Поэмы с. Есенина «Анна Снегина», «Черный человек» - личное и историческое в них. Духовные и идейные искания поэта.

Поэма "Анна Снегина" написана в стихотворной форме, но ее особенностью является слияние эпического и лирического жанров в единое нераздельное целое. В поэме нет сквозного действия, нет последовательного рассказа о событиях. Они даны отдельными эпизодами, автора интересуют его собственные впечатления и переживания от столкновения с этими событиями. Лирический герой поэмы выступает и как рассказчик, и как герой произведения, и как участник событий предреволюционного и революционного времени. Поэма начинается и заканчивается лирическим аккордом - воспоминания автора о ранней юности, о "девушке в белой накидке". Развитие сюжета начинается в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась февральская революция, но война продолжается, земли крестьяне не получили. Назревают новые грозные события. Но герой хочет остаться в стороне от них, отдохнуть в общении с природой, вспомнить юность. Но события сами врываются в его жизнь. Он только что пришел с войны, бросил винтовку и "решил лишь в стихах воевать".

"Война мне всю душу изъела.

За чей-то чужой интерес

Стрелял я в мне близкое тело

И грудью на брата лез".

Февраль 1917 года всколыхнул деревню. Былая вражда между жителями села Радово и деревни Криуши вспыхнуло с новой силой. Появился у Криушей свой вожак - Прон Оглобин. Приехавший из Питера бывший односельчанин, герой поэмы, встречен ими и с радостью, и "с любопытством". Он теперь "важная шишка", столичный поэт, но все же "свойский, мужицкий, наш". От него ждут ответа на самые жгучие вопросы: "Скажи, отойдут ли крестьянам без выкупа пашни господ?" ... "За что же тогда на фронте мы губили себя и других?" Но и эти вопросы и для самого поэта еще недостаточно ясны. Другие впечатления волнуют этот романтический образ до боли знакомой и родной природы и не менее романтический образ - воспоминание о "девушке в белой накидке". Юношеская любовь была безответной, но воспоминания о ней - легкие, радостные. Любовь, молодость, природа, родина - все это для поэта слилось в единое целое. Это все в прошлом, а прошлое - прекрасно и поэтично. От своего друга, старого мельника, герой узнает, что Анна, дочь соседней помещицы Снегиной, помнит его. Герой поэмы не ищет с ней встречи. Все изменилось, изменились они сами. Ему не хочется тревожить тот легкий поэтический образ, который остался от ранних юношеских впечатлений. Да, теперь Анна Снегина - важная дама, жена боевого офицера. Она сама находит поэта и почти прямо говорит, что любит его. Но прошлый образ юной девушки в белом ему милее, он не хочет поменять его на случайную любовную интригу. В ней нет поэзии. Жизнь еще теснее сближает поэта с местными крестьянами. Он идет с ними к помещице Снегиной просить, что бы она отдала им землю без выкупа. Но в доме Снегиных горе - пришло известие о том, что на фронте погиб муж Анны. Конфликт между поэтом и Анной кончается разрывом. "Он умер... А вот вы здесь",- упрекает она героя своего недолгого романа. События октябрьских дней снова сталкивают рассказчика с Анной. Имущество помещицы Снегиной конфисковано, мельник привез бывших хозяек к себе. Последняя встреча не сблизила бывших влюбленных. Анна полна личными, интимными переживаниями, а герой охвачен бурей гражданских событий. Она просит извинить ее за невольные оскорбления, а он думает о переделе помещичьих земель: " Скажите, вам больно, Анна, за ваш хуторской разор?" Так жизнь переплела, перепутала личное и общественное, разъединила этих людей навсегда. Герой умчался в Питер, Анна - в Лондон. Последняя часть поэмы - это описание суровых времен гражданской войны. И на этом фоне - два письма. Одно от мельника с сообщением о том, что в Криушах расстрелян Оглоблин Прон. Другое - из Лондона, от Анны Снегиной. Его вручил герою мельник во время очередного его приезда на родину. Что же осталось от прежних впечатлений и переживаний? Все приходит, как налетевшая буря. И для тоскующей на чужбине Анны теперь воспоминания о прежней любви сливаются с воспоминаниями о Родине. Любовь, Родина, природа - вот истинные ценности, способные согреть и возвысит душу человека.

Голова моя пашет ушами,

Как крыльями птица.

Ей на шее ноги

Маячить больше невмочь.

С.А. Есенин. Черный человек

«Черный человек» - одно из самых загадочных, неоднозначно воспринимаемых и понимаемых произведений Есенина. Работать поэт начал в 1922 году, и в основном она была написана заграницей, в феврале 1923 года был закончен первый вариант поэмы. Этой поэме суждено было стать крупным последним поэтическим произведением Есенина. В ней выразились настроения отчаяния и ужаса перед непонятной действительностью, драматическое ощущение тщетности любых попыток проникнуть в тайну бытия. Это лирическое выражение терзаний души поэма – одна из загадок творчества Есенина. Ее разрешения в первую очередь связано с трактовкой образа самого «прескверного гостя» - черного человека. Его образ имеет несколько литературных источников. Есенин признавал влияние на свою поэму «Моцарта и Сальери» Пушкина, где фигурирует за загадочный черный человек. «Черный человек» - это двойник поэта, он выбрал в себя все то, что сам поэт считает в себе отрицательным и мерзким. Эта тема – тема болезненной души, раздвоенной личности – традиционна для русской классической литературы. Она получила свое воплощение в «Двойнике» Достоевского, «Черном монахе» Чехова. Но ни одно из произведений, где встречается подобный образ, не несет такого тяжкого груза одиночества, как «Черный человек» Есенина. Трагизм самоощущения лирического героя заключается в понимании собственной обреченности: все лучшее и светлое – в прошлом, будущее видится пугающим и мрачно беспросветным. Читая поэму, невольно задаешь вопрос: черный человек – это смертельно опасный противник поэта или часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. «Дуэль» с черным человеком, какова бы ни была его природа, послужила своеобразным духовным испытанием для лирического героя, поводом к беспощадному самоанализу. Однако в литературном произведении важно не только, что написано, но и как. Тема двойничества выражена на композиционном уровне. Перед нами два образа – чистая душа и черный человек, а перетекание монолога лирического героя в диалог с двойником – поэтическое выражение подсознательного. В исповедальной книге, читаемой «прескверны м гостем», открываются противоречия мятущегося духа лирического героя. Соотношение монологической и диалогической речи выявляется в ритмико-интонационном строе поэмы. Жесткий ритм дактиля усиливает мрачные интонации монолога черного человека, а взволнованный хорей способствует выражению диалогической формы мысли и повествования. Метафора разбитого зеркала прочитывается как аллегория погубленной жизни. Здесь выражена и пронзительная тоска по уходящей молодости, и осознание своей ненужности, и ощущение пошлости жизни. Однако эта «слишком ранняя усталость» все же преодолевается: в финале поэмы ночь сменяется утром – спасительной порой отрезвления от кошмаров тьмы. Ночной разговор с «прескверным гостем» помогает поэту проникнуть в глубины души и с болью совать с нее темные наслоения. Возможно, надеется лирический герой, это приведет к очищению.

Лирическое и эпическое в творчестве Есенина

Поэма «Анна Снегина» - лиро-эпическая поэма. В ней нет сквозного действия, последовательного рассказа о событиях. Они даны отдельными эпизодами, автора интересуют его собственные впечатления и переживания от столкновения с этими событиями.

Лирический герой поэмы выступает и как рассказчик, и как герой произведения, и как участник событий предреволюционного и революционного времени. Поэма начинается и заканчивается лирическим аккордом - воспоминания автора о ранней юности, о "девушке в белой накидке". Развитие сюжета начинается в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась февральская революция, но война продолжается, земли крестьяне не получили. Назревают новые грозные события. Но герой хочет остаться в стороне от них, отдохнуть в общении с природой, вспомнить юность. Но события сами врываются в его жизнь. Он только что пришел с войны, бросил винтовку и "решил лишь в стихах воевать". "Война мне всю душу изьела. За чей-то чужой интерес Стрелял я в мне близкое тело И грудью на брата лез". Февраль 1917 года всколыхнул деревню. Былая вражда между жителями села Радово и деревни Криуши вспыхнуло с новой силой. Появился у Криушей свой вожак - Прон Оглобин. Приехавший из Питера бывший односельчанин, герой поэмы, встречен ими и с радостью, и "с любопытством". Он теперь "важная шишка", столичный поэт, но все же "свойский, мужицкий, наш". От него ждут ответа на самые жгучие вопросы: "Скажи, отойдут ли крестьянам без выкупа пашни господ?" ... "За что же тогда на фронте мы губили себя и других?" Но и эти вопросы и для самого поэта еще недостаточно ясны. Другие впечатления волнуют этот романтический образ до боли знакомой и родной природы и не менее романтический образ - воспоминание о "девушке в белой накидке". Юношеская любовь была безответной, но воспоминания о ней - легкие, радостные. От своего друга, старого мельника, герой узнает, что Анна, дочь соседней помещицы Снегиной, помнит его. Герой поэмы не ищет с ней встречи. Все изменилось, изменились они сами. Ему не хочется тревожить тот легкий поэтический образ, который остался от ранних юношеских впечатлений. Да, теперь Анна Снегина - жена боевого офицера. Она сама находит поэта и почти прямо говорит, что любит его. Но прошлый образ юной девушки в белом ему милее, он не хочет поменять его на случайную любовную интригу. В ней нет поэзии. Жизнь еще теснее сближает поэта с местными крестьянами. Он идет с ними к помещице Снегиной просить, что бы она отдала им землю без выкупа. Но в доме Снегиных горе - пришло известие о том, что на фронте погиб муж Анны. Конфликт между поэтом и Анной кончается разрывом. "Он умер... А вот вы здесь",- упрекает она героя своего недолгого романа. Имущество помещицы Снегиной конфисковано, мельник привез бывших хозяек к себе. Последняя встреча не сблизила бывших влюбленных. Анна полна личными, интимными переживаниями, а герой охвачен бурей гражданских событий. Она просит извинить ее за невольные оскорбления, а он думает о переделе помещичьих земель: " Скажите, вам больно, Анна, за ваш хуторской разор?" Так жизнь переплела, перепутала личное и общественное, разъединила этих людей навсегда. Герой умчался в Питер, Анна - в Лондон. Последняя часть поэмы - это описание суровых времен гражданской войны. И на этом фоне - два письма. Одно от мельника с сообщением о том, что в Криушах расстрелян Оглоблин Прон. Другое - из Лондона, от Анны Снегиной. Его вручил герою мельник во время очередного его приезда на родину. Что же осталось от прежних впечатлений и переживаний? Все приходит, как налетевшая буря. И для тоскующей на чужбине Анны теперь воспоминания о прежней любви сливаются с воспоминаниями о Родине. Любовь, Родина, природа - вот истинные ценности, способные согреть и возвысит душу человека.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 18

1. Социальная и национальная проблематика в повестях И. Бунина «Деревня» и «Суходол».

2. Новые темы, проблемы, концепция человека в литературе второй пол. 1950-1960-х гг.

Середина 50-х годов - доклад Н.С. Хрущева на «закрытом» заседании XX съезда партии 25 февраля 1956 года положил начало освобождению сознания многомиллионного народа от гипноза культа личности Сталина. Эпоха получила название «хрущевской оттепели», породившей поколение «шестидесятников», его противоречивую идеологию и драматичную судьбу. К сожалению, к подлинному переосмыслению советской истории, политического террора, роли в ней поколения 20-х годов, сути сталинизма ни власть, ни «шестидесятники» не подошли. Именно с этим во многом связаны неудачи «хрущевской оттепели» как эпохи перемен. Но в литературе шли процессы обновления, переоценки ценностей и творческих поисков.

Наступившая «хрущевская оттепель«, казалось, открыла шлюзы. Долгое время сдерживаемая, хлынула потоком качественно иная литература. Пришли к читателю книги стихов прекрасных поэтов: Л. Мартынова («Первородство»), Н. Асеева («Лад»), В. Луговского («Середина века»). А к середине 60-х будут опубликованы даже поэтические книги М. Цветаевой, Б. Пастернака, А. Ахматовой.

В 1956 году состоялся невиданный праздник поэзии и вышел альманах «День поэзии». И поэтические праздники - встречи поэтов со своими читателями, и альманахи «День поэзии» станут ежегодными. Дерзко и ярко заявила о себе «молодая проза»: кумирами молодежи стали поэты Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Б. Ахмадулина и др. «Эстрадная поэзия» собирала многотысячные аудитории на поэтические вечера на стадионе «Лужники».

Авторская песня Б. Окуджавы вводила в диалог поэта и слушателя непривычную для советского человека интонацию доверия и участия. Человеческие, а не идейно-ходульные проблемы и конфликты в пьесах А. Арбузова, В. Розова, А. Володина преображали советский театр и его зрителя.

Однако в те же года была и жестокая травля Пастернака за публикацию в 1958 году «Доктора Живаго». «Секретарская литература» не сдавала позиций.

В конце пятидесятых молодые прозаики-фронтовики обратились к недавнему прошлому: исследовали драматические и трагические ситуации войны через точку зрения простого солдата, молодого офицера. Нередко эти ситуации были жестокими, ставили человека перед выбором между подвигом и предательством, жизнью и смертью. Критика того времени встретила первые произведения В. Быкова, Ю. Бондарева, Г. Бакланова, В. Астафьева настороженно, неодобрительно, обвиняя «литературу лейтенантов» в «дегероизации» советского солдата, в «окопной правде» и неумении или нежелании показать панораму событий. В этой прозе ценностный центр смещался с события на человека, нравственно-философская проблематика сменила героико-романтическую, появился новый герой, вынесший на своих плечах суровые будни войны.

Внимание к человеку, его сути, а не социальной роли, стало определяющим свойством литературы 60-х годов. П

Однако компромиссность «оттепели», полуправда этой эпохи привели к тому, что в конце 60-х годов ужесточилась цензура. Партийное руководство литературой с новой силой стало регламентировать и определять содержание и парадигму художественности. Все, не совпадающее с генеральной линией, выдавливалось из процесса (травля Солженицына, Бродского).

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 19

1. Мотивы цикла А. Блока «На поле Куликовом».

2. Жанровое своеобразие романа Б. Пастернака «Доктор Живаго».

Создавая «Живаго», Пастернак явно не обратил внимания на «несколько преувеличенные слухи о смерти» серьезной литературы и, не убоявшись уже народившегося к тому времени мирового постмодернизма, (которому роман пришелся по душе не больше, чем мировому коммунизму), написал вещь в лучших традициях русского романа de longue haleine («долгого дыхания» — фр. Я прекрасно осознаю, как комично выглядит фраза о «русской традиции», называемой тут же по-иностранному, однако именно это определение применял к своим романам-эпопеям Лев Толстой, видимо, объективнее и скромнее смотревший на степень уникальности русской прозы). В итоговом своем произведении Борис Леонидович постарался высказать отношение не только к любви и революции (ставшим главными темами романа), но и по всем волновавшим его вопросам философии, этики, религии, искусства, не обходя и того вопроса, от которого «бегал» не только в творчестве, но и в интервью, не только до «Живаго», но и после него — национального, еврейского. Правда, Юрий, главный резонер авторских идей, хранит по этому поводу «великое молчание», как Будда на вопрос о сотворении. Даже в разговоре с Ларой, которая под властью типичной для русских интеллигентов рефлексии переживает, не от одной ли головы ее сочувствие страдающим от погромов евреям, на ее вопрос, согласен ли он с Лариным недоумением, почему евреи так упрямо не хотят ассимилмроваться, Живаго, вопреки своей обычной словоохотливости, отвечает лишь: «Я об этом не думал. У меня есть товарищ, некий Гордон. Он тех же взглядов.» Этот Миша Гордон, будущий соученик и друг Юрия, впервые появляется на страницах одиннадцатилетним мальчиком, когда становится свидетелем самоубийства старшего Живаго. (Обилие подобных совпадений и пересечений судеб — одна из характернейших черт романа. Десяток его героев то и дело сталкивается друг с другом и не может разминуться, как в маленькой деревеньке, на просторах от венгерской границы до Сибири). Какие же мысли одолевают ребенка? «С тех пор, как он себя помнил, он не переставал удивляться, как это при одинаковости рук и ног и общности языка и привычек можно быть не тем, что все, и притом чем-то таким, что нравится немногим и чего не любят? Он не мог понять положения, при котором, если ты хуже других, ты не можешь приложить усилий, чтобы исправиться и стать лучше. Что значит быть евреем? Для чего это существует? Чем вознаграждается или оправдывается этот безоружный вызов, ничего не приносящий, кроме горя? [...] Миша постепенно преисполнился презрения к взрослым, заварившим кашу, которую они не в силах расхлебать.» Таковы мысли второклассника Миши Гордона в год (неупомянутого, правда) кишеневского погрома. Несложно принять их и за взгляды 70-летнего Бориса Пастернака шесть десятилетий спустя. Дело даже не в общеизвестном равнодушии поэта к собственному еврейскому происхождению. Достаточно того, что никакого другого подхода к еврейству в романе не предложено, тогда как этот методически развивается и углубляется как самим Гордоном, так, косвенно, и другими, незнакомыми с ним персонажами. (Такое сходство в образе мыслей героев автор объясняет тем, что все они, вкдючая даже и сибирячку Симу, находятся под влиянием философии юриного дяди Николая Веденяпина — опять дает о себе знать «деревенская» установка романа.) Не забудем, однако, что мысли художника раскрываются не только и не столько в рассуждениях, сколько в образах, и повременим с выводами. Новая усвоеная Гордоном философия дает ему лишь аппарат для подтверждения собственных старых воззрений. «Что такое народ? Надо ли нянчиться с ним? [...] В чьих выгодах это добровольное мученичество? Кому нужно, чтобы веками покрывалось осмеянием и истекало кровью столько ни в чем не повинных стариков, женщин и детей? Отчего, рискуя разорваться от неотменимости своего долга, как рвутся от давления паровые котлы, не распустили они этого неизвестно за что борющегося и за что избиваемого отряда?» «Взрослым, заварившим кашу» теперь найдено имя. Оказывается, это «средние деятели, ничего не имеющие сказать жизни и миру в целом» и поэтому «заинтересованные в узости», в «народе, предпочтительно малом», так как лучше (и однозначно легче) быть первым в деревне, чем вторым в Риме. Гордон уверен, что «властители дум этого народа не пошли дальше слишком легко дающихся форм мировой скорби и иронизирующей мудрости». Видимо, под «властителями дум» евреев он понимает не Спинозу и не Маймонида, не современного ему Герцля, в конце концов, а Шолом-Алейхема, что столь же корректно, как считать выразителем «русской идеи» (чем бы она ни была) Антона Павловича Чехова. Что ж, еще Гейне в поэме «Иегуда бен Галеви» смеялся над выпускницами французских лицеев, которые свое незнание великой еврейской поэзии принимают за ее отсутствие. То же можно без натяжек отнести и к философии. Не будем вдаваться, однако, в степень правильности и логичности суждений героя: ведь в художественном произведении они и важны не сами по себе, а как ключ к его, героя, внутреннему миру. Гордон как человек, отказывающийся от своих национальных корней, непременно должен убедить себя, что эти корни никакой ценности не представляют и держаться за них — ошибка, причем не только для него, но и для всех единородцев. Поэтому ко всем существительным, которые можно было бы сопроводить прилагательным «еврейские» (будь то «долг», «борьба» или «страдание») Гордон без долгих рассуждений и попыток обоснования привешивает определения «непонятный», «ненужная», «бессмысленное». То же касается и веры. «Урожденный» христианин спокойно почитает святость обоих заветов — Ветхого и Нового — и может вполне веротерпимо и уважительно относиться к иудаизму: Бог-то один, а в каких формах ему поклоняться — вопрос в большой мере традиции. Но выкрест должен обосновать хотя бы для себя свой переход из одной религии в другую, превосходство второй над первой. И тут извлекаются на свет идеи, изобретенные христианским средневековьем, да позже выброшенные за ненадобностью и теологической сомнительностью: «Как могли они [евреи] дать уйти от себя душе такой поглощающей красоты и силы [речь, разумеется, о Христе и Христианстве], как могли думать, что рядом с ее торжеством и воцарением они останутся в виде пустой оболочки этого чуда, им однажды сброшенной?» Разумеется, только об этом евреи всегда думали и пеклись: как бы остаться пустой оболочкой? Влияние не ограничилось религией. Он «стал вносить неудачные поправки в свой нравственный облик», «часто говорил слова не из своего словаря»... В зрелые годы старания Гордона «усредниться» увенчались, наконец, успехом. Автору, похоже, не хочется уже тратить место и краски на иллюстрирование этой печальной метаморфозы, и он просто «от себя» сообщает о гордоновском «неумении свободно мыслить» и «бедствии среднего вкуса кот. хуже бедствия безвкусицы». Как не соответствует это тому, что щедро заложено было изначально в Мишу Гордона. Но ведь «жизнь прожить — не поле перейти».

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 20

1. «Двенадцать» А. Блока. Образ России в поэме.

    Поэма “Двенадцать” была написана А Блоком в январе 1918 года, когда октябрьские события были уже позади, но прошло еще недостаточно времени, чтобы осмыслить их и дать объективную историческую оценку. Революция 1917 года пронеслась, как буря, как ураган, и трудно было однозначно сказать, что хорошего и что плохого она принесла с собой. Именно под таким стихийным впечатлением была написана поэма “Двенадцать”.     Яркие, многозначные образы и символы играют важную роль в поэме А. Блока, их смысловая нагрузка велика; это позволяет более живо представить революционный Петербург, революционную Россию, понять авторское восприятие революции, его мысли и надежды. Одним из главных символов революции в поэме “Двенадцать” является ветер, подобно ему, он сносит все на своем пути.     Ветер, ветер!     На ногах не стоит человек.     Ветер, ветер —     На всем божьем свете!     Завивает ветер     Белый снежок.     Под снежком - ледок.     Скользко, тяжко,     Всякий ходок     Скользит - ах, бедняжка!     В этой части поэмы А. Блок стремился донести до читателя атмосферу времени, когда всякий может “подскользнуться” на “ледке” революции, захваченный врасплох ураганом перемен.     В поэме встречается еще один яркий символ - “мировой пожар”. В статье “Интеллигенция и революция” Блок писал, что революция подобна стихийному явлению, “грозовому вихрю”, “снежному бурану”; для него “размах русской революции, желающей охватить весь мир, таков: она лелеет надежду поднять мировой циклон...”. Эта идея нашла свое отражение в поэме “Двенадцать”, где автор говорит о “мировом пожаре” — символе вселенской революции. И этот “пожар” обещают раздуть двенадцать красноармейцев:     Мы на горе всем буржуям     Мировой пожар раздуем,     Мировой пожар в крови —     Господи, благослови!     Эти двенадцать красноармейцев олицетворяют собой двенадцать апостолов революционной идеи. Им поручено великое дело - защищать революцию, хотя их путь лежит через кровь, насилие, жестокость. С помощью образа двенадцати красноармейцев Блок раскрывает тему пролитой крови, насилия в период великих исторических перемен, тему вседозволенности. “Апостолы революции” оказываются способны убивать, грабить, нарушать Христовы заповеди, но без этого, по мнению автора, невозможно осуществить задачи революции. Блок считал, что путь к гармоничному будущему лежит через хаос, кровь.     В этом смысле образ Петрухи, одного из двенадцати красноармейцев, который из ревности убил Катьку, немаловажен. С одной стороны, А. Блок показывает, что его злодейство быстро забывается и оправдывается еще большим грядущим злодейством. С другой стороны, через образы Петрухи и Катьки Блок хочет передать, что, несмотря на происходящие важные исторические события, любовь, ревность, страсть - вечные чувства, которые руководят поступками человека.     Также немаловажными в поэме “Двенадцать” являются образы старухи, попа, буржуя - они представители старого, отжившего мира. Например, старуха далека от революции, от политических дел, ей непонятен смысл плаката “Вся власть Учредительному собранию!”, она не принимает и большевиков (“Ох, большевики загонят в гроб!”), но старуха верит в Богородицу, “матушку-заступницу”. Для нее важны насущные проблемы, а не революция:     На канате — плакат:     “Вся власть Учредительному Собранию!”     Старушка убивается — плачет,     Никак не поймет, что значит,     На что такой плакат,     Такой огромный лоскут?     Сколько бы вышло портянок для ребят...     Поп и буржуй боятся последствий революции, боятся за свою судьбу, за сбою дальнейшую жизнь:     Ветер хлесткий!     Не отстает и мороз!     И буржуй на перекрестке     В воротник упрятал нос.     А вон и длиннополый -     Сторонкой - за сугроб...     Что нынче невеселый,     Товарищ поп?     Старый, отживший, ненужный мир в поэме представлен также как “безродный”, “холодный” пес, который едва плетется за двенадцатью красноармейцами:     ...Скалит зубы.— волк голодный —     Хвост поджал — не отстает —     Пес холодный - пес безродный...     Впереди - Исус Христос.     Образ Христа в поэме олицетворяет веру Блока в преодоление кровавого греха, в исход из кровавого настоящего к гармоничному будущему. Его образ символизирует не только веру автора в святость задач революции, не только оправдание “святой злобы” революционного народа, но и идею принятия Христом очередного греха человека, идею прощения и надежду, что люди придут к Его заветам, к идеалам любви, к вечным ценностям. Иисус идет впереди двенадцати красноармейцев, которые проходят путь от свободы “без креста” к свободе с Христом.     Революционный Петербург, в котором разыгрываются “вселенские стихии”, олицетворяет всю революционную Россию. А. Блок изобразил ее как расколотый надвое мир, как противостояние черного и белого. Символика цвета играет важную роль в поэме “Двенадцать”: с одной стороны, черный ветер, черное небо, черная злоба, черные ремни винтовок, а с другой — белый снег, Христос в белом венчике из роз. Чёрное, злобное настоящее противопоставлено белому, светлому, гармоничному будущему. Символикой красного цвета выражается мотив кровавого преступления. Красный флаг, с одной стороны, - символ победного конца, с другой стороны -символ кровавого настоящего. Цвета ассоциируются с образом времени: черное прошлое, кровавое настоящее и белое будущее.     Благодаря системе образов и символике в поэме “Двенадцать” Блоку удалось показать, что в кровавом настоящем происходит становление нового человека и переход от хаоса к гармонии. В этом и заключается, по мысли поэта, истинный смысл революции.

Образ России в поэме «Двенадцать»

Главная тема поэмы – Россия в революции. Он говорит о том, что то, что происходит сейчас – оно не могло не произойти («думаете вечная борьба между черной и белой костью закончится бескровно?»).

Он говорит о том этапе цивилизации, который наступил с началом ХХ века, но «не нам его судить, это логика истории».

2. Классическая традиция в романе М. Булгакова «Белая гвардия».

Выдающийся русский прозаик и драматург М.Булгаков - писатель сложной, драматической судьбы. Произведения его, обращенные к фундаментальным и острым социально - психологическим, философским проблемам, утверждающие высокие гуманистические идеалы, вошли в золотой фонд мировой культуры XX века. Булгаков был современником и свидетелем переломных исторических событий начала XX столетия. Революция и гражданская война застали его, молодого начинающего врача, в родном Киеве, где он пережил несколько государ­ственно-политических переворотов, сопровождавшихся расстрелами, грабежами, насилием. Увиденное и пережитое в те смутные трагические дни явилось основой содержания его первого большого романа -"Белая гвардия" (1925). В романс нашли отражение события, происходившие в Киеве зимою 1918 - 1919 года, в период временного гетмановского правления, накануне и во время захвата города Петлюрой, а затем - освобождения Киева Красной армией. Эти события показаны преимущественно со стороны восприятия и участия в них офицеров Белой гвардии. Именно они являются главными героями романа Булгакова: братья Алексей и Николка Турбины, их сестра Елена, муж которой - Тальберг - тоже офицер, их друзья Мышлаевский и Шервинский, полковник Най -Type и другие. Какими же предстают они в изображении Булгакова? В своей каждодневной жизни герои "Белой гвардии" не иде­альны. Однако, за исключением оказавшегося трусом и сбежавшего с немецкими оккупационными войсками Таль- берга, это люди высокой личной порядочности, чести и мужества, верные своей офицерской присяге. По убежде­ниям своим они монархисты. Но для Булгакова важна не их политическая принадлежность, а нравственные человеческие их качества русских офицеров-патриотов. В крити­ческой ситуации наступления на Киев Петлюры и бегства Верховного штаба русского командования, а с ним - и Гетмана, они выполняют свой воинский долг до конца. Во время уличных боев героически погибает Най - Type, спасая мальчишек-юнкеров. Лишь по счастливой случайности в живых остаются Николка и тяжело раненый Алексей. Но широких батальных сцен в романе нет. И внешне сюжет его кажется даже камерным, так как он сосредоточен, главным образом, на судьбе семьи Турбиных. Значительная часть действия происходит в их квартире, в доме N 13 на Андреевском спуске (в нем точно описан родной дом и квартира самого Булгакова). Однако в целом сюжетно-композиционная структура романа весьма непроста, ибо повествование развертыва­ется, фактически, на трех "уровнях": первый - "большая" история. Это целых три эпохи, которые пережил Киев за одну зиму и в которых отразилась история всей страны. Второй - "малая" история - судьба Турбиных, как кон­кретное преломление истории "большой". И третий - фи­лософский «уровень». Это пронизывающая весь роман идея неотвратимости суда Вечности, его грядущего приговора всему тому, что сегодня творит история - "большая" и "малая". Все три "уровня" объединены в двух эпиграфах к роману. Первый - из "Капитанской дочки" Пушкина (начинаю­щийся буран в степи, -как бы прообраз революции). Второй - из библейского мифа о Страшном Суде: "И судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими..." Соответственно непроста ("трехслойна") и сама стилис - тика романа: Первый ее "пласт" - эпический. Это образ Города ("Прекрасный, в морозе и тумане, на горах над Днепром"). Это конкретные и точные в своем изображении эпизоды событий на улицах^Киева, - их многолюдие, психологичес - кий колорит, динамика. Это точность детали, описания и т.п. Второй "пласт" - образ Дома. В его изображении - внешнего вида, интерьера квартиры, быта ее обитателей - лирическая атмосфера уюта и покоя. Дом - как символ устойчивости жизни, хранитель человека, его духовных ценностей ("... несмотря на все эти события, в столовой, в сущности говоря, прекрасно. Жарко, уютно, кремовые што - ры задернугы...", а на столе -"...в матовой колонной вазе голубые гортензии и две мрачных и знойных розы, утвер­ждающие красоту и прочность жизни..."). Человеческое теплой заботу обретает в Доме каждый, даже случай но ока­завшийся здесь гость - и друзья-офицеры, и неожиданно явившийся из Житомира племянник Лариосик, наивный и нескладный юноша, внесший в жизнь Дома немало суматохи и юмора, Однако иные, сатирические нотки появляются в повест­вовании, когда речь идет о владельце дома N 13- инженере Василии Лисовиче (заглазно жильцы именуют его "Васи­лиса"), недавнем "демократе", а ныне мечтающем о диктатуре как спасении и от белых , и от красных ("Злейшая диктатура, какую можно только себе представить. Самодержавие..."). И третий "пласт" - образ Вечности, ее "голос". Это былинно -торжественный настрой фразы, суровая патетика ее мелодии ("Велик был год и страшен по рождестве Христовом 1918-и, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный дрожащий Марс..."). В романе много и авторских отступлений. Этот "голос автора" исторически точен в своем рассказе, лиричен и очень эмоционален. Широко входит в стилистику романа и прием символизации. Например, -образы-символы Дома, Города, Звездного Неба и др. Символичны образы метели, ветра, мороза. Символичны и многочисленные "сны" героев (в том числе, и сны-предчувствия). Символичен и финал романа как угроза не только Турбиным: в лютый мороз над всей землей по ночам встает красная зловещая звезда Марс, которая в своем мерцании видится как пятиконечная ("Играли звезды, сжимаясь и расширяясь, и особенно высоко в небе была звезда красная и пятиконечная - Марс"). Акцентируя в образах Турбиных и других героев романа общечеловеческие нравственные ценности, Булгаков воз­вышается в своей эстетической позиции над классово- политическими интересами борющихся сил. Для автора "Белой гвардии" равно неприемлема и антигуманна и власть ставленника немецкого и белогвардейского командования - Гетмана, и националистический разгул петлюровцев, и классовая беспощадность большевиков. В одном из "снов" Алексея Турбина на равных правах оказываются в раю солдаты и "белой", и "красной"армий. "Воеватьможнотолько за то, чтобы охранять человеческий покой и очаг, ... ни из-за чего другого воевать ни в коем случае нс следует", - к такому заключению приходит Алексей. В целом роман Булгакова может быть определен как сложный и масштабный, восходящий к философским (об­щечеловеческим) проблемам в своей эстетической концеп - ции. И хотя первоначально задуман он был как трилогия, продолжения "Белой гвардии" не последовало. Роман как бы "обрывается" в своем финале. Дальнейшая судьба героев остается неясной. Но вещие их "сны" совершенно опреде­ленно предсказывают неблагополучное будущее. При жизни Булгакова роман полностью опубликован не был и многие годы вообще находился под запретом. Но на его основе писателем были созданы две пьесы - "Дни Турбиных" и "Бег".

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 21

1. Черты экспрессионизма в рассказах Л. Андреева 1900-х гг. («Бездна», «Мысль», «Тьма», «Жизнь Василия Фивейского» и др.).

Черты экспрессионизма в рассказах Л Андреева

Экспрессионизм (Э.) отражал деформацию культурных ценностей в предвоенное время, во время войны и в первые годы после. Главная особенность: объект подвергался особому эстетическому воздействию, в результате чего достигался эффект деформации. Самое важное в объекте предельно заострялось, результатом чего был эффект специфического экспрессионистского искажения. Э. искал границы между вымыслом и иллюзией, текстом и реальностью.

Э. – это крайнее беспокойство, сгусток противоречий и исключающих друг друга, но взаимодействующих явлений. «Во вселенной произошла какая-то катастрофа, какая-то странная перемена и исчезновение цветов: исчезли голубой и зеленый и другие привычные и тихие цвета» (Л. Андреев. “Красный смех”).

Андреев передает Э., изображая кризисные ситуации: напр.безумие и ужас войны в рассказе «Красный смех». Сочувствуя революционерам, Андреев изображал революцию как стихийный бунт («Савва»); рядом с бытовой драмой «Дни нашей жизни» соседствует философско-аллегорические трагедии «Жизнь человека», «Анатэма».

Творчество Андреева отражает шок от столкновения с темными неосознанными сторонами человеческой души и со страшной социально-политической действительностью его времени. Герои его произведений оказываются со своими верованиями на краю бездны или перед глухой стеной и это вызывает у них тревогу, страх, потрясение и парализующий волю шок. Просвещенные люди, идеалисты и даже романтики открывают в себе низкие уродливые и даже страшные страсти. Они обнаруживают ханжеское лицемерие в котором жили до сих пор.

. У него чаще всего нет этого классического развертывания сцены, нет этих связей от одного к другому, причинно-следственных. У него дискретный сюжет. Мы о чем-то узнаем, что было раньше – мы узнаем позже и наоборот. Такие забегания вперед, возвращения назад – это отражается и в самом стиле и в расположении сюжетных частей. И в самом стиле – обрывки предложений, незаконченные предложения, такая композиция дискретно прерывающаяся и стиль дискретный. И эта самая форма говорит о новом содержании, о разрушении целостности мира. Распалась связь времен, нет этой целостности.

2. «Деревенская проза» 1960-70-х гг. и ее место в литературе.

«Деревенская проза» и ее место в литературе

Термин «деревенская проза» придуман критиками. А.И. Солженицын уточнил: «А правильней было бы назвать их нравственниками - ибо суть их литературного переворота была возрождение традиционной нравственности, а сокрушенная вымирающая деревня была лишь естественной наглядной предметностью». Термин условен, ибо в основе объединения писателей-«деревенщиков» лежит вовсе не тематический принцип. Далеко не всякое произведение о деревне относили к «деревенской прозе».

Писатели-деревенщики изменили угол зрения: они показали внутренний драматизм существования современной деревни, открыли в обыкновенном деревенском жителе личность, способную к нравственному созиданию.

„Деревенщики“ обращаются к самым трудным и насущным проблемам существования человека и общества и полагают, что суровый жизненный материал их прозы априори исключает игровое начало в его интерпретации. Учительский нравственный пафос русской классики органически близок „деревенской прозе“. Проблематика прозы Белова и Шукшина, Залыгина и Астафьева, Распутина, Абрамова, Можаева и Е. Носова никогда не была абстрактно значима, а всего конкретно человечна. Жизнь, боль и мука обыкновенного человека, чаще всего крестьянина (соль земли русской), попадающего под каток истории государства или роковых обстоятельств, стала материалом „деревенской прозы“.

Повести и романы этих писателей драматичны - одним из центральных образов в них является образ родной земли. Не любить ее и человека на ней нельзя - в ней корни, основа всего. Читатель чувствует писательскую любовь к народу, но его идеализации в этих произведениях нет. Любить народ - значит видеть с полной ясностью и достоинства его и недостатки.

У “деревенской прозы” изначально имелась одна коренная “слабость”, отличавшая ее от “городской прозы” или, к примеру, от “школьных повестей”: ее герой не был и принципиально не мог быть ее читателем. И все-таки “деревенская проза” не стала этнической частностью литературного процесса. Она сумела сделать очень важную вещь — “снять” замкнутость круга тяжелых и бессмысленных крестьянских работ раскрытостью героя в природу и в мир, в его красоту. Деревенский, ничего не читающий человек, проживший наедине с собой свою тяжелую жизнь, вдруг осознает свою незряшность, неслучайность своего прихода в мир, и шире — значимость и высокий смысл всякого человеческого дыхания. “Деревенская проза” всем, отчужденным от собственной жизни, подала утешение и надежду — на то, чтобы стать и быть собой. Она, может быть, выявила образ Божий в пресловутом “советском человеке”. Она же сделала русскому языку, зажеванному канцелярщиной советских газет, спасительную инъекцию живых народных говоров, северо-русских и сибирских. И ведь что интересно: эта проза не была отдельно стоящим явлением в искусстве.

И все-таки определение “деревенская проза”, бывшее удачным и отражавшее литературную реальность, казалось во времена, когда, собственно, и создавался основной текстовой массив, чем-то достаточно искусственным, существующим для потребностей преподавателя и литературоведа. Белов был Беловым, Распутин — Распутиным, Личутин — Личутиным, Крупин — Крупиным. Значение каждого художника превышало значение социальной и этической общности деревенщиков.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 22

1. Библейские мотивы и образы в творчестве Л. Андреева («Иуда Искариот», «Елеазар»).

Рассказ «Иуда Искариот». Иуда – символ предательства. Андреев изображает Иуду с двумя лицами: один глаз неподвижный, слепой, другой – живой (сходство с Воландом, но он появился позже). Христа не раз предупреждал, что Иуда из Кариота – человек дурной славы и его надо остерегаться, но Иисус не отвергает его, несмотря на роптание всех учеников, даже назначает его казначеем. Чтобы Иисуса не побили, он обманывает граждан одного города, называя Иисуса обманщиком, любящим деньги. После этого Иисус больше не разговаривал с ним и даже не смотрел в его сторону. Для Иуды это было предательством ради любви, а для Иисуса просто предательством. Дальше была известная история с серебряниками, благодаря которой Иисус и стал мессией.

Иуда считает, что предал Иисуса не ради монет, а ради свершения должной миссии.

Но нельзя ради истины лгать. Истина должна быть неприкосновенна. Так же как вера и любовь. А Иуда переворачивает истину, любовь, веру. "Я вас люблю, но я вас называю разбойниками, чтобы вас спасти". Ложь во спасение ни Иисус, ни его ученики не приемлют.

Андреев не говорит, что предательство дурно в этом рассказе, а он просто погружает нас в эту атмосферу постоянных диалогов. Показывает, что всякая относительность чревата.

Попытка "всё чем-то объяснить" – она чревата, она небезопасна для человека и человечества.

2. Тема революции и гражданской войны и способы ее художественного воплощения в литературе 1920-х гг.

.    Особенности прозы и поэтики первой половины 20-х годов

В первой половине 20х годов стала формироваться собственно советская литература. Была установка на всеобщее новаторство, темой всех писателей оказалась революция и гражданская война. В творчество пришли «новые люди», художников формировала не культура, а революция – все хотели строить новую пролетарскую культуру, лит-ра принимает классовый характер. РАПП – Российская Ассоциация Пролетарский Писателей. Рапповцы говорят о том, что графство не только в паспорте Алексея Николаевича Толстого, но ее и в его чернильнице, и он не может быть разным в этой литературе, ее должны делать «новые люди», они должны вытеснять предыдущих:

Во имя нашего завтра, разрушим музеи

Сожжем Рафаэля, растопчем искусства цветы

Многих «людей от народа» делает революция писателями (Артем Веселый, грузчик).

Левый Фронт Искусств (ЛЕФ) утверждает, что реальность так богата и неожиданна, что нет смысла что-то придумывать, в художественном тексте начинают использовать документы (фактографичность): декреты, лозунги, статьи.

Герой: человек «из толщи земли», из народа, уже не «маленький человек», а герой, творящий новую жизнь. Он не подвергает действительность рефлексии. Из лит-ры уходит психологическое и интеллектуальное начало. Авторов интересует не душа человека, а то, как он относится к революции, кто он – красный или белый, «за» революцию или «против» - политизированность лит-ры.

Форма: сказ – имитация устной речи от первого лица, героя из народ, который видит жизнь и о ней рассказывает. Писатели как бы прятались за героя, не высказывали свою точку зрения. А поскольку высказывается человек из народа, лит-ра стала активно использовать метафоры, эпитеты и т.п. и так много, что ее стали называть орнаментальной.

Еще одна особенность – обязательный эпиграф, который помогал понять о чем произведение, играл вспомогательную, обучающую роль.

В основном – рассказы и повести (мало романов), т.е. небольшими жановыми формами.

Литература тогда была физиологична. Она открыто и так откровенно писала о многих каких-то вот таких физиологических проявлениях человеческого существования. Она как бы это целомудрие литературы 19-го века намеренно вот так опровергала своей откровенностью, и даже некоторым любованием жестокости, например, которое было, например, в прозе Бабеля.

Цели и задачи л-ры: 1 Л рассм-ся как значительная общественная сила, котор должна влиять на широкие массы трудящихся. 2 организация «психики и сознания читателя в сторону конечн задач пролетариата» → ис-во должно служить интаресам пролетариата. Понимание целей, задач и смысла ис-ва. 2 подхода: 1 неистовые ревнители, 2 писатели, котор говорили о с/ценности ис-ва, отказ-сь видеть в л-ре придаток идеологии, отстаивали право худ-ка на свободу и независимость тв-ва, видели в л-ре специфич способ познания реальности, выдвинули на 1ый план художественность литер пр-я и творческ индивидуальность писателя. (Декларация «Серапионовые братья»). Тенденция регламентировать, направлять, контролировать лит процесс в целом и отдельн художников. Функцию управлять л-рой взяли на себя сами лидеры и теоретики пролет Л, руководители РАПП, ч/з цензуру. В к18 – н19 г была введена военная цензура. Позже функции цензуры б переданы гос изд-ву, а в 22г создан ГлавЛИТ. Цензура действ до 80ых. Управление Л осуществлялось еще по 1ой линии: с-ма контроля и управления за Л со стороны партийн органов, формируется политика партии в обл Л. Ни одна лит группа не имеет права командовать другими и диктовать свою волю. Классовое соц происхождение и принадлежность к коммунист партии не дает ему право считать св тв-во выше и лучше др. Гражданская война,— национальная трагедия: брат идет на брата, сын — на отца. Ниспровергаются все устоявшиеся нормы человеческой жизни. Но происходит ли в огне Гражданской войны очищение, самопознание человека? На этот важнейший вопрос писатели — современники тех событий — отвечали по-разному. И. А. Бунин в своих «Окаянных днях» высказывал мысль, что человек во время Гражданской войны дичает, возвращается к первобытным инстинктам, то есть Гражданская война, по Бунину, — это утрата веками складывавшихся завоеваний культуры и цивилизации. Т.з. писателя- сторонника революции Фадеева. Человек, воспитанный в традициях русской литературы, решается доказывать, что «кровь по совести» проливать можно. Духовный путь участника Гражданской войны на примере романа А. Фадеева «Разгром». Одна из главных тем этого романа — сопоставление двух героев: Мечика и Морозки. Они абсолютно разные люди: Морозка шахтер во втором поколении, а Мечик городской интеллигент. Морозка не искал новых дорог, а шел старыми, уже выверенными. Пришло время — купил сатиновую рубаху и хромовые сапоги. Потом его посадили в полицейский участок. Морозка никого не выдал. Далее он ушел на фронт — попал в кавалерию. Он был шесть раз ранен и уволился до революции. Вернувшись домой, он пил недели две, а затем женился. Жизнь казалась Морозке простой, немудрящей. Когда Мечик стал равноправным членом отряда, он разочаровался. Окружавшие его люди крали друг у друга патроны, ругались из-за каждого пустяка, издевались над Мечиком - над его городским пиджаком, над тем, что он не умеет чистить винтовку. Мечик сразу же разочаровался в идее, за которую он шел воевать, из-за того, что товарищи к нему плохо отнеслись. Мечик слаб духом, если его убеждения меняются из-за отношения чужих к нему людей. Морозка ушел в восемнадцатом году защищать Советы. Он участвовал в боях с белыми и японцами. Товарищи относились к нему с уважением. Морозка — настоящий товарищ. Мечик сумел скрыться в лесу, но он не выполнил своего долга — он не выстрелил вверх, не предупредил отряд об опасности. Он думал лишь о спасении своей жизни. Морозка — простой, недалекий человек — выполнил свой долг, а Мечик, интеллигентный, образованный, превозносивший себя над Морозкой, считавший себя храбрее, смелее его, предает отряд, спасая лишь свою жизнь. Интеллигент не способен на героизм, он обязательно эгоист и трус, а пролетарий способен жертвовать собой на благо другим.

Литература русского зарубежья – ветвь русской литературы, возникшей после 1917 и издававшейся вне СССР и России. Различают три периода или три волны русской эмигрантской литературы. Первая волна – с 1918 до начала Второй мировой войны, оккупации Парижа – носила массовый характер. онятие «русское зарубежье» возникло и оформилось после Октябрьской революции 1917, когда Россию массово начали покидать беженцы. После 1917 из России выехало около 2-х миллионов человек. В центрах рассеяния – Берлине, Париже, Харбине – была сформирована «Россия в миниатюре», сохранившая все черты русского общества. За рубежом выходили русские газеты и журналы, были открыты школы и университеты, действовала Русская Православная Церковь. Но несмотря на сохранение первой волной эмиграции всех особенностей русского дореволюционного общества, положение беженцев было трагическим. В прошлом у них была потеря семьи, родины, социального статуса, рухнувший в небытие уклад, в настоящем – жестокая необходимость вживаться в чуждую действительность. Надежда на скорое возвращение не оправдалась, к середине 1920-х стало очевидно, что России не вернуть и в Россию не вернуться. Боль ностальгии сопровождалась необходимостью тяжелого физического труда, бытовой неустроенностью; большинство эмигрантов вынуждено было завербоваться на заводы «Рено» или, что считалось более привилегированным, освоить профессию таксиста. Россию покинул цвет русской интеллигенции. Больше половины философов, писателей, художников были высланы из страны или эмигрировали. За пределами родины оказались религиозные философы Н.Бердяев, С.Булгаков, Н.Лосский, Л.Шестов, Л.Карсавин. Эмигрантами стали Ф.Шаляпин, И.Репин, К.Коровин, известные актеры М.Чехов и И.Мозжухин, звезды балета Анна Павлова, Вацлав Нижинский, композиторы С.Рахманинов и И.Стравинский. Из числа известных писателей эмигрировали: Ив.Бунин, Ив.Шмелев, А.Аверченко, К.Бальмонт, З.Гиппиус, Дон-Аминадо, Б.Зайцев, А.Куприн, А.Ремизов, И.Северянин, А.Толстой, Тэффи, И.Шмелев, Саша Черный. Выехали за границу и молодые литераторы: М.Цветаева, М.Алданов, Г.Адамович, Г.Иванов, В.Ходасевич. Русская литература, откликнувшаяся на события революции и гражданской войны, запечатлевшая рухнувший в небытие дореволюционный уклад, оказывалась в эмиграции одним из духовных оплотов нации. Национальным праздником русской эмиграции стал день рождения Пушкина. В то же время, в эмиграции литература была поставлена в неблагоприятные условия: отсутствие массового читателя, крушение социально-психологических устоев, бесприютность, нужда большинства писателей должны были неизбежно подорвать силы русской культуры. Но этого не произошло: с 1927 начинается расцвет русской зарубежной литературы, на русском языке создаются великие книги. В 1930 Бунин писал: «Упадка за последнее десятилетие, на мой взгляд, не произошло. Из видных писателей, как зарубежных, так и «советских», ни один, кажется, не утратил своего таланта, напротив, почти все окрепли, выросли. А, кроме того, здесь, за рубежом, появилось и несколько новых талантов, бесспорных по своим художественным качествам и весьма интересных в смысле влияния на них современности». Утратив близких, родину, всякую опору в бытии, поддержку где бы то ни было, изгнанники из России получили взамен право творческой свободы. Это не свело литературный процесс к идеологическим спорам. Атмосферу эмигрантской литературы определяла не политическая или гражданская неподотчетность писателей, а многообразие свободных творческих поисков. Среди поэтов, чье творчество сложилось в России, за границу выехали И.Северянин, С.Черный, Д.Бурлюк, К.Бальмонт, Гиппиус, Вяч.Иванов. В историю русской поэзии в изгнании они внесли незначительную лепту, уступив пальму первенства молодым поэтам – Г.Иванову, Г.Адамовичу, В.Ходасевичу, М.Цветаевой, Б.Поплавскому, А.Штейгеру и др. Главным мотивом литературы старшего поколения стала тема ностальгической памяти об утраченной родине.

Словосочетание "внутренний эмигрант" (фактически это оксюморон, то есть сочетание несочетаемого, как "живой труп" или "сухая вода" и т.п.) появилось, по всей видимости, в 20–е годы XX столетия, когда сложился определенный круг людей, как правило, незаурядных личностей, "существовавших в советском государстве на положении париев и внутренних эмигрантов" (Чанцев, 1999, с.32). Прежде всего, понятие "внутренний эмигрант" связывалось с именем великой русской поэтессы Анны Ахматовой. Практически сразу с появлением понятия "внутренний эмигрант" оно приобретает политическую окраску нелояльности по отношению к существующему строю и идеологии.

В 20-е г. возникли и функционировали жестокие идеологические ограничения , превращавшие худ. лит. в «винтик» тоталитарного гос—ва и лишавшего её статуса искусства. Некоторые писатели в своих произведениях противостояли этому. Замятин в своей антиутопии под знаменательным названием «Мы» (1920) предостерегал от посягательств на право отдельного чел. , от попыток противопоставления коллектива индивидууму.Это сатирическая антиутопия , разоблачающая сладкие иллюзии , кот. сознательно вводили чел. и общество в опасные заблуждения относительно завтрашнего дня .Последователем Замятина в жанре антиутопии стал Платонов ,кот. в ром. «Чевенгур» показал , как в сознании чел. повсеместно и настойчиво внедрялись готовые стереотипы о классовой непримиримости, коллективизме, оптимизме и др. , девальвирующие ценность слова .В этих условиях личность теряет свою индивидуальность , растворяется в толпе.В пов. «Котлован» выражена сущность—эпоха великого перелома. Отразились коллективизация и индустриализация. Символом осуществляемых в стране преобразований Пл. изобразил проектирование и стр--во «общепролет. Дома».В 1-й ч. Пов. Рассказано о бригаде землекопов , кот. роют котлован под фундамент «вечного дома», предназначенного для переселения трудящихся целого города из частных домов. Во 2-й ч. Действие переносится в деревню ,подвергнутую сплошной коллект—ии . Здесь аналогом общего дома явл. «Оргдвор» , где собираются лишённые имущества , вступившие в колхоз крестьяне.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 23

ВОПРОСЫ:

1. Проблематика и особенности поэтики повести Е. Замятина «На куличках».

Творчество Замятина и неореализм («На куличках»)

Дебют – рассказ «Один», потом «Уездное», «На куличиках» и др. рассказы.

«На куличиках» вызвала гнев цензуры, увидевшей в ней унижение русского офицерства, Автор же был не против офицеров, а против общественных условий, унижающих человеческое достоинство. Замятина выслали на Север, потом по впечатлениям от ссылки он напишет повесть «Север», рассказы «Африка» и «Ела».

Во время революции 17-го года З. работал в Англии, в его произведениях появляются мрачные краски. С 1918 по 1922 год – серия рассказов, сказок, повестей. Критики сравнивают З. с Эдгаром По (только ужас Замятина правдивей).

«Мы», 1920 г. - первый роман-антиутопия. Написан рано для его времени. Изображенное в романе тоталитарное Единое Государство превращает людей в роботов; любовь, счастье – всего лишь математические формулы; Люди под номерами, периодически им делают операцию по удалению фантазии. Одна из линий романа - любовь нумера Д-503 к девушке 1-330, погашенная самим же нумером, предавшим свою возлюбленную и холодно созерцавшим потом ее казнь. Характерная для Замятина ситуация: луч света, надежды пробивается через зловещие тучи и гибнет в бессилии остановить их движение.

Сборник «Нечестивые рассказы», 1927 г.

4-томное собрание сочинений, 1929 г.

В 1932 З. уехал жить в Париж. Пишет «Бич Божий» - состояние Европы, потрясенной революциями и войнами, предчувствующей грядущие небывалые катастрофы. В 1937 году З. умер в Париже.

Неореализм – одно из направлений буржуазной философии: метафизическая концепция развития. Бытие не имеет ни материального, ни идеального характера – оно совокупность «нейтральных элементов», которые в зависимости от ситуации приобретают либо физическое, либо психическое значение (низость офицеров в соответствующих условиях); Черты: правдивое отражение действительности, утверждение в искусстве новых духовных ценностей; воплощение героики боробы против фашизма и отстаивания социальной справедливости; передача широкой панорамы и повседневных коллизий народной жизни.

2. «Реквием» А. Ахматовой: личное и общественное.

Реквием Ахматовой: личное и общенародное

1937 год. Страшная страница нашей истории. Поэма А. Ахматовой "Реквием" ярко отражает трагедию личности, семьи, народа. Сама она прошла через ужасы сталинских репрессий: был арестован и семнадцать месяцев провел в сталинских застенках сын Лев, под арестом находился и муж, погибли близкие (Мандельштам, Пильняк).

С 1925 года ни единой строчки не было опубликовано, ее словно вычеркнули из жизни.

Семнадцать месяцев кричу, Зову тебя домой... Ты сын и ужас мой. Перед нами надломленная горем женщина, мать, жена, которая сама не верит в возможность пережить такое: Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы, так не могла... Картины, одна страшнее другой, возникают при чтении поэмы. Вот «уводили тебя на рассвете, за тобой, как на выносе, шла...» А вот «трехсотая, с передачею, под Крестами» стояла, прожигая новогодний лед горячею слезою. Вот «кидалась в ноги палачу» и ждала казни. А когда «упало каменное слово», училась убивать в себе память, душу, училась жить снова. Мотив смерти, окаменелого страдания звучит в стихах поэтессы. Но, несмотря на личное горе, лирическая героиня сумела подняться над личным и вобрать в себя горе других матерей, жен, трагедию целого поколения, перед которой «гнутся горы». Ахматова размышляет о любимой родине, о России, которая безвинно корчилась в страданиях, о своих подругах по несчастью, которые седели и старились в бесконечных очередях. Ей бы хотелось всех вспомнить, назвать поименно. Даже в новом горе и накануне смерти не забудет она о них. И памятник себе она хотела бы иметь не у моря, где родилась, не в царскосельском саду, где подружилась с музой, а у той страшной стены, где стояла триста часов. Поэма Анны Ахматовой "Реквием" — это осуждение насилия над личностью, приговор любому тоталитарному режиму, который базируется на крови, страданиях, унижениях как отдельной личности, так и целого народа.

Став жертвой такого режима, Ахматова взяла на себя право и обязанность говорить от имени пострадавшего многомиллионного народа. Это не только надгробный плач, но и суровое предостережение человечеству.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 24

1. Фантастическое в романе «Мы» Е. Замятина.