра I ча¬сто не бывало не только плана некоторых конкретных преобразо¬ваний, но и достаточно ясного представления обо всех аспектах реформ. И все же следует признать, что при нем в стране про¬изошли крайне важные реформы, повлиявшие на все стороны ее жизни, и эти реформы были вполне осмысленны, целенаправлен¬ны, а некоторые — очень хорошо обеспечены значительной под¬готовительной работой. В немалой степени именно поэтому пре¬образования Петра I в конечном счете и достигли своих целей, а созданные в ходе них институты пережили реформатора на два столетия.

Государственные преобразования Петра I отчетливо делятся на два этапа. Первый начинается с конца XVII в. и продолжается до 1711 г. Затем до 1717 г. идут лишь некоторые корректировки в со¬зданных в ходе первого этапа институтах, но без кардинального изменения их. С конца 1717—начала 1718 г. наступает второй этап реформ и активность реформаторской деятельности резко возрастает. Преобразования, начатые в сфере государственного аппарата, перебрасываются на другие области жизни русского об¬щества, прежде всего — на социальную. И когда в январе 1725 г. Петр Великий умер, масштабы и глубина произведенных им пре¬образований были таковы, что, несмотря на желание пришедших после него контрреформаторов вернуться к «старому порядку», это было уже невозможно. Рассмотрим главные черты и особенности первого этапа реформ Петра Великого.

Довольно скоро после нарвского начала Северной войны было признано, что победа в войне не может быть достигнута, как оши¬бочно думали поначалу и Петр I, и его окружение, только рефор¬мированием армии, созданием новой системы набора солдат, воо¬ружения, снабжения и тактики ведения войны, или строительст¬вом заводов и фабрик, обеспечивающих армию всем необходимым. Одной из первоочередных проблем реформ — по мере нарастанн масштабов войны — стала проблема власти, точнее — соверше ствования всех механизмов властвования, которые должны бь обеспечить не только порядок в стране, но и эффективную раб

5 Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVI столетия и реформа Петра Великого. 2-е изд. СПб., 1905.

120

^парата, а через него — всего государства — на нужды войны. РЬесь возникли новые проблемы. Строительство флота, создание •Мой армии, сама война — все это привело не только к резкому •сличению объемов работы учреждений, но и к расширению и •сэ того уже значительной сферы деятельности государства. Так, *мер, в 1695—1696 гг. в России впервые появилось довольно шое адмиралтейское дело. Поначалу им ведал Судный Мос-приказ, для которого это было явно постороннее занятие, поэтому к 1700 г. возникла потребность передать дела флота Ввь созданным специализированным приказам — Адмиралтей-вму и Военно-Морскому: первый ведал материальной основой та, а второй — кадрами моряков, специалистов, рекрутов для ». Но создание специализированных учреждений тогда не бы-правилом и не знаменовало собой новый подход к реформе |рата. Так, в 1700 г. вместо двух самостоятельных приказов, арского и Иноземного, был создан Военный приказ, ведавший •вами армии. Но это не привело к централизации в военном •рввлении: рядом с ним сохранялось еще около десятка учреж-, которые тоже занимались проблемами армии.6 Очень часто шение нового дела вело не к созданию специализированного рказа, а лишь к передаче его уже существующему приказу, ко¬рни руководил массой подобных же дел. Так, Посольский при-р — внешнеполитическое ведомство — долгое время отвечал за Умышленность на том основании, что некогда, при царе Алексее •ийловиче, заводы организовывали иностранцы, находившиеся гсетенции Посольского приказа. Эта практика сохранялась и Петре I до образования коллегий по делам промышленности, ише, естественные процессы централизации управления, пившие в конце XVII—начале XVIII в., могли неожиданно аться встречным движением — децентрализацией его. В >г. была создана Ратуша, которая стала центральным финан-органом, однако значительная часть приказов — таких , как Военный, Адмиралтейский, Земский, продолжала I собственные финансы и взимать свои общегосударственные |. Одновременно возникали и новые финансовые учрежде-, дробившие финансовое ведомство.

ачалу у Петра I не было цели кардинальным образом ре-•ровать всю систему власти или самые важные ее элементы, емился достичь победы в войне с помощью тех учреждений, 1е у него были под рукой, образуя, подобно своим предше-1кам, по мере надобности новые приказы (их стало модно гь с начала XVIII в. «канцелярии») или перераспределяя 1И старых.

| уже первые годы войны показали, что государственная ма-не в состоянии справиться с масштабами все возрастающей и начинает давать сбои. Схема допетровского государст-| аппарата была достаточно проста: Боярская дума—прика-

^.Лвтократов В. Н. Военный приказ: (К истории комплектования и форми-«ойск в России в начале XVIII века) // Полтава: К 250-летию Полтавского •- М., 1959. С. 228—245.

121

зы—воеводы и органы самоуправления в уездах и городах. Симп¬томы разрушения государственной машины начали прослеживать¬ся, правда, с разной степенью интенсивности, но во всех звеньях государственного аппарата, начиная с его «головы».

В начале XVIII в. наступил серьезный кризис института Бояр¬ской думы. В литературе стало традиционным отличать характер¬нейшие черты Думы в последний период ее существования от тех черт, которые были примечательны для нее в более ранний пери¬од. Речь идет об усилении бюрократизации, которая выразилась, с одной стороны, в увеличении среди думных чинов числа пред¬ставителей неродовитой служилой бюрократии, выдвинутых в си¬лу преобладания принципа личной выслуги над принципом знат¬ности, а, с другой стороны — в образовании постоянно действую¬щего судебного института Боярской думы — Расправкой палаты.7

Действительно, процесс бюрократизации управления, активно шедший в России XVII в., коснулся и Боярской думы, но именно лишь коснулся — к концу XVII в. Боярской думе не удалось пре¬одолеть свою аморфность и приобрести устойчивые юридические, структурные, делопроизводственные формы, отличающие учреж¬дение от группы приглашенных на совещание к монарху «ближ¬них» людей. Это позволило В. И. Сергеевичу утверждать, что во¬обще никакой Боярской думы не было.8

Было несколько причин кризиса и последующей ликвидации Боярской думы. Возможно, одна из них, как ни парадоксально, заключалась в том, что в России благодаря своеобразию ее истории так и не сложилась аристократия. На протяжении многих векош] ростки ее уничтожали сначала татарские ханы, потом в братоу-:' бийственных распрях князья — соперники и соседи и, наконец,! цари. Как известно, упрочение королевской власти в Европе не сопровождалось регулярным и поголовным истреблением титуле-1 ванной знати, а практика постоянных центральных съездов и сей¬мов аристократии постепенно вылилась в организацию в разных! странах учреждений типа «палаты пэров», которые органично! вошли как в систему сословного представительства и высшего уп¬равления, так и всего политического режима в широком его спек-1 тре — от абсолютизма до парламентского правления. Боярская же! дума, состоявшая из служилых людей высокого ранга, редких вы-| движенцев из дворянских низов и одаренных приказных, родст-1 венников царя и царицы, — всех вместе «холопей государевых»,! так и не стала органом сословного представительства. А стать та¬ким она не могла потому, что в допетровской России так и не сло¬жилось сословного строя.

Одновременно Боярская дума не превратилась и в бюрократи¬ческое учреждение типа высшего приказа или постоянного совета I

7 Ключевский В. О. Бояская дума древней Руси. 5-е изд. Пг., 1919. С. 391 — 1

393; Платонов С. Ф. Боярская дума — предшественница Сената // Плато-\

нов С.Ф. Соч. 2-е изд. СПб., 1912. Т. 1. С. 476—481; Готье Ю. В. Боярская ду>*|

XV—XVII столетий // Русская история в очерках и статьях. Киев, 1912. Т. 3.]

С. 124—142.

8 Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского пра

4-е изд. СПб., 1915. С. 266—279.

1льствующих служилых людей, который координировал бы де-^ельность приказов, хотя появление Расправкой палаты как по-яного «судебного департамента» Думы свидетельствовало о движение в этом направлении происходило. Было бы эчно считать, что Дума была чистой фикцией и ничего не па. В Думе обсуждались важнейшие государственные дела, и всегда она просто «проштамповывала» резолюцией «государь I, а бояре приговорили» все бумаги, что в нее приносили 1зные. Но тем не менее Дума не превращалась в высший бю-атический орган по той же причине, по которой она не стала кой «палатой пэров»: этому препятствовало самодержавие. |В деспотическая природа, уходящая корнями более к власти чьских ханов, чем к власти древнерусских князей эпохи Ки-Руси, никогда не допускала ни «палаты пэров», ни тех бю-атических институтов, которые можно было бы называть «от-венным министерством», советом министров. История рус-средневековых институтов — в том числе и Боярской думы ;ИОлна противоречий, исключений, но все же главная особен-деятельности Думы состоит в том, что она работала при который «с бояры думу думал». И хотя известны случаи са-1ьных заседаний Боярской думы, тем не менее на время из Кремля царь, как правило, назначал специальную бо-комиссию, которой поручалось ведать делами, обеспечи-• безопасность государства, сноситься с ним, причем такая ко-назначалась не только на время дальних походов царя, но на те несколько часов, когда государь спускался с «Верху» Москвы-реки в день Водосвятия. Кроме того, при всем ува-царей к традициям предков, все же главные вопросы реша-не на этих заседаниях, а в узком кругу «ближних людей», *ев, в личных покоях царя. И когда заходила речь о том, «вручать государство» на время своего отсутствия, государь яебался — самым надежным, доверенным людям, знающим не ведомо сотне бояр и других думных чинов. Они-то и в боярскую комиссию, остававшуюся в «Верху» «беречь гво». По возвращении царя такие комиссии распускались *овлялась обычная практика заседаний Думы.

I поначалу мало чем отличался от прежних правите-I — на время отлучек из столицы он так же оставлял вместо I боярскую комиссию. Но в начале XVIII в. произошли изме-которые коснулись и Боярской думы, и боярской комиссии. 1лом войны стало нормой отсутствие государя в столице, т. е. чся главный принцип работы Думы при государе. В то же Петр I не доверял многим боярам, он мог положиться в Ду-ко на несколько человек. Поэтому Петр I уменьшил число гь «поручений» Думе, перенеся всю тяжесть координации ения на другую структуру власти. Сама же Боярская дума, иная «чистками», постоянным отсутствием многих своих I, выполнявших важные царские поручения, естественной к 1704 г. прекратила свою деятельность, передав ее уже учреждению.

122

123

Такой новой структурой власти, новым учреждением стала упомянутая выше боярская комиссия. Только в отличие от пред¬шественников Петр I назначал в нее не одних только думных чи¬нов, а преимущественно руководителей важнейших ведомств, сре¬ди которых, естественно, были и бояре. Все члены комиссии стали называться по-новому: «господа правительствующие», «минист¬ры». С начала Северной войны комиссия превращается, в сущно¬сти, в постоянное учреждение. В 1701 г. эта комиссия, которую все чаще называют «Консилией министров», заседает в помеще¬нии расположенной в Кремле Ближней канцелярии — счетно-ре¬визионного органа приказного типа, располагавшего сводными данными о финансах страны и необходимым для работы «Конси¬лии» штатом приказных. В отличие от Думы процесс бюрократи¬зации нового органа пошел стремительно: стабилизировался со¬став «Консилии», сложилось ее делопроизводство, был установлен режим работы, определены (бюрократические по своей сути) принципы ответственности ее членов за конкретное дело. Самое же главное состояло в том, что «Консилия» нужна была царю как координатор деятельности государственных учреждений, центр, куда сходились все нити управления. Поручая «Консилии» эту функцию, без которой было уже невозможно управление, Петр I предоставил ей весьма широкие административные права, подчи¬нил ей приказы, фактически превратив новое учреждение в выс¬ший для центрального аппарата орган власти. В 1707 г. именно » связи с работой «Консилии» появился знаменитый указ Петра I об обязательной подписи министрами своих решений, «ибо сим вся¬кого дурость явлена будет».9

«Консилия министров» просуществовала до 1711 г., когда воз¬ник Правительствующий Сенат. В указах о его образовании за¬метны как элементы старого порядка, так и упрочившиеся за годы существования «Консилии» принципы нового управления. Так, первые видны в том, что Сенат создавался как типичная боярская комиссия на время отсутствия государя в столице (весной 1711 г. Петр I отправился на войну с Турцией): «Определили быть дл«| отлучек наших»,10 и одновременно, уже по первым указам о Се-1 нате, видно, что новое учреждение создается надолго, точнее— | навсегда, и делалось это сразу же с большим размахом.

Впрочем, противоречие это кажущееся, ибо доминантой разви¬тия власти на всех этажах самодержавной России в течение не¬скольких веков было то, что она строилась не по принципу деле¬гирования ее в целом, а исключительно по принципу поручений, когда государь «указывал» служилым людям, «государевым холо¬пам», «быть у его, государя, дел». Могли меняться формы, назв ния, функции учреждений, они могли быть единоличными коллегиальными, но суть оставалась прежней — государь ни с ке своей власти не делил, а за выполнение какого-нибудь государев временного или постоянного, дела, поручения, давал награду

9 Письма и бумаги Петра Великого. Пгр., 1918. Т. 6. № 2027. 10 Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра 1. М.; Л., 1945. Т. (Далее: ЗА). № 240, 242. С. 197, 200.

124

звал своим государевым жалованием служилого, будь то подь-м или генералиссимус. Отношение к службе, давно ставшей по-мнной и рутинной, но понимаемой как государево поручение, стойное награды в виде жалования, сохранялось долго. По край-М мере до середины XVIII в. служащие Сената и коллегий, как предшественники, приказные люди XVII в., не получали за работу оплату назначенную, а просили императора (импе-<цу) всякий раз «пожаловать, выдать мне, твоего, государь ударыня), жалованья».

' первых указах в Сенате был сразу же установлен персональ-I состав учреждения (причем в него вошли и некоторые члены Ьвисилии»), строго регламентирован режим его работы, система •оороизводства и формуляры документов, установлен порядок грения дел. Впервые в русской истории была введена при-служащего. Но самое важное нововведение заключалось в что указ Петра I от 5 марта 1711 г. устанавливал в системе Сената новый, неведомый ранее принцип коллегиальности эм «протестации» для тех сенаторов, кто был не согласен с решением. В отличие от Боярской думы или «Консилии» получает в свое ведение огромный штат служащих, вошед-! • особую Канцелярию Сенатского правления, которая втяну-| свои отделения — «столы» — большое количество приказных «личных приказов. Мы не располагаем свидетельствами того, I ври создании Сената Петр I пользовался какими-либо запад-пейскими образцами, но само название учреждения, прин-коллегиальности, положенный в основу его деятельности, а некоторые другие факты говорят о том, что' идея Сената с Запада, хотя ни на один из существовавших тогда в высших правительственных органов он не был похож. С созданием Сената закончился первый, начатый на рубеже -XVIII вв., этап государственных реформ, существенно из-аий аппарат власти. С началом Северной войны и ростом на все системы власти начали выходить из строя и низо-Ивенья управления — уездная администрация. Она оказалась (состоянии выполнить то, что поручалось ей верховной вла-особенно когда шла речь-о бесчисленных денежных, нату-шх, отработочных, рекрутских повинностях населения уез-I Прямым следствием этого стал кризис, выразившийся в не¬денег, людей и всего необходимого для армии, росте эк по различным выплатам налогов, что было результатом ко обеднения плательщиков, но и неэффективности работы администрации. Петр I, верный своим излюбленным айным принципам управления, широко использовал по-уполномоченных — гвардейцев, которые с помощью гроз-|Шрских указов, а иногда и рукоприкладства выколачивали эй администрации недоимки.

ко было ясно, что таким 'образом долго страной управлять но. В декабре 1707 г. появился указ Петра I об образо-• |уберний — новой системы местного управления. Сначала I вбразованы шесть губерний (Московская, Киевская, Смо-Азовская, Казанская, Архангелогородская), потом к ним

125

присоединились Ингерманландская (Петербургская) и Сибирская, а из Казанской выделились две новые — Нижегородская и Астра¬ханская. Итого — 10 губерний.

Этот указ решил не только судьбу уездов, которые отныне ста¬ли более мелкой административной единицей, но и судьбу почти всех приказов — центральных органов власти. С образованием гу¬берний были ликвидированы территориальные приказы, ведавшие ранее окраинными областями государства. Сильнейший удар в хо¬де областной реформы был нанесен по некоторым отраслевым об¬щероссийским приказам. Ратуша, Поместный, Земский и другие приказы превратились в отделения Московской губернской канце¬лярии, так как их власть распространялась преимущественно на густонаселенный Центр, который теперь охватила огромная Мос¬ковская губерния. Если же власть приказов выходила за ее грани¬цы, то она переходила к другим губерниям.

С образованием губерний реформа местного управления к 1710 г. не была завершена. Отчетливо шел направляемый Пет¬ром I процесс усиления местной администрации. Губернии при¬няли от центральных органов огромную власть над территория¬ми. Постепенно стал разрастаться штат новой администрации: у губернатора появились помощники, обширные канцелярии. Обер-комендант руководил военными делами губернии, обер-ко¬миссар — финансовым управлением по сбору с населения нало¬гов, ландрихт был старшим по делам правосудия. С 1712 г. гу¬бернское управление становится трехчленным: губерния делится на провинции, а провинции — уже на уезды, где сидели не ста¬рые воеводы, а новые военные чиновники — коменданты. Важно заметить, что всюду соблюдался принцип единообразия, строгая иерархичность, соподчиненность органов власти. Во главе губер¬ний назначались ближайшие сподвижники Петра I, власть их была во много раз больше власти прежних воевод. Губернаторы не подчинялись никому, кроме царя, и тем самым выполняли роль своеобразных сатрапов на части территории царства. Есте¬ственно, речь шла не о децентрализации страны и не о децен¬трализации верховной власти, а лишь о видоизмененной системе «поручений».

Из документов царствования Петра I хорошо видно, что вся реформа местного управления была продиктована преимущест¬венно потребностями военного времени. Реформированное управ¬ление должно было обеспечить прежде всего нужды армии. При создании губерний были определены их бюджеты, намечены при¬оритетные «статьи» общегосударственных расходов, которые в со¬ответствии с установленной пропорцией возлагались на губернии. «Статьи» были такие: дипломатия, армия, артиллерия и флот. Но Петр I этим не ограничился. 1 февраля 1711 г. он распорядился «разделить по губерниям полки» и даже сменить их прежние на¬звания (по именам командиров) на топонимические — по назва¬нию тех губерний или городов в них, к которым их приписали. Так губернское управление оказалось жестко привязано к адрес¬ной системе финансирования. При каждом полку находился свой губернский комиссар, который следил за исправностью

126

комплектностью обмундирования, припасов, штатным наличием лодей и лошадей. Он же ведал и полковой кассой, которая попол¬нялась из присылаемых сборов «его» губернии. Губернские комис¬сары были низшими чиновниками вновь созданного института кригс-комиссариата, во главе которого стоял главный комиссар — обер-штерн-кригс-комиссар. Он, как правило, находился в дейст¬вующей .армии, но его Кригс-комиссариатская контора была при Сенате. Образование новой конторы произошло весной 1711 г. — •очти одновременно с образованием Сената. В этом-то и состоял ! Швсь выявившийся только в 1711 г. смысл реформы: две вновь со-| ^даваемые системы — губернская и сенатская — замкнулись в «•иное целое. С образованием Сената губернии были подчинены «му, как и оставшиеся приказы, главные из которых ведали воо-груженными силами и внешней политикой. Новая военно-админи-|в!ративная структура власти, возникшая в ходе реформ 1700— |1711 гг. (с некоторыми модификациями в последующие годы), »кционировала достаточно успешно. Во всяком случае выиграть грную войну удалось, несомненно, с помощью и этой работав-на армию системы управления. А дальше предстояло заме-временные постройки постоянными сооружениями.

* * *

В указе 19 декабря 1718 г. Петр I объявил о начале нового цик-| реформ, признавая, что они являются следствием завершения ерной войны и создания мощной армии, на что не без успеха : направлены все силы реформатора. Теперь необходимо было яым образом реформировать, или, по терминологии Петра I, I такой же порядок привесть», гражданскую сферу управления, тало этому положила коллежская реформа.11 В том же уезде I отчасти отмечает причины начатой реформы управления: ^совершенство приказной структуры, злоупотребления властью. Борьба с этим вечным пороком российской государственности, ицим из многих приказных грехов — волокиты, воровства, 'мства, лихоимства, взяточничества, — выступала важным эм петровской государственной реформы. Но все же этот по-по существу не был основным. Та система власти, которая су-эвала к концу Северной войны, не устраивала Петра I в «те, она не отвечала началам той идеологии, которую он цовал, тем взглядам на государство и общество, которых он кивался. Принятие русским царем в 1721 г., на празднова-Ништадского мира, титула «император» и официальное пре-ение России в Российскую империю было более чем симво-•Ю. Внешние проявления империи, то, что принято называть ской политикой — комплексом имперской идеологии и дей-I, было отражением внутреннего строя государства и обще-| на данном историческом этапе. Внутренний же строй России время определялся несколькими тенденциями, а именно:

Там же. № 212.

127

1) усилением самодержавной власти, требовавшей в изменившихся внешних и внутренних условиях нового юридического и идеоло¬гического оформления; 2) нарастающим процессом бюрократиза¬ции, охватившим все стороны управления; 3) укреплением военно-полицейского режима на основе «регулярности», понимаемой как принцип жизни и поведения; 4) дальнейшим усилением крепост¬ного права; 5) окончательным разрушением старой служилой си¬стемы и созданием новой; 6) прогрессом в экономической сфере на базе протекционизма и меркантилизма. Все эти факторы • 1717 г. и определили направление второго этапа петровских ре¬форм, оборвавшихся со смертью Петра I в 1725 г. Из этих реформ Россия уже вышла той Российской империей, которая, с некото¬рыми модификациями, просуществовала почти 200 лет.

Если на первом этапе реформ у Петра I не было никакой осо¬бой идеологии преобразований — все средства были хороши для победы в войне, то теперь, на следующем этапе преобразований, он опирался на ряд теоретических принципов, взятых преимуще¬ственно из западноевропейской рационалистической философии, юриспруденции, учения о государстве.

Во главу угла всякого рода деятельности ставилось опытное знание, в нем усматривали залог победы человека в борьбе со сле¬пыми силами природы. Государству отводилась в этой борьбе ис¬ключительная роль. Самой распространенной в XVII—начале XVIII в. была «договорная теория» Гоббса, выводившая государст¬во не из божественного, как считалось раньше, начала, а из со-; глашения людей, передававших, во имя мира в обществе, свои] права государству. В итоге такая концепция образования и суще¬ствования государства открывала широчайший простор, с одно! стороны, для экспериментирования с самим государством, совер¬шенствование которого со временем (и в России в частности) во¬обще стало восприниматься как цель всяких преобразований, а С| другой стороны — для колоссального роста влияния государства • I обществе, освободившемся от власти церкви. Более того, государ¬ство мыслилось не просто как организация миллионов людей, >] как идеальный общественный инструмент, с помощью котороШ! можно изменить не только природу, но и самого человека. Нако-| нец, венцом упомянутых общих идей было представление о том,] что все реформы и связанные с ними лишения и жертвы слу> одной великой цели — достижению «общего блага» (5а1из риЬНса)»| которое представлялось земным раем.

Нет сомнений, что Петру I были известны многие из этих по-| пулярных идей государственного строительства. Он был знаком г Лейбницем, был усердным читателем различных лексиконов книг, содержащих в том или ином виде названные выше идее.] Кроме того, книга Пуффендорфа «О должности гражданина и че ловека» так понравилась царю, что он распорядился перевести издать ее на русском языке. Но необходимо помнить, что Петр I] был прежде всего прагматиком, правителем-практиком и довер преимущественно не общим суждениям и теориям, а той реальи сти, которую знал. Поэтому он, размышляя о реформе государ венного аппарата, обратился к опыту тех стран, где известные е>

128

1сния действовали давно. Такими странами стали Франция, Ьяия и особенно Швеция. В литературе существует точка зре-•, согласно которой особые симпатии Петра I к шведским ин-штутам объясняются близостью социально-экономических усло-обоих государств.12 Но сравнение этих двух стран, убеждает >«оразительном различии в их социальной и экономической, не уже о политической, сферах. Дело, по-видимому, состоит >Лругом. Швеция для Петра I была государством-образцом, по-над военными силами которого досталась долгим и трудным «нем» русских у своего грозного соперника: ведь он вначале «ученикам» поражение, но потом был вынужден признать превосходство. Этот сюжет был излюбленным в сентенциях

1к и в военном деле, шведские и вообще европейские приме-воспринимались Петром I слепо. Ранее, при разработке во-и военно-морского законодательства, он стремился собрать можно больше данных о военных и морских кодексах разных и приспособить их к русским условиям. Так поступил он и раз: дипломатические агенты в нескольких странах по-задание собрать необходимый материал о государственном 1ении и соответствующих нормах права. И все же государ-институты Швеции оказались главными образцами в хо-|шллежской реформы, начатой в 1717 г. Кроме давней своеоб-•ой симпатии к Швеции, сыграли свою роль два обстоятельст-Во-первых, благодаря засылке под благовидным предлогом в опытного голштинского чиновника Генриха Фика уда-• Собрать о шведских коллегиях максимально полные сведения получно, хотя и с большим риском, переправить их в Рос-Во-вторых, шведская коллегиальная система была наиболее выражением камералистской доктрины, воспроизвести ко-1 в русских условиях хотел Петр I.

мерализм как учение о государственном устройстве появил-IГермании XVI в., вначале преимущественно в области управ-финансами, но постепенно распространился на все сферы гвенного хозяйства. Он привлекал не только общими идея-ижения всенародного блага и доминирующей роли государ-обществе, но конкретными, по существу бюрократически-•ринципами, рецептами, процедурами и схемами функ-»ния государственной машины. Для системы управления ястского типа были характерны две важнейшие черты, 1ие ее от устройства средневекового государства, каким :ь в начале XVIII в. Россия. Первая из них — это строго энальный принцип управления, предполагающий суще-ше центральных учреждений, которые специализируются в-либо одной сфере государственного хозяйства (финан-

• Пеньков А. Г. Использование в России шведского законодательства при со-• проекта Уложения 1720—1725 гг. // Исторические связи Скандинавии IX—XX вв. Сб. ст. Л., 1970. С. 118—119; Троицкий С. М. Об использо-I Швеции при проведении административных реформ в России в пер-: XVIII века // ВИ. 1977. № 2.

129

> • реформы

сах, военном управлении, юстиции и т. д.). Эти сферы не подчи¬нены друг другу и.распространяют свои действия на территорию • всей страны безгвсякого изъятия. Вторая черта камерализма— это особое, отличное от средневекового, внутреннее устройство уч¬реждений, организованное на началах (коллегиальности, четкой регламентации обязанностей чиновников, глубокой специализа¬ции канделярского труда, существования устойчивых штатов слу¬жащих, получавших денежное жалование в строго, фиксированном размере.

Все начала камералистской ^системы подлежали фиксации и были отражены^ виде регламентов, уставов и инструкций. Каме--рализм ставил во главу угла именно детально разработанный и тщательно соблюдаемый регламентирующий документ, который включал в себя несколько важных положений: определение общих функций учреждения, обязанностей каждого чиновника, режим работы учреждения, особенности делопроизводства и т. д. Не слу¬чайно, что впоследствии Петр I прилагал такие огромные усилия к разработке и усовершенствованию именно регламентов, которые он писал и переписывал десятки раз. Это было связано с общими, вполне камералистскими идеями Петра I о том, что эффектив¬ность работы государственного аппарата может быть достигнута лишь с помощью детальной регламентации деятельности всех и каждого учреждения, всех и каждого чиновника в них. Российский император, следуя этой общей идее, пошел даже дальше европей¬ских теоретиков и практиков камерализма. Ему принадлежит, в частности, мысль о создании не просто регламентов каждого уч¬реждения (что естественно для камерализма), а целостной иерар¬хии ,регламентов. По указанию Петра I и при его непосред¬ственном участии был создан не имевший аналогов в Европе до¬кумент — «Генеральный регламент», содержавший самые общие принципы и установки деятельности всех учреждений и чиновни¬ков. .Известно, что в Швеции, давшей России образец коллежской .реформы, подобный документ появился лишь через 50 лет.13 Эти принципы затем детализировались применительно к конкретным отраслям управления в регламентах коллегий и контор. .Петр I вы¬сказывал мысль о том, что в России не должно остаться ни одного учреждения, деятельность которого не регулировалась бы своим регламентом. В свою очередь учрежденческий регламент включая в себя регламенты, регулировавшие работу каждого подразделе¬ния и желательно — каждого чиновника.

В 1722 г. Петр'I .приложил огромные усилия для разработке Регламента Адмиралтейской коллегии, -включавшей регламентм не менее 56 должностей, и распорядился .использовать гпэ в работе всех новых коллегий. Примечательной особенностью подхода Пет¬ра I к регламентам и новым учреждениям было то, что он смотрев на государство как на вариант армейской организации. Для не!» государственное учреждение представляло собой специфическу»

13 Ре(ег5оп С. РеКг 1Не Сгеа1'$ АйпйшМгайуе апб ДиШаа! КеГогтз. 5\уе(1 Ап1еседепв<ап(11Не Ргосек оГ КесерЧоп. ЗюсШЖп, 1979, р. 119—120.

130

I минскую часть, регламент — разновидность устава, чиновники •риравнивались к военнослужащим, а их должностные преступ-жния расценивалась даже более сурово, чем измена на поле боя, Пк как наносили государству больший ущерб. В тех случаях, ког-чиновники сталкивались с отсутствием регламентирующих их юту документов, Петр I предписывал обратиться к воинским уставам и использовать их в учрежденческой практике, и особенно "I судебных делах.

Дело не только в каких-то особых милитаристских пристрасти-Петра I, а в менталитете той эпохи, когда для служилого че-»ека — дворянина и для властей грань военной и гражданской ужбы была весьма прозрачна и «типично» гражданскую (по цнейшим понятиям) службу мог выполнять офицер, и наобо-г. Кроме того, нельзя забывать, что реформаторская деятель-гь Петра I пришлась на войну, во многом подчинялась ее за¬мам. Новое законодательство Петра I началось с разработки во-иых законов и уставов — те, что остались от отца, царя Алексея •хайловича, не годились в новых условиях войны. Именно на-•уне второго цикла государственной реформы — в 1716 г.— I закончил работу над «Воинским уставом», включавшим в немало положений, которые стали широко использоваться в шской жизни, и особенно в судопроизводстве. Людям того ени и самому Петру I казалась резонной мысль, что военные вы и законы, проверенные в страшных испытаниях войны и 1есшие реальные и великие плоды победы, могут легко, хотя некоторыми изменениями, использоваться и в системе граж-кого управления, и социальных отношений — ведь порядок, 1плина, чинопочитание, служебное рвение, бескорыстие, швость, инициатива — все эти и другие полезные черты, -те солдату, должны быть присущи и чиновнику. Царю ка-ь, что камерализм в сочетании с военизацией управления по-1 государству избежать тех болезней, которыми оно страдало I сих пор, и повести народ к «общему благу», процветанию и яолучию. В этом состояла великая государственная мечта

нежская реформа, т. е. введение коллегий, составлявших камералистской системы, началась в конце 1717—начале ' г., когда Петр I огласил программу преобразований, наметил и общий круг компетенций коллегий, назначил в них пре-эв и обязал их создать новые учреждения, а именно: разра-штаты, нормативные документы, набрать служащих и на-| работать. Петр I в указе 28 апреля 1718 г. четко определил, ;яалжны были поступать новоназначенные президенты. Указ грировал общий принцип подхода Петра I к европейскому гстративному опыту, который требовалось приспособить к «ям России: в западных образцах берется только то, что со-вует российской реальности, остальное или опускается, «рдинально изменяется.

сификация основных коллегий в целом скопирована со кой системы, особенно — блок финансово-промышленных 1Й. Они были специализированными функциональными

131

учреждениями камералистского типа. Появление группы финан¬совых коллегий изменяло в России всю традиционную практику приказного управления, когда каждый из приказов обладал всеми тремя финансовыми функциями — приходом, расходом и контро¬лем. Теперь приходом и бюджетным планированием занималась Камер-коллегия, расходы осуществлялись через центральную кас¬су — Штат-контор-коллегию, а контролем за финансовой дисцип¬линой ведала Ревизион-коллегия.

Совершенно новым для России был и блок «протекционист¬ских» коллегий, ведавших промышленностью и торговлей, — Берг-Мануфактур-коллегия (впоследствии она разделилась на две) и Коммерц-коллегия. Такое же значение имело и создание Юстиц-коллегии, заменившей сразу несколько судебных приказов и отобравшей у массы других учреждений судебные функции. Это была первая попытка разделения функций власти.

Государственное строительство по шведской модели, как уже было отмечено, не копировало все ее особенности. В некоторых отношениях это было просто невозможно, шла ли речь о несопо¬ставимых размерах страны, количестве и соотношении разных групп служащих внутри коллегий или о целых отраслях управле¬ния, которые были неведомы в шведском королевстве. Так, пона¬чалу дела Поместного приказа передали в Юстиц-коллегию, не потом стало ясно, что сама Юстиц-коллегия выглядит маленько! пристройкой при огромном учреждении, забитом до потолка дела¬ми о землевладении. Поэтому вскоре из Поместного приказа был» образована специальная Вотчинная коллегия, занимавшаяся толь¬ко этими объемными делами, обеспеченными весьма разработан¬ным законодательством. Неведом был в Швеции — стране само¬управляющихся городов — и центральный орган управления д« лами городов — Главный магистрат. Специфика же Росс™ состояла в несравненно большем влиянии государства на дела • щества, чем это было в Швеции, стране весьма развитого эта ма.

Любопытно, что чем дальше от центральной системы упра! ния и высших эшелонов власти, тем больше и больше возникг различий со шведским прототипом. Это и понятно — самоде жавие в России принципиально отличалось от шведского ^

лютизма.

Особенно разительны стали эти несовпадения, когда начали суждать проблему создания органа, который бы координировал | боту всего центрального аппарата.

В ходе коллежской реформы выяснилось, что среди шведе коллегий, взятых в России за образец, есть Коллегия-канцеля{ или Королевская государственная канцелярия. Из описания сделанного подробно и тщательно Г. Фиком, становится ясно, это особое координирующее учреждение, ведавшее внешними внутренними делами королевства, готовившее доклады королю 1 рассылавшее его указы. По своему положению в системе вла" Коллегия-канцелярия заняла бы промежуточное положение ме ду царем и коллегиями, которые ей должны были подчиня Петр I не принял во внимание предложение Фика, как и пре

132

РЬение известного прожектера А. А. Курбатова, подавшего в 21 г. царю проект создания «Кабинет-коллегии, или Архикан-1ярии империи», построенный по типу шведского учреждения.14 ' царя был собственный план создания промежуточной инстанции ним, самодержцем, и новыми центральными учреждения-I — коллегиями, и этот план царь связывал с судьбой Сената, эрый в условиях начавшейся коллежской реформы не мог

ся в неизменном виде.

Петр I уделял реформе Сената огромное внимание. Только ижность Сената» — инструкцию, определявшую полномочия, рктуру и делопроизводство учреждения, он переписывал в I—1722 гг. шесть раз. Именно «Должность Сената» заменяла : разделы первого варианта Генерального регламента, написан-| Фиком, в которых шла речь о Коллегии-канцелярии. Смысл Петра I был предельно прост и вытекал из идеализации им иегиального начала в управлении. Он намеревался создать бразную суперколлегию — коллегию коллегий: сенаторами »ы были стать президенты коллегий, которые бы сами соста-в сенатском присутствии коллегию. По мысли Петра, такое йство Сената гарантирует государство от всевозможных зло-' тений, позволит заменить его, самодержца, у руля власти 1*ремя его отсутствия.

[Сенат был полностью подконтролен и подотчетен государю. "" I отменил прежнюю практику подчинения губерний Сенату. ~ь, после коллежской реформы, губернаторы должны были 1яться коллегиям, т. е. с децентрализацией военных времен | покончено, и новая схема государственного управления вы-таким образом: Сенат — коллегии — губернские и уезд-! власти. Сенат был высшим правительственным органом, об-ш доверием государя, и одновременно сохранял за собой по высшего апелляционного судебного органа, «понеже тот " Сенат от Его царского величества высокоповеренным есть ах честных и знатных состоит, которые не только чело-звы дела (т. е. судебные. — Авт.), но и правление государ-

;но суть».15

эы Петра создать высший доверенный орган власти кол-типа, состоящий из президентов коллегий, не удался — яты были не в состоянии заниматься и делами своих кол-делами Сената. Кроме того, оказалась несостоятельной :я совмещения сенатских и президентских обязанностей, г. царь был вынужден от нее отказаться, хотя сам принцип пьности при обсуждении дел в Сенате он сохранил. Ис-ше было сделано только для президентов трех «первейших» " — Адмиралтейской, Иностранных дел и Военной, кото-тись и сенаторами, и президентами. Тогда же возникла авить Сенат из государственных (тайных) советников, вии это привело к рассогласованию системы государ-

-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников :ого. СПб., 1897. С. 63. № 334. С. 284—300.

133

ственных чинов с системой должностей в государственном аппа¬рате.

Из своего военного опыта и знаний основ камерализма Петр I вынес непоколебимое убеждение в абсолютной ценности писаного законодательства. В полном соответствии с идеями государствове-дов и практиков своего времени царь был уверен в том, что все беды общества проистекают из двух недостатков: неполноты зако¬нодательства и неисполнения законов. Вся коллежская реформа осуществлялась исходя из главного принципа: максимальная эф¬фективность работы государственного аппарата достигается с по¬мощью детальнейшей регламентации деятельности всех учрежде¬ний и каждого чиновника. В указе 17 апреля 1722 г. Петр I пре¬дупреждал всех, что не допустит попыток «мин чинить под фортецию правды», что понималось им как неисполнение регла¬ментов. Соответственно «небрежение законами», их «нехране¬ние», Петр I рассматривал как тягчайшее государственное пре¬ступление. В последние годы своей жизни Петр I работал над со¬зданием всеобъемлющего законодательства, которое бы охватило и регулировало все сферы человеческой жизни, сопровождало че¬ловека от рождения и до гробовой доски. Вот почему для царя была так важна реформа государственных органов: только точная, как часовой механизм, государственная машина, составленная из опытных, дисциплинированных, высоконравственных чиновников, могла осуществить задуманное им для блага России.

Что касается сенатской реформы, то, по мысли Петра I, иде¬альная государственная машина должна действовать на основе разработанного писаного законодательства. «Наверх» из местного и центрального аппарата должны подниматься лишь дела спорные, требующие высшего арбитража, затем дела, требующие согласо¬вания между ведомствами и — это самое главное — дела, не име-1 ющие для своего решения точной юридической нормы. В «Долж¬ности» Сената 1722 г. царь обязывал президентов коллегий пред¬ставлять в Сенат лишь те дела, которые «в той коллегии решит»] невозможно».16 В сентябре 1724 г. Сенат подтвердил: «На которые] дела точные указы имеют, таких отнюдь в Сенат не приносить ш| доношений не подавать».17 И только если Сенат не мог решит»! дело, оно поступало на стол государя. Именно так и строились, пар предначертанию Петра I, взаимоотношения государя с разрос¬шимся, перегруженным делами аппаратом управления. Это реше¬ние снимало прежнюю проблему делегирования высшей власти системе самодержавия: чиновники действовали строго по утвержу денным государем законам, инструкциям и регламентам, пре"-ставлявшим собой оформленное в письменном виде «поручение Конечно, Петр I не был настолько наивен, чтобы полагать, ч вся государственная система продержится только на иерархич! сти структуры и принципе коллегиальности. Опыт научил царя доверять своим чиновникам. Поэтому в систему коллегий и Сен

I он закладывал контрольную, независимую службу генерал-про-(«уратуры.

Залог успешной работы генерал-прокуратуры Петр I видел в эй регламентации ее деятельности и в независимости от Се-(«Генерал- и обер-прокуроры ничьему суду не подлежат, ле нашего», — так писал он в шестой редакции «Должности ерал-прокурора»). Генерал-прокурор, которым стал П. И. Ягу-тский, являлся вершиной пирамиды прокуратуры: у него был гитель — обер-прокурор, а также подчиненные ему проку-рвры во всех коллегиях и судебных органах.

Сквозную систему контроля за судопроизводством Петр I при-|рмал в 1722 г. Тогда же он утвердил при Сенате должность ге-•рал-рекетмейстера, который собирал как жалобы подданных на •йокиту в разборе их дел, так и жалобы «в неправом решении», 1с. в нарушении законов, в Юстиц-коллегии. Жалобы на низшие )Вы не принимались: челобитчик должен был дойти до Юстиц-яегии через все необходимые инстанции снизу вверх. Генерал-«ейстер также имел право доклада царю. Само собой разу-ся, что генерал-прокурор и генерал-рекетмейстер имели свои оры и делопроизводство.

Наконец, «третьим уровнем» защиты государственных учреж-•й от должностных преступлений наряду с прокуратурой и ре-мейстерством стал институт фискальства. Он существовал с II г., но лишь в 1723 г. Петр I перестроил весь институт госу-венных доносчиков, установив иерархию фискалитета: про-1-фискалы, фискалы центральных учреждений и судов, искал и, наконец, генерал-фискал со своей Фискальской •Порой и прямым подчинением генерал-прокурору.

Яогичным завершением всей реформы исполнительно-судеб-•ласти стало создание новой системы местных учреждений, шх в ходе областной реформы Петра I. Основой реформы проект Г. Фика, воспроизводивший устройство шведской об-" администрации. Петр I в свойственной ему манере распо-шведскую систему «спускать с русским обычаи, что может р по старому и что переменить».18 Шведская система местного пени я была трехчленной: приход (кирхшпиль) — дистрикт — земля (ланд). Петр I взял только два последних звена: ист и землю (или, как ее называли в России, «провинцию»), м провинция стала основной местной единицей. Все губер-[были поделены сначала на 45, а затем на 50 провинций, во которых стояли провинциальные воеводы. Фактически это но крушение губернской системы: власть губернатора отны-1ространялась только на провинцию губернского города. Гу-эр также ведал военными и судебно-апелляционными де-I территории губернии. Причина перемены очевидна: с ем мощной системы коллегий потребность в сильных ре-шх центрах исчезла. Местная система соотносилась с цен-аппаратом, принцип коллегиальности действовал и в

134

16 Там же. № 334.

" РГАДА. Ф. 248. Оп. 31. Д. 1932. Л. 4—6 об.

1 ЗА. № 50. С. 60.

135

местных учреждениях, составной частью их стала камерирская контора, ведавшая сборами налогов и пошлин, а также рентрея, в которой хранились деньги.

С созданием новой системы местного управления процесс бю¬рократизации пошел вширь и вглубь. На месте примитивных уез¬дов появилась целая «гроздь» учреждений: губерния, провинция, уезд, дистрикт. Произошла значительная дифференциация, спе¬циализация управления при соответствующем росте числа чинов¬ников и служащих разного уровня. Петр I последовательно про¬водил принципы камерализма и единообразия в местном управле¬нии. Это достигалось единством внутреннего устройства, четкой соподчиненностью, идентичностью компетенций органов и долж¬ностей одного административного уровня на территории всей стра¬ны, подлинно военной регулярностью, причем полностью подав¬лялись своеобразие традиционного развития и особенности данной местности.

* * *

В целом можно сказать, что на втором этапе реформ, в 1717— 1725 гг., Петр I, привлекая европейский, прежде всего шведский, опыт, провел грандиозную по масштабам перестройку и создал но¬вый государственный аппарат, отличавшийся от прежнего значи¬тельной целостностью, согласованностью отдельных элементов ус¬тройства на всех уровнях. В систематизации, последовательном проведении основополагающих принципов камерализма и военной 1 дисциплины заключались сильные черты преобразования. Однако выявившиеся довольно скоро недостатки резко понизили эффек-тивность работы нового аппарата, а в ряде случаев привели к от- ] мене важнейших элементов нового шведско-русского администра-| тивного гибрида сразу же после смерти Петра Великого.

Другим следствием реформы было создание аппарата, состоя-! щего из многочисленных учреждений, наполненных несметным га>1 тем временам количеством чиновников: только в центральном] аппарате их после реформы стало в два раза больше, чем в прв-| казной. Резко возросло число бумаг. Камерализм был построен на| процедуре правильного, регламентированного составления и дви-| жения бумаг, и этот принцип получил в российских условиям слишком буквальное выражение. Бюрократизация управления -естественный процесс в истории всех цивилизованных государсг функционирующих на основе законов, приводимых в действие сударственными служащими, и Петр I, осуществляя свои реф< мы, шел обычным для Европы путем. Но в условиях России м* гим современникам петровских реформ казалось, что с введение коллегий и провинций, прокуроров и земских комиссаров нач" действовать некий «вечный двигатель» бюрократии, сутью ко-рого было не решение дел, а непрерывное движение бумаг, из щренная же бюрократичность и бездушие новорожденного монс ра превосходили все, что раньше люди называли приказной «м сковской волокитой», которая казалась простой, естественной нестрашной для человека. Вся последующая история российскс

136

! государственной власти показала, что расчет Петра I на то, что ; недостатки старого аппарата будут сняты внедрением принципов 1 шамерализма, коллегиальности и военной дисциплины в деятель-|иость аппарата, оказался несостоятельным: новая административ-"~~я система не только восприняла все пороки старой, но и умно-1ла их за счет бюрократизации, вполне естественной в рамках |1шмерализма.

Причины неэффективности работы новой системы управления 1ли многосложны. России явно не хватало квалифицированных, штных кадров, чтобы воплотить в жизнь камералистские инсти-[ты; система финансирования государственного аппарата нахо-1лась в зачаточном состоянии, и, не получая годами и без того эмного жалованья, чиновники «кормились от дел», а попросту звали. Непреодолима была и сила вековых традиций управле-в России. Коллежское управление было делом новым, пра-ьно распределить компетенции между коллегиями сразу не Мялось, пришлось их реорганизовывать по ходу работы, что при-к неразберихе и волоките. К этому нужно добавить, что аежское управление не охватило все сферы государственного •йства и после реформы еще продолжали действовать около уж десятков центральных учреждений приказного типд. В зако-Вательстве о работе аппарата было много прорех, и титаниче-•е усилия Петра I по созданию регламентов и инструкций кар-•ально дела не меняли.

Но все же главным недостатком в работе коллегий и других ^сс учреждений было то, что принцип коллегиальности, люби-и лелеемый Петром I, в русских условиях оказался нежиз-эен. Петр I продвигал его во все сферы управления, для > чтобы предотвратить полную бесконтрольность начальствую-; чиновников, которые в условиях приказной системы, как пи-Шарь, «делали, что хотели». Новая система лишала начальника | «ласти: президент был первым среди равных, и все решения тись путем голосования. Петр I детально разрабатывал все процедуры голосования, учитывая и такие казавшиеся важными мелочи, как, например, размещение чиновников Полосовании, расстояние между голосующими (чтобы не было ана общения) или материал, из которого делался шар для го-1ния (дабы не было слышно, в какую ячейку его кладет го-дий), и т.п. Здесь, в сфере реализации принципа коллеги-с, как, впрочем, и в других сферах жизни, Петр I был что только с помощью детальной и жесткой регламента-|«сех сторон действия государственной машины, разнообраз-| изощренного контроля можно обеспечить требуемые закон-> м эффективность. Но жизнь, как часто бывает, не вписыва-'» схему. Отдельные демократические процедуры или даже ! институты, вводимые в систему власти, построенной на не-атических принципах, с неизбежностью превращаются в х Процедура тайного голосования, обставленная со всеми эжностями, не была главной в процессе принятия реше-дело решалось в кулуарах еще до того, как чиновники звать. Между членами коллегий не было равенства. Как

137

правило, президентами коллегий становились ближайшие спод¬вижники Петра I, его принципалы, обладавшие огромной вла¬стью. Оказать сопротивление такому президенту было практиче¬ски невозможно, и протоколы коллегий за многие годы не сохра¬нили ни одной записи о спорах или разногласиях в коллегии, которые бы разрешались процедурой голосования. Все решения принимались единогласно, и коллежская система в этом смысле напоминала практику учреждений XVII в., когда в приказном приговоре отмечалось, что судья «с товарищи» приговорил... и т. д. Выше отмечалось, что особенностью работы Петра I с ино¬странными образцами реформ было то, что царь стремился при¬способить иностранные институты к русской действительности, «спустить», по его терминологии, с русским обычаем. А что же имелось в виду под «русским обычаем»? Во-первых, это — само¬державие — неограниченная, не контролируемая никем верховная власть; во-вторых — отсутствие какого-либо, пусть даже фор¬мального, сословно-представительного органа; в-третьих — тен¬денция к полному подчинению церкви самодержцу; в-четвертых, — отсутствие развитого самоуправления в городах и в сельской местности; наконец, в-пятых, — это крепостное состояние значи¬тельной части населения страны. В соответствии с этим и «спуска¬ли» шведскую систему, точнее — ту ее часть, которая относилась! к центральным учреждениям. Но в Швеции того времени колле-1 гии не были единственными и главными органами власти. Абсо-1 лютизм в Швеции не имел таких прочных корней, как самодер¬жавие в России. В столетнее правление «абсолютистских» швед¬ских королей Густава II Августа, Кристины, Карла X, Карла XI • Карла XII их власть никогда не становилась подобной власти мо¬сковского царя-самодержца. Создание коллегиального управление на основе камерализма относится в Швеции к началу XVII когда сложилась система «херредагов» — периодических собран глав дворянских фамилий, духовенства, выборных от горожан крестьян как на местном, так и на общешведском уровне д» решения общих вопросов. Шведские коллегии появились как од! из элементов разветвленного шведского государственного устр( ства, в котором ключевую роль играл риксдаг — четырехсослс ный парламент, а также Государственный совет — риксрод, ст" ший высшим коллегиальным органом управления и суда. Рикс состоял из знатнейшего дворянства и чиновников и заменял ко[ ля на время отсутствия его в стране. Коллегии, укомплектован» в начале их существования одними немцами, были как бы п[ водными ремнями всей системы власти, основанной на сослов! представительном начале. На самом низшем уровне власть на1 дилась в руках выборных магистратов городов и в кирхшпиле приходе, управляемом кирхшпильфогтом, который работал вм" с пастором и выборными от крестьян. Королевская власть, неси ря на ее обширность, регулировалась специальным документом • «Формой правления» 1634 г., которую ни один король не мог • рушить, как и ликвидировать херредаги, риксдаг или риксрод.' ним словом, шведские коллегии действовали в единой, доста-

138

целостной и сбалансированной, утвержденной традициями и ре¬гламентами системе власти.19

Однако Петра I совершенно не интересовали никакие другие части механизма власти Швеции, кроме коллегий. Когда 3 ноября 1718 г. обсуждался вопрос о воспроизведении в России шведской системы местного управления, Сенат вынес решение, одобренное Петром: «Кирхшпильфохту и ис крестьян выборным при судах и у дел не быть для того, что всякие наряды и посылки бывают по .указом из городов, а не от церквей, к тому жив уездех ис кре-|,сгьянства умных людей нет».20 Росток бюрократического дерева, «онтролируемого в своем развитии на шведской почве риксдагом (местными выборными органами, был высажен на русскую почву, имевшую сословного представительства, и поэтому получил в ххии бурное, неконтролируемое развитие. Единственным гаран-ом эффективности работы нового, как и старого — приказного, впарата оставался самодержец.

Раньше, в допетровское время, государь, управляя государст-I, опирался, с одной стороны, на почитание подданными иду-от Бога власти православного самодержца и, с другой сторо¬на систему службы, устойчивую иерархию служилых чинов • «холопей государевых». Эти два начала — традиционное и слу-; — соединяли, как мощная система опор и перекрытий, все шие российской государственности, делали власть московских бй реальной, несмотря на несовершенные средства коммуни-1и, слабую систему управления гигантскими пространствами «и с редким населением и огромной протяженностью границ. в допетровское время старые основы власти покачнулись. во многом стала формальностью, служилая система раз-пасъ. Новое время с его представлениями о власти, влияние 1ейского опыта, разрушение православной исключительности эизоляции — все это потребовало иных подходов к реализа-I доктрины самодержавной власти. Идеология самодержавия подверглась при Петре I существен-подновлению в духе времени. Божественное происхождение кой власти было пополнено популярными тогда идеями «об-ЕННОГО договора», «естественного права». В идеологических гнтах и публицистике той поры говорится о некоей «долж->, «обязанности» государя перед народом. Это было чистой 1кой, облекалось в нарочито туманную, юридически неоп-енную форму, за которой, в сущности, не было никаких ре-обязательств и ответственности. Петр I, несмотря на его | любовь к законотворчеству и страсть к регламентации, не 1лся точно определить характер своей власти как власти императора и тем более обозначить свои обязанности.

Ро1те 8. V. Уош АЬзоШйзтиз гит Раг1атепшп8ши$ ш 5\уе<1еп — еп т Еигора 1га 17. ипЛ 18. .1аЬгЬипс1еп. ОоШп^еп, 1969. V. №52. С. 61.

139

Точно так же не оговаривались и компетенции Сената в отноше¬ниях с верховной властью. Представляется, что Петр I, прекрасно знавший особенности государственного строя тех стран, опыт ко¬торых он высоко ценил, исходил из убеждения, что в России иной формы правления, кроме самодержавия, быть не должно. Вполне правдоподобен рассказ токаря Петра I А. К. Нартова, слышавше¬го, как царь, беседуя с Я.Брюсом и А. Остерманом, «с жаром го¬ворил им: „Говорят чужестранцы, что я повелеваю рабами, как невольниками. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Сии указы содержат в себе добро, а не вред государству. Английская вольность здесь не у места, как к стене горох. Надле¬жит знать народ, как оным управлять"».21 Поэтому в петровский период, ознаменовавшийся созданием нового государственного ап¬парата, и речи не заходило не только о каком-то представитель¬стве во властных структурах формирующихся сословных групп, но и о делегировании каким-то учреждениям власти самодержца.

Петровские реформы не были просто реформами государствен¬ного аппарата. Как уже показано выше, общая концепция преоб¬разований далеко выходила за рамки модернизации каких-то эле¬ментов властных структур или институтов. Действие давно назре¬вавшего кризиса служилой структуры, усугубленного острым политическим кризисом конца XVII в., привело к развалу не толь¬ко армии, но и всей иерархии чинов, начиная с бояр и кончая городовыми казаками и ворбтниками.

Столкнувшись с политическим кризисом в верхах, Петр I не мог опираться на людей, участвовавших в правлении царевны Софьи. Стрелецкий бунт 1698 г. особенно болезненно был воспри¬нят вернувшимся из-за границы Петром I; он был убежден, что корни боярской крамолы не уничтожены и что «старина» еще мо¬жет возродиться. Поэтому, взяв власть из рук боярина Льва На¬рышкина, Петр I начинает править страной самостоятельно. Пер¬вые его действия вполне традиционны для тогдашней системы вла¬сти и политического поведения: царь принимается, как говорил* в XVI в., за «перебор людишек» — жестокие казни сотен стрель¬цов, конфискации, ссылки, наложение опалы на многих видных бояр, отстранение их от ключевых должностей в управлении, вы¬движение на первый план людей незнатных и даже «подлых» (вро¬де Меншикова), но безусловно верных и надежных.

Постепенно Петр I переходит от «перебора людишек» к дей¬ствиям, ранее невиданным: он последовательно и целенаправ¬ленно разрушает организацию Государева двора — складывав-| шуюся веками узкую,корпорацию высших служилых чинов. Лю-( бопытно, что, уничтожая Государев двор, Петр I не издает никаких грозных указов, не ликвидирует ни боярского чина, самой Боярской думы. Он попросту обрывает корни, питавшие старые институты, и они постепенно отмирают. Дело в том, что Боярская дума состояла в основном из пожилых людей и попро-1 сту глубоких старцев. С начала XVIII в. Петр I фактически пре-1

21 Мартов А, Рассказы о Петре Великом / Подг. Л. Н. Майков. СПб., 1891.1 С. 82.

(вращает пожалования в боярские чины, тем самым обрекая Ду¬рит на физическое вымирание. Полное отстранение большинства ровр от дел превращает их чин в пустой звук. Те же из них, Того привлекли к новой службе, получают новые чины; так, ^ший боярин Борис Шереметев был для всех уже давно цмаршал, граф и мальтийский кавалер, а бывший постель-1ий Гавриил Головкин — канцлер, граф и «президент Посоль-канцелярии». Вторым важным «неделанием» Петра I было яческое прекращение пожалований в стольники, без кото-институт Государева двора был обречен на гибель. _Однако и на этом не кончаются преобразования Петра I в дан-сфере. Он решается в корне изменить не только наличный »в высшего слоя служилых чинов, но и сам принцип продви-1я по службе. Впоследствии это намерение Петра I отливается (чеканную формулу — «Знатность по годности считать» — и во-ается в «Табели о рангах». Этот один из важнейших доку-эв русской истории, созданный в 1722—1724 гг., является •шиляцией из нескольких подобных европейских актов, и его азначение не сводится только к установлению принципиаль-шовой лестницы чинов. Он знаменует собой полный разрыв со чиновной иерархией. Когда сенаторы, ознакомившись с эм Табели, пытались намекнуть Петру I на необходимость эвить соответствия между новыми и старыми чинами — бо-окольничими и др., Петр I пренебрег их намеками и спустя иько дней синодским указом запретил употребление в цер-: службах традиционной формулы «князи и бояре», заменив тральной — «правительствующий синклит».22 Несколькими знать ставилась в известность, что прежнего беспрепят-аого движения наверх, к титулам и должностям, уже не бу-, сыновья не наследуют места отцов где бы то ни было. Прин-I личной выслуги закреплялся особым положением Табели, в Том говорилось, что выходцы из знатных родов не избавляют-' службы и начинают ее снизу.23

Чрушение Государева двора было частью разрушения всей яонной чиновной структуры. На низших ступенях служи-1лестницы влияние политического кризиса сказывалось незна-| — здесь сильнее действовали другие, общие тенденции служилого класса, проявившиеся давно и резко ускорен-'•етровскими преобразованиями. Служилые люди допетров-1^оссии не представляли собой единой корпорации. Когда под вием петровских реформ чиновная структура начала 1ьно распадаться, то разлом прошел как раз по тем самым (, которые существовали исстари: служилые по отечеству кие откололись от общей массы служилых по прибору по ане и служилых по отечеству окраин. Именно служилые входившие в Государев двор, стали сначала «царедворца-> потом и «шляхетством». Начался процесс формирования со-

'Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: Формипова--—ратии. М., 1974. С. 105. М. Т. 6. № 3890.

140

141

словия дворянства. Оно пополнялось выходцами из других кате¬горий населения, прошедшими по ступеням Табели о рангах до 8-го класса и тем самым заслужившими дворянство. Кроме того, начался под сильным воздействием европейских институтов рас¬тянутый во времени процесс кристаллизации корпоративного со¬знания дворян, основанного на индивидуальной чести.

Податная реформа Петра I сильно подстегнула распад служи¬лых корпораций. Но социальные последствия преобразований бы¬ли опосредованными: реформатор не ставил прямой задачи изме¬нить социальный статус человека или социальной группы, однако это происходило само собой вследствие перемен в характере служ¬бы, зависимости или порядке несения тягла. В других случаяж власть сознательно шла на изменения статуса различных катего¬рий населения, проводила реформы, которые иначе как социаль^ ными не назовешь. Податная реформа включала в себя все вили социального реформирования. В 1717 г. неэффективность подвор¬ного обложения и потребность, в связи с приближающимся оков-1 чанием Северной войны, разместить армию на мирных квартираж привели к массовой переписи мужского податного населения. На¬чатая как сугубо финансово-фискальная мера, подушная перепись сразу же потребовала проверки-ревизии ее материалов — та* I много душ мужского пола оказалось утаено от учета. Когда же! силами армейских команд началась ревизия, ставшая впоследст-1 вии известной как Первая ревизия из тех пяти, которые пришли»! на XVIII век, выяснилось, что нужно — по ходу проверки нали ного числа душ — решать массу проблем социального свойсп Так, резко обострилась проблема беглых крестьян, которые бы обнаружены на новых местах жительства. Вывоз крестьян прежние места к прежним помещикам обернулся грандиозной масштабам карательной операцией, которой еще на знала Роса Десятки тысяч крестьян одновременно были сняты с насиже* мест и переброшены в другие, резко возросло бегство их за гра! цу, на Дон. Правительству пришлось вплотную заняться закон дательством о беглых, и его общее направление можно назвать г следовательно репрессивным. Значительно ужесточились все вестные до этого правовые нормы и процедуры по вывозу бегл Податная реформа поставила точку в истории служилых I пораций. В ходе проведения ревизии на Юге большая часть о дворцев — южных служилых по отечеству — была положена подушный оклад наряду со своими крестьянами. Явки на тпая ционные смотры служилых людей для однодворцев отныне нялись. Главная причина включения их в тягло состояла в что они вели крестьянский образ жизни, работали на земле.

Включение служилых людей по отечеству Юга в подушную 1 дать означало, что отныне эта служилая корпорация распадае на две части: податную и неподатную. В последнюю попали цз дворцы, московские дворяне. Неподатное состояние их стало : вилегией дворянства России, но освобождение от тягла не озн ло свободы новой группы от массы других обязанностей. Более' го, условия существования дворянства петровского времени ста более суровыми, чем условия, в которых жили служилые люда 1

142

втечеству в XVII в. Вся их жизнь с ранней юности, когда им по¬лагалось учиться, являться на смотры, была подчинена государст¬ву. До самой старости они были обязаны бессрочно, постоянно, Якгциплинированно служить в офицерских, солдатских чинах, на •ссылках, комиссарствах и на других государевых службах, ли¬шенные права не только покидать службу по истечении ряда лет, »и хотя бы на время возвращаться в свои деревни. Жесткая пет-ская политика вымела подчистую из дворянских вотчин и по-гий молодежь и даже стариков, суровы были наказания за по-ш избежать службы или смягчить ее бремя. Отписание земли крестьян, лишение дворянства, телесные наказания, тюрьма и эрга — таков был удел представителей дворян, которые, примени-ьно к петровским временам, исключительно по недоразумению ю>ветской науке называются «господствующим классом». Права 1н в земле- и душевладении, которые служат основанием для " характеристики «господства», были резко ограничены. Глав-роль в этом ограничении сыграл петровский указ 23 марта г. о единонаследии, навеянный европейским законодатель-о майорате, обеспечивавшим преемственность дворянского евладения. Петровский указ ставил точку в процессе слияния яны и поместья, которые отныне становились единым «недви-ш имением». Но одновременно он лишал всех дворянских сы-I, кроме одного из них, права на долю отцовского наследства, остальных на поиски службы как источника пропитания. ; был принят закон, который препятствовал попыткам роди-I обеспечить других сыновей наследством с помощью продажи I имения и передачи им денег. Тем самым во имя своих целей »рство сохранило традиционное ограничение свободы купли-ки владений. Власть по-прежнему вмешивалась в имущест-сферу, как и в частную жизнь подданных царя. Были и существенные ограничения (вроде запрещения дворянину ся до окончания учебы), которые делают характеристику вства как «господствующего класса» сильным преувеличени-

аеленные от дворян служилые люди Юга, получившие на-«однодворцы», не превратились в самостоятельную соци-группу. Они попали в новую категорию, которую Петр I в 1723 г. одним росчерком пера: на заседании Сената царь объединить черносошных крестьян русского Севера, ев Поволжья, пашенных крестьян Сибири, однодворцев единую группу, получившую название «государственные гае». Этим самым подчеркивалось, что невладельческие, сие группы населения, составлявшие одну пятую населе¬нны, не остаются в неопределенном состоянии, объявляют-тежащими государству, которое с них взимает подуш-ать в увеличенном размере. Этот размер надбавки опре-приблизительно величиной денежного эквивалента «ьих повинностей крепостных крестьян. Создание соци-: группы государственных крестьян привело к ужесточению венного контроля, ограничению юридических прав и воз-: свободных людей, шире — народа. Привязанные к тяг-

143

лу, фактически лишенные права пространственного и социального перемещения, государственные крестьяне становились своеобраз¬ными крепостными государства, резервуаром, из которого русские самодержцы черпали людей для подарков своим сановникам и фа¬воритам.

Осуществляя податную реформу в деревне, петровские ревизо¬ры столкнулись с проблемой податного статуса дворовых, состояв¬ших в значительной степени из холопов, многие из которых имели право выхода из холопства по завещанию господина. После неко¬торых колебаний было решено включить всех дворовых в подуш¬ный оклад, «дабы вечно с крестьянами» быть в тягле и зависимости от помещика.24 Петр I, принимая это решение, исходил из фис¬кальных соображений, перекрывая недобросовестным владельцам путь к утайке крестьян под видом холопов. Но фактически этим решением 1723 г. Петр I ликвидировал тысячелетний институт холопства, существование которого коренилось не только в иду¬щих с древности традициях домашнего рабства, организации рус¬ской армии, но и в экономической потребности иметь категорию зависимого населения, обслуживающего помещика на барской пашне и в домашнем хозяйстве. С уничтожением института хо¬лопства был сломан довольно тонкий социальный механизм регу¬лирования и специализации подневольного труда. Значительное усиление барщины в структуре повинностей помещичьих крестьян после Петра I, отмеченное в литературе 25, было обусловлено не только естественным процессом товаризации помещичьих хо¬зяйств, но и тем, что после ликвидации института холопства бре¬мя барщины и обслуживания дома помещика всей тяжестью легло на плечи крестьян, способствуя усилению крепостничества.

Городским категориям населения пришлось не легче сель¬ских. В 1721—1722 гг. Петр I задумал грандиозную городскую реформу, «дабы всероссийское купечество, яко рассыпанную храмину, паки собрать». «Собирание» понималось как насильст¬венное возвращение всех городских тяглецов в посады, откуда они вышли, что и было осуществлено в ходе ревизии. 25 мае 1722 г. решили вообще запретить купцам переезжать из города] в город, что вызвало протест купечества. Угроза парализовать • результате этой полицейской меры торговлю в стране вынудила Петра I отступить. Но он стремился к другой цели: коренным образом изменить, унифицировать социальную структуру города путем переноса в русский город европейских магистратов, цехо*» гильдий. Эти выросшие на Западе в течение столетий институт были разом внедрены в русскую почву. 16 января 1721 г. «•" тели русских городов проснулись членами гильдий и цехов. С ществлялось это в силу регламента Главного магистрата, а визоры подушной переписи приступили к «расписыванию» родского населения по гильдиям и цехам. Делалось это гру( непродуманно. Главной целью образования цехов и гильдий б

24 РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Д. 53. Л. 534—536.

25 См.: Тихонов Ю. А. Помещичьи крестьяне в России: Феодальная рент!!

XVII—начале XVIII в. М., 1974.

144

ло вовсе не развитие торговли и ремесла, а решение сугубо фи¬скальных проблем. Власти стремились к тому, чтобы все жители городов были поголовно положены в оклад подушной подати. В •екоторых городах до 45% гильдейского купечества занималось «черной работой» и не имело никакого отношения к коммер-•ии.26 В погоне за выполнением своеобразного «плана» по ско-ииванию «податного числа» ревизоры включали в гильдии и ехи нищих, крепостных работников и пр. Так благое дело, за-I ложенное в идею развития в России столь плодотворных в Ев¬ропе городских порядков, сразу же превратилось в фикцию, вы-аыось в искусственное расширение числа городских плателыци-•ов. Причем власти не отменили архаичную круговую поруку [•ри платежах налогов, и увеличение числа «гильдейских куп-», «мастеров и подмастерьев» означало только одно — на со-штельных членов посадской общины ложились новые налоги. |бы предотвратить переход крестьян в города, было разрабо-целое законодательство о «торгующих крестьянах», соглас-которому крестьянин сохранялся за владельцем, а тот позво-ему торговать, брал с него налоги, но не давал закрепиться городе. Таким образом, воздух города не делал крепостного "одным. Процесс развития русского города по европейскому был существенно затруднен петровской городской рефор-I. Этому же благоприятствовала и структура управления го¬нки. Образованные в них магистраты сразу же стали бюрок-<ескими учреждениями, подчиненными Главному магистра-Р — коллегии по управлению городами. Представители кчества привлекались, как и раньше, для исполнения адми-ативных обязанностей и несли материальную ответствен-за успех порученного им дела. Ни о каком подлинном са-. авлении не шло и речи.

_Трудно назвать социальную группу русского населения, кото-~ бы не коснулись реформы Петра I. Особое внимание Петр I духовенству. Рационалистическое мышление, презрение к ••женству и монашеству, постоянно порождавшим в своей среде реформ, — все это сделало Петра I ярым противником цер-I как автономной в государстве организации. Он встал на путь (гляризации церковных имений, а самое главное — полностью •1ил управление церкви государству. Нет сомнений, что, осу-1яя церковную реформу, Петр I исходил из многих положе-аигликанства, делавшего государя главой церкви. Так это и зшло в России: ликвидация патриаршества сопровождалась шением коллегиальной формы управления духовными де-, а государь был объявлен главой Русской православной цер-. Создание жестких штатов церковников выбросило значитель-часть их из духовного сословия и означало приписку их к «ому тяглу в местах проживания, что в большинстве случа-| к распространению на них крепостного права. Царь актив-1ивался в обрядовую сторону православия, поставив цер-

волков М. Я. Города Тверской провинции в первой четверти XVIII в. // Ис-ая география России XII—начала XX в. М., 1975. С. 150—160.

145

ковь на службу своему государству, во многом лишив прихожан духовного убежища от всепроникающей власти и идеологии госу¬дарства. Под страхом смерти священникам предписывалось нару¬шать тайну исповеди и доносить на своих духовных детей при пер¬вом же подозрении в государственном преступлении. В конце сво¬его царствования Петр I пошел на фактическую ликвидацию монастырей, в которых видел только притоны развратников и без¬дельников и которые хотел превратить в госпитали для инвалидов и больных.

Все эти и многие другие реформы Петра I преследовали цель коренной реконструкции социального строя России после распада системы служилых чинов. Сам Петр I называл свое социальное реформирование «произведением подданного всероссийского наро¬да». Структура общества по-прежнему оставалась служилой, чи¬новной, но возводилась не на традиционных ценностях, а на новой, европеизированной, «регулярной основе». «Регулярство», «регул», «правило» становятся важнейшим элементом государст¬венного, политического, правового сознания, критерием и гаран¬тией действенности структур власти (бюрократия, в сущности, то¬же «регулярство»). Но важно и то, что «регулярство» — не просто характеристика принципа управления, это важнейший элемент социальной политики, социального реформирования. Только в ре¬жиме «регулярства» могли функционировать правительственный аппарат и новая служилая структура общества, поделенная на но¬вые социальные группы.

В основе режима «регулярства» лежала доктрина этатизма, согласно которой власть государства становилась тотальной, все¬проникающей. Петровская эпоха не просто сохранила систему контроля, характерную для русского средневекового общества, она внесла такие важные изменения в социальную политику, отношения в обществе, просто — в обыденную жизнь людей, ко¬торые позволяют исследователям говорить о строительстве Пет¬ром I полицейского государства. Это не была особенно свежая, абсолютно новая идея. Доктрины многих европейских государств включали положения, в той или иной степени предусматривав¬шие активное вмешательство государства во все сферы жизни общества, в личную жизнь подданных, экономику (например, протекционизм и меркантилизм, характерные для торгово-про¬мышленной политики многих европейских государств, были яр¬ким проявлением этатизма). Полиция понималась не только ка« учреждение, но и как система отношений, образ универсального мышления, предусматривающий жизнь общества под доброжела¬тельной, но пристальной и всепроникающей опекой государства. В ходе петровских реформ эти идеи были усвоены, воспроизве¬дены и усилены, придав европейской доктрине этатизма черты» характерные именно для России. В регламенте Главного магист¬рата 1724 г. предписывается, что полиция не только следит за порядком, архитектурой, санитарией, призрением, регулирует цены, но и «запрещает излишество в домовых расходах..., вое-? питывает юных в целомудренной чистоте и честных науках;\ вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства •

146

всех добрых порядков и фундаментальной подпор человеческой безопасности и удобности».27

Господство полицейского начала не было самоцелью петров¬ского государства. С помощью внедрения «регулярства» достига¬лась победа над «стариной», ассоциируемой с «неправильностью», отсталостью, дикостью. Полицейский режим обеспечивал конт¬роль за обществом, эффективность работы аппарата и всей слу¬жилой структуры. Одним из важнейших элементов полицейского режима стало признание того, что среди подданных императора ее может быть людей, находящихся вне трех отчасти дублирую¬щих друг друга систем: крепостной, податной и служилой. В слу¬чае утраты трудоспособности предусматривалась также система государственного призрения. Иначе говоря, петровское государст¬во не допускало существования свободных людей. Понятие «воль-вый человек», присутствующее в праве XVII в. и характеризую-вее положение человека, свободного от крепости, тягла и службы, ври Петре было полностью искоренено, оно прочно ассоциирова¬лось с понятиями «беглый», «преступник», «человек, преследуе¬мый по закону».

Понятие «тотальное государство» применять к петровской эпо¬хе можно только с большой оглядкой. Но без этого понятия трудно !«характеризовать массовые акции с применением военных по про-|верке населения, вывозу или сгону беглых с мест их проживания время поголовной ревизии. Тотальный характер приобрела и |ворьба с вольными, гулящими и нищими. 3 июля 1724 г. был под-указ о грандиозной полицейской акции, намеченной на [ день по всей стране. Для этого местные администраторы дол-были 1 октября 1724 г. вскрыть пакет с указом, предписы-•шим им начать задержание и перепись всех нищих, инвалидов, Больных, сирот — всех, кто «ни к кому не приписаны и в подуш-^•й оклад не положены», и определить их судьбу: либо в бога-ВЕЯЬНЮ, либо — по деревням, к владельцам, либо в службу, либо •тюрьму.28 Этот и другие петровские указы были проникнуты од-^•ш духом: «От таковых, которые шатаются без служеб, государ-•пенной пользы надеятися немочно, но токмо умножается воров-•*•**-

В системе полицейского контроля за населением с успехом ис-•Вльзовались и новые, и старые институты. С 1724 г. в России бы-^р введены паспорта, без которых ни один крестьянин не имел покидать свою деревню. Крепостное право, уже изначально жавшее в себе ограничение в перемещении крепостных, во-естественным элементом в систему контроля и фиска: поме-ВК нес ответственность за платежи своих крестьян, обязан был шировать их поведение, выдавать им паспорта на выход для ков. В новой системе нашли место и крестьянской общине, .я искусственно поддерживалась властью, ибо с помощью ваиционной круговой поруки позволяла гарантировать выплату и, отправление повинностей, удержание крестьян от побе-

17 ПС31. Т. 6. № 3708. Там же. Т. 7. № 4522.

147

гов. Новым элементом в системе полицейского контроля стала ар¬мия. Размещенные в деревнях среди крестьян полки получали деньги непосредственно со своих дистриктов, и офицеры были обя¬заны не только взимать с крестьян подушную подать, но и пре¬пятствовать крестьянским побегам и волнениям, контролировать перемещение посторонних через дистрикт размещения полка. Ту же цель преследовала установленная в 1724 г. система паспортов для крестьян. Отныне человек, обнаруженный без паспорта или с просроченным паспортом, подлежал преследованию как беглый. Прежняя практика найма людей без паспортов на предприятия и промыслы была запрещена, а владельцам держать «беспашпорт-ных» стало опасно. Впоследствии это сильнейшим образом повли¬яло на структуру рабочей силы на мануфактурах, негативно ска¬залось на развитии капитализма в русской промышленности, на становлении сословия предпринимателей, формировании рынка наемного труда. Если отметить также жесткий контроль за одеж¬дой, внешним видом подданных, строительством жилья, обяза¬тельность исповеди и обязательность нарушения священником ее тайны, то картина полицейского государства предстанет во всей полноте. Ее можно дополнить упоминанием о разветвленной сис¬теме доносительства, материально вознаграждаемого государст¬вом, и о жестоком наказании недоносителей. Так с помощью раз¬нообразных средств создавалось «регулярное» государство, осно¬ванное на неограниченной власти самодержца, бюрократии, крепостном праве и полицейском надзоре.

* * *

Победы армии были бы невозможны без преобразований в эко¬номике, промышленности. С началом Северной войны потребно¬сти в железе были огромны, внешние источники его поступления пресеклись, а внутренние были недостаточны. К тому же армии нужно было не только оружие, но и снаряжение, одежда, обувь.

Главным строителем многих новых заводов выступило государ¬ство. Оно с максимальной полнотой использовало все свои пре¬имущества. Централизованное управление позволяло оперативно и рационально определить район размещения, масштабы произ¬водства, способы обеспечения его всем необходимым. Местные власти по указу сверху всемерно содействовали промышленному строительству на их территории. Многообразна была помощь го¬сударства частным предпринимателям — тем, конечно, кто обе¬щал быстро начать лить пушки, производить сукна и другие нуж¬ные армии и флоту товары. В итоге за несколько лет в России произошел настоящий экономический скачок, а помогло его со¬вершить освоение богатейших месторождений ископаемых Урала. Успехи русских металлургов были так значительны, что уже с 1705 г. артиллерия больше не нуждалась ни в новых орудиях, ни в снарядах к ним. В конце XVII—начале XVIII в. быстро строи¬лись и фабрики легкой промышленности, преимущественно в Мо¬скве.

148

Петр I помогал мелким и крупным фабрикантам и заводчикам, которые строили новые заводы или хотели получить в свое распо¬ряжение государственные предприятия. Петровская эпоха позво¬лила даже в рамках полицейского контроля развернуться, обога¬титься и принести пользу стране многим инициативным людям из разных слоев общества. Без различия происхождения царь помо¬гал предпринимателям деньгами, присылал к ним иностранных инженеров, металлургов, предоставлял заводам большие льготы. Он подчинял — «приписывал» к заводам — обширные земли с де¬сятками населенных деревень, жители которых вместо подати го¬сударству работали на фабриканта. Однако возможности свобод¬ного предпринимательства преувеличивать не следует.

В экономической политике Петра I заметны два основных эта¬па, во многом связанные с ходом Северной войны. На первом (это приблизительно два первых десятилетия XVIII в.) власть шла по пути жесткого протекционизма, активного и всестороннего вме¬шательства государства в экономику. Максимум денег от торгов¬ли, максимум товаров от промышленности — таковы были конеч¬ные цели экономической политики Петра I. Никакие препятствия на этом пути Петру I помешать не могли. В итоге насилие стало основным орудием экономической политики. Государство насиль¬ственно переселяло купцов разных городов в Петербург, насиль¬ственно сколачивало торговые и промышленные компании, не считаясь при этом с экономической целесообразностью и доходно¬стью таких компаний. Власти устанавливали твердые закупочные (как правило, заниженные) цены на товары, поставляемые куп¬цами и промышленниками в казну. Эти товары реализовывались самим государством уже по резко завышенным ценам внутри и вне страны.

Второй этап экономической политики совпадает с осуществле¬нием начатых в 1718 г. государственных преобразований. Обра¬зование Берг-, Мануфактур-, Коммерц-коллегий, Главного ма¬гистрата означало, что эти новые бюрократические ведомства становятся институтами государственного регулирования нацио¬нальной экономики, органами, через которые осуществляется торгово-промышленная политика самодержавия на основах мер¬кантилизма и протекционизма. Это был важный рубеж, перелом в экономической политике. От непродуманных, поспешных мер, продиктованных острейшей потребностью государства в деньгах и припасах для войны, Петр I переходит к такой экономической политике, которая отличается большей сбалансированностью ин¬тересов, стабилизирует экономическую ситуацию и четко обозна¬чает место и способы государственного регулирования в экономи¬ческой сфере. Именно в этот период на основании популярных теорий меркантилизма и протекционизма, опыта промышленной н торговой политики военного времени вырабатывается такая мо¬дель экономической политики самодержавия, которая существует •есь XVIII и даже переходит в XIX век. С 1719 г. фактически уничтожаются все казенные монополии и торговля становится сво¬бодной. Коммерц-коллегия должна была защищать интересы куп¬цов в стране и за ее пределами.

149

Произошел резкий поворот и в промышленной политике. В 1719 г. была принята «Берг-привилегия» — документ, разрешав¬ший любому подданному отыскивать руды, получать привилегии на разработку месторождения и основывать заводы. Этот закон благоприятствовал промышленному предпринимательству, как и практика передачи казенных (в особенности убыточных) предприя¬тий частным владельцам. При этом владельцы получали право торговли своими товарами, различные льготы, в том числе беспро¬центные ссуды.

Вместе с тем меры поощрения торговли, промышленности и частного предпринимательства осуществлялись со значительными оговорками, которые во многом ограничивали предоставленные свободы и льготы. Владельцы частных мануфактур находились под тщательным контролем Берг- и Мануфактур-коллегий. Государ¬ство отказалось от насильственных мер экономической политики через системы запретов, установления пошлин, налогов, прямого участия казны в торгах и промыслах и перенесло всю тяжесть на создание административно-контрольной бюрократической маши¬ны, которая с помощью регламентов, уставов, отчетности, прове¬рок направляла экономическую жизнь в нужное ему русло. Ни торгово-промышленные компании, ни отдельные владельцы не об¬ладали свободой предпринимательства и даже незыблемым правом собственности. Главной обязанностью промышленника оставалось выполнение заказов казны, и завод находился в руках владельца до тех пор, пока он вовремя и в срок поставлял товары в казну, точнее — в армию и на флот. Промышленные коллегии обладали огромной властью над частным предпринимателем: осуществляли контроль над выпуском продукции, ее ассортиментом и качеством, устанавливали покупные цены, ведали всей судебной властью над предпринимателями и рабочими. Опека над промышленностью была столь значительна, что главной фигурой в ней оказывался бюрократ, чиновник специализированного ведомства.

В 1724 г. был принят ярко выраженный протекционистский та¬риф, который охранял интересы купечества и предпринимателей от конкуренции более дешевых товаров иностранного происхож¬дения. Но вместе с тем тариф жестко регулировал грузопотоки и оговаривал конкретные виды товаров, предназначенные для экс¬порта в конкретных гаванях.

Влияние государства на экономику сказывалось и опосредован¬но, через всю систему регулируемых им же общественных отно¬шений. Речь идет прежде всего о системе использования рабочей силы. Мануфактуры при Петре обеспечивались рабочими руками по-разному. Часть владельцев пользовалась наемной силой, часть — приписными крестьянами. В конце XVII—начале XVIII в. уже возник и окреп рынок вольнонаемной рабочей силы и прослойка «вольных и гулящих людей», из которых вербовались рабочие, бы¬ла значительна. Однако постепенно, по мере усиления полицей¬ского режима в стране и социальных преобразований, ситуация с рабочими руками стала меняться — вольных рабочих нанять ста¬ло невозможно. И 18 января 1721 г. Петр I подписал указ, разре¬шающий предпринимателям приписывать к своим заводам крепо-

150

стных. В сущности, это было узакононение принятой практики, но оно юридически оформляло новый вид крепостнической соб¬ственности — «деревни при заводах».

Все это пагубным образом сказалось на развитии промышлен¬ности в будущем. Экономика, построенная на подневольном тру¬де, могла развиваться только в рамках примитивного мануфактур¬ного производства и элементарного разделения труда. Как только в Европе началась промышленная революция, отставание России от развитых европейских стран стало все более заметным. В то же время государственное поощрение промышленности с помощью приписки к заводам государственных крепостных крестьян, регу¬лирование конкуренции, контроль за производством и сбытом, прочие меры резко замедлили становление буржуазии и наемных рабочих, задержали становление их отличающегося от прочих групп традиционного общества сознания.

Напряжения войны и реформ не выдержала не только система управления, которую пришлось перестраивать. С большими сбоя¬ми работала и налоговая система, и к окончанию Северной войны стало ясно, что ее нужно также менять, как приказы и канцеля¬рии.

Петр I решил изменить принцип налогообложения и единицей обложения сделать не «двор», как раньше, а «душу мужского по¬ла». Решено было провести эту реформу одновременно с реформой содержания армии. Огромная по тем временам 200-тысячная ар¬мия вернулась после войны в страну, и ее нужно было разместить и содержать. И Петр I опять-таки прибег к шведскому опыту. С давних пор шведские солдаты жили в тех местностях, где их полки получали деньги на содержание. Это было удобно — деньги от плательщиков поступали прямо в кассы приписанных к ним пол¬ков. Петр I решил воспроизвести эту систему.

26 ноября 1718 г. был издан указ о проведении в стране по¬душной переписи. Дело это оказалось сложным, работа затянулась до 1724 г. Возникало много проблем. Ревизорам предстояло про¬ехать через каждую деревню, проверить сказки по этой деревне, внести в них исправления, выявить и отослать на прежние места жительства всех беглых, определить, что делать с разными кате¬гориями населения, которые раньше податей не платили, и т. д.

Как бы то ни было, к 1724 г. стало известно о 5 млн. 656 тыс. душ мужского пола (без дворян и некоторых других категорий на¬селения) . К этому времени уже были сделаны расчеты содержания армии. По проекту 1720 г., расходы на кавалериста составляли 40 руб., на пехотинца — 28, 5 руб., а в целом расходы на всю ар¬мию достигали 4 млн. руб. Сумма налога на одну душу определя¬лась путем деления 4 млн.рублей на 5, 6 млн. душ. Получилось, что подушный налог составил 74 копейки с одной души мужского пола.

Так начала свою долгую (свыше 150 лет) историю подушная система налогообложения. В целом подушная подать не была тя¬желее подворной, но она все равно оказалась весьма болезненной для плательщиков. Им, как и раньше, приходилось платить за умерших, бежавших, больных: следующая ревизия была органи-

151

зована лишь в 1742 г. Солдаты стали селиться в деревнях, что до¬ставляло большие хлопоты крестьянам. Кроме того, с введением подушной подати контроль государства за подданными усилил¬ся — все были записаны в сказки, крестьянину стало трудно без паспорта выйти на заработки. О самостоятельном уходе на новое место жительства или работы не приходилось и говорить — ведь до следующей ревизии было запрещено покидать те места, где кре¬стьяне записывались в сказки. Податная реформа Петра I — вве¬дение подушной подати — имела серьезные социальные последст-

вия.