Феодальная раздробленность и ее преодоление

Всю вторую половину XII в. занял кровопролитный передел наследства между пятью сыновьями

Болеслава III Кривоустого. Самый энергичный и крутой среди них, Мешка Старый, на протяжении

1173 — 1202 Гг. Четыре раза занимал великокняжеский престол и трижды его терял. В борьбу

втягивались новые поколения династии Пястов. Главным действующим лицом в этих усобицах было можновладство, Баронам Поморья или Силезии, Крановщицы или Великой Польши не было теперь особой нужды в крепкой центральной власти, ибо они своими силами могли подавить классовый протест крестьянства. Старания знати концентрировались на том, чтобы упрочить свое положение. Ширилась система иммунитетов — сбор податей, судебных пошлин переходил от князя к монастырю или светскому землевладельцу. Чувствуя свою мощь, бароны дирижировали частыми перестановками на великокняжеском и удельных престолах, нередко попросту изгоняя неугодного им правителя. Со временем распад углублялся. Число уделов росло, ослабевали или рвались политические связи между ними. С конца XII в. перестали созывать общепольские съезды духовных и светских сановников. На последнем из них — съезде 1180 г. в Ленчице - были еще более ограничены права княжеской администрации. Расколотой на уделы Польше становилось все труднее отражать врагов.

Главная опасность извне исходила от Священной Римской империи германской нации. С середины ХП в. немецкие князья усилили натиск на славянские области за Эльбой. Захватив в 1157 г. Столицу полабского племени стодорян Бренну, Альбрехт Медведь сделал Бранденбург (как стало называться это селение) центром новосозданного Бранденбургского маркграфства - форпоста германского напора на восток. Маркграфы при каждом удобном случае вторгались в польские владения, прежде всего в Поморье, в середине XIII в. они завладели стратегически важной польской территорией при впадении Варты в Одру — Любушской землей.

В XIII в. немецкие феодалы нависали над Польшей уже не только с запада. На ее северных рубежах

обосновался Тевтонский духовно-рыцарский орден, созданный за четверть века до того в Палестине и вытесненный оттуда вместе с остальными крестоносцами. В 1226 г. его пригласил один из удельных князей, Конрад Мазовецкий, задумав руками рыцарей завоевать племена пруссов, беспокоивших Мазовию своими набегами. Придя в пограничную с Пруссией Хелминскую землю в качестве вассала князя Конрада, орден поспешил забыть о ленной присяге. В 1237 г. он соединился с расположенным неподалеку, в Прибалтике, немецким же орденом Меченосцев (Ливонским орденом). За полстолетия ими были захвачены земли пруссов и основано сильное орденское государство, пользовавшееся постоянной опекой империи и панства. К немцам апеллировали потомки Пяста в своей грызне за уделы.

В 1157 г. старший сын Болеслава III — Владислав Изгнанник, чтобы одолеть соперников, призвал на помощь Фридриха I Барбароссу. Престола Владиславу тот не вернул, но, использовав благоприятный момент, поставил Польшу в ленную зависимость от Германской империи (окончательно зависимость будет сброшена лишь сто лет спустя). Половину Любушской земли маркграф Бранденбургский получил в 1249 г. из рук ее владетеля, легницкого князя Болеслава Рогатки, за поддержку в войне против вроцлавского князя Генриха, младшего брата Рогатки. Вторую половину Болеслав таким же образом уступил архиепископу магдебургскому, от которого она через три года тоже перешла к Бранденбургу. Подобных же случаев, когда князья вовлекали империю либо других соседей в свои усобицы, было

сколько угодно. Но, с другой стороны, растущая угроза самому существованию польского народа заставляла думать о сплочении сил против внешнего врага. Внешний фактор по-своему действовал в том же направлении, что и позитивные социально-экономические перемены в деревне и городе, которые, исподволь нарушая прежнюю хозяйственную изоляцию областей, толкали к преодолению феодальной раздробленности. Объединительные тенденции с трудом, но пробивали себе дорогу сквозь хаос схваток за власть, интриг, случайных и недолговечных дипломатических комбинаций. О том, что, несмотря на торжествующий политический разлад, крепло самосознание польской народности, чувство национальной общности, свидетельствуют литературные памятники эпохи.

Характерна в этом смысле созданная около 1220 г. хроника В. Кадлубека. Ее автор-монах принадлежал к можновладству (до ухода в монастырь он был краковским епископом) и отстаивал его интересы. «Нельзя отнять у поляков право избирать себе князя», — утверждал Кадлубек, явно понимая здесь под поляками только баронов. Однако текст хроники пронизывала идея величия и независимости Польши, и этому она была к немалой степени обязана своей широкой популярностью. В собирании земель больше других преуспела Силезия, самая, пожалуй, хозяйственно развитая из польских провинций. Ее князь Генрих I Бородатый (1202—1238 гг.) положил начало тому государственному образованию, которое историки называют «монархией силезских Генрихов». На рубеже 1220—1230-х годов он отобрал по-прежнему считавшийся престижным краковский престол у Конрада Мазовецкого, потом присоединил юго-западную часть Великой Польши. Отцовскую политику продолжил Генрих II Набожный (1238—1241 гг.), однако его держава рухнула под ударом с востока. Когда Батый в декабре 1240 г., взяв Киев, пошел на Венгрию, правое крыло его войска обрушилось на польские земли. В марте 1241 г. был сожжен Краков. Спусти двадцать дней, 9 апреля, у города Легница (к западу от Вроцлава) татарская конница разбила уступавшее по численности силезское и великопольское ополчение. В битве погиб князь Генрих II. Хотя после недешево доставшейся им победы татары ушли через Моравию на юг,

польские земли оправились не скоро. К тому же опустошительные набеги повторятся в 1259 и 1287 гг. «Монархия силезских Генрихов» после катастрофы 1241 г. распалась на уделы. Наступила новая

полоса междоусобных конфликтов. Краков вновь достался Конраду Мазовецкому, который в 1243 г. потерпел поражение от своего племянника, сандомирского князя Болеслава Стыдливого (умер в 1279 г.). В усобицах второй половины XIII в. отчетливей, чем прежде, заметна зависимость политических результатов от состояния торговли, ремесел, горного дела, от позиции городов. Надолго удержать за собой краковский престол Болеславу Стыдливому не в последнюю очередь помогли деньги, получаемые с купцов, доходы от солеварен в Бохне и Величке и от начатой там с 1251 г. добычи каменной соли. Тем не менее решающее слово оставалось за феодальной аристократией. Это сполна ощутил на себе внук Конрада Мазовецкого, серадаско-ленчицкий князь Лешек Черный, которому завещал свои владения бездетный Болеслав. Малопольские можновладцы не сочли такую передачу трона законной. Лешка они признали, но лишь как своего избранника, дав понять, что не позволят посягнуть на привилегии знати. Потом дважды - в 1282 и 1285 гг. бароны поднимали мятеж, недовольные тем, что князь видел опору в рыцарстве и городах.

С аристократической оппозицией столкнулся и отпрыск силезской линии Пястов, вроцлавский князь Генрих Честный, которого Лешек сделал своим преемником. Знать предпочла ему сводного брата Лешека Черного брестско-куявского удельного князька Владислава, за малый рост прозванного Локетком. Но Генриху сочувствовал Краков, раскрывший перед ним свои ворота, и Локетек едва спасся бегством. Правда, Сандомирскую землю он держал за собой. Новый повод для вспышки усобиц возник в 1290 г., когда по завещанию недолго правившего Генриха Честного краковский трон перешел к познанскому князю Пшемыслу II, который успел к тому времени овладеть всей Великой Польшей. В борьбу Пшемысла с неугомонившимся после поражения Владиславом Локетком вмешался чешский король Вацлав II, причем уже не как союзник одного из Пястов, а со своими собственными притязаниями.

Чехия, где феодальная раздробленность глубоко не укоренилась, давно оставила позади стадию политического распада и делала энергичные попытки раздвинуть границы. У силезских и малопольских городов были прочные торговые связи с южным соседом; феодалов, да и горожан тоже, привлекали щедрые обещания чешского короля Вацлава. Грамотой 1291 г. он принял на себя обязательство не требовать новых, неположенных поборов с клира, дворянства и городов. Было обещано, что король будет замещать должности с согласия польских сановников, искоренит грабежи, от которых так страдала торговля. Пшемысл II почти без сопротивления уступил Краковскую землю чехам. Через год они отняли у Локетка Сандомир, еще раньше распространили власть на большую часть Силезии. Великая Польша осталась за Пшемыслом, присоединившим к ней в 1294 г. Восточное Поморье. Весной 1296 г. он погиб: его врасплох застали подосланные бранденбургским курфюрстом убийцы. Наследовал ему Владислав Локетек, который продержался недолго. Чтобы как-то усмирить разбой на дорогах, князь в 1299 г. Дал городам право казнить схваченного на месте преступления грабители, будь им даже рыцарь. И без того недовольные Локетком феодалы возмутились и на созванном познанским епископом съезде (1300 г.) низложили его. В вопросе, кого призвать вместо Локетка, единства у собравшихся не было. Сомнения разрешил чешский король Вацлав II, двинув в Великую Польшу и Поморье войска. В том же 1400 г. Он короновался польской короной в гнезненском кафедральном соборе. Из действий чешской администрации в Польше наибольший резонанс имело создание староств. Разослав по областям своих полномочных наместников-старост, которые подчинялись прямо королю, каштелянов и других сановников, а значит, - права можновладства. Старосты действовали решительно и круто, что вызвало ропот и среди рыцарства. Недовольство росло еще и оттого, что на влиятельные посты назначались иноземцы. Хотя у объединения под эгидой Праги были свои привлекательные, особенно для купечества, стороны, новая власть вскоре зашаталась. Владислав Локеток в 1304 г. вернулся из изгнания, ведя с собой венгерские отряды, и отвоевал

Сандомирскую землю. К нему стекались недовольные, войско росло. 15 мая 1305 г. он въехал в Краков. Сбросить чужеземное владычество помогли события в Чехии; летом 1306 г., всего через год после воцарения, был заколот чешско-польский король Вацлав III. Локетка признали Малая Польша и Восточное Поморье, но не обошлось без потерь. В 1308 г. Гданьским Поморьем завладел бранденбургский маркграф. Без особого труда ему достался сам Гданьск.

Сопротивление оказал лишь гданьский замок, но положение осажденного в нем польского гарнизона было отчаянным. Не приходилось ждать подкреплений от Локотка: тот был втянут в опасную и затяжную ссору с краковским епископом Яном Мускатом. Комендант замка, судья Богуш, поневоле воззвал к крестоносцам. Те пришли на помощь только для того, чтобы, овладев низовьем Вислы, присвоить его. Заняв Гданьск и замок как союзники Польши, орденские братья в ноябре 1308 г. устроили там резню. Убрать строптивого Мускату князю не дали папский легат и другие могущественные заступники. Епископ продолжал интриги и вместе с краковским войтом Альбертом инспирировал мятеж в Кракове и Сандомире. «Бунт войта Альберта», который ставил целью присоединения Малой Польши к Чехии, вспыхнул весной 1311 г. и длился год. Сурово подавив его, Локотек обрушил репрессии на немецкий патрициат и вообще на немцев-горожан. Самоуправление Кракова он урезал, на торговые привилегии города, однако, не посягнул, понимая, очевидно, что от этого понесет урон княжеская казна. Все эти годы Великая Польша, откуда тоже ушли чехи, оставалась обособленной. До 1309 г. ею правил один из силезских Пястов, потом владение поделили его сыновья. Но сторонники единства и ориентации на Краков оказались сильнее. Поддержанный великопольским рыцарством и церковью, Владислав Локетек в 1314 г. взял Познань. Из-за этого вспыхнула еще одна война с Бранденбургом (1315-1317 гг.) —

один из многих конфликтов, сопровождавших возрождение Польского государства.

Остро враждебными были отношения с Орденом. Чехия, где с 1310 г. правила династия Люксембургов, по-прежнему притязала на польские земли. Разбитые на уделы Силезия и Мазовия скорее мешали, чем помогали объединению. Отчасти это объясняется экономическими условиями: торговые интересы силезских городов были повернуты в сторону Праги, мелкие мазовецкие княжества практически не вышли из состояния хозяйственной замкнутости. Еще больше влияла политическая обстановка. Одни князья, боясь, что Локетек отнимет у них уделы, вступали в сделки с врагами Польского государства. Другие, не веря в прочность монархии Локетка, не хотели связывать с ней свою судьбу. Кракову приходилось маневрировать, используя, в частности, раздоры между имперскими князьями. Он сблизился с Галицкой

Русью и Венгрией, у которой были свои счеты с чехами. Не видя возможности самим освободить Гданьское Поморье, поляки вынесли свой спор с Орденом на суд папства. Авиньон, куда на время переместилась панская курия, долго тянул, не желая отталкивать от себя ни ту, ни другую из тяжущихся сторон. Не давал он ответа и на хлопоты Локетка о королевском титуле, который должен был поднять престиж страны и ее монарха. Гнезненский архиепископ Янислав обошелся без папского благословении. 20 января 1320 г. он возложил на Владислава Локетка королевскую корону. Польша снова стала королевством. Следствием этого решительного акта было и то, что тяжба с тевтонцами сдвинулась с мертвой точки. Прибыли наконец папские легаты для разбора жалобы на Орден. Вынесенный через год приговор обязал крестоносцев вернуть Поморье и уплатить 30 тыс. гривен за нанесенный ущерб. Они, понятно, не подчинились, а курия на своем решении не настаивала. Бранденбург, Чехия и Орден, порой действуя во взаимном согласии, продолжали натиск. Так, в 1331 г. крестоносное воинство пошло на Калиш, договорившись у стен этого польского города встретить идущую через Силезию чешскую армию. Грозную для поляков ситуацию все же удалось разрядить. Чехи не пришли в назначенный срок, будучи отвлечены военными действиями в Силезии, и крестоносцы после трехдневного ожидания под Калишем повернули обратно. 27 сентябри под Пловцами польское войско

разгромило их арьергард. То была первая значительная победа над вековым врагом - победа, которая в военном отношении ничего, впрочем, не решала С подходом к Пловцам других орденских отрядов силы уравнялись. Не желая рисковать, Локетек отступил. То же сделали крестоносцы. Но на следующий год они захватили Куявию.

При сыне Владислава I Локетка Казимире III Великом (1333 — 1370 гг.) Польша, насколько было возможно, полагалась на дипломатию. Территориальные и династические споры с Чехией она урегулировала ценой признания верховной власти Праги над силезскими княжествами (и без того уже зависящими от чехов) и уплаты солидных сумм. Позднее все же была сделана попытка, опираясь на те силезские княжества, что еще сохранили независимость, силой исправить границу. Но по миру 1348 г. почти вся Силезия осталась за Люксембургами, и там усиленно шел процесс германизации. Надежды на посредничество папы или соседей-монархов в конфликте с Тевтонским орденом себя не оправдали. Крестоносцы были встревожены заключенным в 1343 г. военным союзом Польского королевства с западно-поморскими князьями. Великий магистр пошел па некоторые уступки, и в 1343 г. был подписан «вечный мир», по которому тевтонцы отдавали Куявию и Добжинскую землю, оставив за собой Восточное Поморье. Известный польский историк Ян Длугош писал: «Король Казимир понимал что грозит гибель, ибо у крестоносных братьев хватало сил, чтобы захватить пол-Польши, а королю нечем было оказать сопротивление». Сознавая тяжесть условий мира 1343 г., король предварительно заручился согласием малопольского, великопольского и куявского дворянства, а также властей Кракова, Познани и еще пяти городов.

Избежав большой войны, Польское государство понемногу, но ощутимо скорректировало свои рубежи на севере. В 1351 г. в него вошла Плоцкая земля, а прочие мазовецкие области признали верховную власть Казимира. В 60-х годах удалось вернуть Валч и еще несколько захваченных Бранденбургом городов. Приобретение важно было тем, что благодаря ему восстанавливался прямой контакт с Западным (Щецинским) Поморьем. Главные же приобретения были сделаны Польшей на юго-востоке. Повод для вторжения в Галицкую Русь - плодородную и богатую область, через которую пролегал торговый путь к Причерноморью, дала смерть отравленного боярами князя Юрия Тройденовича, родича и союзника Казимира III (1340 г.) Борьба за Русь, где столкнулись интересы Польши, Венгрии, Литвы, татар, затянулась на годы. Осенью 1349 г. собрав войско якобы для похода на Бранденбург, Казимир III внезапно ударил на Русь и на сей раз прочно завладел Львовом и Галичем. В 1360-х годах под власть польского короля перешли Владимир-Волынский и Каменец-Подольский.

В середине XIV в. социально-экономические предпосылки для превращения королевства в

жизнеспособный, сильный государственный организм постепенно реализуются. Воеводы, каштеляны, стольники и прочие «земские чины» по-прежнему были не слишком послушны короне. Эти должности, превратившиеся в пожизненные, прочно держала в своих руках местная аристократия. Все же центральной власти кое-что удается достичь, в частности сохранив и умело использовав эту систему староств, какую на исходе XIII в. ввели чехи. Возрастает вес королевской канцелярии. К стоявшему во главе ее канцлеру сходились все нити внутренней и внешней политики. Казимир III расчетливо подбирал своих сановников, не всегда считаясь со знатностью рода. Иные из них своей карьерой целиком были обязаны монарху, и тем увереннее тот мог

на них полагаться. К числу их принадлежал, например, подканцлер Янко из Чарикова – деятельный проводник королевской политики, а в будущем, когда после смерти покровителя он останется не у дел, составитель хроники, в которой восславит деяния Казимира Великого, противопоставляя его правление наступившим потом временам (хроника доведена до 1385 г.). С конца 1330-х годов вместо прежних, давно обесцененных денег королевский монетный двор стал чеканить монету, которая копировала чешскую, заслуженно пользовавшуюся в Европе доброй репутацией. Правда, по содержанию серебра польский грош сильно уступал чешскому. Была также введена единая система пошлин и т.д. Серьезной помехой объединению оставалась пестрота действующих в стране юридических норм, значительная часть которых устарела. Необходимость реформ осознавали польские правоведы, провозгласив: «Дабы не уподобиться чудищу с несколькими головами, народ, находящийся под властью одного государя, не должен пользоваться различным правом. Для общего блага полезно, чтобы как в Кракове, так и по всей Польше судили по одному и тому же закону». На первых порах кодификацию провели особо в каждой из двух частей королевства. В 1350-х годах был составлен и принят Петрковский статут для Великой Польши, содержащий 34 статьи. Для Малой Польши вскоре после того был утвержден свои судебник — Вислицкий статут. В нем более последовательно были устранены архаичные установления, и потому он стал опорой продолжающейся унификации права. Формально он не был доведен до конца, однако в XV в. действуют несколько сводных редакций, куда вошли Вислицкий статут, часть статей Петрковского статута и законодательные акты, принятые в конце правления Казимира III и при его преемниках. Этот так называемый Полный свод статутов Казимира Великого, насчитывающий полторы сотни статей, в середине XV в. перевели с латыни на польский язык. Появились и русские переводы, поскольку судебник действовал на территории захваченной поляками Галицкой Руси и в принадлежащем Великому княжеству Литовскому Подляшье. Со стараниями наладить государственный аппарат связан такой памятный в истории польской культуры момент, как основание в 1364 г. Краковской академии. В этом, втором после Пражского (1348 г.), университете Центральной Европы упор был сделан на подготовку юристов, в которых остро нуждалась королевская администрация. Из 11 создаваемых под патронатом короны кафедр пять были отданы римскому праву и три праву каноническому. Как водилось, создаваемая по образцу северо-итальянских университетов академия получила широкую автономию и привилегии. Но в полном объеме первоначальный замысел не осуществился. В последние, неспокойные для страны десятилетия XIV в. университет прозябал. Только в следующем столетии он действительно становится очагом просвещения. Преобразуя в 1400 г. Краковскую академию, правительство несколько отошло от прежнего плана. Теперь пример был взят с Парижа и Праги. Появился теологический факультет, которого не было вначале. Ему отдали 11 кафедр из общего числа 42. Реформу эту провели при короле Владиславе II Ягайле, и оттого за Краковским университетом с XVII в. закрепилось название Ягеллонского.