3. Омоморфные парасемантические стихотворения

Вторую группу составили пары стихотворений, представленные омоморфами парасемантами, то есть переводные пары, в которых планы выражения оригиналов и переводов идентичны, а планы содержания эквивалентны лишь частично. Проанализируем одну из таких пар:

Немь лукает луком немным В закричальности зари. Ночь роняет душам тёмным Кличи старые «Гори»! Закричальность задрожала, В щит молчание взяла И, столика и стожала, Боем в тёмное пошла. Лук упал из рук упавном, Прорицает тишина, И в смятении державном Улетает прочь она. (Оригинал)

Нем нямым лукае лукам У закрычані зары. Ноч кранае грозным гукам Душы цёмныя: “Гары”! Ды закрычань задрыжала, Узяла маўчанне ў шчыт – Ёй, стотварай і стоджалай, Мкнуцца боем на нябыт. Лук з рук падае ўпадаўнам, Праракае немана, І ў знябожанні дзяржаўным Прочкі крыліцца яна. (Перевод)

Относительно формы произведения тождественны: строки визуально схожи, прекрасно передан ритм оригинала, окказионализмы последовательно перенесены на «белорусскую почву» (образованы на базе белорусских морфов: закричальность/закрычань, лукает/лукае, стожалый/стоджалы и др.), переданы инструментовки (немь лукает луком немным / нем нямым лукае лукам – аллитерация на сонорные [л], [м], [н], придающая слогу напевность, музыкальность и т. д.)⁴. В планах содержания стихотворений наблюдаются некоторые расхождения. Так, например, словосочетание «кличи старые» Рязанов переводит как «грозныя гукі» (хотя точнее было бы – «старыя заклікі»), тем самым, сохраняя размер оригинального произведения и получая яркую инструментовку на [г] (эффект приглушённого ночного звука). Заметим тот факт, что лексемы в обоих сочетаниях многозначны, что даёт возможность соотносить их в определённых значениях: «клич» и «гук» объединяет сема «нечто звучащее», «старый» и «грозный» в данном контексте может объединять сема «значительный, авторитетный, весомый». В то же время, эти слова обладают и собственными уникальными компонентами значения, что открывает простор для субъективных интерпретаций.

Примечательны и последние стихи: «И в смятении державном / улетает прочь она» и «і ў знябожанні дзяржаўным / прочкі крыліцца яна»⁵. Алесь Рязанов, не меняя коренным образом синтаксической структуры предложения, вводит в текст собственный окказионализм «крыліцца», отсутствующий в оригинале. В этом случае мы наблюдаем явное сужение семантики: образ становится более конкретным, так как «крыліцца» – это не просто улетать (улетать могут мечты, пушинки, птицы и т. д.), а улетать, используя крылья (образ более осязаем, допускает меньшее количество трактовок).

Развитые системные отношения в лексике белорусского и русского языков (полисемия, синонимия) позволяют, делая акценты при переводе на периферийные семы, сохранить неприкосновенной внешнюю структуру произведения, избегая при этом серьёзных расхождений в содержании, что наглядно демонстрируют стихотворения данной группы.