Анатомия терроризма: проблемно-психологический анализ

Надо признать, что такой опасный социально-политический фактор, как терроризм, который еще десять лет назад был в нашей стране событием из ряда вон выходящим, превратился чуть ли не в повседневную реальность современной жизни. Причин тому не мало. В условиях развала сложившихся стереотипов в области политики, экономики и права, в социальной и иных сферах жизни государства и общества утрачены прежние, десятками лет вырабатывавшиеся механизмы упорядочения и конституционного регулирования отношений, прямо или косвенно влияющих на основы государственного и общественного устройства. Фактически в значительной степени утрачены такие дисциплинирующие и цементирующие общественную жизнь начала, как патриотизм, чувство долга, нравственность, интернационализм. Современная российская действительность воспроизвела целый комплекс факторов, которые прямо порождают или косвенно благоприятствуют возникновению противоправных посягательств и их реализации. Важно проанализировать данную проблему, представив ее в «снятом» виде, а по сути, исследуя ее социально-психологические корни.

В русском языке существуют понятия «террор», «терроризм», «террористический акт», сравнительно недавно появились выражения «международный терроризм», «левацкий терроризм», «правый терроризм», «специфический экстремизм», «ядерный терроризм». В толковом словаре В.И. Даля подчеркивается нацеленность терроризма — устрашать смертью, насилием. С.И. Ожегов в своем словаре уточняет: «Террор — физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам». Часто в словарной литературе террор трактуется как политика устрашения, насилия и расправы с политическим противником, вплоть до физического его уничтожения. Под террористическим актом понимается убийство или нанесение тяжкого телесного повреждения физическому лицу в связи с выполнением им политических задач.  Терроризм как социальная реалия

Самая крупная перемена последних десятилетий состоит в том, что терроризм стал одним из методов, используемых воинствующими элементами общества. Разветвленное «Мусульманское братство», палестинское движение ХАМАС, Ирландская республиканская армия (ИРА), курдские экстремисты в Турции и Ираке, «Тамильские тигры» в Шри-Ланке, движение испанских басков «За родину и свободу» (ЭТА), армянская секретная освободительная армия (АСОА), армянская секретная армия освобождения Армении (АСАОА) и многие другие возникшие в этом столетии организации с самого начала имели два крыла: политическое и террористическое. Политическое крыло обеспечивает социальные услуги, образование, имеет деловые предприятия, ведет предвыборную борьбу, в то время как военное или террористическое крыло занимается организацией актов устрашения, устраивает засады и организует убийства. Такое «разделение труда» имеет определенные преимущества: политическое руководство может официально отмежеваться от террористов, когда те совершают особо дерзкие акции или терпят неудачу. Заявление политических руководителей о том, что они не контролируют военное крыло, порой соответствует истине, поскольку террористы предпочитают действовать в условиях бесконтрольности. Люди, вооруженные автоматами и бомбами, нередко теряют из виду широкие цели политического движения, и в конечном счете скатываются к обычной уголовщине.  Изменился характер террористических операций. Современная тенденция состоит в том, чтобы нападать не на конкретные цели (например, на руководителей противной стороны), а совершать массовые убийства без разбора. Стирается грань между городским терроризмом и другими его формами. В бывшем СССР, странах Латинской Америки и других частях света зачастую невозможно отличить политический терроризм от акций национальных и международных криминальных структур. Принципиальное различие между международной преступностью и терроризмом состоит в том, что мафии, как правило, не стремятся к свержению правительств и резкому ослаблению общества, по существу, они заинтересованы в процветающей экономике.  Многие считают новым и опасным явлением совершение террористических актов добровольцами-самоубийцами, ибо такие акты невозможно предотвратить. Однако это отчасти миф, поскольку люди, которые готовы на самопожертвование ради какой-то, как им кажется большой, а в действительности призрачной цели, были во все эпохи и во всех цивилизациях. Они исповедовали самые различные взгляды, например, от левых взглядов банды Баадер-Майнхофа в Германии в 70-е годы до правого экстремизма. Когда японской армии в конце второй мировой войны потребовались летчики-камикадзе, на эту роль объявились тысячи добровольцев. Так что молодые арабские террористы, взрывающие себя в автобусах в Иерусалиме в надежде на то, что в раю будут вознаграждены ласками девственниц, не более чем звено той же самой цепи[2].  Однако влияние терроризма, которое нередко преувеличивают средства массовой информации, общественность и политические руководители, может усилиться в связи с тем, что растет потенциал его разрушительной активности. Речь идет как о появлении все большего числа групп и лиц, занимающихся или могущих быть вовлеченными в террористическую деятельность, так и о доступе к оружию. В последние десятилетия возникли десятки агрессивных движений, проповедующих различные варианты национализма, религиозного фундаментализма, фашизма и идеи конца света — от индуистских националистов в Индии до неофашистов в Европе и секты «Ветвь Давидова» в Уэйко, штат Техас (США).  В целом можно сказать, что террористы не станут прибегать к мощным видам оружия, если будут считать достаточными для продолжения «борьбы» и достижения целей традиционные виды оружия — автомат или бомбу. Однако решение о террористическом акте не всегда принимается рационально; если бы было так, терроризм был бы гораздо менее распространен, поскольку террористические акты редко достигают поставленной цели.  Терроризм традиционно был замешан на квазирелигиозном фанатизме, ибо только абсолютная убежденность (или абсолютный этический релятивизм) может оправдать насильственное лишение человека жизни только потому, что это «нужно» для политических или идеологических целей. Данный элемент присутствовал у дореволюционных террористов в России, у румынских фашистов «железной гвардии» 30-х годов нашего столетия, присутствует у «Тамильских тигров» сейчас. У фанатиков — мусульман одна из религиозных заповедей — убивать врагов Аллаха. Они считают, что неверные в их собственной стране и в государстве Израиль будут уничтожены потому, что такова воля Аллаха. Секта «Аум синрике» исповедовала доктрину о том, что акт убийства способствует спасению души как жертвы, так и убийцы. В последнее десятилетие мы явились свидетелями террористических актов, совершенных представителями фанатических сект, причем, как правило, чем меньше группа, тем больше в ней фанатизма[3].  Элементы апокалиптического мышления есть в новейших интеллектуальных течениях и во взглядах экстремистских политиков. Например, наиболее ярые участники экологического движения, в особенности так называемые «реставрационные экологи», считают, что цивилизация погибнет в результате экологической катастрофы, что, по их мнению, будет небольшой потерей, поскольку жизнь подавляющего большинства людей «не имеет ценности». От таких взглядов всего один шаг до терроризма. Если искоренение оспы нарушает экосистему, почему бы не восстановить равновесие, возродив ее вирус? Один из многочисленных журналов этого направления называется «Хаос интернэшнл».  Обществу угрожает еще один новый вид терроризма, при котором террорист-одиночка и терроризм как тактика будут обладать бесконечно большей деструктивной силой. В прежние времена террористы могли убивать королей и сановников, но на их место быстро заступали другие. Общество в современных развитых странах во все большей степени зависит от электронного хранения, доступа, анализа и передачи информации. Таким образом, жизненно важные для страны функции оказываются беззащитными перед компьютерщиком-хулиганом, а скоординированная диверсия такого рода может парализовать всю страну или некую международную систему в целом. Все это породило разговоры о новой угрозе информационного терроризма и кибернетических войн.  В компьютеризированном обществе трудно сохранять секреты, а меры защиты оказываются не вполне эффективными. Известно, что увлекающиеся компьютерами подростки проникали в самые засекреченные системы во всех областях. Уже сейчас существуют бесконечные возможности создать хаос, и в дальнейшем компьютерные системы станут еще более уязвимыми. Изменяются и цели террористов: зачем убивать политического деятеля или бросать бомбу в толпу, когда достаточно нажать несколько кнопок для достижения более драматичных и широкомасштабных последствий. Если новый терроризм направит свою энергию на информационные средства боевых действий, его разрушительная сила многократно превзойдет силу любых видов оружия, доступных в прошлом, включая биологическое и химическое оружие.  В Библии рассказывается о том, что когда Самсон разрушил храм, погребя под его руинами себя и филистимлян, он погубил больше жизней, чем за всю свою жизнь. Во все века в обществе было сравнительно мало самсонов, но, учитывая новые технологии и изменившийся характер мира, в котором они действуют, горстка озлобленных самсонов и последователей идеи Апокалипсиса вполне могут ввергнуть мир в хаос. Из ста попыток совершения глобального террористического акта девяносто девять будут наверняка безуспешными. Но единственная успешная попытка принесет больше жертв, больше материального ущерба и больше паники, чем все, что испытал мир до сих пор[4].