- •Глава I
- •§ 1. Границы действия индусского права
- •§ 2. Развитие источников индусского права
- •§ 3. Варново-кастовое социальное деление в индусском праве
- •§ 4. Происхождение права в дрквнеи индии
- •Глава 11
- •§ 3. Кодификационные работы
- •§4.0 Некоторых традиционных институтах обязательственного и вещного
- •Глава III
- •§ I. Индийский секуляризм и конституция 1950 года
- •§ 2. История создания «индусского кодекса»
- •§ 3. Закон о браке индусов 1955 года
- •§ 4. Индусское право и большая индусская неразделенная семья
§ 4. Индусское право и большая индусская неразделенная семья
Институт большой индусской неразделенной, или объединенной семьи определяет в той или иной мере содержание почти всех норм индусского права. Традиционно считается, что хотя бы в первые годы молодая супружеская пара будет жить в большой семье, управляемой отцом мужа в качестве ее главы и управителя.
Этот институт несет на себе следы далекого исторического прошлого. Будучи генетически связанной с родовой общиной, являясь переходной формой к сельской поземельной общине, большесемейная община (joint family)—явление универсальное. Большесемейная патрилинейная община в Западной Европе сохранялась до XVIII в., а балканская задруга—до недавнего прошлого. Патриархальная семейная домовая община, так же как и матриархальная, характеризуется в первую очередь двумя чертами: коллективным трудом и последующим уравнительным распределением продуктов труда между ее членами.
Традиционному праву Индии известны патрилинейные, матрилинейные и билинейные семьи. Эти формы семьи отразили как социально-экономическую неоднородность отдельных частей Индии, так и смешение социально-психологических установок, взглядов на семью завоевателей ариев и завоеванных дравидов в древности. Современная Индия унаследовала от прошлого чрезвычайную пестроту норм традиционного права, регулирующих отношения различных форм больших неразделенных индусских семей.
Совместное владение собственностью и совместное ведение хозяйства — основа большой семьи. Главный принцип большесемейного традиционного права — недвижимая собственность, земля, должна оставаться в семье. Отдельные члены семьи не признаются ее собственниками. Отчуждение семейной собственности ограничено. Непосредственно распоряжается большесемейной собственностью ее управитель, власть которого основана на авторитете старшего, на выполнении им обрядов, связанных с культом предков. Культ предков является идеологической основой всех форм большесемейной общины. В Индии это еще культ брака, рассматриваемого как священный акт, в основе 'которого лежит соглашение между семьями. Институты брака, усыновления, наследования призваны служить главной цели — непрерывности процесса почитания предков, совершения обрядов, богослужений, посвященных им, как главного условия материального и духовного благосостояния семьи.
Значение, которое придается в индусском праве большой индусской семье, в значительной мере объясняется ее сохранившимся значением в экономике независимой Индии. Большесемейные связи занимают значительное место не только в сельскохозяйственном, кустарно-ремесленном и мелкокапиталистическом производстве, традиционно ведущемся на большесемейной основе, но и в сфере большого бизнеса. Большая индусская семья выполняет важные функции по регулированию занятости, так как занятость в сфере мелкого бизнеса продолжает оставаться основной для большой части населения страны.
Противоречивые процессы приспособления неразделенной индусской семьи к условиям капиталистического развития, сопровождаемые важными социальными, социально-психологическими, 'идеологическими 'изменениями, не могут не затрагивать и правовую сферу.
Одной из форм приспособления большой 'индусской семьи с ее традиционной системой ценностей к 'новым условиям западный социолог Сингер дает название «компартментализации», заключающейся в разделении двух сфер жизнедеятельности капиталистического предпринимателя, бизнесмена: в офисе, на фабрике и пр., где он придерживается современных норм поведения и современных ценностей, и дома, где он по-прежнему следует религиозным, традиционным кастовым предписаниям. Компартментализация позволяет, с точки зрения М. Сингера, «приспосабливать новые формы мышления и поведения к старым и тем самым ослабляет конфликт и нестабильность, порождаемые модернизацией».
Ослаблению конфликта (нового со старым в сфере жизнедеятельности «делового человека» способствует и то, что он, не имея возможности выполнять предписываемые ему индуизмом как главе семьи многочисленные 'ритуалы и богослужения, делегирует свои традиционные религиозные функции домашнему брахману, гуру, поддерживает многочисленных «святых» — садху, савньяси и пр. (по приблизительным подсчетам, их около 9 млн. человек в Индии), совершает многочисленные пожертвования божествам, храмам, религиозным школам — матхам и пр. Влияние традиции, таким образом, предопределяет значительные расходы на социально-престижные цели и на другие формы непроизводительного потребления в Индии. Наиболее простым типом большой патрилинейной семьи в Индии является семья, распространенная в Бенгалии и Ассаме, отношения которой регулируются правом Дайябхаги. Собственность семьи по этому праву принадлежит безраздельно отцу, который имеет абсолютное право распоряжаться семейной собственностью, продавать ее, закладывать, дарить, передавать по завещанию. У сыновей в такой семье отсутствует право требовать раздела семейной собственности, так же как и право требовать отчета от отца об отчужденной им собственности. Унаследованная сыновьями от отца собственность могла стать неразделенной семейной собственностью, оставаясь долевой, так как каждый из них имеет в этой собственности определенную долю.
После смерти одного из сонаследников его доля наследуется прямыми потомками умершего. Ни Закон о праве собственности индусских женщин 1937 г., ни Закон о наследственных правах индусов 1956 г. не внесли существенных изменений в право Дайябхаги, поскольку сонаследование здесь не что иное, как совладение. Сонаследник по Дайябхаге пользуется правом свободного распоряжения своей долей семейной собственности.
Авторы проекта «Индусского кодекса» и намеревались распространить правила Дайябхаги на всю территорию независимой Индии. Все лица, держащие сонаследственную собственность, с момента принятия кодекса должны были стать простыми совладельцами. Реформаторам не удалось между тем упразднить право Митакшары, наиболее несогласованную, наиболее отсталую часть индусского права, в период кодификации. Митакшара и ныне допускает действие огромного числа обычаев, старых англо-индусских прецедентов, меняющихся правовых презумпций.
Традиционная концепция неразделенной индусской семьи, требуя обязательного рождения ребенка мужского пола или в соответствующих случаях усыновления индивида мужского пола, предполагает существование семьи по меньшей мере из трех лиц: отца, жены и сына (сонаследника отца), приобретающего по рождению долю в собственности предков, равную доле своего отца. В «классический» перечень большой семьи входят сонаследники, их матери или мачехи, жены, дети (исключая замужних дочерей), вдовы и незамужние дочери умерших сонаследников, незаконнорожденные сыновья от длящегося сожительства, при условии согласия других сонаследников, в том случае, если нет других детей. По обычаям некоторых шудрянских каст в состав объединенной семьи могут входить и замужние дочери, чьи «приходящие» мужья по обычаю своих каст не приводят своих жен в дом отца.
С точки зрения налогового законодательства, в том числе индийских Законов о налогах 1922 и 1961 гг., большая семья может состоять из мужа, жены и дочери или даже двух вдов прежних сонаследников, при условии, что собственность, которой они владеют, первоначально являвшаяся сонаследственной собственностью, остается основным средством существования семьи.
Налоговое определение 'Неоднократно обсуждалось в Высоких судах штатов и Верховном суде, подвергалось и подвергается критике на страницах юридических изданий. Несмотря на то, что эта концепция явно отходит от ортодоксальной концепции большой семьи, индийские суды все шире
применяют ее исходя из презумпции, что любая индусская семья является неразделенной, пока противное не установлено, и что понятие «неразделенной семьи» шире, чем понятие «сонаследники». Верховный суд решал даже вопрос о том, можно ли признать существование большой семьи, состоящей из одного мужчины или из одной женщины, если он или она живут только на доходы с родовой собственности? Судьи пришли по этому вопросу к отрицательному выводу.
Определяя индусскую неразделенную семью как правовую категорию, Верховный суд Индии неоднократно подчеркивал, что большая индусская семья не является юридическим лицом с точки зрения договорного права. Вместе с тем согласно ст. 4 Закона о подоходном налоге 1961 г. налог с «неразделенной семьи взимается так же, как с индивида, компании или фирмы. Для определения большой индусской семьи в действующее право введено новое понятие «юридической сущности» (legal entity).
Сонаследники. Особое место в большой неразделенной индусской семье принадлежит сонаследникам. В ст. 90 (В) четвертого проекта «Индусского кодекса» содержалось следующее определение понятия «сонаследник»: «Лица становятся сонаследниками, если соблюдаются следующие условия: 1) если они (а) унаследовали всякую родовую собственность или (в) рождены в семье лица, которое унаследовало такую собственность, и являются прямыми потомками такого лица по мужской линии, и 2) если они не отстоят дальше четвертой степени родства от такого лица». В основу определения «сонаследования» здесь взята родовая, семейная собственность, но семья может не иметь никакой собственности и быть объединенной, как это неоднократно подчеркивалось в решениях судов. В таком случае действуют только условия, предусмотренные п. 1 (в) и разделом 2 ст. 90 (В) проекта.
В п. 4 ст. 90 (В) проекта прямо говорится о том, что сонаследники — корпус лиц, состоящий из двух или более мужчин-сонаследников. К. законнорожденным сонаследникам приравниваются усыновленные сонаследники. Традиционно сонаследники — это хозяева, владельцы родовой фамильной собственности, собственности предков и всякой другой, пополнившей родовую собственность. Единство обладания такой собственностью и создает сонаследование (coparsenership), делает их сонаследниками. Собственность неразделенной семьи и сонаследственная собственность — синонимы. Это собственность, на долю которой имеет право каждый сонаследник, который может одновременно с этим иметь и индивидуальную, приобретенную им самим собственность.
Перед судьями в каждом конкретном случае встает вопрос об основаниях возникновения общесемейной, совместной собственности. Индивидуальная собственность сонаследника может стать собственностью объединенной семьи только в том случае, если она добровольно была внесена ее владельцем в общий фонд объединенной семьи с намерением отказаться от всех индивидуальных прав на эту собственность. Обращение с приобретенной собственностью как с семейной не делает ее таковой.
Ни одному из сонаследников не предоставляется права на большую долю в семейной собственности. Размеры доли сонаследника неустойчивы, не определены вплоть до разделу. Они зависят от рождений и смертей других сонаследников, их общего числа. На живых сонаследников переходят права в семейной собственности умерших — право «переживания» (survivorship), осуществление которого приводит к увеличению наследственной доли оставшихся в живых сонаследников. Эти положения Митакшары были закреплены в ст.ст. б, 30 Закона о наследственных правах индусов 1956 г.
Ограничение свободного распоряжения сонаследственной, семейной собственностью—одна из характерных черт большой семьи. Традиционное право Митакшары, которое сохранилось в Северной Индии, исключает возможность индивидуального отчуждения большесемейной собственности сонаследниками, не санкционированного управителем семьи, даже в пользу другого сонаследника. Третьи лица не могут быть введены в состав большой семьи, получить права сонаследника и пр. Широкое распространение практики ростовщичества в Бомбее и Мадрасе в XIX в., опрокинувшей здесь этот традиционный принцип индусского права, привело к возникновению доктрины «невыделенного интереса», предполагаемого права собственности, которое может быть реализовано при разделе семейной собственности. Ростовщики стали принимать в качестве обеспечения долга сонаследника его интерес в общесемейной собственности. Колониальные суды пошли еще дальше. В качестве средства защиты кредиторов-ростовщиков они стали применять арест всей семейной собственности. Более того, в случае невыплаты сонаследником долга вся семейная собственность могла быть принудительно продана с аукциона с последующим разрешением споров между сонаследниками и кредиторами.
Постепенно в Бомбее, Мадрасе, Мадхья-Прадеше установилось правило, допускающее возможность сдачи в залог «невыделенного интереса» или его частичной продажи. Попытки судебного комитета Тайного совета распространить это правило на всю Индию не увенчались успехом. Утверж-дение доктрины «невыделенного интереса» привело к узаконению во всех штатах его отчуждения как в пользу государства, так и в пользу третьих лиц, если их требования официально признавались судом. В полном противоречии с принципами 'индусского права о наследовании собственности предков Законом о наследственных правах индусов 1956 г. (ст. 30) сонаследникам предоставлялось право завещать «невыделенный интерес».
Доктрина «невыделенного интереса» использовалась и для устранения противоречий между положениями нового законодательства и нормами Митакшары. Так, ст. 6 Закона о наследственных правах индусов 1956 г., постановив, что положения закона не могут затрагивать «специальных прав» тех лиц, которые являются сонаследниками по праву Митакшары, предусмотрела исключения в пользу «женщин-наследниц и внуков умершего сонаследника от его дочерей» (перечисленных в специальном списке), которые получали наследство из невыделенной доли своего деда или отца на основании фикции, что эта доля была выделена перед его смертью. Женщины: жена, мать, дочери — таким образом по-прежнему не получали прав сонаследников, но не устранялись полностью от наследования собственности неразделенной семьи.
Не имея права отчуждать семейную собственность, сонаследники пользуются правом оспаривать отчуждение семейной собственности не только другим сонаследником, но и управителем семьи. Они могут требовать раздела семейной собственности, отчета управителя в период раздела о состоянии семейной собственности. Сонаследник может стать управителем семьи, а следовательно, и неразделенной собственности, если это место вакантно и другие сонаследники не высказывают по этому поводу возражений. Права всех сонаследников равны, кроме «дисквалифицированных сонаследников», которые в силу врожденного слабоумия или идиотизма не имеют права требовать выделения их доли из сонаслед-ственной собственности или управлять делами большой семьи. Последние имеют лишь право на содержание из родовой собственности.
Одним из острых вопросов в праве Митакшары, дебатировавшихся в течение десятилетий на страницах печати, неоднократно обсуждавшихся в высших судебных инстанциях Индии в начале XX в., был вопрос о том, включать ли заработки отдельных сонаследников в общую казну большой семьи? Судебные решения отразили постепенное утверждение принципов индивидуальной частной собственности в их противоборстве с принципами коллективизма.
Митакшара (I, IV, 5—10) признавала «доход от обучения» личной собственностью сонаследника, если сонаследник получил образование, квалификацию не на 'средства большой семьи.
Дайябхага (VI, I, 44—50) несколько смягчала требования признания приобретенной собственности личной, придерживаясь взгляда, что приобретение сонаследника не может быть отнесено к собственности семьи, если семья только снабжала его пищей и одеждой. Предписания Дайябхаги были утверждены судебным комитетом Тайного совета Великобритании в 1877 г. Вплоть до принятия Закона 1930 г. в судах стали выяснять, какое образование получил член объединенной семьи: специальное или обычное. Затраты семьи на получение сонаследником специального образования служили основанием для перехода его заработка в фонд семьи. Обычное образование, полученное за счет семьи, не влекло за собой таких последствий.
В 1930 г. был принят специальный Закон о доходах, являющихся результатом обучени, на основании которого вне зависимости от характера образования—специального или обычного — все заработки сонаследника были отнесены к его личной собственности. Принятие этого закона не создало серьезной угрозы для единства семьи. Слишком сильно было значение родственных связей и основанных на них традиционных моральных обязанностей, чтобы поколебать многовековые устои этой традиционной социальной формы.
Другие члены объединенной семьи — не сонаследники. Особая категория лиц в большой индусской семье — это вдовы умерших сонаследников, которые до 1937 г. имели лишь право на содержание, а по Закону 1937 г. стали наследовать «интересы» своих умерших мужей в неразделенной семейной собственности. Это так называемые «статутные собственники». Ограничения свободного распоряжения вдовой полученных ею после смерти мужа долей в такой собственности были сняты лишь ст. 14 Закона о наследственных правах индусов 1956 г., в которой было записано, что всякая собственность женщины-индуски является ее полной и неограниченной собственностью.
Это положение закона весьма часто и противоречиво толкуется в индийских судах. Нельзя, например, считать решенным вопрос о том, что женщина-вдова обладает неограниченным правом в отношении всякой собственности, полученной ею до 1956 г. Более того, ст. 14 Закона 1956 г. содержит специальную оговорку, что она не применяется «в отношении имущества, приобретенного в качестве подарка, на основании завещания, в силу постановления суда или постановления арбитража, устанавливающих ограничения права собственности да такое имущество».
На всех других членов объединенной семьи, не являющихся сонаследниками, распространяется лишь право на содержание (maintenance). Этот термин включает в себя право на жилище, пищу, одежду, на расходы, связанные с устройством брака, образование, медицинскую помощь. Если на образование и медицинскую помощь могут рассчитывать лишь члены состоятельных -семей, то приданое, устройство браков незамужних дочерей, требующее немалых затрат,—одна из традиционных и, как уже говорилось, обременительных статей расходов неразделенной семьи.
Когда праву содержания угрожает плохое управление семейной собственностью, то в руках сонаследников оказывается такое действенное средство, как выделение. Другие члены семьи находятся в более трудном положении, но и они могут требовать через суд предоставления им ежемесячного содержания, которое может быть истребовано даже из той части собственности неразделенной семьи, которая была передана другому лицу безвозмездно, или если лицо, в пользу которого было проведено отчуждение собственности (при наличии встречного удовлетворения), знало о праве истца на содержание. Это положение было закреплено не только судебной практикой, но и законом, в частности ст. 39 Закона о передаче собственности 1882 г. Член семьи — женщина не могла быть изгнана на улицу из своего дома, даже если покупатель дома не был осведомлен о ее праве на жилье. Это положение индусского права не действует, если собственность продается за долги «а аукционе или для выполнения «священного обязательства» сыновей выплатить долги своего отца. Утрачивает это право и женщина, вступившая во второй брак. Это отнюдь не единичное проявление сохранившегося в праве отрицательного отношения к повторным бракам вдов. В ст. 24 Закона о наследственных правах индусов содержится, например, правило о лишении вдовьих наследственных прав женщин, бывших вдов умерших сыновей, внуков, братьев, если к моменту открытия наследства они находились в новом браке.
Управитель семьи. Первое место в семье занимает ее управитель, носящий название «карта», которым, как правило, является старший сонаследник.
Управитель должен находиться в здравом уме, быть совершеннолетним, против его управления не должна возражать по крайней мере половина членов семьи. Одним из высоких судов решался даже вопрос, может ли быть управителем отец, страдающий опасной формой проказы. Было решено, что он может быть таковым, поскольку может отдавать распоряжения об отчуждении собственности.
Может ли быть управителем семьи женщина? Высокий суд Нагпура вынес решение еще в 1925 г., что женщина может быть управителем, карта, при определенных обстоятельствах. Прямо противоположная точка зрения была высказана Высоким судом Мадраса, постановившим, что поскольку женщина не может быть сонаследником, она не может быть и управителем. Именно эта точка зрения была поддержана Верховным судом в 1966 г., постановившим, что женщина не может действовать как управитель, даже если ее действия были разумны в конкретных обстоятельствах дела, подчеркнув при этом, что решение Высокого суда Мадраса находится в полном соответствии с «хорошо установленным принципом индусского права». Это характерный пример неравноправия женщин, закрепленного в праве Митакшары.
Специфические полномочия управителя (эквивалент, которым невозможно найти в английском праве), поскольку его нельзя назвать ни представителем семьи, ни доверительным собственником, значительно шире полномочий всех других сонаследников. Традиционно именно управитель решает вопрос, как семья должна зарабатывать, обеспечивать свое существование, как должна тратить свои доходы и пр. Договоры, заключенные управителем от имени семьи, при условии их законности, обязывают всех членов семьи, согласны они с ними или нет. Нормы права, касающиеся правового статуса управителя семьи, закрепленные судебным прецедентом в колониальной Индии, значительно расширили сферу семейных отношений, регулируемых правом, которые ранее упорядочивались обычаем. Суды, однако, не смогли своей противоречивой практикой создать унифицированных норм, которые исключили бы полностью действие обычая в этой сфере традиционных отношений. Они не создали надежных правовых гарантий против возможного злоупотребления управителем своим положением, его неосновательного обогащения и пр.
Судебная практика отразила две характерные тенденции: с одной стороны, затормозить хоть в какой-то мере процесс дробления индусских больших семей с их традиционной системой социального обеспечения, с другой — приспособить эту традиционную социальную форму к новым условиям капиталистической конкуренции.
Первейшая обязанность управителя — это сохранение семейной собственности. Как и при каких обстоятельствах управитель может отчуждать семейную собственность? Именно эта область семейных отношений служит питательной средой для большого числа судебных тяжб, так как она непосредственно связана 'С благосостоянием индусской семьи. Границы власти управителя очерчиваются прежде всего такими весьма расплывчатыми понятиями, правовыми доктринами, как «законная необходимость» (legal necessity) и «польза собственности» (benefit of the estate), ссылка на которые оправдывает сдачу в аренду, заклад, обмен, продажу семейной собственности управителем. Для определения понятия «пользы» судьи обращались к другим, не менее неопределенным критериям, оправдывая такие действия управителя, которые «всякий разумный человек среднего уровня ответственности» сочтет необходимыми в данной обстановке для блага семьи. Эта «реалистическая доктрина», по утверждению Дерретта, должна была защитить интересы семьи от «спекулятивных и необдуманных действий управителя». Безоговорочно оправдывается действие управителя и при отчуждении собственности для благотворительных или религиозных целей, т. е. пожертвования семейной собственности богам, матхам, храмам и пр. Для этих целей могла быть отчужден а как движимая, так и недвижимая семейная собственность. Здесь ограничения касались лишь размеров пожертвований. Пожертвования большей части семейной собственности не имеют юридической силы.
Полномочия отца-управителя по отчуждению семейной собственности были шире, чем полномочия другого управителя. Отец мог делать подарки «в знак любви» одеждой, драгоценностями жене или законной дочери и подарки сонаследникам путем имущественного предоставления в порядке антиципации части наследственной доли. Такие подарки могли быть сделаны только из движимой собственности, подарки из недвижимой собственности, противоречившие предписаниям Митакшары, были запрещены всем членам семьи, за исключением незамужних дочерей. Наиболее распространены были подарки во исполнение обещания отца по случаю помолвки дочери, которые могли быть переданы ей спустя год после ее бракосочетания. Такой подарок Верховный суд Индии объявил подарком во имя «священных целей». Подарки замужним дочерям и отделившимся сыновьям, как правило,не признавались, так же как и подарки третьим лицам. Здесь срабатывали все те же механизмы «священной обязанности» отца выдать дочь замуж. По-иному на это традиционное правило попытался взглянуть Высокий суд Мадраса в 1966 г., выдвинувший в качестве условия правомерности подарка отца дочери ее «нужду», необеспеченность и подтвердивший право сыновей оспаривать подарок, если дочь была достаточно обеспечена. Это решение не было поддержано другими судами. Ортодоксальные взгляды взяли вверх в этих положениях индусского права.
Управитель семьи не должен делать никаких периодических отчетов членам семьи, выплачивать им каких-то фиксированных сумм из семейных доходов и пр. Ограничения полномочий управителя семьи проявляются главным образом в период раздела семейной собственности. Сама угроза отделения, больно бьющая по престижу управителя, является сдерживающим моментом в его незаконных действиях. При разделе управитель должен доказать, что доходы, полученные им, — компенсация за продажу семейной собственности и прочее — были «законно» использованы. Если обнаруживалось присвоение семейной собственности, мошенничество управителя, он мог быть привлечен к суду.
Среди многих «правовых ловушек» для третьего лица -приобретение сонаследственной собственности, одна из самых серьезных. Она заключена в праве сонаследников оспаривать отчуждение семейной собственности, если такое отчуждение было незаконным, т. е. не вытекало из «священной обязанности» сыновей выплачивать долги отца или из ограниченного права отца делать подарки и пр.
Оспорено отчуждение семейной собственности может быть в самый неожиданный момент для покупателя. Так, неправомерное отчуждение семейной собственности управителем или любым из сонаследников может быть оспорено с того момента, как другие сонаследники (или, если они несовершеннолетние, их опекуны) узнают об отчуждении. Только такое отчуждение семейной собственности можно оспаривать сонаследником, которое произошло с момента его «зачатия» (с этого момента, а не с момента рождения, сын, внук и правнук считаются сонаследниками) до отделения его от семьи. Осуществить свое право, опротестовать отчуждение несовершеннолетний сонаследник мог после достижения совершеннолетия. Срок давности по искам совершеннолетних сонаследников исчислялся с момента отчуждения, для несовершеннолетних— с момента достижения ими совершеннолетия. Отклонение судом иска одного из сонаследников не моглослужить препятствием оспорить отчуждение семейной собственности его младшему брату.
Управитель представляет семью вовне, ведет семейные судебные дела. Если он проигрывает дело в силу «грубого бездействия», ни один другой член семьи не может действовать вместо него. Он может пойти на компромиссное решение спора по поводу семейной собственности, но это решение не может связывать несовершеннолетних сонаследников до тех пор, пока оно не утверждено судом.
Всякий долг семье должен быть выплачен управителю, в противном случае должник не освобождается от него. Только в силу злостного пренебрежения управителем своими обязанностями другой сонаследник может начать дело в суде по поводу семейной собственности, делать необходимые отчуждения собственности, получать долги и пр.
«Священное обязательство». Во всех случаях оправдывается отчуждение семейной собственности управителем для выплаты своих долгов 'или долгов предков по мужской линии. Обязанность сына, внука, правнука выплачивать долги своих отцов, предусмотренная дхармашастрами (Яджнавакья II, 47 и др.) как священная обязанность, не носила, видимо, с самого начала четко выраженного правового характера. Эта обязанность получила правовой характер в колониальной Индии, по предположению Дерретта, вследствие неправильного толкования пандитами одного из понятий Митакшары (I, I, 27). Скорее же всего само это неправильное толкование было следствием целенаправленной политики колониальных властей. Не случайно погашение задолженности отца по налогам было признано в колониальных судах первейшей священной обязанностью потомков.
Этот традиционный институт права, неукоснительно поддерживавшийся в колониальных судах, сохранился в действующей системе права почти в неизменном виде. Безуспешная попытка уничтожить его была предпринята авторами проекта «Индусского кодекса», предусмотревшего в ст. 88 запрещение всем судам «признавать всякие права преследовать потомков — мужчин для взыскания всякого долга, сделанного предком, или всякое отчуждение собственности в погашение такого долга на основании священной обязанности выплатить такой долг».
Неоднократные и разноречивые обоснования правомерности этого архаического института в Верховном суде Индии вряд ли могут свидетельствовать о намерениях судов хотя бы ослабить его действие в настоящее время. Не затронула действия этого традиционного института и кодификация
индусского права 50-х годов, в том числе и Закон о наследственных правах индусов 1956 г. Если раздел семейной собственности производился на основе предписаний ст.ст. 6 и 8 этого закона, ответственность сонаследников за долги отца, которые уже существовали, должна была обременять доли сонаследников и даже доли вдов умерших сонаследников.
Высокие суды и Верховный суд Индии дают различное толкование самой доктрины «священных обязанностей» (обязательств). В одних случаях подчеркивается чисто духовное начало доктрины, единственной целью которой является якобы духовное благо отца, в других — подчеркивается связь доктрины с принципами справедливости. Так как обязанность заплатить долги своего отца, налагаемая на сына, является прямым следствием получения им интереса в семейной собственности, никакие «отклоняющиеся» обычаи, как подчеркнул Верховный суд в 1970 г., не могут быть признаны здесь. Мусульмане и христиане, которые следуют объединенной семейной системе по Митакшаре, также «связаны священными обязательствами», как и индусы.
Долги отца подлежат выплате потомками, даже если они были сделаны не в пользу семьи. С целью выплаты своих долгов отец-управитель может тратить доходы семьи вне зависимости от возможности выплатить в будущем долг из своих заработков. Если долг превышает доходы от семейной собственности, он может отчуждать такую собственность. Суд может прямо использовать эту власть отца-управителя без привлечения других сонаследников в качестве соответчиков. Право отца отчуждать собственность для этих целей дополняется правом кредитора добиваться выплаты долга из семейной собственности. Даже те долги, сроки которых истекли, узаконивают действия отца по отчуждению семейной собственности, так как они продолжают обременять собственность его потомков по мужской линии. Сроки давности в этом случае могли не приниматься во внимание.
Отец может возложить ответственность на сына, внука, правнука выплатить свой частный долг (долг частный, а не семейный, так как долги всей семьи влекут ответственность всех ее членов, частные — только прямых потомков по мужской линии), если этот долг не был «порочным», «грязным» (avyavaharika). Потомки могли избежать ответственности за те долги, которые были «порочными», т. е. с помощью которых преследовались порочные, незаконные, аморальные цели, или если долг явился прямым результатом порочных действий отца. Бремя доказывания «аморальности» долга лежит на ответчике.
При толковании санскритского понятия avyavaharika суды обычно ссылаются на комментарий Митакшары к Яджнавакье (II, 47), который говорит «о долге в нарушение хорошей морали». Для определения «хорошей морали», в свою очередь, вводится эталон «скромного добропорядочного отца - индуса». То, что с точки зрения такого «респектабельного отца индусского семейства» было неприличным, не соответствовало общепринятым понятиям морали, было отнесено к аморальности долга. Это весьма расплывчатое объяснение также мало проясняло дело.
Суды выносили и выносят свои суждения по поводу аморальности долга по самым разнообразным житейским ситуациям. Так, долги, возникшие в результате содержания женщины (не члена семьи), покупки алкогольных напитков, так же как и долги, явившиеся следствием нарушения закона, были отнесены судом к аморальным. Вместе с тем суды старались ограничить широкое толкование порочности, аморальности, неоднократно подчеркивая необходимость доказательств незаконности в мотивах действий отца именно в тот момент, когда долги возникали. Долги, явившиеся следствием халатности, некомпетентности, необдуманности действий отца, не освобождали сыновей от ответственности. К выплачиваемому долгу предъявлялось еще одно требование. Такой долг должен был предшествовать отделению сонаследника от большой семьи. Требование «предшествования» (antecedence) делало недействительными заклад или продажу доли сыновей, внуков, правнуков в семейной собственности, если долги были сделаны отцом после их отделения.
При всей кажущейся стабильности этого традиционного института требования времени не могли не затронуть и его. В этом отношении весьма красноречивым выглядит решение Верховного суда о «священной обязанности» сына выплатить даже аморальный долг отца банку, так как «директор банка, призванный проявлять осмотрительность в предоставлении кредита, не может предусмотреть всех возможных последствий своих действий и не несет ответственности, если долг банку был сделан в нарушение хорошей морали».
Это далеко не единичный пример того, какие изменения претерпевали институты права Митакшары в процессе их приспособления к новым условиям. Такие изменения часто приводят к прямому отходу от традиционных основ индусского права, меняют первоначальный смысл и содержание его норм.
Митакшара и «новый бизнес». Пожалуй, ни одна другая часть права Митакшары не несет на себе столь ярко печать эклектического приспособления к новым условиям капиталистической действительности, как та, которая касается права управителя вовлекать семейные активы в предпринимательскую деятельность. В этом вопросе как бы столкнулись две противоречивые тенденции: с одной стороны, защита интересов (несовершеннолетних членов семьи от рискованных операций управителя с семейной собственностью, с другой — предоставление ему возможностей для предпринимательской инициативы в условиях капиталистической конкуренции.
Судебный комитет Тайного совета держался точки зрения, что Митакшара не дает управителю права подвергать несовершеннолетних сонаследников риску и ответственности за новое предпринимательство, «новый бизнес». Доктрина «нового бизнеса», оказавшаяся, по выражению Дерретта, «железной клеткой» для управителя большой индусской семьи, ограничивала права управителя в распоряжении семейной собственностью. Управитель не мог отчуждать семейную собственность для начала или поддержки «нового дела», которое было сопряжено, как это определил Высокий суд Мадраса в 1955 г., с «сильным риском», т. е. требовало от членов семьи новой квалификации, нового опыта. Эта доктрина между тем никогда не проводилась с должной последовательностью в индийских судах. Является ли то или иное дело семьи новым, решал в каждом конкретном случае суд.
К настоящему времени суды в большинстве своем пришли к положительному выводу относительно того, может ли управитель продавать или закладывать землю для какой-либо новой предпринимательской деятельности. «Мобильность капитала и инициатива, — как пишет Дерретт, — клич нашего века, и тенденция сводить на нет действия управителей, предпринимавших решительные шаги в рискованном предпринимательстве, явно ослабевает».
Новое предпринимательство, проникновение семейных капиталов в большой бизнес, привело к созданию новых норм, неизвестных ранее праву Митакшары. Так, в праве Митакшары не существует больше презумпции, что дело, начатое одним из сонаследников, имеет семейный характер и принадлежит семье. До тех пор пока не будет установлено, что оно возникло на основе семейной собственности и доходы, получаемые от его ведения, вкладываются в общесемейный фонд, презюмируется, что бизнес принадлежит тому, кто его начал.
Требования умелого ведения семейных дел, особенно связанных с капиталистическим бизнесом, приводят к ограничению власти управителя семьи, передаче его полномочий более молодому, образованному, предприимчивому сонаследнику. Семья имеет право уполномочивать на ведение общесемейного предпринимательства одного из сонаследников, действия которого будут связывать всех сонаследников, как и действия управителя семьи. Директор семейной фирмы, например, может располагать особой властью распоряжаться семейными капиталами в интересах ведения дел этой фирмы. Его долг в этом случае становится долгом всех других сонаследников.
Суды все чаще отходят в своих решениях и от одного из основополагающих принципов Митакшары, что все добытое ценой приложения средств семьи является собственностью объединенной семьи и что управитель семьи не -имеет права на личное вознаграждение за свою деятельность. Верховный суд и Высокие суды штатов до настоящего времени обсуждают, например, вопрос, кому должно принадлежать вознаграждение за труд директора предприятия, которым является сам управитель семьи или другой сонаследник, если в это предприятие были вложены капиталы неразделенной семьи. Такие иски возникают по инициативе как членов семьи, так и налоговых учреждений.
Так, в одном из своих решений Высокий суд Мадраса постановил, что там, где семья приобрела на свои 'капиталы контрольный пакет акций, благодаря которому она могла назначить директором акционерного общества с ограниченной ответственностью своего управителя, все члены семьи имеют право на дивиденды с акций, а также на директорское вознаграждение. Суд сослался при этом на решение Высокого суда Мадраса от 1964 г. («Налоговое ведомство Мадраса против Паланиаппа Чатьяра»), в котором говорилось, что «управитель не может получать особых выгод от использования семейных активов и фондов, требовать особого вознаграждения в свою личную пользу только на том основании, что в процессе получения этих выгод были использованы его личная квалификация и труд».
Это дело было пересмотрено Верховным судом в 1968 г., уже по иску самого Паланиаппа Чатьяра к налоговому ведомству. Верховный суд пришел к прямо противоположному решению, постановив, что все доходы, полученные истцом как директором компании, принадлежат лично ему. Они не подлежат подоходному налогу как доход семьи, так как семейному капиталу не было нанесено никакого ущерба и ни одна часть семейных фондов не была израсходована на получение поста директора. Средства семьи тратились на получение дивидендов и других преимуществ от участия в компании. В этом решении, правда, первостепенное значение приобрел тот факт, что лишь 90 из 300 акций компании было куплено за счет семейных фондов.
В другом деле Верховный суд уже не придал значения тому факту, что семья вложила в деятельность товарищества значительную часть своего капитала.
Раздел большой индусской семьи. Право раздела или право на выделение сонаследников из большой индусской семьи было известно еще дхармашастрам. Более того, в ряде дхармашастр (Гаутама XXVIII, 4; Законы Ману IX, 3 и др.) говорится о том, что раздел поощряется дхармой. Эти положения дхармашастр являются еще одним свидетельством их брахманской тенденциозности. В период составления дхармашастр большая семья была еще незыблема. Все экономические, социальные условия, социально-психологический и идеологический климат в это время соответствовали ее объединенному характеру. Получение брахманами вознаграждения, подарков за выполнение ритуалов и церемоний, совершаемых в большом количестве при разделе семьи, продиктовало содержание этих шлок дхармашастр. Таким образом, отделение от большой семьи почти повсеместно в Индии очень рано стало свободным.
Для тех индусов, которые подпадали под действие норм права Дайябхаги, процедура отделения была достаточно проста, поскольку в случае смерти управителя каждый из его сыновей (братьев) имел определенную долю имущества в семейной собственности и только сам факт физического отделения свидетельствовал о разделе семьи с точки зрения права. Значительно сложнее определить правовой статус членов большой индусской семьи по Митакшаре.
В ряде случаев суды сталкиваются с полной невозможностью определить, был ли раздел большой индусской семьи фиктивным или действительным. Настоятельное требование пересмотреть традиционные нормы Митакшары о разделе диктуется задачами налогообложения в независимой Индии. Огромное число дел возникает по поводу исков налоговых органов к неразделенным индусским семьям. Для того чтобы избежать высокого налога, члены больших индусских семей, ведущих крупный бизнес, предпочитают регистрировать себя в налоговых органах как отделившихся.Это становится особенно выгодным в том случае, если отдельные члены семьи имеют налоговые льготы.
Большие сложности возникают в судах и в тех случаях, когда рассматриваются иски третьих лиц к управителю большой индусской семьи. Так как индусское право не содержит четких правил уведомления о разделе, третье лицо остается в неведении относительно того, имеет ли оно дело с большесемейной собственностью или с собственностью простого товарищества и вправе ли управитель требовать ответственности других сонаследников за его долги. Высокими судами ряда штатов высказывались рекомендации презюмировать существование большой неразделенной семьи до тех пор, пока существует видимость ее сохранения. Подчеркивалось также, что сходство между делом большой семьи и товариществом дает право третьим лицам требовать от сонаследников уведомления о разделе. Эта рекомендация не во всех штатах
была принята.
По Митакшаре раздел семьи проходит две стадии: предоставление отдельного статуса по требованию сонаследника и раздел семейной собственности «по границам» (partition by metes and bound). Физического отделения лица от семьи вместе с его долей собственности может не последовать, а лицо будет считаться отделившимся с точки зрения суда, коль скоро оно потребовало отделения. Сонаследники и «статутные собственники» могут отделяться только путем ясно выраженного намерения выделиться, сообщение о котором должно достичь всех других сонаследников. О том, какое большое значение имеет намерение отделиться для признания обособленного статуса члена семьи, свидетельствует следующий факт. Если сонаследником был подан иск о разделе большесемейной собственности, это обстоятельство признается 'как ясно выраженное намерение отделиться. Даже в том случае, когда иск был отозван (например, когда один или несколько сонаследников умирают вскоре после подачи искового заявления, а истец надеется получить преимущества пережившего сонаследника), сообщение о намерении отделиться не подвергается сомнению. Выдела из большой семьи могут требовать через суд и несовершеннолетние сонаследники. Если суд приходит к выводу о полезности обособления несовершеннолетнего, то раздел признается не со дня вынесения решения судом, а со дня «выраженного намерения» несовершеннолетним отделиться 'от большой семьи. Отделение членов семьи сразу же меняет правовой статус управителя, полномочия которого резко сужаются, ибо, даже сохраняя право распоряжения семейной собственностью, он выступает уже или как доверительный собственник или как представитель разделившихся членов семьи и его полномочия регулируются уже нормами общеиндийского права, в частности нормами Закона о договорах 1872 г.. Это пример четкого отражения взаимосвязи традиционных социальных отношений и традиционных норм права: прекращаются традиционные отношения, прекращается и действие традиционных норм. В то же время сонаследники могут договориться разделить собственность семьи или часть ее для удобства пользования ею, но оставаться членами семьи по своему правовому статусу.
Налоговые статуты, как правило, не воспринимают общепринятую норму Митакшары, что раздел семьи происходит тотчас же, как только выявляется недвусмысленное намерение члена семьи отделиться. Они, в явном противоречии с традиционными нормами, признают только физический раздел семейной собственности. Не учитывается налоговыми органами и тот несомненный показатель раздельного правового статуса в индусском праве, как брак члена индусской семьи по Закону о специальном браке 1954 г. или переход в другую веру, ибо собственность в этом случае может остаться неразделенной.
Право на отделение члена большой семьи не затрагивается ни тем, что в этой семье есть несовершеннолетние члены, ни наличием семейных обязательств по договорам, ни несостоятельностью сонаследников. Несовершеннолетние сонаследники отделяются вместе с их отцами, автоматически образуя новую неразделенную семью до тех пор, пока они сами не потребуют отделения. По Митакшаре отец имеет право произвести раздел между ним и его сыновьями, совершеннолетними или несовершеннолетними даже без их согласия.
В индусском праве не существует презумпции, что отделение одного сонаследника влечет обязательно за собой отделение других, как не существует и противоположной презумпции. В каждом конкретном случае статус оставшихся сонаследников должен быть доказан тем, кто ссылается на конкретные обстоятельства дела.
Общие принципы раздела семейного имущества были изложены также в проекте «Индусского кодекса». «Там, где делятся отец и его сыновья, — указывается в ст. 90 проекта, каждый сын берет долю, равную доле его отца; где раздел происходит среди братьев, они берут равные доли; где раздел происходит между сонаследниками, принадлежащими к различным ветвям семьи, собственность сначала должна быть поделена по ветвям семьи (per stirpes); где раздел происходит между сонаследниками, принадлежащими к одной семейной ветви, собственность должна делиться между ними по головам (per capita)».Таким образом, при разделе членов большой семьи исходят из фикции, что вся семейная собственность находится в руках одного общего предка, «исходящие семейные ветви прямых мужских потомков которого делят семейную собственность поровну, вне зависимости от общего числа сонаследников в той или иной ветви. Внутри каждой семейной ветви полученная собственность делится между сонаследниками и «статутными собственниками» поровну. Принцип равенства при разделе не всегда соблюдается в судах с достаточной последовательностью, особенно если он приходит в противоречие с религиозной нормой. Так, большая доля при разделе семейной собственности может быть дана на основе признанного обычая старшему брату, так как он должен совершать жертвоприношения умершим предкам. Весьма своеобразное положение занимает при разделе по Митакшаре, как уже говорилось, незаконнорожденный сын шудры. Незаконнорожденные дочери никаких прав в большесемейной собственности не имеют. Значительно усложняются условия раздела семейной собственности, если в семье есть усыновленный сын и родной сын, рожденный после усыновленного. Здесь вступают в силу и архаические принципы варнового деления, и различия школ права.
Нормы Митакшары, касающиеся раздела, создают массу лазеек для неосновательного обогащения. Они крайне сложны, основаны на многочисленных презумпциях, исходящих из того, «что чаще всего случаются». Так, вопрос, является или не является та или иная собственность, находящаяся в руках отдельных членов семьи, родовой, семейной, суд должен решать не только путем установления отношений между первоначальными и последующими держателями собственности, но и установления способов, какими она была передана. Между тем именно в семейных отношениях часто за давностью времени невозможно установить эти обстоятельства с достаточной полнотой. В таком случае и действует та или иная презумпция. Факт объединенного характера семьи не ведет к презумпции, что вся собственность, которая находится в ее распоряжении или в распоряжении ее сонаследников,— семейная. Бремя доказывания того, что собственность, которая приобретена от имени того или иного сонаследника, семейная, лежит на том, кто ссылается на это обстоятельство.
Более строга доктрина в отношении собственности управителя. В праве Митакшары существует презумпция, что собственность, приобретенная управителем, является семейной, если существует «ядро» семейной собственности, достаточное для приобретения ее оспариваемой части. Определенные ограничения распоряжения бывшей семейной собственностью, поделенной сонаследниками, все еще остаются. Специальным условием договора о разделе семейной собственности может быть, например, запрещение продавать выделенную долю собственности сонаследника третьим лицам.
Действующее право Митакшары, регулирующее как отношения в большой индусской неразделенной семье, так и отношения всей семьи и ее членов с третьими лицами, государством, представляет собой смешение огромного количества прецедентных норм, часто значительно отличающихся друг от друга в различных штатах.
В отличие от кодифицированных частей индусского права, в значительной мере упрощенных, рационализированных, унифицированных, общей тенденцией развития права Митакшары является его дальнейшее усложнение. Несогласованность, противоречивость норм Митакшары заложены в их основе, в искусственном соединении принципов докапиталистического и капиталистического права. Так, например, под влиянием конституционного принципа правового равенства в Митакшаре были значительно изменены наследственные права женщин и пр. Вместе с тем в этой сфере отношений не изжито действие теории «пинды» — поминальное приношение предкам, позволяющей сохранять неравенство по признаку пола, варны, между усыновленными и родными детьми и др. Митакшара— заповедное поле старых варново-правовых предписаний. Характер судебного решения и ныне при применении норм Митакшары может зависеть от принадлежности лица к той или иной варне или касте.
В условиях капиталистического развития страны Митакшара демонстрирует живучесть и приспособляемость традиционных норм к изменяющейся социально-экономической обстановке. Нормы этого права, касающиеся, например, управления большой индусской семьи, дали готовые формы управления капиталистическому предприятию. В Индии действует большое число фирм, во главе которых стоят управители больших семей, подчиняющих своей власти других сонаследников на основе тех правомочий, которые закреплены за ними правом Митакшары.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
И в колониальной и в независимой Индии традиционное индусское право неизменно связано с устойчивыми, медленно эволюционирующими традиционными элементами в социально-классовой структуре Индии, такими, как община, каста, большая семья, религиозная и этническая общность.
Приспособление индусского права к развивающимся капиталистическим отношениям, его модификация начались еще в колониальной Индии, «о ни практика колониальных судов, ни спорадическое законодательство не затронули основных традиционных (докапиталистических) принципов индусского права, открыто закрепляющих различные формы социального неравенства: религиозного, кастового, по признакам пола и пр. Не было затронуто сколько-нибудь существенно и традиционное, религиозное правосознание широких трудящихся масс в колонии, что сводило часто на нет робкие попытки колонизаторов осовременить индусское право.
Иное положение складывается в независимой Индии. Кодификация индусского права, проведенная после получения страной независимости, знаменовала начало широкого процесса утверждения в праве новых демократических принципов, — принципов, соответствующих потребностям социального прогресса, секуляризации, рационализации этой правовой системы. Решающим условием реформы персонального права индусов явилось принятие Конституции независимого государства 1950 г., закрепившей демократические принципы равенства всех индийцев перед законом и др. При всей формальной ограниченности этих 'принципов в стране, где не преодолено фактическое неравенство, как экономическое, так и социальное, они не могут не оказывать воспитательного, идеологического воздействия на правосознание трудящихся масс - одного из главных условий эффективности любого законодательства.
Кодификация индусского права, проходившая в условиях острой идеологической, внутриполитической борьбы, не могла не вызвать весьма противоречивых оценок как в самой Индии, так и за ее пределами. «По широте масштабов и степени инноваций» Дерретт сравнивает кодификацию индусского права в независимой Индии с Кодексом Наполеона 1804 г. с точки зрения Десаи, история законодательства в сфере персонального права не знает других примеров столь существенной «демократизации» и «всеобъемлющей перестройки» как законодательство 50-х годов независимой Индии.
Если коммуналистская партия «Хинду Махасабха» объявила открытый бойкот новому законодательству, а отмена «антииндусского законодательства» становится в 60-х годах важной частью платформы этой партии, то демократические круги индийского общества, признавая позитивный характер кодификации индусского права, все решительнее выступают с требованием создания единого гражданского кодекса, реформы мусульманского права в Индии.
С момента кодификации индусского права прошло больше 25 лет. За это время не было предпринято решительных шагов к осуществлению программного положения Конституции, закрепленного в ее ст. 44. Печальный факт почти полного отсутствия изменений в персональном праве мусульман неизменно констатируется в периодической печати Индии.
Кодификация не привела и к унификации самого индусского права. Во-первых, она не носила, как уже говорилось, полного характера. Значительная часть норм индусского права, связанных с отношениями в большой индусской неразделенной семье, с религиозными учреждениями и пр., мало подверглась изменениям. Во-вторых, не преодолен до конца партикуляризм в действующем индусском праве, в ряде норм действующего права, касающихся неделимой собственности, собственности бинами или религиозных учреждений, еще ярко выступают черты прошлого этой системы права. Эти черты проявляются и в непреодоленных до конца кастовых различиях в индусском праве, и в неискорененном полностью неравенстве мужчин и женщин в вопросах брака, наследования имущества и пр.
В Индии все решительнее раздаются требования радикальной перестройки судебной и правовой системы с ее «средневековой техникой судебных решений, бесконечными апелляциями, экзотическими правилами доказательств, медленным и дорогим правосудием, несогласованным законодательством».
От единства действий всех демократических сил страны будет зависеть успешность решения и этой проблемы, которая в числе других была унаследована Республикой от колониально-феодального прошлого.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие .. ……………………………………………………………….. 3
ГЛАВА I. К ОБЩЕЙ ХАРАКТЕРИСТИКЕ ИНДУССКОГО ПРАВА: ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ГРАНИЦЫ ПРИМЕНЕНИЯ …………………………………………8
§ 1. Границы действия индусского права ………………………...…………………………………….12
§ 2. Развитие источников индусского права ……………………………………………………….21
§ 3. Варново-кастовое социальное деление в индусском праве ……………………………………….....31
§ 4. Происхождение права в Древней Индии …………………………………………………………….42
ГЛАВА II. ИНДУССКОЕ ПРАВО В КОЛОНИАЛЬНОЙ ИНДИИ ……………………………...52
§ 1. Колониальные суды я индусское право …………………………………………………………….57
§2.Модификация индусского права под влиянием колониального законодательства……………….70
§3.Кодификационные работы в колониальной Индии во второй половине XIXв .. ……………….....80
§ 4. О некоторых традиционных институтах обязательственного и вещного индусского права, не затронутых кодификацией ……………………………………………………………………………………………91
ГЛАВА III. МОДЕРНИЗАЦИЯ И КОДИФИКАЦИЯ ИНДУССКОГО ПРАВА
В РЕСПУБЛИКЕ ИНДИИ ………………………………………………………………………..101
§ 1. Индийский секуляризм и Конституция 1950 года …………………………………………...115
§ 2. История создания «Индусского кодекса» ………………………………………………..132
§ 3. Закон о браке индусов 1955 года …………………………………………………………………..145
§ 4. Индусское право и большая индусская неразделенная семья…………………………………………168
Заключение……………………………………………………………………………………………………190