За это и многое другое Пифия изрекла знаменитую фразу: "Сократ пре­выше всех своею мудростью".

Сократ явился основателем классической гре­ческой философии, в ча­стно­сти, этического рационализма. В отличие от большинства философов он не стремился в чужие края, разве что в поход. Он постоянно на­ходился в Афинах, вокруг него был кру­жок слушателей, и он фактически оказался ядром первой философской школы в Афинах.

Под влиянием софистов, в центр своих философских интересов Сократ ставит про­блему человека и его бытия в обществе, вопросы морали и права, но решает ее иначе. Так же, как софисты, он любил разговаривать и спорить. Разница в том, что софистические споры от­личались отсутствием всяких по­ложительных идеалов, доходили до пустословия и бес­принципности, а споры Сократа имели целью поиск истины на основе доверия к ра­зуму. Он не оста­вил письменных источников, формой своего философствования избрав бе­седу, которая вошла в историю как сократическая. Диалектика в ее постоян­ном искании объек­тивной истины есть то новое, чем Сократ резко отлича­ется и от старой натурфило­софии и от софистики³⁸.

Новыми у Сократа были его этика и рационализм. Все философские школы греков приняли от Сократа завет: нельзя никому и ничему доверять, все может обмануть – не об­манет только один разум, только разум может по­ложить конец нашей тревоге, дать нам прочную почву и уверенность. Правда, Сократ вовсе не был так последователен, как это принято ду­мать. В очень важных случаях своей жизни, нисколько этого не скрывая, он отказы­вал в повиновении разуму и прислушивался к голосу ка­кого-то загадочного суще­ства, которое у него называлось демоном.³⁹ Был ли это его внутренний голос, или идея бога как высшей справедливости, человеческой и обществен­ной. Именно в связи с этим он был обвинен во введении новых божеств и не­уважении старых.

Сократ первым из греческих мыслителей сделал этические вопросы ос­новным предме­том теоретического исследования. Единственным предметом философии может быть че­ловек, и его нравственность. Отсюда исходное по­ложение его философии – «познай са­мого себя».

Известно изречение Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю, но другие не знают даже этого». В этой формуле – философский метод Сократа – прин­цип методологического со­мнения, который предполагал исследование во­проса с нуля. Освободив свое сознание от всего непроверенного, Сократ приступал к логическому исследованию этических и эсте­тических понятий, например, мужество или красота. Для этого Сократ и ходил по люд­ным местам, вступал в разговоры, собирая различные мнения об этих понятиях. При этом он мастерски приводил собеседника в противоречие с самим собой. Это – прием иронии.

Искусство преодоления противоречий – майевтика (искусство родо­вспоможения). При помощи правильно подобранных наводящих вопросов Сократ выяснял слабые места в знаниях противника и помогал ему найти од­нозначный ответ на поставленный вопрос, оп­ределить понятие, дать ему де­финицию. В результате удавалось обрести новое знание как основу единой, необходимой, общеобязательной для всех нравственности.

Сократ впервые применил индуктивный метод доказательства, соби­рая по тому или иному теоретическому вопросу как можно больше мнений, отыскивая факты, изучая, сравнивая и сопоставляя их. Использование диа­лога как средства достижения истины – историческая заслуга Сократа.

Сократ приходит к выводу, что главные древнегреческие добродетели – мудрость, му­жество, умеренность и справедливость – на практике проти­воречивы и не могут слу­жить руководством для нравственного поведения. Неясность нравственных понятий – причина безнравственных поступков. Каждая добродетель возможна, когда есть знание: мудрость – знание как со­блюдать законы, мужество – знание как преодолеть опасность, умерен­ность, главная добродетель, – знание как обуздывать свои страсти. Изучив инди­видуальное сознание, Сократ делает вывод о существовании общих норм сознания и од­нозначных принципов. Он убежден, что человек может стать нравственным только тогда, когда узнает, что такое добродетель и благо. Того, кто познал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать плохо. Разум достаточно силен, чтобы помочь человеку. Разум дик­тует сле­дующее.

Цель жизни – счастье, которое заключается в умеренном наслаждении. Человек дол­жен наслаждаться так, чтобы наслаждение не поработило его. Умей быть свободным от на­слаждения в разгар этого наслаждения. Для этого нужны самообладание и свобода воли. Впервые у Сократа появляется одно из центральных понятий в этике – свобода воли. Она трактуется как усилие над собой для преодоления страстей и следования по пути разума. И здесь Со­крат выступает как рационалист. Свободу воли он понимает как победу ра­зума над чувственными страстями. Сам Сократ был образцом умеренности. Рав­нодушие его к материальным благам и его самообладание оказали не мень­шее влияние на последующую философию, чем его учение.

Сократ учил также принципу «целое важнее своих частей». Примени­тельно к политике это оз­начало, что город важнее любого из своих граждан. И потому каждый гражданин дол­жен чтить и соблюдать законы, даже если он мудрее других, понимает несовершенство зако­нов и не согласен с ними. Сам Сократ был противником афинской демократии, но за­коны уважал. Он не считал де­мократию эффективной формой власти, так как большин­ство гра­ждан, по его мнению, не вникают в смысл законов, которым они отдают или не отдают свой голос.

Сократ был постоянно занят вопросом о том, как до­биться, чтобы власть в государстве принадлежала компетентным людям. Это сходило ему с рук во времена олигархического правления, но большую часть времени в Афинах была демократия, даже военачальники избирались по жребию. Со­крат же пытался отправлять юношей учиться военному делу, финансам. Этот план он хотел реализовать даже в отношении стратега. Тогда было решено, что легче заставить замолчать Сократа, чем избавиться от того зла, на кото­рое он жало­вался. Молодой политик Анит, поэт-трагик Мелет, и неизвестный ритор Ликон обвинили Сократа в том, что он вводит новые божества и этим раз­вращает юношество. В итоге Со­крата судили, и он был казнен при по­мощи яда цикуты. Такая смерть потрясла Афины, особенно молодого по­клонника и ученика Сократа Платона.

Историческое значение теоретической деятельности Сократа неодно­значно. С одной стороны, благодаря Сократу и его беседам стала возможной философская деятельность Платона и Аристотеля, определившая развитие европейской философии. С другой сто­роны фигура Сократа является объек­том критики со стороны более поздних философов, в частности, Фридриха Ницше, Карла Поппера, которые обвиняют античного мудреца в том, что его взгляды являются косвенным источником идей социализма, тоталитаризма. Сам Сократ, по мнению Ницше, повинен в том оре­оле мученичества, кото­рый обеспечила ему казнь, и который держал в оцепенении потомков, мешая преодолевать его исторически преходящие идеи. Поскольку Сократ ничего не писал, мы можем судить о его философских взглядах, характере и биогра­фии по сочинениям его учеников Платона и Ксенофонта.

В учениях Платона и Аристотеля мы находим новый круг фунда­мен­тальных фи­лософских проблем. Это проблемы происхождения и природы познания: гносеологии (учения о познании), логики и философии языка.

- Каким путем следовать, чтобы достичь истины? Каков вклад чувств и разума в позна­ние?

- Каковы логические формы, посредством которых человек думает, су­дит, рассуждает? Каковы правила достоверного мышления? Каков критерий истинного суждения в его от­личии от ложного?

- Является ли язык выражением имени вещи, ее природной сущности, или слово – всего лишь условный знак вещи, преграда на пути познания ее истинной сущности?

Все эти основные проблемы античной философии были сгруппированы в три главных раздела, выражающих предельный круг античных знаний:

1. Физика (от греч. рhysis - природа), включающая в себя онтологию (учение о бы­тии), космологию (учение о гармонии и порядке мира) и теоло­гию (учение о божествен­ном, духовном начале мира).

2. Этика (от греч. ethos обычай, характер), включающая в себя антро­пологию (учение о человеке), нравственную философию (учение о благе че­ловека, добродетелях и по­роках) и философию государства и права (учение о наилучшем государственном устройстве и естественном праве).

3 . Логика (от logos – слово, рассуждение), включающая в себя гносео­логию (учение о при­роде знания), аналитику (учение о правилах доказатель­ности суждений) и фило­софию языка и диалектику (искусство понятий, сло­весного выражения мыслей)⁴⁰.

Платон (427-347 гг. до н.э.) (его настоящее имя Аристокл, по преда­нию, Платоном его назвал Сократ за широту груди и лба) – величайший фи­лософ античной Греции, осно­ва­тель целого направления в философии, родо­начальник объективного идеализма. Платон был первым крупнейшим евро­пейским философом, чьи произведения дошли до нас почти полностью: 34 диалога, «Апология Сократа» и 13 писем.

Часто даже говорят, что вся западноевропейская философия – это при­мечания к Платону. Б.Рассел считает, что «Платон и Аристотель были са­мыми влиятельными из всех древних, средневековых и современных фило­софов; из них наибольшее влияние на последующие эпохи оказал Пла­тон».⁴¹

А.Ф. Лосев пишет, что в европейской истории после Платона еще не было ни одного столетия, когда не спорили бы о Платоне, то непомерно вос­хваляя его, то всячески при­нижая в каком-либо отношении – историко-рели­гиозном, историко-литературном или со­циологическом. Мировые религии, возникшие после Платона, старались перетянуть его на свою сторону, обос­новывая при его помощи свое вероучение и нередко достигая в этом успеха. Но этот обоснователь вероучений часто оказывался также их коварным вра­гом. Ведь платонизм в своей основе все же языческое учение. Наступали мо­менты в истории, когда платонизм вдруг восставал грозной силой против мо­нотеистического вероучения и под его ударами начинали шататься и падать те самые богословские системы, самым вер­ным союзником которых ранее казался Платон.⁴²

Образ лебедя. «Рассказывают, что Сократу однажды приснился сон, будто он держал на коленях лебеденка, а тот вдруг покрылся перьями и взле­тел с дивным криком: а на сле­дующий день он встретил Платона и сказал, что это и есть его лебедь».⁴³ Незадолго до кончины Платон видал во сне, будто превратился в лебедя, летает с дерева на дерево и доставляет много хлопот птицеловам. Сократик Симмий истолковал это так, что он оста­нется неуловимым для тех, кто захочет его толковать, – ибо птицеловам подобны толко­ватели, старающиеся выследить мысли древних авторов.⁴⁴

Молодой Платон сначала проявил свой талант в области художествен­ной литературы, музыки, живописи и спорта. Он писал много стихов, путе­шествовал.

Представитель старинного афинского аристократического рода, ис­конно связанного с политикой, он после первой же встречи попал под силь­нейшее влияние нищего мудреца Сократа, сжег все свои поэтические произ­ведения со словами: «Бог огня, поспеши: ты на­добен нынче Платону», и всю дальнейшую жизнь посвятил философии. Вопреки семей­ной традиции он от­казался от активной политической деятельности, но интереса к поли­тике не потерял.

Метод философствования Платона – диалог – речь, состоящая из во­просов и ответов, о философских темах. В трудах Платона получила даль­нейшее развитие диалектика – ис­кусство доводов, при утверждении или оп­ровержении вопросов и ответов собеседников. Проводником идей Платона в его диалогах является Сократ.

Теория идей. Главным в философии Платона является учение о мире идей, или эйдо­сов, которое он разрабатывал в течение всей жизни. Для него мир идей постигается только умом, существует вечно, не изменяясь вне про­странства и вне времени. Мир идей пред­ставляет собой сложную, иерархиче­ски упорядоченную целостность, которую венчает и объединяет идея Блага. Все идеи причастны благу, поэтому они «благие». Благо сравнимо с Солн­цем, освещающим и согревающим вещественный мир.

Платоновские идеи – это:

1) образцы, эталоны, идеальные прообразы, по которым создана вся природа;

2) причины или источник бытия вещей, их свойств и отношений «вещи – тени идей»;

3) идеалы, цели, к которым стремится все существующее;

4) общие понятия о смысле, сущности предмета.

Отвечая на вопрос: «Что такое знание?», Платон показывает, что это не ощущение, так как нет знания без понимания. Например, мы не понимаем иностранную речь, хотя и слышим. Подлинное знание – это такое знание, ко­торое постигается разумом, предметом такого знания выступают не вещи, а идеи.

«Идея» Платона резко отличается от всех чувственных вещей. Эти вещи постоянно из­меняются, идея же никогда не изменяется, всегда тожде­ственна сама себе.

Окружающий нас материальный мир мы познаем чувствами, и он явля­ется производ­ным от мира идей, он «тень» мира идей. В то время как идея является неизменной, непод­вижной и вечной, вещи материального мира воз­никают и гибнут постоянно. Например, вещественные столы в нашей жизни представляют собой тень вечной и неизменной идеи стола, которая проявля­ется во всех столах.

Целостность теории Платона придает учение о раздвоенности человека на душу и тело, о космическом происхождении и более высоком статусе души по сравнению с телом. Человек, его разум и его жизнь так же, как и вещи, связан с космосом. Все, что происходит с нами на земле, зависит и от того, как вела себя наша бессмертная душа в космосе, в занебесной области бытия. В диалоге «Федр», опираясь на мифы и художественные образы, Пла­тон излагает учение о вечном круговороте душ и тел, в котором активны и те и другие. Души обитают в занебесной области, бесцветной, без очертаний и видной лишь кормчему души – уму. Там царят истина, красота и совершен­ство. Душа каждого бога и человека есть колесница, в которую запряжены два коня: один разумный, другой неразумный, а управляет колесницей воз­ничий. Платон пишет: «Уподобим душу соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего».⁴⁵

У богов и кони, и возничие все благородны. Зевс на крылатой колес­нице едет первым, за ним легко совершают свой путь по краю поднебесного свода одиннадцать отрядов колесниц главных богов и гениев. Мысль богов питается умом и чистым знанием. Насладившись созерцанием подлинного бытия, истины, справедливости, знания и рассудительности, душа бога снова спускается во внутреннюю область неба и приходит домой, возничий ставит коней к яслям, дает им амброзии и поит нектаром.

Души людей живут труднее и драматичнее, чем души богов. Один конь прекрасен и благороден, он олицетворяет разум, а другой – причастен злу и соответствует чувствам. Кони рвут каждый в свою сторону, душа одно видит, а другое – нет. Это мешает спокойному движению, и созерцанию блага, только иногда человеческие души имеют возможность заглянуть в за­небесное поле истины. Душ много, все они жадно стремятся кверху, им это не под силу, и они носятся по кругу в глубине и топчут друг друга, возничим с ними не справиться, многие калечатся, у многих часто ломаются крылья. Душа, утратившая крылья, отяжелев, падает на землю и попадает в тело. Раньше, чем через десять тысяч лет, душа не окрылится, «за исключением души человека, искренне возлюбившего мудрость»,⁴⁶ - она окрыляется за три тысячи лет.

По окончании своей первой жизни души привлекаются к суду, после приговора они отбывают наказание по заслугам, кто в темнице, кто на небе. Критерием является работа либо бездействие разума. На тысячный год души являются выбрать себе новую жизнь, кто какую захочет. Могут получить жизнь животного. Или, наоборот, душа, обитавшая в теле животного, полу­чит тело человека. Но душа, никогда не созерцавшая истины, не примет об­раза человека, потому что человек должен припоминать знание, полученное до своего рождения. В этом его основная задача.

Правило такое, что при первом рождении душа не вселяется в живот­ное. Платон приводит по убывающей 9 наиболее почетных профессий на земле, заниматься которыми смогут души, успевшие больше других узреть в занебесной области: 1) философ; 2) законопослушный царь; 3) государствен­ный деятель; 4) гимнаст или врач; 5) прорицатель; 6) поэт; 7) ремесленник или земледелец; 8) софист или демагог; 9) тиран. Во всех этих призваниях, тот, кто проживет, соблюдая справедливость, получит лучшую долю, а кто ее нарушит – худшую.

В основе космоса Платон усматривает три разнородных начала:

Бог – активное начало; Идеи – качественное начало; Материя – телес­ное начало.

Схема бытия такова: Бог – «демиург», творец мастер, ремесленник. Имея материю-«хору» (телесное, бесформенное, изменчивое, но восприим­чивое начало – пространст­венность) и эйдосы (идеи), создает чувственно-конкретный космос, придавая ему совер­шенную сферическую форму. По­средником между миром идей и видимым миром станов­ления выступает душа.

Душа – есть идея повсюду разлитого дыхания; она бессмертна и обле­кается во многие тела попеременно; начало души – числовое, а тела – гео­метрическое. Она объединяет мир идей и мир вещей, в том числе и человека. Душа мира заставляет вещи подражать идеям, а идеи присутствовать в ве­щах. Она является источником разума в душе человека, что де­лает возмож­ным познание интеллигибельного мира, мира идей.

Душа в человеке сама движется и состоит из трех частей: разумная часть расположена в голове, страстная часть – в сердце, а вожделенная часть – при пупе и печени. Разумная часть – источник намерения, суждения, пони­мания. Страстная часть – источник мужества, наслаж­дения, боли и гнева. Вожделенная часть – источник позы­вов к еде, соитию и прочему по­добному.

Движение души напоминает движение планет. Из середины со всех сторон душа окру­жает тело по кругу. Состоит она из первооснов и гармони­ческими расстояниями разделена на два соприкасающихся круга, из которых внутренний круг в свою очередь разделен на семь кругов. Власть принадле­жит внешнему кругу, он есть круг Тождественного, а внут­ренний – круг Иного. Во внутреннем ладу находятся и ее собственные основы. Когда пра­вильно движется круг Иного, возникает мнение, когда круг Тождественного – тогда знание.

Мир идей – есть мир подлинного бытия, а материя – есть небытие. Мир вещей явля­ется подлинным лишь в той степени, в какой в нем воплощаются идеи. Он несовершенен, по­скольку несовершенен материал, послуживший для его создания, и поскольку он суще­ст­вует во времени. Время, по Платону, творится вместе с космосом, оно есть «движущееся подобие вечности».

Теория познания. Предметом истинного познания может выступать только мир идей, то есть, нематериальный мир. Мир вещей может быть лишь объектом мнения или пред­ставления, так как единичные вещи обладают от­носительным существова­нием. Знание предшествует восприятию.

Символ пещеры является иллюстрацией к гносеологии Платона, при­меняется им в тео­рии познания и излагается в седьмой книге «Государства» в диалоге Платона и его брата Главкона. На протяжении двух с половиной ты­сяч лет философы разных направлений ссылаются на этот символ, и не только при изложении взглядов Платона, но и при анализе теоретико-позна­вательных проблем.

Платон пишет: «После этого, - сказал я, - ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот такому состоянию… Представь, что люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пе­щеры, где во всю длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на но­гах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исхо­дящему от огня, который го­рит да­леко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная, пред­ставь, невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фо­кусники помещают своих по­мощников, когда по­верх ширмы показывают ку­кол.

- Это я себе представляю, - сказал Главкон.

- Так представь себе и то, что другие люди за этой стеной несут раз­личную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и де­рева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.

- Странный ты рисуешь образ и странных узников!

- Подобных нам. Прежде всего, разве ты думаешь, что, находясь в та­ком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, от­брасываемых ог­нем на расположенную перед ними стену пещеры?

- Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?»⁴⁷.

Узники в оковах, которые с детства не видят истинного источника света, а только блики на стене, не видят вещей, а только их тени, символизи­руют прикованность наших органов чувств к условиям существования на Земле. Пла­тон не отрицает познаваемости мира, но вектор познания устрем­ляет ввысь, в космос, где находится истинный мир, мир вечных идей, кото­рый аналогичен Солнцу. Познание мира вещей для него несущественно. Но, чтобы «разгля­деть» мир идей, органов чувств недостаточно, нужна созерца­тельная дея­тельность разума. Платон подчеркивает, что разум, направленный на созер­цание мира идей, то есть, философский разум, спасает человека от порочной жизни.

Он пишет: «Но способность понимания, как видно, гораздо более бо­жественного происхождения; она никогда не теряет своей силы, но в зависи­мости от направленности бывает то полезной и пригодной, то непригодной и даже вредной. Разве ты не замечал у тех, кого называют хотя и дурными людьми, но умными, как проницательна их душонка и как они насквозь ви­дят то, что им надо? Значит, зрение у них неплохое, но оно вынуждено слу­жить их порочности, и, чем острее они видят, тем больше совершают зла.

- Конечно, я это замечал.

- Однако если сразу же, еще в детстве, пресечь природные наклонности такой натуры, которые словно свинцовые грузила, влекут ее к обжорству и различным другим наслаждениям и направляют взор души вниз, то, освобо­дившись от всего этого, душа обратилась бы к истине, и те же самые люди стали бы различать там все так же остро, как теперь в том, на что направлен их взор».⁴⁸

Между вещами существуют общие отношения, которые не ощущаются, а понимаются нами. Таковы понятия тождества, различия, сходства, вели­чины, единства, множества. Человеческая душа обладает способностью не­посредственного усмотрения этих начал. Таким образом, знание есть резуль­тат духовного созерцания или «припоминания». Теория познания как припо­минания (анамнесис) связана в учении Платона с понятием метемпси­хоза, учением о переселении душ. Душа, пребывая в мире идей, непосредственно запечат­левает их. Потом, попадая в тело, она забывает об увиденном. Но, на­ходясь среди кон­кретных вещей, она начинает припоминать виденное ранее. Вслед за Сократом Платон считал, что истинное знание имеет основание в самом себе и поэтому не может быть ус­воено внешним догматическим обра­зом. Диалектическая беседа – рассуждение побуждает душу к припомина­нию. Платон делит знание на мнение и истинное знание. Мнение или «докса» состоит из воображения и верования. Истинное знание «эпистема» включает в себя «дианойю» - рассудочное, опосредованное, дискурсивное знание и «ноэзис» - интуи­тивное, предпосылочное знание, чистое созерцание, усмот­рение разумом мира идей непо­средственным образом. Ноэзис – высшая сту­пень познания истины, она доступна лишь мудрецам, прошедшим этапы по­священия. Мифы, которыми изобилуют диалоги Платона, служат средством «наведения» посвященных на рождение в себе этого знания.

Миру идей, душе мира и телу мира как основным элементам структуры космоса соот­ветствуют в государстве три сословия свободных граждан: пра­вители (философы), воины (стражи), дельцы (ремесленники и земледельцы). В душе каждого человека соответст­венно выделяются три части: разумная, яростная (аффективная) и вожделеющая. Каждой части души и каждому со­словию присущи свои добродетели: разумной (правителям) – мудрость, яро­стной (воинам) – мужество, вожделеющей (ремесленникам и земледельцам) – умеренность. Общая добродетель, гармонически объединяющая все пере­численные – справедливость. Справедливость по Платону – есть мудрое рав­новесие всех сторон души, всех добродетелей души и, следовательно, всех сословий государства.

Потрясенный судом над своим любимым учителем Сократом и его каз­нью, Платон создает проект государственного устройства, основанного на справедливости. В своей социальной утопии, изложенной в книге «Госу­дар­ство» Платон делает вывод, что справедливость в государстве достига­ется, если каждое со­словие выполняет свою за­дачу и не вмешивается в дела дру­гих. Управляю­щие сословия – философы и стражи не должны иметь се­мьи и собственно­сти, потому что привязанность к материальному миру ме­шает со­зерцать мир идей и воплощать их в социальной практике. Общест­венное вос­пи­тание де­тей и наличие общей собственности у управляющего класса по­зволит решить главную проблему управления – проблему сочетания личных и обществен­ных интересов и сделать государство устойчивым и ста­бильным.

В его государстве граждане поделены на три класса: простых людей, воинов и стра­жей. Стражи обладают бесконтрольной политической властью. Их значительно меньше, чем остальных. В первый раз они избираются зако­нодателем, в дальнейшем их звание пе­рехо­дит по наследству. В исключи­тельных случаях могут выдвинуться талантливые дети из низших классов, и исключены бездарные дети стражей. Стражи – это привилегирован­ный класс, правители, которые призваны реализовать предложения законодателя по во­просам образования, экономики, биологии и религии.

Образование делится на музыку и гимнастику, оно должно превратить юношей в благо­родных людей. Литература и музыка подвергаются строгой цензуре. Гомер и Гесиод должны быть запрещены потому, что боги в их про­изведениях иногда ведут себя недос­тойно и не могут служить примером мо­лодежи; кроме того, некоторые фрагменты могут вызвать страх смерти, а у юношей должна быть мечта умереть в сражении; только рабство должно их страшить хуже смерти. Далее эти авторы прославляют богатые пиры и гром­кий смех, что может отбить охоту к умеренности. Не должно быть и расска­зов, где дурные люди счастливы, а хорошие несчастны, они окажут на моло­дежь отрицательное мораль­ное влияние. Платон принимает решение изгнать всех драматургов из идеального госу­дарства, так как нельзя допустить в пье­сах какие-либо характеры, кроме безупречных мужчин героев, а это невоз­можно. Запретить следует, по мнению Платона, расслабляю­щую лидийскую и ионийскую музыку, оставив простую дорийскую для мужества и фри­гий­скую для умеренности.

Государство следит за тем, чтобы суровой тренировкой тела и умерен­ностью в пище молодежи гарантировалось отменное здоровье.

В области экономики предполагается цель – счастье целого города, а не счастье одного класса. И богатство, и бедность вредны, поэтому не должно быть ни того, ни другого. Стражи должны иметь небольшие дома и есть про­стую пищу, жить как в лагере, обедать в общих столовых, не иметь частной собственности, кроме самого необходимого – личных вещей. Золото и се­ребро должны быть запрещены. В случае победы над противником в войне добычи не брать.

Вводится полное равенство женщин с мужчинами при помощи одина­кового воспита­ния, образования и отношения к военному искусству. Брак будет радикально преобразо­ван, женщины должны быть общими мужчинам, ни одна не должна жить частно ни с од­ним. Пары будут подбираться по жре­бию, но при этом будут производиться манипуляции, по принципам евге­ники, чтобы лучшие производители имели больше всего детей. Все дети бу­дут отбираться у своих родителей, с тем, чтобы никогда не узнать, кто их ро­ди­тели. Де­тей с физическими недостатками и детей худших родителей будут скрывать в тайном и неизвестном месте. Детей, родившихся от союзов, не санкционированных госу­дарством, будут считать незаконными. Возраст ма­теринства от двадцати до сорока лет, отцовства – от двадцати пяти до пяти­десяти лет. Вне этого возраста общение между по­лами свободно, но прину­дителен аборт и детоубийство.

В государстве Платона ни один человек не знает, кто его законные ро­дители, это гаран­тирует продвижение по карьерной лестнице не по протек­ции и не по наследству, а по спо­собностям, о которых будет судить государ­ство. Важной задачей правительства будет оп­ределение того, в чем состоит работа каждого человека.

В саду, посвященном полубогу Академу, Платон около 387 до н. э. в Афинах основал свою собст­венную философскую школу – Академию, кото­рая стала центром античного идеализма.

Аристотель (384-322 гг. до н.э.) родился в городе Стагире, поэтому его иногда назы­вают Стагири­том. Он был шепе­ляв в разговоре, ноги имел худые, а глаза маленькие, но был приметен одеж­дою, перстнями и прической. Дет­ство он провел в столице Македонии – Пелле, где его отец Никомах был вра­чом и другом царя Аминты, отца Филиппа Македонского. Семья Аристотеля принадлежала к од­ной из ветвей рода Асклепидов, врачи из этого рода всегда обучали своих сыновей делать вскрытие трупов. Этот обычай коснулся са­мого Аристотеля лишь как легенда, потому что он не продолжил семейную традицию и не стал врачом. В возрасте 17 лет он осиротел и уехал в Афины к Платону учиться философии в его Академии, чему и посвятил 20 лет до са­мой смерти Платона в 347 году. Аристотель преклонялся пе­ред своим старым учителем, который оставался вечно юным; он горячо любил его, что, однако, не мешало ему критиковать Платона, который понимал плодотворность кри­тики и говорил: «Аристотель меня брыкает, как сосунок-жеребенок свою мать».⁴⁹ Он был любимым и самым преданным учеником Платона, поскольку подхо­дил к его теории не буквально, а творче­ски и, опираясь на идеи Пла­тона, сде­лал огромный шаг вперед. Именно Аристотелю приписывают зна­менитое из­речение: «Платон мне друг, но истина дороже».

Чтобы заслужить расположение Платона, достаточно было обратиться к его теории идей. Платон, несмотря на свои 60 с лишним лет, не оставлял в покое свою философию, перераба­тывал ее, подтверждая, либо опровергая ее положения. Во взаимной заинтересованности учителя и ученика коренилась их дружба.

Когда Платон умер, Академию возглавил его племянник Спевсипп. Аристотель уехал из Афин, женился на Пи­фиаде, приемной дочери тирана г. Атарнео в Азии Гермия, жил в Ассе, а в 343 году до н.э. был приглашен Фи­липпом в Пеллу в качестве воспитателя юного Александра Македонского. Собеседования мыслителя и наследника македонского престола происходили в течение двух лет в святилище Муз, находившемся в лесистой местности. Эти два великих человека не повлияли на взгляды друг друга, особенно в об­ласти политики и этики. Педантичный Аристотель остался сторонником тео­рии «золотой середины», «обозримого государства», то есть, полиса, Алек­сандр Македонский стремился охватить весь мир.

Аристотель был мудрым и осторожным человеком в общении с силь­ными мира сего. Диоген Лаэртский рассказывает: когда Аристотель собрался из Македонии назад в Афины, он привел к Александру своего родственника философа Каллисфена Олинфского, и, глядя, как тот не в меру вольно рассу­ждает с царем, предупредил его: «Скоро умрешь ты, о, сын мой, судя по тому, что вещаешь!». Так и получилось. Позднее Каллисфена заподозрили в причастности к «заговору пажей», знатных юношей из свиты Александра, недовольных преобразованиями македонского двора, «долго возили в желез­ной клетке, обросшего и завшивевшего, а потом он был брошен льву и так погиб».⁵⁰

Пока Аристотель жил при македонском дворе, главенство в платонов­ской Академии перешло к Ксенократу. И тогда в 335 до н.э., на окраине Афин, где был расположен храм Аполлона Ликей­ского, Аристотель осно­вал свою школу – Ликей.

Это был плодотворный период. За двенадцать лет работы в Ликее он написал большинство своих книг. С учениками он беседовал, прохаживаясь взад и вперед по «перипатосу» – крытой галерее, вроде портика, для прогу­лок вокруг двора. Он вел дискуссии по наиболее запутанным вопросам ло­гики и мета­физики; это были утренние лекции, предназначаемые для учени­ков, подающих надежды. За эти прогулки последователей Аристотеля стали называть перипатетиками. Когда учеников стало больше, он стал говорить сидя, заявивши так: «Позор молчать, коль Ксенократ болтает!».⁵¹

Аристотель очень высоко ценил образованность. На вопрос, какая раз­ница между человеком образованным и необразованным, он отвечал: «Как между живым и мертвым». Он говорил, что учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители, которым дети обязаны лишь рожде­нием: одни дарят нам только жизнь, а другие – добрую жизнь. На вопрос, как ученикам преуспеть, он ответил: «Догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади». На вопрос, какую он получил пользу от философии, он ответил: «Стал делать добровольно то, что другие делают в страхе перед законом».⁵²

В 323 году до н.э., в год смерти Александра Македонского, Аристотель убежал из Афин в Халкиду, потому что его привлек к суду вер­ховный жрец богини Деметры за гимн в честь тирана и евнуха Гермия, с ко­торым Аристо­теля связывала дружба, и за надпись на статуе того же Гермия:

Сей человек, вопреки священным уставам бессмертных,

Был беззаконно убит лучников-персов царем.

Не от копья он погиб, побежденный в открытом сраженье,

А от того, кто попрал верность коварством своим.

На самом деле это был лишь повод. Со смертью Александра Македон­ского афиняне больше не скрывали враждебного настроя к его друзьям и сторонникам. Обвиненный, как и Сократ, в «нечестии», Аристотель сказал перед своим отъездом: «Я не хочу допустить, чтобы афиняне совер­шили но­вое преступление против философии». Он передал школу своему ученику Теофрасту и удалился в г. Халкиду на острове Эвбее, в имение, полученное им от матери, где в 322 году умер, от болезни желудка или выпив яд аконит.

В отличие от Платона, который излагал свое учение в форме диалогов красочным языком, наполненным мифическими, художественными и быто­выми образами, Аристотель был великим систематизатором философии, пи­сал свои работы в виде учебников, поделенных на главы и параграфы, а ма­териал излагал научным языком.

До нас дошло множество работ Аристотеля: сочинение "Метафизика" из 14 книг; трактаты по логике: "Категории", "Об истолковании", "Первая аналитика", "Вторая аналитика", "Топика", "О софистических опроверже­ниях"; книги по естественным наукам: "Физика", "О небе", "О возникновении и уничтожении", "Метеорологика"; произведения по психологии: "О душе", "Малые труды по естествознанию". Этическое учение в книгах: "Никомахова этика", "Большая этика", "Евдемова этика", "Политика". Работы по эстетике: "Риторика" и "Поэтика". Биологические труды: "История животных", "О час­тях животных", "О передвижении животных", "О происхождении животных".

Трактат «Метафизика» посвящен вопросам онтологии. В нем дана кри­тика «теории идей» Платона и обосновано учение о материи и форме – пас­сивной и активной сторонах бытия.

Метафизика – синоним философии, то есть, того, что над физикой – означает любую попытку человеческой мысли выйти за пределы эмпириче­ского мира. Метафизика – наиболее возвышенная из наук, говорит Аристо­тель, потому, что она не связана с материальными нуждами и не преследует практические цели. Но она отвечает на запросы духовные, такие, которые проявляются, когда удовлетворены физические потребности. Это чистая жа­жда знания, страсть к истине, в противовес лжи. Аристотель, как и Платон, идеализирует созерцательную деятельность философа, поднимает ее на недо­сягаемую высоту.

Для Аристо­теля, как и для Платона, выс­шее начало есть безусловное начало, но в отли­чие от платоновского, оно перестает быть за пре­де­лами ума и бытия, а природа вполне постижима. Аристотеля скорее интересует поря­док мира и его науч­ное обоснование, чем происхождение этого порядка. Платон рассматри­вал временное с точки зрения вечного, чувственное с точки зрения сверхчувст­венного, Аристотель ищет реализации идеального в чувст­венном мире, пы­таясь соединить опыт и размышление. В творчестве Платона очень сильны ми­фологический и эсхатологический эле­менты, Аристотель опирается на поня­тия, схематичность, стремится к научной опреде­ленности и точности пред­мета и методов философского исследования. В.С. Соловьев очень метко про­тивопоставил философию Платона и философию Аристотеля как оппози­цию «философии жизни» и «философии школы».

Учение Аристотеля о категориях имеет двойственный логико-онтоло­гический харак­тер. «Категории» – основные роды или разряды бытия и соот­ветственно основные роды поня­тий о бытии, тех общих понятий, без которых ничто не мыслится. Аристотель выде­ляет 10 таких категорий: сущность, ка­чество, количество, отношение, действие, стра­дание, ме­сто, время, обла­дание, положение.

Категория «сущность» является ключевой для онтологии Аристотеля. Одно из опреде­лений сущности гласит:

«Сущность есть то, что никогда не бывает сказуемым, а всегда только подлежащим». То есть всякая сущность существует сама по себе, а не в чем-то другом. При переводе на латинский язык греческое слово «сущность» пе­ревели как «суб­станция», а принадле­жащее сущности как «акциденция». У Аристотеля мы встречаемся только со словом «сущность», но оно имеет двойственный смысл: 1) как синоним суб­станции, 2) как суть какого-либо предмета. Платоновские «идеи» Аристотель стал назы­вать «формами» именно для того чтобы подчеркнуть, что идеи не обособлены в «умном месте» за пределами чувственно-воспринимаемого мира, а действуют в этом мире как на­чала, изнутри формирующие вещи. «Сущность вещей не может быть отрешена от того, чего она есть сущность», - говорит Аристотель.

Этой, отличной от платоновской, трактовке идей способствовали не только логические исследования Аристотеля, но и его естественно-научные интересы, связанные с убежде­нием в несомненном существовании знания о природе. Природа для Аристотеля – это со­единение бытия и становления, а не чистое становление, как для Платона.

Предметом философии Аристотеля является не только исследование высших родов бы­тия, но и поиск его первопричин. Аристотель указывает че­тыре первопричины бытия. Это материаль­ная, формальная, движущая и це­левая пер­во­причины. По сути, они могут быть сведены к материальной и формальной.

Первые две причины – это форма и материя, образующие все вещи. Они являются достаточным условием для понимания ре­альности, если ее рассматривать статически. Человек, с этой точки зрения, есть его материя (мясо и кости) и его форма (душа). Но если его рассматривать с точки зрения становления, динамически, то мы спросим: "Как он родился?", "Кто его ро­дил?", "Почему он развивается и растет?". Значит, необходимы еще две при­чины – двигательная (родители, давшие жизнь человеку) и целевая (цель, в направлении которой развивается человек).

Материя понимается Аристотелем как чистая потенция быть чем угодно. Она лишена ка­ких-либо свойств, качеств, величины и строения. Именно Аристотель ввел в философию сам термин «материя» (буквально: строи­тельный материал, лес) как обозначение субстрата, лежащего в основе всего сущего (латинский эквивалент «mater rerum» означает «мать ве­щей»).

Форма – это деятельное начало, переводящее потенциальное бытие в дейст­витель­ное, определяющее суть вещей. Всякая вещь в природе является ре­зультатом слияния формы и материи, которое осуществляется посредст­вом движения.

Источник этого дви­жения – форма всех форм, чистая форма – не­под­вижен, един, деятелен. Суть деятельности божественного перводвигателя со­стоит в мышлении, не соединенном ни с чем материаль­ным, то есть энте­ле­хией. Бог или перводвигатель – конечная цель всех типов движения и всех форм жизни, присущих природе. Если божественный перводвигатель вечен, неиз­ме­нен, разумен, то материя содержит в себе задатки всех форм и устрем­лена к формам, а не к чистой бесформенности.

Если вещи – есть сплав материи и формы, одушевленные существа – есть соединение души и тела. Душа не представляет собой некоей самостоя­тельной сущности, отделенной от тела, как у Платона, она неразрывно свя­зана с телом и является его сущностью. Душа есть принцип, дающий жизнь. Цель живой природы – воплотить разум, но достигается она путем развития, то есть одновременно существуют различные ступени достижения этой цели.

Аристотель выделяет три части души.

Растительная часть, отвечает за рождение, питание, рост и является низшей формой органической жизни.

Чувствующая или животная часть, отвечает за ощущения и движение.

Разумная часть отвечает за познание, самоопределение.

Высшая разумная ступень развития души не может существовать без низших. Аристо­тель отрицает бессмертие души в платоновском смысле, но признает, что активный разум (интеллект) как высшая способность души имеет сверхчувственную и сверхтелесную природу, лишен индивидуально­сти и вечен.

Специальных работ, посвященных теории познания, у Аристотеля нет, но его вклад в теорию познания огромен. И этим вкладом является логика. Именно он впервые создал и подробно разработал эту науку как область гу­манитарного знания, но термин ло­гика ему не принадлежит. Он открыл непо­средствен­ные очевидные истины, не нуждающиеся в доказательстве, – логи­ческие законы мышле­ния: закон тождества («если высказывание истинно, то оно истинно»), закон противоречия («ничто не может одновременно быть и не быть»), закон исключенного третьего («между тем, чтобы иметь и не иметь, третьего не может быть»).

Законы логики привели Аристотеля к двум выводам, послужившим дальнейшему от­ходу от платонизма. Первый вывод: идея блага – верховная царица в платоновском мире идей – не может подчинять себе идей вещей, поскольку вещи относятся к категории сущ­ности, а благо – к категории каче­ства. Второй вывод: благо как относящееся к категории качества не сущест­вует само по себе, а лишь как принадлежащее какой-либо сущности.

Главная цель познания – достижение истины. Логика Аристотеля стала методологическим инструментом, универсальным орудием, пользуясь кото­рым не только в философии, но и во всех отраслях знания можно достигнуть истины. Как «отец логики» Аристотель стал главным философским настав­ником двух тысячелетий, благодаря точности, ясности и последовательности своих определений. Он разрешил поставленную Сократом задачу и создал язык науки. Основные научные понятия и выражения, употребляемые еще и теперь, были сформулированы Аристотелем.⁵³

Однако австрийский философ Карл Поппер (1902-1994), заметил, что от Аристотеля в теорию познания проникла очень вредная техническая методика – эссенциалистский (сущностный) ме­тод определений. Он послу­жил многовековым источником путаницы и спе­цифической болтовни, кото­рая позднее породила зловредное интеллектуаль­ное, рожденное в уме Гегеля, заболевание – философию оракулов.

"Развитие мысли после Аристотеля, – писал Поппер, – можно, как мне кажется, резюмировать следующим образом: каждая дисциплина, как только она начинала использовать аристотелевский метод определений, останавли­валась в своем развитии, впадая в состояние пустых словопрений и голой схоластики, и, наоборот, степень, в которой различные науки оказывались способны к прогрессу, зависела от того, насколько они смогли избавиться от аристотелевского эссенциалистского метода. (Именно поэтому наша "соци­альная наука" до сих пор в основном принадлежит средним векам.)"⁵⁴

В разделении знания и мнения Аристотель следовал за Платоном. Зна­ние, по Аристотелю, может быть либо демонстративным, либо интуитивным. Демонстративное знание представляет собой знание "причин". То есть, это силлогизмы, которые фиксируют причины в своих "средних терминах". Пример такого силлогизма:

Все люди смертны (большая посылка).

Сократ – человек (меньшая посылка).

Следовательно, Сократ смертен (заключение).

Средний термин – человек (люди). То есть причина смертности Со­крата та, что Сократ – человек. Таково демонстративное знание.

Интуитивное знание состоит в схватывании "неделимой формы", сущ­ности или сущностной природы вещи, если она непосредственна. Интуитив­ное знание – это знание того, что это такое та или иная вещь. Интуитивное знание нуждается в определении и является первоначальным источником всей науки, так как оно формирует первоначальные базисные посылки для всех доказательств.

Но как отыскать эти базисные посылки, то есть, как дать определение? Что такое щенок? Щенок – это молодой пес. Или щенок – это тот, кто на че­тырех ногах? Но четыре ноги не есть сущность щенка, они есть и у лошади. Сущность щенка или другого объекта схватывается при помощи интеллек­туальной интуиции – это молодой пес. Тогда что такое пес? Вопрос может уходить в бесконечность.

Поэтому Аристотель видел конечную цель всех исследований в состав­лении энциклопедии, содержащей интуитивные определения всех сущно­стей, то есть, их имена вместе с их определяющими формулами, а прогрес­сом знания он считал постепенное пополнение такой энциклопедии, расши­рение ее, заполнение в ней пробелов.

Все это находится в вопиющем противоречии с методами современной эмпирической науки. Хотя науки заняты поиском истины, ученые осознают, что никогда не могут быть уверены, что обнаружили ее. Прошлые неудачи научили нас не расстраиваться по поводу крушения наших научных теорий. Мы прогрессируем, и это знание компенсирует нам потерю иллюзии оконча­тельности и достоверности наших выводов. Мы знаем, что наши научные теории навсегда должны остаться только гипотезами. В результате научную достоверность мы заменили научным прогрессом. И этот взгляд на научный метод подтверждается развитием самой науки.

Дело в том, что наука развивается не путем постепенного накопления энциклопедической информации, как думал Аристотель, а значительно более революционным путем – благодаря смелым идеям, странным теориям и нис­провержению прежних теорий.

Такой подход к научному методу означает, что в науке нет "знания" в том смысле, в котором понимали его Платон и Аристотель, то есть, в оконча­тельном смысле. Есть информация, касающаяся самого последнего и наи­лучшим образом проверенного научного "мнения". Такое воззрение означает также, что в науке не существует доказательств. Доказательства существуют в чистой математике и логике, но они не дают нам никакой информации о мире, а только разрабатывают средства его описания.

У Аристотеля определение дается слева – направо: "Щенок – это моло­дой пес" (это эссенциалистское определение, и оно не играет научной роли). Для Аристотеля определения представляют собой принципы, из которых вы­водится все наше знание, то есть они должны содержать все наше знание.

В современной науке определение дается только справа – налево: "Как мы будем называть молодого пса? - Щенок" (это номиналистское определе­ние, то есть, введение в научных целях сокращенных обозначений или сим­волов для более краткой записи). Научные, или номиналистские, определе­ния не содержат не только "знания", но даже и "мнения", а только вводят но­вый технический термин, помогают сократить длинный текст.

Благодаря Аристотелю до сих пор существует предрассудок, согласно которому можно придать языку большую точность посредством использова­ния определений. Однако в философии, которая в течение двадцати веков за­ботилась о значении своих терминов, содержится множество не только пус­тых слов, но и крайне неясных и двусмысленных терминов. В то же время наука типа физики, которая вряд ли вообще заботится о своих терминах и их значении, а, скорее печется о фактах, достигла величайшей точности. Более того, концентрация внимания на проблеме значения термина не только не по­зволяет добиться точности, она сама является главным источником неясно­сти и двусмысленности. В науке следует избегать споров о словах.

Озабоченность значениями терминов с неизбежностью приводит к ти­пичному для последователей Аристотеля результату, – к схоластике и мис­тике. Средневековая философия полна такой схоластики, и эта тенденция существовала вплоть до Канта.

Думается, что указанные недостатки современной философии, связанные с её схоластическим и мистическим характером, свидетельствуют не о слабости, а о силе и мощи гения Аристотеля, идеи которого настолько обоснованы и притягательны, что их, видимо, невозможно было преодолеть и пойти дальше вплоть до сегодняшнего дня. Следовательно, в этом виноват совсем не Аристотель, а сами схоласты, и сами мистики, в том числе и современные.

Величайшая заслуга Аристотеля заключается в том, что он первый разработал философию как науку, стремящуюся к строгому, доказательному, понятийному, систематическому знанию. Он настолько мощно впервые заложил научные основы философии, логики, риторики, психологии, физики, политики, этики, эстетики, что определил их развитие более чем на две тысячи лет.

В частности, Аристотель стал отцом философской науки этики. Разработке ее основ он посвятил труды «Никомахова этика», «Большая этика», «Евдемова этика».

Этика Аристотеля основана на общефилософском принципе объектив­ной целесообраз­ности. В человеке заложено внутреннее стремление к благой цели, то есть цели, пресле­дуемой ради нее самой. Это стремление к счастью. Но счастье – не вещь, а действие, при­носящее удовольствие. Следует под­черкнуть, что во времена Аристотеля добродетель – это не делание добра другому, а соответствие своему назначению, добротность.

В основе добродетельного поведения лежит совершенство воли чело­века, то есть, желание блага себе – значит совершенный склад души, и жела­ние блага другому человеку – означает совершенный мотив. Место пребыва­ния души – не просто индивидуально ограниченное тело, а также – государ­ство. Душа в государстве – такова исходная позиция этики Аристотеля, то есть границы этики между психологией (учением о душе) и политикой (уче­нием о государстве).

Счастлив, а, следовательно, и добродетелен тот, кто поступает наилуч­шим образом при данных обстоятельствах, так как ошибаться можно различ­ными способами, а поступать правильно – единственно верным.

Аристотель делит добродетели на этические (практические: мужество, умеренность, щедрость, правдивость) и на дианоэтические (научные: рассу­дительность, мудрость, ра­зумность). Высшей добродетелью и нравствен­ным идеалом является мудрость, по­скольку она связана с созерцанием выс­ших принципов бытия и Бога.

Душа человека приспосабливается к бытию в государстве путем созна­тельного преобразования страстей в добродетели. Добродетель по Аристо­телю в умении избежать крайностей в поведении и выбрать "золотую сере­дину".

Страсть – это непосредственная почва нашего духа, на которой вырас­тает волевой импульс.

Добродетель – это мера страсти, а порок – крайность страсти, то есть ее избыток или недостаток.

Например, страх – изначальная страсть души, на почве которой могут сформироваться как добродетели, так и пороки. Избыток страха рождает тру­сость, недостаток страха – дерзость и безрассудство. И то, и другое – порок, неконтролируемое разумом стремление души, отсутствие разумного начала.

На почве страха вырастает и добродетель – мужество, и здесь выра­жена мера страха. Мужество в том, чтобы, чувствуя страх, совершать пре­красные дела, не поддаваясь страху. Человек, господствующий над стра­стями, всегда и во всем знает меру. Человек, попавший в рабство к страстям, всегда впадает в крайность в проявлении чувств и поступков.

Таблица соотношения страстей, добродетелей и пороков по Аристотелю

Страсти	Добродетели	Пороки
		Избыток	Недостаток
Себялюбие	Чувство собствен­ного достоинства, благородство, самоуважение	Тщеславие, высокомерие, кичливость, спесивость, чван­ство	Самоуничижение, самоумаление
Удовольствие	Благоразумие, рассудительность, умеренность	Распущенность, невоздержанность, разнузданность	Бесстрастие, апа­тия
Страх	Мужество, сме­лость, храбрость	Трусость, робость, пугливость, Малодушие	Дерзость, безрассудная от­вага
Стыд	Скромность, совестливость	Застенчивость, Скованность	Бесстыдство, наглость, хамство
Гнев	Ровность, кро­тость, выдержан­ность	Вспыльчивость, гневливость, свирепость, ярость	Благодушие, безгневность
Скорбь, печаль	Грусть	Уныние, тоска, Отчаяние	Бесшабашность, разудалость
Сострадание, жалость, благоволение, симпатия	Милосердие	Жалостливость, сентименталь­ность	Жестокосердие, жестокость, бессердечность, черствость
Чувство собственности (обладание ве­щью)	Благотворитель­ность, щедрость, Бережливость	Расточительство, мотовство	Алчность, жад­ность, корыстолю­бие, скаредность, скупость
Чувство откровен­ности, исповедаль­ности	Искренность, чистосердечие	Болтливость, навяз­чивость, назойли­вость, развязность	Лицемерие, при­творство, скрыт­ность
Желание нра­виться	Естественность, благовоспитан­ность, простота	Жеманство, кокет­ство, чопорность	Грубость, дикость, неотесанность
Жизнелюбие	Благоговение пе­ред жизнью, опти­мизм	Восторженность	Угрюмость, песси­мизм
Чувство гордости	Честолюбие	Надменность, Гордыня	Смирение
Чувство родовой чести	Благородство	Спесь	Низость, подлость, бесчестие

Этика Аристотеля подчинена политике. Теорию государственного уст­ройства, Аристотель анализирует в трактате «Политика», который называют самым важным текстом во всей античности и не только античности.⁵⁵

По его мнению, полис, или город-государство – единст­венно возмож­ная форма обще­жития и гарантия всех моральных ценностей. Цель такого го­судар­ства – воспитание граждан в духе добродетели. Государство стоит выше се­мьи, личности и относится к своим членам, как целое к частям. Чело­век – это политическое (общественное) животное. Гражданином явля­ется тот, кто умеет и властвовать, и подчиняться. Отношения власти и под­чинения бывают трех родов: 1) господские, 2) брачные, 3) отцовские. Рабы не принад­лежат к со­ставу государства, они – «одушевленная собственность». Ребенок (он еще не развит) и женщина (она лишена действенности) лишь по­тенци­ально при­надлежат государству, т.к., являются гражданами. Существенный признак высшего блага состоит в его достижимости, т.к., благо не явля­ется совершенством «вообще», а для каждого человека свое собственное.

Исходя из этого, Аристотель критикует идеальное государство Пла­тона. Он считает ин­дивидуальную собственность и семью основой устойчи­вого государства, сильнейшим мо­тивом человеческой деятельности, так как человеку по природе больше свойственно забо­титься о своем, чем об общем. Любовь к своей семье – есть основа, на которой дер­жится государство – ис­точник радости и дружбы.

Он шел по стопам Платона: принял и систематизировал платоновскую натуралистическую теорию рабства, считая, что одни люди по природе сво­бодны, другие – рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справед­ливо. Вместе с Платоном он учил, что работаю­щие классы не должны пра­вить, а правящий класс не должен ни работать, ни заботиться о деньгах, имея при этом много денег.

Аристотель, конечно, не был другом демократии, но принимал ее как неизбежное зло, когда утверждал, что все граждане должны иметь право уча­ст­вовать в управлении. Компромисс был в том, что из числа граждан он ис­ключал не только рабов, но и всех людей, производящих материальные блага. Всякая профес­сиональная деятельность, в том числе, работа врача, учителя, порицалась Аристотелем, фактически приравнива­лась к рабству, и означала потерю положения в правящей касте. В своей политической теории Аристотель предпочитал классы, которые обладают досугом, он восхищался ими. Только охота, война и прочие такого же рода занятия рассматривались им как достойные правителей.

Аристотелю принадлежала идея свободного образования, согласно ко­торой образование свободных (богатых и властных) людей противопоставля­лось образованию раба, крепостного, слуги или профессионала. К сожале­нию, такой подход к образованию ещё не ушел в прошлое. Философия, по мнению Аристотеля, есть счастливейший, благороднейший и наиболее рафи­нированный метод скоротать то время, которое не занято у аристократа по­литическими интригами или войной .

Аристотель рассуждает не об «идеальной» конституции, а о наилучшей в данных обще­ственных обстоятельствах. Проанализировав вместе с учени­ками государственную прак­тику 158 греческих государств, Аристотель соз­дает свою классификацию форм госу­дарст­венного устройства. К «правиль­ным» формам он относит монархию, аристократию и по­литию, а к непра­вильным – тиранию, олигархию и демократию. Из неправильных типов наи­худший – тирания, наиболее умеренный – демократия. Счастье обеспечено там, где нет ни чрезмерного богатства, ни чрезмерной нищеты, где в управ­лении преобладают люди среднего достатка и управляют ради общей пользы.

Вопросам эстетики и искусства, в частности трагедии, посвящена книга «Поэтика».

Аристотель создал дифференцированную систему знаний и сам стиль научного мышле­ния, разработал понятийный аппарат, которым философия пользуется до настоя­щего вре­мени.

И сторическое значение философии Аристотеля грандиозно, но неодно­значно. По сравнению со своими предшественниками, в частности, с Плато­ном, Аристотель сделал громадный шаг вперед, он отказался от «чар Пла­тона» – от объективного идеализма, вернул философию и, вместе с ней, че­ловека, да и все вещи на землю, сделал человека цельным, а не сказочно ра­зорванным на космическую душу и земное тело. И когда мы рассматриваем историю философии как борьбу материализма «линии Демокрита» и идеа­лизма «линии Платона», мы не причисляем Аристотеля ни к одной из них. Но влияние Аристотеля на последователей неоднозначно.

Бертран Рассел (1872-1970) писал: «Аристотель жил в конце творческого периода в греческой мысли, и после его смерти прошло две тысячи лет, прежде чем мир произвел на свет философа, которого можно было бы рассматривать как при­близительно равного Аристотелю. К концу этого долгого периода авторитет Аристотеля стал почти таким же бесспорным, как и авторитет церкви; и этот авторитет стал серьезным препятствием для прогресса как в области науки, так и в области философии. С начала XVII века почти каждый серьезный шаг в интеллектуальном прогрессе должен был начинаться с нападок на какую-либо аристотелевскую доктрину; в области логики это верно и в настоящее время».⁵⁶

Остается добавить, что весь грандиозный путь Аристотеля свидетель­ствует о его страстном желании познавать и распространять знания, а это первостепенный дар каж­дого ученого и в то же время его последнее сверше­ние. У Аристотеля логика и биология, метафизика и этика, психология и тео­логия – не разроз­ненные завоевания науки как это может показаться на пер­вый взгляд. Ари­стотель объединяет их в такую стройную систему, что каж­дая часть не только занимает в рамках целого надлежащее ей место, но и со­храняет это место для себя одной.

Малые сократические школы. После казни Сократа его ученики орга­ни­зуют во множестве постоянные философские школы (Мегарская, Кирен­ская, Элидо-эретрийская, киниче­ская), в которых была рутинная практика школь­ных упражнений и преемственность ру­ководителей школы – схолар­хов. Фридрих Ницше, характеризуя эти школы, писал: "Чем больше падало могу­щество греческих философов, тем более они внутренно страдали от этой желчности и злобности; а когда различные секты стали защищать свои ис­тины на улицах, души этих женихов истины были совершенно загрязнены ревностью и злословием; тиранический элемент свирепствовал отныне, как яд в их собственном теле. Это множество маленьких тиранов готовы были съесть живьем друг друга; в них не осталось уже ни одной искры любви и слишком мало радости от своего собственного познания".⁵⁷

Остановимся на одной из самых известных школ – кинической.

О сно­вателем ее был Антисфен (446-366 до н.э.) из Афин, который пропагандиро­вал твердость, выносливость и бесстрастие Сократа. Он оставил 10 томов со­чинений (свитков). Название школа получила от гимнасии Киносарг, где Ан­тисфен вел свои беседы.

Как и Сократ, Антисфен был теоретическим противником демократии. Однажды он посоветовал афинянам принять постановление: "Считать ослов конями"; когда это сочли нелепостью, он заметил: "А ведь вы простым голо­сованием делаете из невежественных людей – полководцев". По его словам, государства погибают тогда, когда не могут более отличить хороших людей от дурных.

Он считал, что человека можно научить добродетели, которая проявля­ется в поступках, таких как простота, близость к природе (чем мы лучше со­бак?), отказ от потребительской жизни, от почестей и наслаждений. Сам он называл себя Истинный Пес. Он первый ввел обычай отпускать бороду и но­сить посох и суму, а также спать на сложенном вдвое плаще.

Но Сократ был противником показного аскетизма. Сократу не нужны были лишние материальные блага, чтобы они не мешали ему сосредото­читься на философствовании, для Антисфена его аскетизм был непосредст­венно самой философией. Когда Антисфен старался выставить напоказ дыру в своем плаще, Сократ, заметив это, сказал: "Сквозь этот плащ я вижу твое тщеславие!". Антисфен был причиною изгнания Анита и смерти Мелета, на­писавших донос на Сократа.

И все-таки Антисфен любил такое наслаждение, как жизнь. Однажды Диоген принес с собой кинжал, и, когда Антисфен воскликнул: "Ах, кто из­бавит меня от страданий!", он показал ему кинжал и произнес: "Вот кто". - "Я сказал: от страданий, а не от жизни!" – возразил Антисфен. Умер он от ча­хотки.

Нет такого человека, который не знал бы "Диогена из бочки". Может быть потому, что его философия есть вариант для поддержки духа всех не­имущих, разочарованных, гонимых и обездоленных.

Ф илософия последова­теля Антисфена киника Диогена (410-320 до н.э.) из города Синопа заклю­чена в его поступках и высказываниях. В молодости он, как и его работав­ший менялой отец, подделывал монеты, был уличен, изгнан или сам в страхе бе­жал, пришел в Дельфы к оракулу и спросил, что ему делать, чтобы просла­виться, и получил ответ: "сделать переоценку ценностей".

И он прославился в веках, когда решил "портить всю монету", то есть все традиционные ценности, но в широком масштабе. Он отрицает все обще­принятые нормы, ценности и условности, все, что люди называют культурой. Звания, почести, приличия, жилище, честь, счастье, богатство – все он объя­вил фальшивой монетой. Он решил жить очень просто, как собака, и его на­звали киником, что означает "собачий".

Диоген понял, как надо жить, когда поглядел на пробегавшую мышь, которая не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты и не искала никаких мнимых наслаждений. Он ходил постоянно с сумой, в которой была пища, а жилья у него не было. Потом он устроил себе жилище в глиняной бочке при храме Матери Богов. Желая себя закалить, летом перекатывался на горячий песок, а зимой обнимал заснеженные статуи. Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, Диоген выбросил из сумы свою чашку, а потом, при виде мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба, выбросил и миску.

Он говорил, что над ним исполнились трагические проклятья, ибо он "Лишенный крова, города, отчизны, живущий со дня на день нищий стран­ник". Он называл себя гражданином мира, то есть, был родоначальником космополитизма. При этом, не стесняясь называть себя собакой, он подчер­кивал единение всего животного мира с человеком. Судьбе он противопоста­вил мужество, закону – природу, страстям – разум. Он говорил, что как слуги в рабстве у своих господ, так и дурные люди в рабстве у своих желаний. Алчность Диоген называл матерью всех бед, любовь – делом бездельников, старость в нищете – самым горестным в жизни.

Диоген критиковал Платона за его пустословие и многоречивость, счи­тая бессмысленной тратой времени исследование общефилософских абст­рактных понятий. Он был уверен, что философия должна быть простой и доступной, а ее задача – научить человека правильно жить. Когда Платон рассуждал об идеях и изобретал названия для "стольности" и "чашности", Диоген сказал: "А я вот, Платон, стол и чашу вижу, а стольности и чашности не вижу". А тот: "И понятно: чтобы видеть стол и чашу, у тебя есть глаза, а чтобы видеть стольность и чашность, у тебя нет разума".

Тогда Диоген стал бродить среди бела дня с фонарем в руках, объяс­няя: "Ищу человека". Конкретных людей он видел всюду, но человека как та­кового найти не мог, также как "стольность" и "чашность".

Когда Платон дал определение, имевшее большой успех: "Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев", Диоген ощипал петуха и принес к нему в школу, объявив: "Вот платоновский человек!" После этого к опреде­лению было добавлено: "И с широкими ногтями".

На вопрос: "Что, по-твоему, представляет собой Диоген?" – Платон от­ветил: "Это безумствую­щий Сократ".

Когда Диогена спросили, почему люди подают милостыню нищим и не подают философам, он сказал: "Потому что они знают: хромыми и слепыми они, быть может, и станут, а вот мудрецами никогда". Нуждаясь в деньгах, он просил друзей не "дать ему деньги", а "отдать его деньги". Платон заметил, что в смирении Диогена видна спесь, и назвал его Псом. Но Диоген ответил на это: "И верно: ведь я прибежал обратно к тем, кто меня продал".

Диоген говорил, что люди соревнуются, кто кого столкнет пинком в канаву, но никто не соревнуется в искусстве быть прекрасным и добрым.

Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея и не ведают о своих собственных; музыканты ладят струны на лире и не могут сладить с собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, не видят того, что у них под ногами; риторы учат правильно говорить и не учат правильно поступать; наконец, скряги ругают деньги, а сами любят их больше всего.

Он осуждал тех, кто восхваляет честных бессеребренников, а сам вти­хомолку завидует богачам. Его сердило, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру после жертвоприношения объедаются во вред здоровью. Он удивлялся, что рабы, видя обжорство хозяев, не растаски­вают их еду.

Он хвалил тех, кто хотел жениться и не женился, кто хотел путешест­вовать и не поехал, кто собирался заняться политикой и не сделал этого, кто брался за воспитание детей и отказывался от этого, кто готовился жить при дворе и не решался. Он говорил, что, протягивая руку друзьям, не надо сжи­мать пальцы в кулак.⁵⁸

Диоген учил жить, довольствуясь тем, что имеешь. Его равнодушие к благам жизни потрясло Александра Македонского, который, остановившись над ним, сказал: "Проси у меня, чего хочешь"; Диоген отвечал: "Не заслоняй мне солнце". Александр сказал: "Я великий царь Александр". – "А я, – отве­тил Диоген, – собака Диоген". И на вопрос, за что же его зовут собакой, ска­зал: "Кто бросит кусок, – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой че­ловек – кусаю". Когда Александр спросил: "Ты не боишься меня?" – "А что ты такое, - спросил Диоген, - зло или добро?" – "Добро", - сказал тот. "Кто же боится добра". Говорят, Александр воскликнул: "Если бы я не был Алексан­дром, я хотел бы быть Диогеном".

Диоген считал, что само презрение к наслаждениям, благодаря при­вычке, становится высшим наслаждением. Его жизнь – блестящее подтвер­ждение известной истины: не место красит человека, а человек – место.

Когда его продавали в рабство, на вопрос глашатая, что он умеет де­лать, он с достоинством сказал: "Властвовать людьми". И, указав на богато одетого Ксеннада, он добавил: "Продай меня этому человеку: ему нужен хо­зяин". Ксеннад купил его, отвел в Коринф, приставил его воспитателем к своим сыновьям и доверил ему все свое хозяйство. Диоген повел его так хо­рошо, что хозяин повсюду рассказывал: "В моем доме поселился добрый дух". Ученики хотели выкупить Диогена, но он обозвал их дураками, ибо не львам бывать рабами тех, кто их кормит, но тем, кто их кормит, - рабами львов, потому что дикие звери внушают людям страх, а страх – удел рабов.

Велика была сила убеждения этого человека, его чары. Однажды эги­нец Онесикрит послал в Афины одного из своих сыновей, который, послушав Диогена, там и остался. Отец послал за ним старшего сына, но и тот не вер­нулся. На третий раз отец приехал сам, но остался вместе с сыновьями зани­маться философией.

Несмотря на аскетическую жизнь, полную испытаний, Диоген прожил 90 лет. Он умер по одним рассказам, задержав дыхание, по другим, заразив­шись холерой.

Бертран Рассел пишет, что сам Диоген был полон энергии, но его уче­ние было предназначено для людей пассивных, разочарованных и утомлен­ных. Оно не способствовало развитию науки, культуры и другой полезной деятельности, кроме протестной.

Но почему же тогда так жива память о его словах и поступках? Уж точно не потому, что он творил непристойности на виду у людей. Вероятно, потому, что он всеми способами старался обратить внимание людей на то, что самая тяжелая победа – это победа над собой. И герой не тот, кто всех быстрее пробежал дистанцию на Олимпийских играх, а тот, кто одержал по­беду над своими страхами, предрассудками, жадностью, ленью, тщеславием, желанием наслаждений.

Когда кто-то спросил его, зачем он пришел на соревнования, не для того ли, чтобы поглядеть на них, он ответил:

- Нет, чтобы участвовать в них.

Его собеседник засмеялся и спросил, с какими же противниками он со­бирается померяться силами; Диоген, бросив, как обычно, взгляд исподлобья, ответил:

- С самыми страшными и непобедимыми, с теми, кому ни один эллин не смеет взглянуть в глаза; они, правда, не бегуны, не борцы, не прыгуны, не кулачные бойцы и не стрелки из лука, но они делают человека разумным.

- Кто же они?

- Труды, - сказал Диоген, - тяжкие труды, непреодолимые для обжор и безрассудных людей, которые весь день пируют, а ночью храпят; эти труды под силу одолеть только людям сухощавым, худым, с животами, подтяну­тыми, как у ос. Такой человек вызывает на бой всех подряд, сражается с го­лодом, терпит холод и жажду, сохраняет силу духа, даже если приходится переносить побои, не малодушествует, если его тело терзают или жгут. Бед­ность, изгнание, бесславие и другие подобные бедствия ему не страшны, он считает их пустяками.⁵⁹

В философии периода эллинизма (III в до н.э. – I в н.э.) важную роль играли индиви­дуалистические этические учения – эпикуреизм и стоицизм, которые представляли собой модели нравственного неприятия действитель­ности. Процесс упадка полисной жизни и перехода к крупным политическим конгломератам порождал желание спрятаться от ру­шащегося привычного мира. Это отразилось на содержании философских и этических учений. В философии получил развитие атомизм, в этике – гедонизм (от греч. Hedone - удовольствие) или пессимизм (от лат. pessimus — наихудший), но в любом случае предла­гался уход от общественных задач и проблем. Человек, как атом, оставался наедине со своими бедами.

В философии периода эллинизма (III в до н.э. – I в н.э.) важную роль играли индиви­дуалистические этические учения – эпикуреизм и стоицизм, которые представляли собой модели нравственного неприятия действитель­ности. Процесс упадка полисной жизни порождал желание спря­таться от ру­шащегося привычного мира. Это отразилось на содержании фи­лософских и этических учений. В философии получил развитие атомизм, в этике – гедо­низм (удовольствие) или пессимизм (наихудший), но в любом случае предла­гался уход от общественных задач и проблем. Человек, как атом, оставался наедине со своими бедами.

Эпикур (341-270 гг. до н.э.) – родился и вырос на ост­рове Самос. В 306 до н.э. в 35-летнем возрасте, когда времена для Эллады были очень тяже­лыми, он окончательно пересе­лился в Афины, и хранил верность своему го­роду. Он оста­вил 300 книг (свитков). Он вошел в историю философии как представитель атомистического материализма и атеизма. В области этики эпикуреизм означает принцип личного счастья, понимаемый как отсутствие страданий.

На воро­тах его школы "Сад Эпикура" была надпись "Гость, тебе будет здесь хорошо, здесь удовольст­вие – высшее благо". Главным удовольствием в жизни Эпикур считал занятия философией – только они делают человека счастливым. В письме Менекею Эпикур пишет: "Пусть никто в молодости не откладывает занятий философией, а в старости не утомляется занятиями фи­лософией: ведь для душев­ного здоровья никто не может быть ни недозрелым ни перезрелым. Кто говорит, что за­ниматься философией еще рано или уже поздно, подобен тому, кто говорит, будто быть счастливым еще рано или уже поздно. По­этому заниматься философией следует и моло­дому и старому: первому – для того, чтобы он и в старости остался молод благами в доб­рой памяти о про­шлом, второму – чтобы он был и молод и стар, не испытывая страха пе­ред будущим".⁶⁰

Важнейшие разделы философии Эпикура – атомистический материа­лизм и гедонисти­ческая этика. Остановимся на его этике. Главная цель этики Эпикура – счастье, которое может быть достигнуто при условии нравствен­ной суверенности человека, его уклонения от мира, свободы от страданий, страхов и общества. Человека ничто не должно волновать, он не обязан быть общественно активным. Эпикур развивает понятие атараксия (ataraxia - не­возмутимость), понятие древнегреческой этики о душевном спокойствии, безмятежности как высшей ценности. Вот как излагает взгляды Эпикура Диоген Лаэрт­ский:

Люди обижают друг друга или из ненависти, или из презрения; но мудрец с помощью разума становится выше этого. Раз достигнув мудрости, он уже не может впасть в проти­воположное состояние, даже притворно…

Даже под пыткою мудрец счастлив. Он один способен к благодарности, которую выра­жает в добрых словах о друзьях, как присутствующих, так и отсутствующих. Впрочем, под пыткою он будет и стонать и стенать. Из женщин он будет близок лишь с такими, с какими это допускает закон. Ра­бов он не будет наказывать, а будет жалеть и усердных прощать...

Ни жениться, ни заводить детей мудрец тоже не будет; правда при не­которых житей­ских обстоятельствах он может и вступить в брак, но других будет отговаривать. Он не будет болтать вздора даже пьяный; не будет зани­маться государственными делами; не станет тираном; не станет жить и кини­ком или нищенствовать. Даже ослепнув, он не ли­шит себя жизни.

Ему по нраву будет сельская жизнь. Он сумеет противостоять судьбе и никогда не по­кинет друга. О своем добром имени он будет заботиться ровно столько, сколько нужно, чтобы избежать презрения.

Он будет держаться догм, а не сомнений; и даже во сне он останется сам собою. А при случае он даже умрет за друга.⁶¹

Согласно греческой традиции Эпикур определяет счастье как умерен­ное наслаждение. Наслаждение он понимает как свободу от страданий тела и смятений души. Наихудшим страданием он считает душевную боль, потому что тело мучится лишь бурями настоя­щего, а душа – и прошлого, и настоя­щего, и будущего. Также и наслаждения душевные больше, чем телесные.

Самые главные страхи человека – непонимание природы Вселенной и боязнь смерти и гнева богов. Рассеять страх непонимания природы можно при помощи изучения природы. Отсюда образование – источник нашего на­слаждения. Смерти бояться нет смысла, сам лично человек с нею не встреча­ется. Он страшится только вида чужой смерти. Смерть – это потеря ощуще­ний. Поэтому, пока человек жив, смерти нет, пришла смерть – человека нет. Богов бояться не нужно, они заняты своими делами, и если их не беспокоить, они не вспомнят о людях.

Безопасность от людей достигается вполне только с помощью удаления от толпы. Кто праведен, в том меньше всего тревоги, кто неправеден, тот по­лон самой великой тревоги. Таким образом, уединенная и добродетельная жизнь – источник наслаждения. Правило Эпикура – «живи незаметно».

Из всего, что дает мудрость для счастья всей жизни, величайшее – это обретение дружбы.

Желания бывают:

одни – естественные и необходимые (например, питье при жажде);

другие - естественные, но не необходимые (например, роскошный стол);

третьи – не есте­ственные и не необходимые, а порожденные празд­ными мнениями (например, венки и по­четные статуи).

Справедливость не существует сама по себе; это – договор о том, чтобы не причинять и не терпеть вреда, заключенный при общении людей и всегда применительно к тем мес­там, где он заключается.

Таким образом, Эпикур учит современников и потомков искусству жить и быть счаст­ливым, руководствуясь своим разумом, независимо от того, что происходит в обществе, быть свободным от лишних страстей и желаний. Умер он кротко в муках от болезни ки­шечника.

"Эпикуреец, - писал Ф. Ницше, - стоит на той же точке зрения, как и циник⁶²; между ними обычно есть лишь разница в темпераменте. Далее, эпику­реец использует свою более высокую культуру, чтобы сделать себя не­зависимым от господствующих мнений; он возвышается над последними, то­гда как циник ограничивается только отрицанием. Он как бы бродит в тихих, защищенных от ветра, полутемных аллеях, в то время как над ним среди ветра верхи деревьев шумят, выдавая ему, как бурно мятется вокруг него мир. Напротив, циник как бы ходит голышом среди порывов ветра и закаляет себя, пока не впадает в бесчувствие".⁶³

Широко прославился своей философской поэмой «О природе вещей» римский последователь Эпикура Тит Лукреций Кар (99-55 гг. до н.э.). В ней он подробно в поэти­ческой форме излагает взгляды Эпикура.

Н аправление стоицизма в философии эпохи эллинизма вырабатывает свои рекоменда­ции нравственного поведения людей.

Зенон (336-264 гг. до н.э.) из г. Кития на Кипре. Он был худой, до­вольно высокий, с кри­вой шеей, со смуглой кожей, за что его прозвали «еги­петской лозой», с толстыми но­гами, нескладный и слабосильный, оттого обычно он не принимал приглашения к обеду. Он об­ратился к оракулу с во­просом, как ему жить наилучшим образом, и получил ответ: «Взять пример с покойников»; Зенон понял, что это значит, и стал читать древних писате­лей. Приблизительно в 300 году до н.э. в Афинах основал школу в портике, кото­рый на­зывался Расписная Стоя. Он выбрал этот портик, ибо сам был челове­ком скромным, и его вполне устраивало, что портик этот был малопосещае­мым, так как здесь при Тридцати ти­ранах было погублено почти 1400 граж­дан. Люди, которые приходили его послушать, а также его последователи были прозваны стоиками. От этого и закрепилось название стоицизм.

Жизнь не балует нас во все времена, а в эпохи крушения привычных порядков, она де­лает многих и многих несчастными, а главное беспомощ­ными перед лицом грозных соци­альных потрясений. Период эллинизма был как раз таким. Социальный заказ на производ­ство идей висел в воздухе. Что делать человеку в расколовшемся мире? Как уцелеть? Как спасти близких? Строить ли планы, делать ли карьеру? Как сохранить доброе имя и дос­тоин­ство? Нужно ли это? Философия стоицизма берется ответить на эти вопросы, потому и получает в эпоху эллинизма и в Риме наиболее широкое распро­странение.

Философия стоицизма состоит из трех разделов: физики, этики и ло­гики. Обратимся к этике. Индивидуалистическая, пессимистическая этика стоицизма предлагает человеку не строить оптимистических планов, отка­заться от счастья, которое невозможно, покориться судьбе (фатализм), вос­питать в себе идеал внутренней стойкости. Стоики отрицают безнравствен­ную действительность в теории и примиряются с нею на практике, ориенти­руют человека на суровый долг, переносят активность человека в план инди­видуального, рели­гиозно окрашенного самосовершенствования. Нравствен­ные черты в человеке – слабость, ощущение ничтожности, растерянность, надломленность под ударами судьбы, уход от земных дел, абстрактное мора­лизирование. Культивируется в качестве главной заслуги философа-стоика апатия (греч. apatheia, лат. tranquillitas animi) – «бесстрастие», отсутст­вие аффекта или невосприимчивость к нему.

Главные дурные страсти по мнению стоиков:

скорбь – неразумное душевное сжатие. Виды его – жалость, зависть, ревность, соперни­чество, тоска, тревога, безысходность, горе, смятение;

страх – ожидание зла. К страху относятся ужас, робость, стыд, потря­сение, испуг, му­чение;

желание – неразумное возбуждение. К желанию относятся – томление, враждебность, упрямство, гнев, любовь, ненависть, ярость;

наслаждение – неразумное возбуждение к предмету, который лишь по видимости пред­почтителен. Виды наслаждения – очарование, злорадство, распущенность, разомле­лость.

Как тело бывает предрасположено к некоторым заболеваниям, напри­мер, к простуде или поносу, так и душа к тем или иным дурным склонностям, например, к зависти, жало­стливости, сварливости.

Главные добрые страсти: радость, осторожность и воля. Они проти­воположны на­слаждению, страху и желанию, и представляют собой виды разумного (мудрого) возбуж­дения.

В философии стоицизма вводится понятие космополитизм (от греч. kosmopolites – космополит, гражданин мира), согласно которому все люди являются гражданами единого мирового государства – Космополиса. Идеи космополитизма имели прогрессивное зна­чение в условиях рабовладельче­ского общества, они пропагандировали равенство всех людей. Современные космополиты выступают как с идеями сближения народов и госу­дарств, так и с нигилистическим отношением к национальной культуре и традициям.

Зенон прожил 98 лет. Прославился своим воздержанием, скромностью и добродете­лями. «Умер он так: уходя с занятий, он споткнулся и сломал себе палец; тут же, постучав рукой оземь, он сказал строчку из «Ниобы»: «Иду, иду я: зачем зовешь? – И умер на месте, за­держав дыхание»⁶⁴.

Последователи Зенона в Древней Греции Клеанф (330-232 до н.э.), Хрисипп (281/277-208/205 до н.э.); в Древнем Риме – Люций Анней Сенека (5 до н.э. – 65 н.э.), Эпиктет (50-140 гг.), Марк Аврелий (121-180 гг.) и Марк Туллий Цицерон (106-43 до н.э.).

Если стоики и эпикурейцы предлагали апатию и атараксию, как этиче­ские модели уклонения от участия в делах общества, то скептики исследо­вали еще и трудности процесса познания мира. В конечном счете, они пред­лагали то же самое – воздержание от суждений, апатию и атараксию по при­чине невозможности познания вещей.

Основателем скептицизма был древнегреческий философ Пиррон (360-270 гг. до н.э.). Суть философии скептицизма передают три сформулирован­ных Тимоном вопроса с ответами.

Какова природа вещей? – Непознаваемая.

Как мы должны к ним относиться? – Воздерживаться от суждений.

Какую мы получаем выгоду из такого отношения? – Не ждать выгоды, быть невозмутимым.

Д ревнегреческий философ и врач III в. н.э. Секст Эмпирик системати­зировал основные аргументы, доказы­вающие невозможность объективного знания о мире в «десяти тропах» (от греч. тropos – поворот, направление). Впервые «десять тропов» были сформулированы филосо­фом-скептиком Эне­сидемом в I в. до н.э.

«Десять тропов» Секст Эмпирик разделяет на три рода⁶⁵.

Первый род – аргументы «от субъекта»:

1) разнообразие живых существ (человеческий глаз воспринимает мир иначе, чем глаз пчелы);

2) различие между людьми (эскимос и бушмен видят мир по-разному);

3) различное устройство органов чувств у людей (для одних мед более сладок, чем для других);

4) различие состояний субъекта (в радости и в горе, усталости и бо­лезни, сытости и голоде мир воспринимается по-разному).

Второй род – аргументы «от объекта».

5) различие между целым и частью объекта (например, цвет и форма слитка серебра и серебряных опилок);

6) различие в обычаях и законах народов (то, что считается нормой и истиной у одних, рассматривается как беззаконие и ложь у других).

Третий род – аргументы «от субъекта и объекта»:

7) зависимость познания от местоположения субъекта и объекта, от расстояния между ними, от среды пребывания и т.д. (например, звезды, ка­жущиеся рядом в силу определенного угла зрения; палка, кажущаяся пре­ломленной в воде);

8) зависимость познания от примесей и условий среды; ни один объект не проявляется в чистом виде (например, звук в узком коридоре и широкой зале);

9) взаимозависимость вещей: невозможно судить о вещи самой по себе: она может быть больше или меньше, светлее или темнее, красивее или без­образнее, полезнее или вреднее в сравнении с другой вещью;

10) зависимость познания от постоянства или редкости встречаемой вещи (так, солнце – гораздо более поразительное явление, чем комета, но в силу постоянства первого и редкости второго эти объекты воспринимаются и познаются в различных отношениях и закономерностях).

На основании своих тропов Секст Эмпирик выдвигает требование воз­держания от суждений по поводу познаваемости или непознаваемости мира. Он показывает, что реальная жизнь представляет собой многообразие фак­тов, взаимно исключающих друг друга. Все последующие формы скепти­цизма и агностицизма Д. Беркли, Д. Юма, И. Канта, которые появились в Но­вое время, вытекали из «десяти троп» Секста Эмпирика.

В.Н. Назаров пишет: «Так толкование Д.Юмом закона причинности как «эмоции ожидания», означающей, что за одним постоянно повторяющимся явлением непременно последует другое, есть не что иное, как развитие деся­того тропа Секста (зависимость познания от постоянства или редкости встре­чаемой вещи).

Кантовская идея непознаваемости вещи «самой по себе» есть комби­нация нескольких аргументов Секста Эмпирика, в частности восьмого и де­вятого и т.д.

Антиномия познаваемости или непознаваемости мира не разрешена в рамках противопоставленности мышления бытию, субъекта – объекту. Для того, чтобы познать мир, необходимо слиться с ним»⁶⁶.

Древнеримская философия характеризуется заимствованиями из древ­негреческой, по­этому в ней развивались те же самые направления и идеи. Вместе с тем появилось ориги­нальное направление – неоплатонизм.

П лотин (204-270 гг.) является римским последователем Платона, осно­вателем ан­тич­ного неоплатонизма. Сначала он преподавал устно, и только в возрасте 50 лет стал запи­сы­вать свои мысли. Его жизнь совпадает с одним из самых бедственных перио­дов в рим­ской истории. Он отвернулся от картины разорения и нищеты в реальном мире, чтобы со­зерцать мир блага и красоты. Творчество Пло­тина оказало влияние на формирование хри­стианства сред­них веков, като­лической теологии и неоплатонизма двух эпох: средне­веко­вья и Ренессанса.

А.Ф. Лосев, выделяет три всемирно-историче­ских типа неоплато­низма:

1) Античный неоплатонизм Плотина, Порфирия, Прокла и Ямвлиха, который основан на языческой религии, то есть на многобожии, и космологи­чен. Он изучает кругово­рот вещества и душ в природе, и является последней длительной, наиболее зрелой эпохой ан­тичной философии (III-VI вв. н.э.), впитавшей в себя почти все фи­лософ­ские системы пре­дыдущего античного развития. Плотин смог согласо­вать философ­ские учения Платона, Аристо­теля, античных стоиков и на­турфилософов, что по­зволило ему создать но­вое фи­лософское направление, основанное на принципе един­ства духовного начала.

2) Средневековый неоплатонизм кроме природы, космоса и природного человека иссле­дует абсолютную личность, Творца бытия из ничего, противо­стоит политеизму (многобожию), оправдывает монотеизм (единобожие) по­этому теологичен (тео – бог).

3) Возрожденческий неоплатонизм не удовлетворяется ни античным политеизмом, ни средневековым монотеизмом, выдвигает в центр интересов философии человека природ­ного – антропоцентризм. Сохраняет восторг пе­ред космосом и перед богом как универ­сальной личностью. Самое главное в Ренессансе – это такая личность, ко­торая абсолютна не в своем надмировом существовании, но в своей чисто человече­ской осуществленно­сти.⁶⁷

Платонизм был учением о примате идеи над материей, о том, что идея есть вечная по­рождающая модель вещи.

Плотин дополнил платоновское учение об идеях учением Аристотеля о Нусе, космиче­ском Уме, который является самосознанием. Благодаря этому дополнению, платоновский мир идей превратился в особое надкосмическое сознание, которое является тождеством мыслящего и мыслимого. Мир идей оказался заряженным энергией, потенцией всякого возможного иного бытия, то есть, материи.

Плотин включил в свою философию также идеи стоиков, которые ви­дели источник ма­териального бытия в эманацци, то есть истечении или ис­хождении первоогня. Распро­стра­няясь по всему миру, первоогонь стоиков создает собою всю иерархию бытия: начи­ная от демонов и человека, душа которого есть теплое дыхание огня, к неодушевленным и неор­ганическим вещам.

Плотин на место первоогня стоиков ставит Мировую Душу, которая яв­ляется сплавом платоновских Идей, аристотелевского Нуса или Ума и теп­лого дыхания стоиков. Резуль­татом эманации или вечной подвижности Ми­ровой Души стал Космос – одушевленная Вселенная.

Завершает систему античного неоплатонизма учение о Едином. Чтобы понять Единое, рассмотрим пример. Любая отдельная вещь не состоит только из своих признаков и свойств, но мыслится нами как нечто единич­ное, нераздельное, выше суммы своих при­знаков. Дерево мы должны пони­мать сначала как просто дерево, то есть без всяких при­знаков и свойств. И только потом мы получим возможность приписывать дереву все не­обходи­мые для него признаки и свойства: ствол, листья, корни, сок и т.п. Теперь возьмем мир в целом. Он обладает неисчислимым количеством признаков и свойств и состоит из бесчисленного количества больших и малых частей. А так как ничего, кроме мира, не су­ществует, то все необходимые для него при­знаки и свойства мы уже ему приписали, так что сам он уже остается выше всяких своих признаков и свойств и выше всякой своей от­дельной сущности, отдельного бытия и отдельного познания. Это значит, что, какие бы признаки и свойства мы ни приписывали миру, он, как отличный от них их носитель, ос­тается чем-то превышающим всякое бытие, познание или мышление.

Если выразиться максимально кратко, то Плотин создает многоступен­чатую модель бы­тия. Началом всего является Единое. Будучи совершенным, оно подобно Солнцу, оно эманирует, как бы перетекает, переливается через край и образует другое качество – Ум, благодаря которому Единое созер­цает само себя. Но Ум также переходит в другое, себе подобное, которое есть Душа. Ум и Душа – ступени деградации Единого. При этом Еди­ное само не убывает, как например, источник света, освещая всё вокруг, сам не стано­вится темнее.

Последней ступенью деградации Единого является Материя, которая является неким Злом, чем-то несуществующим. Но видимый и слышимый Космос – не есть Зло. Он есть результат эманации Единого. Он обладает Душой, Умом и Красотой. Душа, создает этот мир по памяти о божествен­ном, а не по­тому, что она стала падшей. Душа, хотя и ниже, чем Нус, есть творец всего живого; она создала Солнце, Луну, звёзды и весь ви­димый мир. Она отпрыск божественного интеллекта. Она – двоица: есть внутренняя душа, стре­мящаяся к Нусу, и другая, связанная с нисходящим движением, обра­щенная вовне, именно она порождает природу и мир чувств. Природа для Плотина низшая сфера, эмана­ция Души, ко­гда она забывает смотреть вверх на Нус.

Видимый мир прекрасен и явля­ется обителью благословенных духов; он менее хорош, чем ин­теллектуальный мир. Он лучший из всех, которые ло­гически возможны; но это ко­пия вечного мира, и обладает красотой, возмож­ной для ко­пии. Посередине находится Земля, над ней небесный купол, со­стоящий из правильно расположенных и точно движу­щихся светил, с перио­дическими пожарами всего этого Космоса и превращением его в ог­ненный хаос, а по­том с периодическим возвращением его в абсолютную стройность, по­рядок и непререкаемо правильную подвижность.

Плотин твердо убежден, что небесные тела есть тела богоподобных живых существ не­измеримо выше стоящих, чем человек. Это будит вообра­жение, возбуждает чувства, есте­ственно внушаемые небес­ными телами, и де­лает человека менее одиноким в физическом мире.

Человек является комбинацией Единого и Материи. Он имеет матери­альное тело, упо­добленное Душе, её отражающее и освещенное её светом. Человеческая душа есть резуль­тат непрерывной эманации Мировой Души. Ум отдельного человека есть следствие эма­нации космического Ума (Нуса). В итоге человек всеми нитями связан с Единым. Матери­альная природа на­шего тела при­влекла нас к себе ненадолго. Тело создано душой и не об­ладает независимой реаль­ностью. Тело, будучи сложным, не является бессмертным; по­скольку оно есть часть нас самих, мы не полностью бессмертны. Каждая душа имеет свой час, когда она нисходит и входит в подходящее ей тело. Мотивом слу­жит не разум, а по­ловое желание. Когда душа покидает тело, она входит в другое тело, если она грешила, она получает наказание. Если в этой жизни ты убил свою мать, то в буду­щей жизни ты будешь женщиной, и тебя умертвит твой сын.

Цель человека – эволюция, совершенствование. Он должен пройти по ступеням бытия в порядке, обратном эмана­ции – в направлении к Единому до полного слияния с ним, как бы по солнеч­ному лучу – к Солнцу. Это воз­можно, потому что высшее, порождая низшее, само остается неизменным и присутствует в каждой точке бытия.

Теория познания Плотина космоцентрична. Единственным и главным объектом по­знания для него является Космос, сущность Единого, соотне­сен­ного с Божественным ра­зумом. Плотин оптимист, он убежден в познаваемо­сти Единого, так как человек с его ра­зумом телесно, духовно и интеллекту­ально принадлежит Космосу. Плотин предлагает ир­рациональный путь по­знания: не чувствами, не душой и не разумом, а при помощи вос­торженного состояния сверхразумного экстаза. Переживание «экстаза» (нахожде­ние вне собственного тела), сопребы­вание с Единым, часто бывало у Пло­тина. До­биться состояния экстаза он рекомендует с помощью нравственно-очисти­тельного аскетизма – ограниче­ния телесных наслаждений. Поэтому важной стороной осуществления познавательной деятельности является этика.

Этика. По мнению Плотина, для познания высшего блага и слияния с ним сущест­вуют четыре класса добродетелей:

практические – мудрость, мужество, умеренность и справедливость; на этой ступени человек обуздывает свои чувства и желания, подчиняет их ра­зуму; душа еще смотрит вниз на тело, которое она освещает;

аскетические – интуиция, готовность отделить душу от тела, бесстра­стие, изгнание из души всех кумиров, кроме разума; на этом этапе достига­ется полное очищение, освобож­дение души от тела; душа становится без­грешной и обращается к себе самой;

теоретические – философско-теоретическая созерцательная деятель­ность; на этой сту­пени человек поднимается высоко за пределы своего зем­ного я; душа уже смотрит вверх, достигает второй ипостаси – ума;

мистические – мистический экстаз; на этой ступени происходит упо­добление Богу, со­зерцание Бога, слияние с ним; душа преодолевает свою са­мость.

Три первых класса добродетелей олицетворяют Красоту, Любовь и Диалектику, четвер­тый класс – Познание. Применение аскетизма и мис­тики в процессе познания внешне сближает античный неоплатонизм с христианст­вом. Но Плотин далек от моноте­изма, слово Бог он применяет для обозначе­ния космических явлений, в его космосе нет субъ­екта, а есть только непо­мерно разросшиеся и заполнившие весь космос предикаты: Еди­ное, Ум, Душа, Материя.

Философия Плотина – очень красивая мистическая диалектика, симво­лизирует конец античности, и начало христианства.

Вопросы для самоконтроля

1. Каковы принципы периодизации истории философии?

2. Дайте общую характеристику античной философии.

3. Назовите основные проблемы, которые интересовали раннюю грече­скую философию.

4. Почему слово «софист» стало ругательным?

5. Почему Сократ предпочел казнь побегу?

6. Является ли идеальное государство, описанное Платоном, моделью буду­щего социализма?

7. Каков вклад Аристотеля в развитие философии?

8. Какие философские идеи хочет донести до людей киник Диоген своим эпатажным поведением?

9. Почему философы периода эллинизма уделяют большое внимание этиче­ским про­блемам?

10. В чем положительное значение скептицизма в философии?

11. В связи с какими элементами содержания философию неоплатоников считают предшественницей христианства?