Право на разум

Не все просветители были демократами, но современный демократ не может быть противником просвещения.

Впрочем, за мнения теперь на костре не сжигают, и демократом быть не обязательно, Кто хочет, вправе делить род людской на «продвинутое» меньшинство (к которому обычно относят себя любимого) и большинство («толпа», «плебс», «быдло»), от природы неспособное усваивать высокие ценности, а потому обреченное на невежество и потребление суррогатов.

Но эту позицию следовало бы, во-первых, честно сформулировать. Во-вторых, обосновать. Между тем, как ни старались некоторые политики (например, А. Гитлер) сориентировать науку в этом направлении, заказ так и остался неудовлетворенным. За исключением нескольких процентов клинической патологии, подавляющее большинство homo sapiens не имеют никаких «объективных» противопоказаний для интеллектуального и культурного развития. Исторический опыт показывает, что как только та или иная «неполноценная» категория населения добивается равноправия, ей становятся доступны все те виды деятельности, которые традиционно закреплялись за высшим сословием, расой или, например, за «сильным полом». С точки зрения светского общества XIX века Кондолиза Райс могла освоить в лучшем случае азбуку…

Личность не рождается и не выдается в готовом виде. Она формируется. Конечно, не все одинаково способны к астрономии или музыке, но на астрологию и Бориса Моисеева никто не обречен. А право на разум, то есть право человека на ценности, накопленные цивилизацией к моменту его «выхода в свет», - одно из фундаментальных гражданских прав, которое не может быть изъято ни силой, ни жульнической подменой.

Уроки «вариативности».

«Реформы» стартовали не при В.М. Филиппове, а еще при первом ельцинском министре образования – Э.Д. Днепрове, когда начал меняться строй. Преобразование советской модели в то, что мы имеем сегодня, рассматривается в работе автора этих строк «Министерство будущего от Прокофьева до Филиппова» (Русский журнал, 26.04.2001). Здесь мы отметим основные направления.

1. легализация того, что и без министерского разрешения происходило явочным порядком. А поскольку стихийные процессы в наукоемких отраслях (к каковым относится образование) носили в основном разрушительный и гнилостный характер, их-то и заверили гербовой печатью. В некоторые ВУЗы и раньше поступали за деньги, теперь это называется «коммерческим приемом». Бардак и самоуправство - «вариативностью». Конечно, здесь я несколько огрубляю. Поначалу эта самая «вариативность» открыла путь в школу целому ряду хороших учебников, которым трудно было преодолеть бюрократические инстанции. Но запасы качественной литературы быстро исчерпались – и началась «дезориентация учителей, которым просто не нужна та 1000 (!) учебников, которая им предлагается...» (академик РАО В. Максаковский)[29]. Чрезвычайно «вариативны» «негосударственные ВУЗы». Там учит кто угодно и чему угодно. Высшее достижение на пути «вариативности» – начисление учителям зарплаты в зависимости от «пятого пункта». Додумались в Татарстане, а в Москве и Брюсселе умилились:

«Позитивный процесс удовлетворения национально-культурных запросов населения в условиях многонационального региона требует дополнительного финансирования (учителя, преподающие на татарском языке, получают 15%-ную надбавку к зарплате)»[30].

2. преобразования по методе Павла Первого: если при матушке Екатерине было направо - сделаем налево.

3. обслуживание запросов господствующего класса, который наконец освободился от пережитков советского эгалитаризма и радостно метил свою «эксклюзивную» территорию, куда нет доступа простым «совкам»

На практике три направляющие тесно переплетались. Например, «основным» с 1992 г. сделали неполное среднее образование, соответствующее прежней восьмилетке, после которой в ВУЗ не поступишь, а внутри средней школы, несмотря на сопротивление учителей-предметников, стали внедрять т.н. «концентры»[31]. Вроде бы, реформа «от противного»: ведь «тоталитарная» советская школа была единой, диплом училища или техникума давал точно такие же права на высшее образование, как и аттестат привилегированной спецшколы. Теперь в системе отчетливо выделяются тупиковые ветки. И таким образом фиксируется социальное расслоение, «кухаркины дети» отсеиваются от господских.

Интересно, что общая структура образовательной отрасли, – если смотреть на Россию из космоса - сравнительно мало изменилась. Но вблизи заметны радикальные изменения социальных функций привычного учреждения.

С отменой распределения «молодых специалистов» государственное образование потеряло даже формальную связь с «народным хозяйством», и трудно объяснить налогоплательщикам, почему они должны оплачивать обучение на агронома того, кто ни секунды не собирался работать агрономом (по официальной статистике таких 70%[32] или чью-то частную карьеру в сфере рекламного бизнеса. С таким же успехом можно оплатить ремонт чужой квартиры. Но существеннее другое. Под однотипными вывесками «Университетов» скрываются теперь два рода деятельности: реальное обучение специальности и торговля дипломами, причем с введением «коммерческого приема» этот второй род проникает и в нормальные ВУЗы, разлагая их изнутри (скупка медицинских дипломов «экстрасенсами» и т.п.) Все, вместе взятое, фигурирует в отчетности и нормативных актах как единая отрасль, хотя социальные функции – совершенно разные. Второй поток просто обеспечивает дипломы детям богатых родителей, как когда-то знатному недорослю автоматически присваивалось офицерское звание. Функции контроля «против всяких правил» перекладываются на работодателя: он должен отличать нормальный диплом от купленного методом проб и ошибок. Или на потребителя услуг, который будет подопытным кроликом.

Для общества небезразлично, кого, как и чему учат в МГУ или в медицинских институтах – простите, «академиях». Это и есть ВУЗы. Им нужно оказывать целевую, адресную поддержку (см. выше мнение академика А.И. Воробьева). А кого принимают в Международный Университет Эксклюзивного Менеджмента - хоть кошек и собак, хоть перепрофилировали в дискотеку – никому, кроме материально заинтересованных лиц, от этого ни жарко, ни холодно…

В последнее время Министерство немного отвлеклось от судьбоносных «12-леток» и пообещало направить в ВУЗы «специальные комиссии, «полицию качества». Сразу же честно предупредив, что никаких радикальных мер по результатам принять не может[33].

И понятно, почему. То, что произошло с высшим образованием, стало результатом не чьей-то личной некомпетентности или непорядочности, а политического решения, принятого в масштабе страны. Пересмотр его равносилен «пересмотру результатов приватизации» в отдельно взятой отрасли.