!!Гражданский процесс 23-24 г / Курылев С.В. - Избранные труды по ГПП

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

181

специального­ полномочия стороны. Верховный Суд СССР, не касаясь во многих случаях существа дела, неизменно отменяет подобные решения судов, указывая нередко в качестве единственного основания отмены нарушение ст. 18 ГПК1.

Естественно, если рассматривать признание иска не в качестве распорядительного акта, а лишь в качестве доказательства, то одно нарушение ст. 18 ГПК (отсутствие специального полномочия у представителя на признание иска) при правильности разрешения дела по существу, при установлении судом действительных взаимоотношений сторон может считаться лишь предусматриваемым абз. 2 ст. 246 ГПК формальным нарушением, не влекущим отмены решения. Указанная практика Верховного Суда СССР может быть оправдана лишь в том случае, если признание иска считать распорядительным действием, которым суд вправе обосновать свое решение. В этом случае признание представителем иска без специального полномочия стороны действительно может оказаться не соответствующим воле стороны, а поэтому и нарушить существенно ее права.

Положение о допустимости совершения материально-право­ вых распорядительных актов в процессе не только истцом, но и ответчиком подтверждается наличием в гражданском процессуальном праве института мировой сделки (ст. 18, 188 ГПК РСФСР, ст. 2 ГПК УССР и др.). Мировая сделка представляет собой совокупность двух согласованных материально-правовых, как правило, распорядительных актов сторон – волеизъявление истца на уменьшение исковых требований или на их новацию и волеизъявление ответчика на признание правомерности этих измененных исковых требований.

Наконец, положительное решение вопроса о допустимости материально-правового распорядительного акта ответчика в форме признания иска следует из анализа ряда статей Гражданского кодекса.

Возможность такого признания иска по виндикационному требованию третьего лица к покупателю вещи предусматривает ст. 194 ГК, поскольку она устанавливает гражданско-правовую санкцию за неправильность ведения дела покупателем. Исходя из ст. 5 и 118 ГПК под неправильностью ведения дела покупателем-

1 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР за 1942 г. М., 1947. С. 224; Судебная практика Верховного Суда СССР за 1944 г. Вып. I. С.27–28;определениеCудебнойколлегиипогражданскимделамВерховногоСудаСССР

от9августа1949г.поделу№36/885поискуПобочинакколхозу«Октябрь»овзыскании вознаграждения за пастьбу скота и др.

182	Проблемы гражданского процессуального права

ответчиком, повлекшей отсуждение имущества, можно понимать не ошибки ответчика в доказывании, а только признание иска как гражданско-правовой сделки.

Статья 242 ГК, устанавливающая гражданско-правовую санкцию для поручителя, не использовавшего по предъявленному к нему иску всех имеющихся возражений, тем самым прямо допускает возможность совершения поручителем признания иска как гражданско-правовой сделки.

Аналогичным образом поступает ст. 245 ГК, предусматривающая для должника возможность отказа от возражений и тем самым признания иска.

Гражданское право предоставляет сторонам гражданских правоотношений возможность распоряжаться своими правами. Из сделанного анализа закона нельзя не прийти к выводу, что указанной возможностью стороны обладают не только вне процесса, но и в течение процесса.

Таким образом, действующее право, во-первых, допускает в принципе возможность распорядительных актов сторон в процессе и связывает с ними (именно как с распорядительными актами) определенные процессуальные последствия; во-вторых, допускает эти распорядительные акты не только в форме отказа от иска и мировой сделки, но и в форме признания иска. Поэтому, на наш взгляд, должны быть решительно отвергнуты голословные, не основанные на анализе закона взгляды, что допущение распорядительных действий в форме признания якобы противоречит закону1.

Признание иска и объективная истина. Но может быть, сделанный выше вывод из анализа закона не соответствует потребностям нашего общества, задачам суда в настоящее время?

Возьмем конкретный пример, на котором можно было бы проверить правильность и практическую значимость двух различных взглядов на природу признания.

Агапова предъявила иск к Комиссарову о выделе ей части дома как совместно нажитого имущества. Судом было установлено, что спорный дом является личной собственностью Комиссарова. Однако Комиссаров в суде признал необоснованный иск Агаповой, согласившись на выдел ей половины денежной стоимости дома. Таким образом, признание иска Комиссаровым здесь очевидно не соответствовало допроцессуальным отношениям сторон, являлось гражданско-правовой сделкой.

1 Утверждающий, в частности, это К.С. Юдельсон анализа закона, а именно ст. 2, 18 ГПК, почему-то избегает (Юдельсон К.С. Проблема доказывания в советском граждан-

ском процессе. М., 1951. С. 210 и др., ч. III гл. II).

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

183

Как разрешить дело? Нетрудно видеть, что разные теоретические концепции относительно юридической природы признания приводят к различным и исключающим друг друга решениям вопроса.

Допуская, что признание иска в качестве распорядительного акта1 может быть положено в основу решения, иск Агаповой подлежит удовлетворению. Именно к такому выводу пришла Гражданская кассационная коллегия Верховного Суда РСФСР, указав: «Хотя истица Агапова и не имела права требования на выдел доли имущества в виде части дома, который по акту демуниципализации в 1923 г. стал владением одного Комиссарова П. и потому под понятие совместно нажитого имущества подходить не может, однако поскольку сам ответчик не возражал против присуждения истице половины денежной стоимости дома, постольку решение суда в части присуждения денежной доли имущества Агаповой не вызывает возражений»2.

Наоборот, считая, что распорядительный акт стороны в форме признания искового требования не допустим в советском гражданском процессе и не влечет поэтому никаких процессуальных последствий, иск Агаповой должен быть отклонен. Подобной точки зрения придерживается, в частности, К.С. Юдельсон, расценивая определение Гражданской кассационной коллегии в указанной части как неправильное3.

Какими же общетеоретическими соображениями может быть обоснован вывод сторонников последнего решения вопроса?

Самым серьезным из соображений, приводимых сторонниками указанного взгляда, во-первых, может представляться кажущееся противоречие произведенного Верховным Судом РСФСР разрешения дела задачам суда, принципу объективной истины. Советский суд имеет задачей лишь защиту существующих прав, но в деле Агаповой с Комиссаровым получается, что суд защитил не существовавшее до процесса право Агаповой, возложил не существовавшую ранее обязанность на Комиссарова. Однако такое соображение, нам кажется, нельзя признать правильным. Несомненно, советский суд обязан выяснить действительные взаимоотношения сторон (ст. 5 ГПК), объективную истину. Однако сказанное не означает, что суд должен во всех случаях детально выяснять

1Здесь и в дальнейшем имеется в виду распорядительный акт, сделанный свободно, не нарушающий закона, интересов государства и третьих лиц.

2Судебная практика РСФСР за 1927 г. № 17. С. 4–5.

3ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.М.,1951. С. 200.

184	Проблемы гражданского процессуального права

действительные­ взаимоотношения сторон без каких-либо пределов во имя самой объективной истины.

Советский суд обязан устанавливать объективную истину лишь там и в тех пределах, где и в каких пределах от него требует этого законодательство и необходимость осуществления стоящих перед судом задач (ст. 2 и 3 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик).

Суду нет, например, необходимости устанавливать действительные взаимоотношения сторон в полном объеме в случаях, если он найдет возможным принять отказ стороны от принадлежащих ей прав и их судебной защиты, в частности отказ от иска. Суду здесь достаточно установить, что данный отказ отвечает тем условиям, при которых его можно признать законным. Не исключается, конечно, возможность, что для решения вопроса о законности отказа истца от иска может оказаться необходимым выяснение судом в определенных пределах и допроцессуальных взаимоотношений сторон, однако выяснение этих отношений носит необязательный для всех случаев характер; предел подлежащих выяснению взаимоотношений определяется конкретными обстоятельствами дела, задачами проверки законности мотивов распорядительного акта стороны.

Аналогичным образом обстоит дело и при правомерных признаниях иска, если допускать таковое в качестве распорядительного акта, которым суд может обосновать свое решение. При признаниях иска необходимость установления допроцессуальных взаимоотношений сторон, так же как и при отказе истца от иска, при заключении сторонами мировой сделки, существует для суда лишь постольку, поскольку по конкретным обстоятельствам дела это требуется для решения вопроса о правомерности распорядительного акта стороны.

В указанном обстоятельстве заключается тот большой процессуальный эффект распорядительных действий сторон, в частности признания иска, благодаря которому получается значительная экономия времени и средств сторон и суда. При вменении же в обязанность суда в любом случае проверять соответствие признания иска действительным допроцессуальным взаимоотношениям сторон, как предлагает К.С. Юдельсон и др.1, вообще отпадает всякий смысл в сохранении института признания иска. Проверить, соответствует ли признание иска допроцессуальным

1 ЮдельсонК.С.Проблемадоказываниявсоветскомгражданскомпроцессе.М.,1951. С. 210; Абрамов С.Н. Советский гражданский процесс. М., 1952. С. 198 и др.

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

185

­правоотношениям сторон, означает установить действительные обстоятельства дела при помощи доказывания и дать им правильную правовую оценку, в результате чего для суда пропадает всякая необходимость основывать свое решение на признании иска.

Как бы ни были обоснованны требования стороны, это не исключает возможности вполне добросовестных, хотя в конечном счете и неосновательных возражений другой стороны не только фактического, но и правового характера. Сторона имеет процессуальное право пользоваться всеми указанными возражениями независимо от того, окажутся ли они в результате исследования дела основательными. Признание стороной иска, означающее отказ стороны от возможных возражений против иска, является, как было уже отмечено, актом распоряжения стороной принадлежащими ей процессуальными правами и имеет большое процессуальное значение даже в случае, если данное действие стороны

ине скрывает распоряжения спорным материальным правом, т.к. такой распорядительный акт при проверке судом законности его мотивов устраняет необходимость исследования и решения возможных вопросов правового и фактического характера, в том числе вопроса, является ли признание стороны распорядительным актом материально-правового значения.

Авопрос о справедливости правовых или фактических возражений против иска, даже вопрос о правовой оценке одних и тех же фактов нередко может быть очень сложным, приводящим иногда (при отсутствии признания иска ответчиком) к различным решениям его разными судебными инстанциями, к неоднократным рассмотрениям дел, к большой затрате времени и средств сторон

исуда.

Взять хотя бы следующие вопросы материального права. 1. Обязан или не обязан отец ребенка нести какие-либо допол-

нительные расходы на ребенка помимо уплачиваемых им в установленном законом размере алиментов, например расходы, связанные с заболеванием ребенка?

2. Обязано ли лицо доставлять содержание своему нуждающемуся и нетрудоспособному родителю, например отцу, если последний лишен родительских прав или в свое время сознательно уклонился от оказания какой-либо материальной и моральной поддержки своим малолетним детям?

3. Обязано ли лицо доставлять содержание своим ограниченно трудоспособным родителям (инвалидам 3-й группы)?

4. Допустимо ли обратное взыскание неосновательно выплаченных алиментов?

186	Проблемы гражданского процессуального права

5. Должны земельные участки между совладельцами строений делиться поровну или пропорционально долям на домовладение?

В решении указанных и других аналогичных вопросов нет постоянства в судебной практике, нет единства во взглядах юристов. Однако с суда снимается необходимость разрешения данных спорных вопросов в том конкретном деле, где будет иметь место признание иска ответчиком, т.е. отказ ответчика от правового возражения указанного выше характера. В случае отсутствия сомнений в закономерности признания иска суду нет надобности в том или другом конкретном деле ни вскрывать полностью допроцессуальные взаимоотношения сторон, ни высказывать свое суждение по указанному выше правовому вопросу, нет тем более надобности решать дело в соответствии со своей точкой зрения на указанные выше правовые вопросы вопреки признанию иска, т.е. нет надобности выяснять, является или не является признание иска в данном случае распорядительным актом материально-правового значения.

Следовательно, признание иска (отказ от иска, мировая сделка) выступает как самостоятельный институт, имеющий определенное процессуальное значение лишь в том случае, если суду принадлежит право ограничиваться проверкой закономерности мотивов признания, не ставя себе каждый раз задачу выяснить полностью соответствие признания иска допроцессуальным взаимоотношениям сторон как с фактической, так и с правовой стороны, если суд обязан выяснить допроцессуальные взаимоотношения сторон только в том случае, если он отклоняет признание иска, сомневаясь в его закономерности.

Если же вменить суду в обязанность задачу в любом случае, независимо от признания иска, полностью выяснять допроцессуальные взаимоотношения сторон – это значит ликвидировать всякую процессуальную значимость института признания иска: не нужны будут рассмотренные выше правила ст. 2, 18 ГПК, не оправдан будет п. «в» ст. 187 ГПК.

Признание иска и задачи правосудия. Неверно, нам кажется, усматривать противоречие допущения распорядительных действий сторон в процессе с задачами правосудия. Задачи правосудия, как и вообще любые явления природы и общества, надо рассматривать не изолированно, а в связи с другими общественными явлениями, по интересующему же нас вопросу – в связи с диспозитивным характером гражданских прав, предоставляемых гражданам ст. 10 Конституции СССР.

Поступая таким образом, нетрудно, нам кажется, видеть, что задачи социалистического правосудия не могут стоять в противо-

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

187

речии с правом сторон в дозволенных законом пределах распоряжаться принадлежащими им правами – правом, которое стороны имеют вне процесса и которого нет основания лишать стороны в процессе. И если суд принимает отказ истца от иска или признание иска ответчиком, являющиеся гражданско-правовыми сделками, это означает не то, что суд в первом случае защищает несуществовавшее право ответчика, во втором – несуществующее право истца, а лишь то, что суд оказывает защиту праву, которое образовано принятым судом распорядительным действием стороны. В приведенном выше примере суд, удовлетворяя иск Агаповой, оказывает защиту праву, которого действительно не было у Агаповой до процесса, но которое у нее возникло в результате распорядительного действия Комиссарова.

Спрашивается: чем такое решение дела противоречит право­ охранительной и воспитательной задаче суда? Во имя каких задач следовало бы отказать Агаповой в иске? Зачем требуется оказывать защиту интересам Комиссарова, когда он сам такой защиты не требует, и отказывать в защите непротивоправным интересам Агаповой1? Зачем нужно ставить под угрозу2 интересы Агаповой и отказывать в санкции правомерному распорядительному акту Комиссарова?

Не правильнее ли считать, что правосудие в данном случае заинтересовано в обратном, в том, чтобы защитить интерес Агаповой, санкционировать правомерный распорядительный акт Комиссарова?!

Допустимость распорядительных актов сторон в советском гражданском процессе покоится на иной основе, чем в буржуазном процессе.

В буржуазном процессе распорядительные акты сторон являются необходимым следствием частноправовой автономии собственников – сторон в процессе3. И эта частная автономия собственников распространяется до того, что стороны имеют право распоряжаться не только своими правами, но и фактами в процессе. Состязательность буржуазного гражданского процесса – придаток диспозитивности.

1О непротивоправности интересов Агаповой свидетельствует наличие у нее морального права на часть дома, обусловленного совместной жизнью супругов с 1907 по 1924 гг., наличием двоих детей, вложением Агаповой своих средств в спорный дом, что, можно сказать с уверенностью, и явилось мотивом признания иска Комиссаровым.

2Могутсказать,чтоКомиссаровможетподаритьАгаповойполдомаипослепроцесса. Это так. Но Комиссаров может и передумать, тем более что отказ суда Агаповой в иске определенным образом санкционирует такое изменение намерений Комиссарова­ .

3Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 1917. С. 90–91.

188	Проблемы гражданского процессуального права

В советском гражданском процессе основа распорядительных актов сторон покоится на принципе диспозитивности, в котором находит выражение присущий только социалистическому обществу принцип сочетания общественных и личных интересов.

И распорядительные акты сторон в советском гражданском процессе допускаются советским правом в силу диспозитивности советского гражданского процесса, в силу того и тогда, когда личные интересы, которыми диктуются распорядительные акты сторон, не противоречат общественным интересам, сочетаются с ними.

Поэтому санкционирование распорядительного акта Комиссарова, не находящееся в противоречии ни с интересами Агаповой и Комиссарова, ни с интересами государства, соответствует и задачам правосудия.

Мотивы коммунистической нравственности как основания граж­ данско-правовых сделок сторон в советском гражданском процессе. Неправильным было бы отрицать допустимость распорядительных актов сторон в процессе, основываясь и на другом аргументе противников теории распоряжения: сторонам незачем идти в суд для распоряжения своими правами, они могут это сделать и вне суда; раз они распоряжаются своими правами в процессе, то, видимо, преследуют незаконные цели.

Как уже отмечалось, законодатель, вводя в Гражданский процессуальный кодекс нормы, имеющие в виду распорядительные акты сторон, еще в 1923 г. предусматривал возможность существования закономерных мотивов распорядительных актов сторон, хотя естественно, что в период нэпа опасность незакономерных распорядительных актов сторон, в качестве которых нередко выступали представители эксплуататорских классов (нэпманы, кулаки и т.д.), была велика. Неслучайно поэтому, что и процессуальная теория, и судебная практика первых лет существования Советского государства нередко с предубеждением смотрела на распорядительные акты сторон в процессе, будь то признание иска или мировая сделка1. Однако неправильным было бы подходить к советскому процессу с меркой, заимствованной из буржуазного арсенала, неправильно думать, что в советском гражданском процессе распорядительные акты сторон совершаются только с противозаконной целью2.

1См., например: Сборник разъяснений Верховного Суда РСФСР. М., 1935. С. 152 (протокол от 5 марта 1928 г. № 6).

2Теория распоряжения, пишет Т.М. Яблочков, исходит из презумпции, что признающийся – благотворитель. Но это не так. Если и встречаются попытки сторон превратить суд в нотариальную контору, то всегда с преступной целью (Журн. М-ва юстиции, 1915. № 3. С. 95).

Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе

189

В особенности ошибочно это мнение для настоящего времени, когда сторонами в гражданских правоотношениях, а следовательно, сторонами в процессе выступают социалистические организации, выступают представители дружественных классов рабочих и колхозного крестьянства, представители новой советской интеллигенции, когда предметом спора являются не сделки капиталистического характера, а сделки, опосредствующие иные отношения людей, отношения, вытекающие из совместного труда советских людей по построению коммунизма, сделки, связанные с удовлетворением потребностей советского общества и его членов.

Иным сейчас является и моральный облик граждан Советского Союза. В своем докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» А.А. Жданов указывал: «Мы сегодня не те, что были вчера, и завтра будем не те, что были сегодня. Мы уже не те русские, какими были до 1917 года, и Русь у нас уже не та, и характер у нас не тот. Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне изменили облик нашей страны»1.

В связи с указанными изменениями в жизни советского общества в характере советских людей приобрели силу неизвестные буржуазному процессу и не получившие еще широкого распространения в начальный период развития нашего государства закономерные мотивы распорядительных актов сторон, мотивы, соответствующие требованиям коммунистической нравственности. И вряд ли было бы правильно при решении вопроса о допустимости гражданско-правовых сделок сторон в процессе не видеть или игнорировать эти новые, свойственные социалистическому обществу мотивы распорядительных актов сторон в процессе, мотивы, диктуемые требованиями коммунистической нравственности.

Требования коммунистической нравственности выше и разнообразнее требований права. Закон не обязывает отца ребенка, не состоящего с его матерью в зарегистрированном браке, участвовать в содержании ребенка. Правила социалистической нравственности предъявляют большие требования к отцу ребенка, они обязывают оказывать материальную помощь своему ребенку, рожденному и от незарегистрированного брака. В силу данного требования морали ответчики по искам о взыскании алиментов на ребенка, рожденного в незарегистрированном браке, нередко признают такие иски, не пользуясь возражениями об отсутствии правообразующего факта – наличия зарегистрированного брака. Хотя в подобных случаях у матери ребенка отсутствует даже само

1 Жданов А. Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград». М., 1946. С. 36.

190	Проблемы гражданского процессуального права

право на предъявление иска (ст. 29 КЗоБСО), а следовательно,

ираспорядительный акт ответчика, признающего ошибочно принятый судом к рассмотрению иск, не может иметь никакого юридического значения, суды нередко, считаясь с распорядительным актом ответчика, удовлетворяют подобные иски, обосновывая решение признанием иска ответчиком.

Вотдельных исключительных случаях даже Верховный Суд

СССР признает такие решения судов правильными, хотя это

ипротиворечит прямому смыслу ст. 29 КЗоБСО1.

Ответчик может признать необоснованные с правовой точки зрения требования, считаясь с самыми различными обстоятельствами, не имеющими юридического значения, но налагающими на ответчика определенные моральные обязанности.

Пасынок по иску к нему мачехи о взыскании алиментов может не воспользоваться возражением, что он находился на иждивении мачехи менее 10 лет (ст. 421 КЗоБСО). Возможный мотив – чувство благодарности мачехе за проявленную ею ранее заботу, уход, воспитание, чувство обязанности оказывать ей материальную помощь и т.д.

Имеет ли право суд обосновать свое решение таким признанием иска? Или суд обязан игнорировать данный распорядительный акт стороны, выяснив, что пасынок находился на иждивении мачехи менее 10 лет, и на этом основании отказать в иске?

Можно, конечно, сказать, что суду дела нет до моральных обязанностей ответчика, пусть пасынок, сознающий свои моральные обязанности, оказывает помощь мачехе не по судебному решению, а добровольно. Однако нам кажется подобное решение вопроса неправильным.

Сознание своей моральной обязанности и ее фактическое осуществление не одно и то же. Иногда человек, сознавая свои моральные обязанности и даже желая их осуществить, нередко по тем или иным причинам дает сам себе отсрочку или рассрочку в их исполнении, что приводит, часто даже вопреки его желанию, к ненадлежащему выполнению данной моральной обязанности или даже к ее невыполнению. Выполнению моральных обязанностей

1 Судебная практика Верховного Суда СССР за 1946 г. Вып. VII. С. 8–10; Судебная практика Верховного Суда СССР за 1948 г. Вып. V. С. 26–27; см. также определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда СССР по делу Шухян А. с Шухян Г. (Судебная практика Верховного Суда СССР за 1947 г. Вып. III. С. 8–9), опубликованное под тезисом «Присуждение алиментов на ребенка, родившегося после издания Указа ПрезидиумаВерховногоСоветаСССРот8июля1944г.,слица,несостоящегосматерью ребенкавзарегистрированномбраке,нопризнавшегопредъявленныйкнемуискобали-

ментах» (выделено мной. – С.К.).