Заключение

Вариативность кризисных явлений в различных греческих полисах определяется историческими особенностями и специфическими чертами тех или иных гражданских общин, на почве которых протекал общий для всей Греции IV века процесс. В Спарте, чья социально-экономическая и политическая структура в период классики была достаточно стабильной, кризис полиса имел свой "местный" колорит. Уникальность спартанского варианта кризиса полиса во многом определялась тем, что здесь негативные для полиса процессы долгое время протекали в латентной форме. Греческие философы и историки не раз отмечали эту особенность Спарты, где многочисленные явления кризисного порядка произошли как бы сразу, без всякой предварительной подготовки. Тот процесс дестабилизации, который имел место в Спарте на рубеже V-IV вв., воспринимался современниками как некий единовременный акт или внезапный взрыв, одним ударом разрушивший все структуры спартанского общества.

Как это ни парадоксально звучит, но именно активное участие и победа Спарты в Пелопоннесской войне сильнейшим образом ускорили те процессы дестабилизации, которые исподволь накапливались в спартанском обществе. Военная активность Спарты и нетрадиционное для нее обращение к морю привели к таким не полисным тенденциям в ее политике, как союз с Персией, который в свою очередь нарушил сложившийся в греческом мире баланс сил и послужил опасным прецедентом, последствия которого для Эллады были неисчислимы.

В ходе Пелопоннесской войны существенные изменения претерпела военная организация спартанского полиса. Рождение флота и необходимость для Спарты в экстремальных условиях войны одержать верх над Афинами, традиционной военно-морской державой, привели к появлению новой, находящейся уже отчасти вне полисной структуры, должности наварха. Благодаря главным образом усилиям Лисандра эта ординарная магистратура была наделена новым содержанием. Навархия в конце Пелопоннесской войны уже сочетала в себе одновременно и военный и политический авторитет.

При характерной для Спарты олигантропии ее военная активность естественно требовала от нее инкорпорации не-спартиатов во флот. Причем если традиционная гоплитская армия состояла еще из гражданского ополчения по преимуществу и руководилась царями, то спартанский флот как по своему составу, так и по способу экономического обеспечения, оказался по существу вне полисной системы. Само его существование с неизбежностью вело к нарушению обычных для Спарты социальных пропорций и к возникновению новых социальных групп, которые не вписывались в традиционную схему спартанского космоса.

Возникшая в этот период "новая" элита во главе с Лисандром уже начинала ориентироваться на другие, не полисные ценности, мечтая не столько о пожизненном членстве в герусии, сколько о доходной должности за границей. Кризис "верхов" в Спарте выразился в частности в непрекращающейся на рубеже V-IV вв. "партийной" борьбе, которая парализовала весь механизм управления Спарты и привела к большим колебаниям в ее внешнеполитическом курсе.

Фрагментом общей кризисной ситуации является также обвальное обнищание основной массы спартиатов, что привело к появлению целого класса полуграждан, т.н. гипомейонов. Спартиат, однажды оказавшись в разряде гипомейонов, передавал свой статус по наследству. Сыновья его назывались мофаками и имели мало шансов снова попасть в число полноправных граждан.

Таким образом, победа Спарты в Пелопоннесской войне и последующая гегемония ее над всем греческим миром были явлениями незаурядного порядка. Выход Спарты на роль гегемона в свою очередь привел к большим метаморфозам в политической и социальной жизни общества. Эти внутренние перемены тем более важны, что они происходили в государстве с достаточно стабильной политической системой.