dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov

240	ГЛАВА III. Классификация речевых жанров

Не будем подробно представлять данные типы речи, получившие детальное рассмотрение в лингвистике на протяжении многих веков ее существования.

Ясность противопоставления всех этих типов является кажущей- ся, существуют многочисленные переходные типы, обусловленные как объективной многомерностью и нечеткостью самих речевых яв- лений, так и разными подходами к их определению и исчислению.

Тем не менее данные типы и основания для их противопоставле- ния в целом достаточно четко определены в лингвистике. Так, обычно считается, что в устном тексте, в отличие от письменного, чаще всего нет: замысла; названия; гипертемы; плана; завершения; смыслового единства (цельности).

Что касается художественно-ориентированного общения, следует отметить, что лингвисты обычно связывают его сущность и основа- ние противопоставления остальным — нехудожественным разновид- ностям с противопоставлением дискурсивной и рекурсивной органи- зации речи, т. е. творческой речи и стандартного использования языка [Борботько 1998; Карасик 2002].

Отмечается, что дифференциация художественно-ориентирован- ного общения может проходить по различным признакам: это языко- вая игра, различные виды игрового поведения, включая игру в театре, художественная речь, художественная литература во всем многооб- разии ее жанров. Художественно-ориентированное общение в значи- тельной мере пересекается с личностноориентированным общением, поскольку в творчестве происходит наибольшее самораскрытие лич-

ности [Карасик 2002: 291–292].

Наконец, с позиций социолингвистики дискурс — это общение людей, рассматриваемое «с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или применительно к той или иной типич- ной речеповеденческой ситуации» [Там же: 279].

Представляется возможным выделить применительно к совре- менному социуму политический, административный, юридический, военный,педагогический,религиозный,мистический,медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массовоинформационный виды институционального дискурса. Разумеет- ся, приведенный список может быть дополнен либо видоизменен. Важно отметить, что институциональный дискурс исторически из- менчив — исчезает общественный институт как особая культурная система и, соответственно, растворяется в близких, смежных видах

Внутренняя классификация и отдельные типы речевых жанров 241

дискурсасвойственный исчезающему институтудискурскакцелост- ный тип общения. Например, в современной России вряд ли можно установить охотничий дискурс [Карасик 2002: 279].

Многим из названных В. И. Карасиком видов дискурса были по- священы специальные исследования. Мы не ставим, естественно, цели представлять их все; отметим, что исследования, о которых идет речь, чрезвычайно многообразны как по выбору конкретного объек- та (конкретный тип дискурса или его отдельный аспект; разные типы дискурса в сопоставлении; значимые нарушения в их структуре и развитии; функции), так и по используемой методике исследования и терминологии.

Например, Р. Водак приводит характерный пример медицинского дискурса, в основе которого лежит схема необходимых и достаточ- ных коммуникативных действий, связанных с приемом пациента в одной из клиник Вены: 1) пациента приглашают в кабинет, 2) паци- ент раздевается и ложится на кушетку, 3) один из присутствующих врачей осматривает пациента, 4) пациент одевается и возвращается в прихожую, 5) врач, который произвел осмотр, диктует результа- ты своему коллеге, затем они обмениваются мнениями либо врач сам делает записи в рабочем журнале, 6) приглашают следующего пациента. Фактически эта схема очень редко воплощается в жизнь, поскольку попутно в кабинет заходят коллеги, врач отвечает на теле- фонный звонок, медсестра приносит рентгеновский снимок преды- дущего пациента, обнаруживается, что потеряна учетная карта паци- ента и медсестра отправляется ее искать, электрокардиографический прибор не функционирует, следующий пациент, который записался на определенное время, заглядывает в кабинет и т. д. Все участники общения привыкли к отклонениям и накладкам и реагируют на них нормально [Wodak 1996: 55–56].

Показательно в этом отношении, что под руководством В. И. Ка- расика (а также его коллег в Волгоградской школе изучения дискурса и его жанров) был написан и успешно защищен целый ряд доктор- ских и кандидатских диссертаций, посвященных различным типам дискурса — например, политического [Попова 1995; Даулетова 1997; Артемова 2002; Бакумова 2002; Кочкин 2003; Истомина 2008],

институционального [Шемякина 2004; Андреева 2008], ритуально- го [Извекова 2006], религиозного [Бобырева 2007a], медицинского [Бейлинсон 2001], художественного [Тряпицына 1999], научного [Михайлова 1999], педагогического [Каратанова 2003], рекламного

242	ГЛАВА III. Классификация речевых жанров

[Кочетова 1999], компьютерного [Галичкина 2001], делового [Балан-

дина 2004], телевизионного [Ларина 2004], сказочного [Акименко

2005], «гедонистического» [Олянич 2004]. Во многих названных ис- следованиях в рамках соответствующего дискурса выделяются харак- терные речевые / коммуникативные жанры.

Так, докторская диссертация Е. В. Бобыревой [Бобырева 2007a] посвящена комплексному (с привлечением данных теологии, фило- софии, психологии, социологии и культурологии) исследованию сущности и функций, базовых концептов и ценностей, жанров и основных коммуникативных стратегий религиозного дискурса на материале текстов молитв, проповедей, акафистов, притч, псалмов, пасторских обращений, хвалебных молитвословий на русском и ан- глийском языках.

В работе определены сущность и конститутивные признаки ре- лигиозного дискурса; показано отношение религиозного дискурса к другим разновидностям институционального дискурса: педагогиче- скому, научному, политическому, медицинскому, художественному. Доказано, что содержанием религиозного дискурса являются свя- щенные тексты и их религиозная интерпретация, а также вербаль- ные и невербальные (поведенческие) религиозные ритуалы; участ- ники религиозного дискурса — Бог (Высшая сущность), скрытый от непосредственного восприятия, но потенциально присутствующий в каждом коммуникативном акте религиозного дискурса; священнос- лужители (жрецы и отчасти пророки; интересное самостоятельное исследование посвящено стереотипным образам монаха, монахи- ни, батюшки в русском и отчасти английском языках) и адресатыприхожане; типичный хронотоп религиозного дискурса — храмовое богослужение.

Е. В. Бобыревой выявлены основные функции религиозного дис- курса, которые делятся на дискурсивные (репрезентативная, комму- никативная, апеллятивная, экспрессивная, фатическая и информа- тивная) и институциональные, характерные только для данного типа общения (регулирующие существование религиозного сообщества, отношения между его членами, внутреннее мироощущение члена социума). Доказано, что важнейшей для религиозного дискурса яв- ляется апеллятивная функция, поскольку любой жанр религиозного дискурса предполагает обязательную апелляцию к воле и чувствам человека (проповедь) либо апелляцию человека к всемогуществу Бога (молитва).

Доказано, что системообразующими для религиозного дискурса являются концепты «Бог» и «вера», а отдельные концепты делятся на специфические для религиозного дискурса (вера, Бог, дух, душа,

Внутренняя классификация и отдельные типы речевых жанров 243

храм) и общие для религиозного и других типов дискурса (любовь, закон, наказание). На основе взаимных отношений религиозного и нерелигиозного / светского дискурса (структурного и онтологиче- ского характера) противопоставлены концепты собственно религи- озной сферы (Бог, вера, дух, душа, грех); концепты, первоначально возникшие в религиозном дискурсе, а затем вышедшие за его рамки и функционирующие в религиозном и нерелигиозном дискурсе (ад, рай, храм); концепты, которые были перенесены в религиозный дис- курс из нерелигиозного (чудо, закон, наказание, страх, любовь), — показано, что именно последние в настоящее время имеют наиболее широкий ассоциативный потенциал.

Е. В. Бобыревой исследованы основные ценности религиозно- го дискурса: признание существования Бога; идея ответственности человека перед Творцом; признание истинности догматов данного вероучения и религиозно обусловленных моральных норм. Данные ценности детально проанализированы по модели «ценность ~ анти- ценность»: добро ~ зло, жизнь ~ смерть, истина (правда) ~ ложь, бо- жественное ~ земное.

Наконец, Е. В. Бобыревой проанализированы жанры и отдельные внутрижанровые коммуникативные стратегии религиозного дискур- са, среди которых автором выделяются по признаку прямой либо ас- социативной связи с исходным библейским текстом первичные жан- ры религиозного дискурса (псалмы, притчи, молитвы) и вторичные жанры (проповеди, исповеди).

Кандидатская диссертация О. А. Каратановой [Каратанова 2003], посвященная лингвистически релевантным нарушениям педагогиче- ского дискурса, опирается на удачное определение педагогического дискурса, сформулированное самой О. А. Каратановой: «педагогиче- ский дискурс представляет собой специализированную клиширован- ную разновидность общения, которое организуется в рамках опреде- ленного института (учебное заведение), имеет определенную цель (социализация нового члена общества) и характеризуется статусноролевыми отношениями участников общения (учитель — ученик)» [2003: 7]. На наш взгляд, в этом определении два ключевых момента: цель педагогического дискурса — социализация н о в о г о члена общества, а центральный речевой жанр педагогического дискурса — урок (участниками «ситуации урока» являются дети и учитель, на уроке передаются новые знания). О. А. Каратановой построена про- тотипная модель педагогического общения (урока), включающая до- минантную цель (передача знаний) и этапы: организация общения, объяснение, контроль, завершение общения, которым соответствуют фатическая, объясняющая и контролирующая стратегии.

244	ГЛАВА III. Классификация речевых жанров

Медицинский дискурс рассматривается в кандидатской диссер- тации Л. С. Бейлинсон [Бейлинсон 2001]. Автор отмечает, что с пози- ций социолингвистики этот тип дискурса выделяется на основе тех социолингвистически значимых признаков, которыми в обществе наделяется врач: 1) сакральный характер профессии (не случайно студенты-медики приносят клятву Гиппократа), профессия врача приобретает характер особого служения; 2) наличие особой меди- цинской этики, специфических норм поведения, связанных, напри- мер, с неразглашением врачебной тайны; 3) наличие весьма разрабо- танной и обширной медицинской терминологии, специфика которой заключается в том, что наряду с научной системой терминов в языке существует система бытовых (народно-медицинских) терминов или терминоидов, приближающихся к статусу терминов; знание этого подъязыка выделяет врачей в отдельную социальную группу; 4) раз- работанная система ритуальных знаков (белые халаты, медицинские инструменты, личные печати врачей и т. д.); 5) специальное обозна- чение определенных видов общения врачей: консилиумы, медицин- ские комиссии.

Детальное исследование политического дискурса и его жанров

вдокторской диссертации и теперь широко известной в России и за

еепределами монографии Е. И. Шейгал было представлено нами в первой главе, посвященной истории изучения РЖ.

Естественно, самое большое количество проблем возникает в том случае, когда данные модели применяются на практике, — попытки непротиворечиво распределить реальный речевой материал по даже подробным теоретическим схемам практически никогда не бывают до конца удачными и вызывают множество возражений у коллегжанроведов.

Так, в кандидатской диссертации О. Н. Хорешко, посвященной «жанрам положительной оценки лица» [Хорешко 2005], определяется как комплимент [Там же: 38] высказывание, на наш взгляд, гораздо больше похожее на колкость.

Жена, примеряя новый костюм, интересуется мнением мужа:

—Тебе нравится?

—Ты мне нравишься в любом костюме.

По этой же причине трудно согласиться с тем, что следующий пример должен быть классифицирован как лесть, а не комплимент

[Там же: 56].

Внутренняя классификация и отдельные типы речевых жанров 245

—Через полгода я выхожу на пенсию.

—(Делает вид, что удивлен) Уже?

—(С улыбкой.) Вы мне льстите.

Конечно, у исследователя есть основания для такого решения (хотя бы лексема льстить в реплике-реакции Вы мне льстите). Но в следующем примере, несмотря на то что самоуверенная дама (вы-

глядела я тогда сногсшибательно) сама назвала признанием свою яв-

ную, нескромную похвальбу, думается, исследователь все же не имеет права послушно согласиться с такой оценкой высказывания, как это поспешила сделать О. Н. Хорешко.

— Надо честно признать, выглядела я тогда сногсшибательно: высокие сапоги, темные очки (в общественных местах приходится маскироваться), вся такая нарядная [Там же: 60].

Следует отметить, что общая проблема классификации РЖ, шире — внешней и внутренней структуры, — жанров далеко не ис- черпывается классификациями, рассмотренными в данной главе.

Работа в этом направлении продолжается, появляются новые мо- дели — как правило, в связи с наиболее актуальными проблемами смежных отраслей современной текстоцентрической и антропоцен- трической лингвистики, например противопоставление жанров, цен- ностные характеристики которых поддерживают ся в рамках культуры, в которой используются данные жанры, и неподдер - живаемые жанры.

Типология и структура РЖ, которым были посвящены главы II и III монографии, относятся к наиболее очевидным и одновремен- но наиболее традиционным и изученным проблемам теории рече- вых жанров. Новое время (прежде всего новые научные парадигмы в лингвистике, гуманитарных науках в целом) ставят перед жанроведе- нием новые задачи. Некоторым из таких задач, а также некоторым на- правлениям, которые, по нашему мнению, могут сложиться в связи с новыми тенденциями в современной гуманитарной науке, посвящена следующая глава.

ГЛАВА IV

Жанроведение в XXI в.: перспективные направления

ВXXI в. жанроведение продолжает активно взаимодействовать со смежными лингвистическими и гуманитарными дисциплинами.

Вкаждом конкретном случае становится актуальным новый аспект ТРЖ, а характер взаимодействия отражается на проблематике и мето- дике данного аспекта науки.

Вчастности, чрезвычайно интенсивно развиваются отношения жанроведения с лингвокультурологией, а к наиболее актуальным в современной ТРЖ относятся аспекты проблемы «жанр и культура». По справедливому утверждению А. Вежбицкой, «Речевые жанры, вы- деленные данным языком, являются ... одним из лучших ключей к культуре данного общества» [1997: 111].

При этом отдельные аспекты данной проблемы развиваются впол- не гармонично (выделение и изучение конкретных жанров внутри определенной культуры в связи с существующими в данной культуре нормами и приоритетами, отчасти сопоставительное изучение рече- вых жанров в двух и более культурах), однако значительно меньше повезло самому, пожалуй, очевидному аспекту проблемы «жанр и культура» — «жанр и концепт».

Конечно, есть объективные причины такого положения вещей, от- части кроющиеся в особенностях развития самой ТРЖ на новом эта- пе, отчасти проистекающие из тотальной моды на концептологию и само понятие концепта в современной лингвистике в целом.

Приходится констатировать, что для изучения речевых жанров, в котором часто видели важнейшую часть общего изучения речи в России и даже важнейшее направление современной лингвистики в целом, рубеж XX–XXI в. — не самый простой и не самый гармонич- ный период.

Последние 10–15 лет практически во всех исследованиях общего характера и обзорах исследований по данной проблеме ([Вежбицка 1997; Федосюк 1997a; Шмелева 1997; Долинин 1998; Деннингхаус 2002; Салимовский 2002a] и др.) в каком-то смысле стало традицией подчеркивать именно трудный путь развития ТРЖ, отсутствие так не- обходимого «ровного пути» («и широкую, ясную...») с постепенным

248	ГЛАВА IV. Жанроведение в XXI в.

осмыслением многообразного языкового и речевого материала, с обо- гащением данной теории благодаря привлечению положений других концепций и благотворным влиянием на них, с постепенным дове- дением до совершенства своей методики и терминологии («тонкий,

звонкий, прозрачный...»).

Вот что пишет об этом в 2004 г. Т. В. Шмелева: «Речевые жанры... активно изучаются, однако здесь наметился определенный застой, поскольку программные идеи уже высказаны, открытия наиболее эф- фектных жанров состоялись, на создание же энциклопедии жанров пока никто не решается. ... Пока же она выглядит собраньем пестрых глав, посвященных полемике вокруг и наблюдениям над отдельными жанрами» [Шмелева 2004: 30].

Нельзя не признать справедливость слов Т. В. Шмелевой о застое в жанроведении: уже по количеству исследований по речевым жан- рам, диссертаций, защищенных по жанрам за период приблизительно с 2002 по 2005 г., хорошо видно, что общий интерес к РЖ в лингвисти- ке действительно уменьшился1.

Вто же время это кажется совершенно несправедливым, особенно на фоне растущего в отечественной и зарубежной лингвистике рубежа веков интереса к функционированию языка, человеческому фактору в языке. Продолжим цитату из Т. В. Шмелевой: «Обращение к речи — это не очередной всплеск лингвистической моды, а действительно на- стоятельнейшая потребность» [Там же].

Вдействительности, конечно, жанроведческие исследования не перестали быть актуальными просто потому, что жанры существуют

идо сих пор исследованы недостаточно.

Внастоящей главе мы хотим поговорить о некоторых путях раз- вития ТРЖ на новом этапе.

4.1. Когнитивная генристика: внутрикультурные речежанровые ценности

В современных исследованиях (особенно в период 2002–2005 гг.) само понятие «жанр» в значительной степени смещается на перифе- рию, будучи вытеснено очень активно развивающимися, ориентиро-

1 Представляется, что приблизительно с 2006 г. активность жанроведов вновь начинает расти, но не хотелось бы выдавать желаемое за действитель- ное; впрочем, библиографический список ниже как будто бы говорит сам за себя.

Когнитивная генристика	249

ванными на западные традиции концепциями, прежде всего когни- тивными и лингвокультурологическими.

О сложных отношениях «восточной» теории речевых жанров и «западной» теории речевых актов уже говорилось немало (см. гла- ву II). ТРЖ успешно использовала разработанную методику и тер- минологию ТРА, однако попытки их взаимовыгодной интеграции в качественно новую концепцию, которая обладала бы на порядок более высоким объяснительным потенциалом, чем каждая из них в отдель- ности, столкнулись с очень большими (и, конечно, совершенно объ- ективными) сложностями.

Вкаком-то смысле похожее состояние переживает теория речевых жанров начала XXI в. При этом, естественно, найти подходящее место для РЖ в уже сложившейся, изначально ориентированной на другие приоритеты и задачи когнитивной теории, осмыслить их генетическую связь и интегрировать существующие системы представлений намного сложнее, чем интегрировать теорию речевых жанров и теорию речевых актов. Проще некритично принять хорошо зарекомендовавшую себя (для своих целей) да еще модную когнитивную методику...

Теория речевых жанров и лингвокультурология (вместе с теорией концептов), в их современном виде, суть проявления двух глобальных тенденций общей научной парадигмы в языкознании конца ХХ — на- чала ХХI в.: это, с одной стороны, функциональный подход к язы- ку (см.: [Туманян 1985; Функциональная стратификация языка 1985; Личностные аспекты языкового общения 1989; Баранникова 1995]),

сдругой стороны, — когнитивный подход (см.: [Петров, Герасимов 1988; Кибрик 1994; Кубрякова 1994; Рахилина 2000]).

Попытки увидеть общее в двух разных научных подходах, особен- но в один исторический период, конечно, занятие настолько же есте- ственное, насколько порочное (как пытались и пытаются найти общее в концепциях В. Гумбольдта и Ф. Боппа, Л. Блумфилда и Э. Сепира, В. В. Виноградова и М. М. Бахтина...).

Внашем случае, однако, вопрос интеграции является более есте- ственным, закономерным и актуальным. Кстати, оба подхода — функ- циональный и когнитивный — нередко объединяются как проявления общей ант ропологиче ской научной парадигмы в языкозна- нии [Человеческий фактор в языке 1991, 1992; Язык и общество 1995; Языковая личность 1996, 2001; Вопросы стилистики 1999].

Если не говорить о модных и немодных терминах, теория рече- вых жанров и теория концептов в равной степени отвечают общей