1. Истоки и предпосылки советской разновидности стратегического управления экономикой

Рассмотрим процесс развития стратегического управления в нашей стране в советский период. Советская «школа» стратегического управления покоится на немногочисленных идеях теоретиков социализма, буржуазных экономистов. Теоретики научного социализма не занимались пустым гаданием по поводу социалистического общества. Наиболее авторитетные из них были убеждены в том, что капиталистическая форма общественного устройства с неизбежностью будет заменена иной, социалистической формой общественного устройства. Но это (по мнению классиков марксизма) может произойти только тогда, когда в полной мере будут реализованы все внутренние силы капиталистического общества. Когда буржуазная система производственных отношений станет препятствием для развития общественных производительных сил, тогда и наступит время социальной революции. В социалистическом обществе наряду с общественными производительными силами будут сформированы общественные производственные отношения. Частью новых производственных отношений должно стать планирование в масштабе всего общества.

Планирование позволит рационально использовать общественные производительные силы, не допускать кризисов, обеспечит возможности для развития каждого человека. Но какими должны быть конкретные действия по формированию новых общественных (в том числе производственных отношений) об этом заранее никто знать не мог. Сама практика людей, осуществляющих преобразование общества, должна была породить знание о процессе преобразований.

Но уже в конце девятнадцатого века практика человеческой деятельности продемонстрировала, что определённые элементы социалистических (посткапиталистических) производственных отношений появляются уже на высшей фазе капитализма. Энгельс в конце двадцатого столетия обратил внимание на то, что акционерные общества положили конец частному производству и что «если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности» (1; 234). Рост планомерности заложен в самом капитализме и в постоянно увеличивающемся размере единицы капиталистического производства. В первые годы XX столетия основная часть промышленного капитала в ведущих капиталистических странах перешла в руки крупных банков. В частности государственно-монополистический капитализм создал и активно использовал, развивал механизм планирования (формализованного стратегического управления). Управление гигантскими монополиями без тщательно проработанных планов было невозможно. Основным проводником планирования на высшей фазе развития капитализма становятся банки («стратегические хозяйственные центры»), осуществляющие деятельность по учёту имеющегося потенциала и разработке балансов будущей деятельности. Другим основным стратегическим хозяйственным центром капиталистического общества на его высшей фазе становится государственный аппарат. Банки и государственная машина сотрудничают, управляя экономикой капиталистического общества в неэкстремальных условиях. Но когда возникают чрезвычайные обстоятельства в масштабе всей страны (подобные мировой войне), то государство становится доминирующим стратегическим хозяйственным центром. Война 1914 г. послужила ускорителем этих процессов. Такие процессы были наиболее заметны в Германии.

«Принудительное синдицирование, - писал Ленин в работе «Империализм как высшая стадия капитализма», - т. е. принудительное объединение в союзы под контролем государства, вот что капитализм подготовил, вот что в Германии осуществило государство юнкеров, вот что вполне будет осуществлено для Советов, для диктатуры пролетариата, вот что даст нам «государственный аппарат» и универсальный, и новейший, и небюрократический»(2; 309). Ленин подчеркнул, что не является социализмом то, что немецкие социал-демократы называют «военным социализмом». На деле это есть военно-государственный монополистический капитализм. Но достижение под воздействием войны этой стадии капитализма означало, что приближается социалистическая революция.

«Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение

монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму. Империалистическая война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, - никакое восстание не создает социализма, если он не созрел экономически, - а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» (2; 191,193).

Особенностью планирования в капиталистическом обществе является то, что оно неспособно охватить всё общество в целом. Попытки такого рода предпринимаются, но формированию общенациональной системы планирования препятствует сохраняющееся соперничество монополистических групп. Другая особенность стратегического управления экономикой на фазе государственно-монополистического капитализма состоит в том, что планирование ориентировано на реализацию интересов меньшинства. Таким образом, планирование являлось (и является) неотъемлемой чертой капитализма на его высшей фазе.

Исторически немецкий экономист Фридрих Лист (1789-1846) предшествовал Марксу как отец теории планирования. Вальтер Ратенау (1867-1922) был организатором планового хозяйства в Германии времен первой мировой войны. Советский подход к планированию в значительной степени основывался на немецком опыте. Но Ленин пояснял разницу между планированием, которое было последней линией обороны капиталистического порядка, и планированием, которому предстояло стать инструментом перехода к социализму. «Пролетариат сделает так, когда победит: он посадит экономистов, инженеров,

агрономов и пр. под контролем рабочих организаций за выработку «плана», за проверку его, за отыскивание средств сэкономить труд централизацией... Мы за централизм и за «план», но за централизм и за план пролетарского государства, пролетарского регулирования производства и распределения в интересах бедных, трудящихся и эксплуатируемых, против эксплуататоров» (2; 320). Ленин считал, что история уже родила две половинки социализма: в Германии осуществлены материальные, хозяйственные условия социализма в виде монополистического капитализма (включая планирование), а в России - политические его условия в виде диктатуры пролетариата (3; 300).

В царской России существовал (хотя и менее успешный в сравнении с Германией) опыт формализованного стратегического управления. Носителями этого опыта были банки, наиболее крупные предприятия. Россия значительно отставала от Германии по уровню индустриальной развитости и по уровню планирования. Правительство царской России не смогло (как это было сделано в Германии) поставить частный (особенно крупный частный) капитал на службу воюющему Отечеству. На плановую деятельность правительства крупнейшие предприятия отвечали иногда невыполнением заказов, завышением цен, стремлением извлечь максимум прибыли в ущерб интересам страны.

Мало что изменилось со стратегическим управлением в стране после февральской революции. Новая политическая власть была в определённой части социалистической. В правительство, в местные органы власти входили представители меньшевиков, эсеров. Они осознавали необходимость применения планирования как проявления высокоразвитого капиталистического общества. Временное правительство имело экономическую программу, которая предусматривала государственное регулирование важнейших отраслей народного хозяйства, повышение роли государства в регулировании экономики. Власть унаследовала систему государственных регулирующих органов: в центре - четыре особых совещания (по обороне, продовольствию, перевозкам, топливу); на местах - заводские совещания и районные уполномоченные.

21 июня 1917 года Временное правительство утвердило Положение об Экономическом совете и Главном экономическом комитете при Временном правительстве. Новые органы создавались для согласования мероприятий отдельных министерств, особых совещаний и комитетов, для обеспечения общенациональных интересов посредством широкомасштабного вмешательства власти в хозяйственную жизнь страны.(4)

Большевистская партия, взявшая власть в России в октябре 1917 года, не собиралась, да и не могла «ввести планирование». В переходный от капитализма период предполагалось использование механизмов буржуазного общества, если они (эти механизмы) не входят в противоречие с новой политической властью. Советское правительство надеялось использовать опыт бывших хозяев предприятий, опыт специалистов. В переходный период новая власть также не собиралась подменять банки в их деятельности по финансированию предприятий. Предполагалось осуществлять учёт и контроль за деятельностью буржуазных специалистов со стороны работников предприятий. Но произошёл ряд событий, которые обеспечили превращение государства в основного субъекта стратегического управления экономикой советской России.

К числу таких революционных, во многом стихийных, процессов относится национализация. В том числе национализация банков. Другим важнейшим процессом было создание рабочего контроля и его деятельность. (22 5)

Национализация банков была проведена в соответствии с декретом ВЦИК от 14 декабря 1917 года. Банки - главный системообразующий элемент капитализма . Вопрос о национализации банков ставился, начиная с Апрельских тезисов Ленина, и вошел в документы VI съезда партии в августе 1917 г. Но после октябрьского переворота национализация банков не входила в «повестку дня» нового российского руководства. В России до революции положение банков было особым, так как они контролировались иностранным финансовым капиталом. В России было 8 больших частных банков, из них лишь один мог считаться русским. Но он был блокирован «семеркой», и капитал его рос медленно. Иностранцам принадлежало 34% акционерного капитала банков. Поэтому национализация банков была актом и внешней политики советского государства. Затронув банки, Советское правительство начинало огромный процесс изменения отношений собственности, к которому в тот момент оно не было готово. Во время войны частные банки в России разбогатели и усилились. В 1917 г. банки занялись спекуляцией продовольствием, скупили и арендовали склады и поднимали цены. Таким образом, они стали активным субъектом стратегического управления не только экономикой страны, но и большой политической силой.

Банки объявили финансовый бойкот Советской власти, перестали выдавать деньги для выплаты зарплаты. По негласной договоренности с фабрикантами банки перестали выдавать деньги, прежде всего тем заводам, на которых был установлен рабочий контроль.

Через три недели саботажа и бесплодных переговоров, 14 ноября 1917 года вооруженные отряды заняли все основные частные банки в столице. Декретом ВЦИК была объявлена монополия банковского дела, и частные банки стали частью Государственного (отныне Народного) банка. Банковские служащие объявили забастовку. Но в середине января банки возобновили работу, уже в системе Народного банка. Итак, отметим, что Советская система стратегического управления экономикой изначально формировалась не «доктринёрски», а в соответствии с неумолимым ходом событий.

Крупные банковские вклады были конфискованы. Аннулировались все внешние и внутренние займы, которые заключили как царское, так и Временное правительство. За годы войны только внешние займы составили 6 млрд. руб. (в лучшие годы весь хлебный экспорт России составлял около 0,5 млрд. руб. в год). Дольше всех (до 2 декабря 1918 г.) не подвергался национализации московский Народный банк. Причина была в том, что это был центральный банк кооператоров. Отделения этого банка были преобразованы в кооперативные отделения Национального банка. 2 декабря 1918 г. на территории РСФСР были ликвидированы все иностранные банки. В апреле 1918 г., когда возникли надежды на возможность мягкого переходного этапа («государственного капитализма»), были начаты переговоры с банкирами о денационализации банков. Но этот проект так и не был реализован. Таким образом, в руках государства оказался основной инструмент стратегического управления экономикой страны - банки.

Национализация коснулась не только банков. Процесс национализации происходил вопреки намерениям советского правительства и совершенно вопреки теории, которая предполагала прохождение довольно длительного этапа государственного капитализма. Показателен и тот факт, что до марта 1918 г. Госбанк выдавал очень крупные средства в виде ссуд частным предприятиям. Взяв власть при полном распаде и саботаже госаппарата, Советское правительство было не в состоянии взвалить на себя ещё и функцию управления всей промышленностью. Проблема национализации имела важное международное измерение. Основной капитал главных отраслей промышленности принадлежал иностранцам. В горной, горнозаводской и металлообрабатывающей промышленности 52% капитала было иностранным, в паровозостроении - 100%, в электрических и электротехнических компаниях 90%. Все имеющиеся в России 20 трамвайных компаний принадлежали немцам и бельгийцам.

Никакие теории не могли предсказать последствий национализации. В собственность нового государства естественно перешли все казенные железные дороги и предприятия. В январе 1918 г. был национализирован морской и речной флот. В апреле 1918 г. национализируется внешняя торговля. Но это были сравнительно простые меры. Для управления и контроля в этих отраслях имелись ведомства и традиции.

В промышленности события пошли не так, как задумывалось. Начался процесс двух типов - «стихийная» и «карательная» национализация. Национализация происходила по инициативе работников предприятий. И действия рабочих соответствовали здравому смыслу. Рабочие стремились, прежде всего, сохранить производство. Реальной причиной действий по национализации было то, что ряд владельцев крупных предприятий повели дело к распродаже основного капитала и ликвидации производства. Так, например, был национализирован завод «АМО». Его владельцы Рябушинские, получив еще из царской казны на строительство 11 млн. руб., истратили деньги, не поставили уговоренные 1500 автомобилей. После Февраля хозяева пытались закрыть завод. А после Октября скрылись, поручив дирекции закрыть завод из-за нехватки денег для завершения проекта. По просьбе завкома Советское правительство выдало 5 млн. рублей. Но дирекция решила истратить их на покрытие долгов и всё же ликвидировать предприятие. В ответ завод «АМО» был национализирован.

Саботаж крупных предприятий и спекуляция продукцией, заготовленной для обороны, начались еще до Февральской революции. Царское правительство справиться с такими действиями не могло. «Теневые» тресты организовали систему сбыта в масштабах страны, внедрили своих агентов на заводы и в государственные учреждения. С весны 1918 г. ВСНХ поставил вопрос о национализации в случае, если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для постановки вопроса о национализации.

Вначале в казну забирались отдельные предприятия. Но затем стали национализироваться целые отрасли хозяйства. Первыми национализированными отраслями были сахарная промышленность (май 1918 г.) и нефтяная (июнь 1918 г.). Это было связано с почти полной остановкой нефтепромыслов и бурения, брошенных предпринимателями, а также с катастрофическим состоянием сахарной промышленности из-за оккупации Украины немецкими войсками. В целом, в основу политики Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) была положена ленинская концепция «государственного капитализма». Советское правительство планировало вести переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной государственного капитала.

После заключения Брестского мира был взят курс на немедленную, планомерную и полную национализацию. У таких энергичных действий была причина. После заключения Брестского мира немецкие компании начали массовую скупку акций основных промышленных предприятий России. На I Всероссийском съезде СНХ 26 мая 1918 г. говорилось, что буржуазия «старается всеми мерами продать свои акции немецким гражданам, старается получить защиту немецкого права путем всяких подделок, всяких фиктивных сделок». Предъявление к оплате акций германским посольством наносило России лишь финансовый ущерб. Но затем выяснилось, что акции ключевых предприятий накапливались в Германии. В Берлине велись переговоры с германским правительством о компенсации за утраченную в России германскую собственность. В Москву поступили сообщения, что посол Мирбах уже получил инструкции выразить Советскому правительству протест против национализации «германских» предприятий. Возникла угроза утраты всей базы российской промышленности. На совещании СНК 28 июня 1918 г. было принято решение и издан декрет о национализации всех важных отраслей промышленности. В нем уже не назывались отдельные предприятия и не приводились конкретные причины. Речь шла об общем юридическом акте.

В нем было сказано, что до того, как ВСНХ сможет наладить управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам. Владельцы по-прежнему ответственны за финансирование производства и имеют право извлекать доход из производства. То есть, юридически закрепляя предприятия в собственности РСФСР, декрет не влек никаких практических последствий в экономической сфере. Он лишь в спешном порядке отвел угрозу германского вмешательства в хозяйство России.

Вскоре, однако, Советскому правительству, вопреки его долгосрочным намерениям, пришлось сделать и следующий шаг - установить реальный контроль над промышленностью. Это заставила сделать гражданская война и саботаж со стороны предпринимателей. 20 ноября 1920 г. были национализированы все промышленные частные предприятия с числом рабочих свыше 5 при наличии механического двигателя или 10 рабочих без оного. Теперь от имени общества государство должно было не только юридически, но и реально нести ответственность за сохранение и совершенствование экономического потенциала страны.

Существенное влияние на процесс формирования советского варианта стратегического управления оказал рабочий контроль. Рабочий контроль начал стихийно возникать на многих предприятиях сразу после Февральской революции. После Октября, уже на II Всероссийском съезде Советов было заявлено, что Советская власть повсеместно установит рабочий контроль над производством. 14 ноября 1917 г. ВЦИК утверждает «Положение о рабочем контроле». Рабочий контроль вводился над производством, куплей-продажей продуктов и сырья, хранением их, а также над финансами предприятия. Контроль рабочие осуществляли через свои выборные органы: фабрично-заводские комитеты, советы старост и т.п. Причем в них должны были входить представители от служащих и ИТР. В каждом крупном городе, губернии предписывалось создание своего Совета рабочего контроля. По своей структуре вся система органов рабочего контроля повторяла систему Советов. Владельцы обязаны были предъявлять органам рабочего контроля всю документацию. Виновные в сокрытии документации отвечали по суду. Решения органов рабочего контроля были обязательны для владельцев и могли быть отменены только постановлением высших органов рабочего контроля. Главными задачами рабочего контроля стало пресечение попыток хозяев предприятий свернуть производство, продать предприятие, перевести деньги за границу, уклониться от выполнения нового трудового законодательства. Предприниматели совместно с рабочим контролем несли теперь ответственность за строжайший порядок, дисциплину и охрану имущества. Предполагалось, что будет образовано совместное совещание предпринимателей и рабочих. Хотя декрет о рабочем контроле не оказал заметного влияния на реальную жизнь, но он широко использовался для обоснования актов о национализации предприятий («вследствие отказа подчиняться рабочему контролю»).

Практический рабочий контроль показал, что рабочие еще не в состоянии обеспечить развитие своего предприятия. И тем более через рабочий контроль невозможно обеспечить развитие всей экономической системы страны.

За короткий промежуток времени в силу сложившихся обстоятельств Советская власть стала и собственником, и субъектом управления. Но в советской России отсутствовали в достаточном количестве специалисты, которые могли бы управлять экономикой. «Знание социализма у нас есть, но знания организации в масштабе миллионном, знания организации и распределения продуктов и т. д., - этого у нас нет. Этому старые большевистские руководители не учили нас... В большевистских книжках про это еще не написано, да и в меньшевистских книжках ничего не сказано» (3; 258). В другой своей работе этого же периода Ленин писал следующее: «Все, что мы знали, что нам точно указывали лучшие знатоки капиталистического общества, наиболее крупные умы, предвидевшие развитие его, это то, что преобразование должно исторически неизбежно произойти по какой-то крупной линии, что частная собственность на средства производства осуждена историей, что она лопнет, что эксплуататоры неизбежно будут экспроприированы. Это было установлено с научной точностью. И мы это знали, когда мы брали в свои руки знамя социализма, когда мы объявляли себя социалистами, когда основывали социалистические партии, когда мы преобразовывали общество. Это мы знали, когда брали власть для того, чтобы приступить к социалистической реорганизации, но ни форм преобразования, ни темпа быстроты развития конкретной реорганизации мы знать не могли. Только коллективный опыт, только опыт миллионов может дать в этом отношении решающие указания...» (3; 379-380).

Россия была вынуждена перейти от попыток управлять экономикой с помощью прежних руководителей промышленности к управлению с помощью государственного аппарата. Происходил социальный эксперимент по поиску наилучшего (для тех условий) варианта управления российским экономическим организмом. Было ясно, что управлять экономикой страны (как и любым крупным предприятием) необходимо на основе плана. Было ясно, что этот план должен носить сбалансированный характер. Но каким должен быть этот план? И наступят ли положительные последствия от планирования? За время гражданской войны разрабатывались планы продразвёрстки, снабжения армии, привлечения к общественному труду представителей буржуазных классов. Но эти планы носили «частный» характер, не охватывали всей экономической системы. Планы часто не были обеспечены ресурсами и не выполнялись. Но и такое, не вполне удачное, частичное планирование обеспечивало накопление опыта плановой деятельности.

Социалистическое общество в идеале должно наследовать систему стратегического управления, порожденную и максимально развитую в капиталистическом обществе. При капитализме должна сформироваться способность разнообразно осуществлять стратегическое управление предприятием. При капитализме, как разновидности индустриального общества, должен сформироваться опыт стратегического управления в масштабе отраслей, регионов (синдикаты, картели, корпорации).

Россия начала переход к социализму при неразвитых производительных силах и производственных отношениях, при неразвитом капитализме. В России отсутствовали организации, обладающие опытом формализованного управления. Отсутствовал необходимый уровень квалификации рабочих. Отсутствовала развитая система банков. Сельского хозяйства индустриализация практически не коснулась.

В переходный период необходимо было создавать предпосылки социализма, которые не были созданы на предыдущем (капиталистическом) этапе развития России. Осуществлять индустриализацию экономики всей страны, а не отдельных регионов. Поднимать уровень образованности, квалификации работников. Развивать инфраструктуру. Деятельностью по формированию индустриального общества вынуждено было возложить на себя государство. Надеяться на самоорганизацию общества было опасно - страна могла погибнуть.

Созданные при капитализме инструменты стратегического управления экономикой страны не удалось использовать. Такими инструментами были – менеджмент предприятий и банки. Не удалось включить в работу эти инструменты сразу. Но это не значило, что у этих инструментов не было перспектив. Не оправдал надежд рабочий контроль как еще один инструмент управления экономикой страны.

Явочным порядком в катастрофических условиях необходимо было использовать государственный аппарат как инструмент стратегического управления экономикой страны. Но и это не было импровизацией Советской власти. Она выступала как основательный наследник прежнего общественного порядка. Проверила возможности механизмов стратегического управления, которые были созданы на предыдущей ступени развития общества. И убедилась в том, что экономикой страны необходимо управлять через посредство государственного аппарата. А государство является таким общественным институтом, который необходимо применять для решения общественных проблем в крайнем случае. В том случае, когда иные общественные институты оказываются несостоятельны.

Можно сделать следующие выводы о начале процесса формирования советской разновидности стратегического управления экономикой.

1. Советское планирование появилось не на пустом месте. Самые общие теоретические предположения о необходимости планирования в социалистическом обществе появились задолго до практических шагов по созданию социалистического общества. Планирование в работах виднейших теоретиков социализма рассматривалось как способ преодоления анархии капиталистического хозяйства. В большинстве случаев наиболее серьёзные теоретики социализма и не пытались предугадать пути перехода от стихийно регулируемого рыночного хозяйства к хозяйству, развивающемуся по единому плану.

2. В период мирового системного кризиса (первая мировая война) появился реальный опыт планирования экономики страны. Единая сила германских монополий и государственного аппарата продемонстрировала всему миру возможность эффективного управления всем национальным хозяйственным организмом. Такое управление было бы невозможно без концентрации производства в руках немногих монополий. И без концентрации контроля над производством в руках немногих банков. Проникновение представителей монополистического капитала в государственный аппарат довершило создание предпосылок для планового управления экономикой страны как единой системой.

3.Реализация идеи планирования после социалистической революции в России могло быть только результатом усилий миллионов. Представители ранее экономически господствовавшего класса в большинстве своём отказались участвовать в деятельности по налаживанию послереволюционной экономики.

4. Чтобы не допустить продолжения процесса разрушения индустриального потенциала страны, чтобы преодолеть саботаж бывших собственников предприятий и работников банков новая власть была вынуждена осуществить национализацию. Но при этом прежние хозяева и буржуазные специалисты сохраняли право на стратегическое управление предприятиями под контролем Советской власти. Такое же право фактически имели и работники банков по отношению к предприятиям.

5. Накануне гражданской войны Советское государство стало почти монопольным собственником на территории Советской России и субъектом стратегического управления.