!!Экзамен зачет 2023 год / Агарков. Избранные труды-1

Учение о ценных бумагах

жен не только определять механизм функционирования института, но и определить область его применения. Эта задача представляется особенно серьезной в условиях советского строя, которые принципиально исходят из положения, что институты, выросшие на почве капиталистических отношений, могут быть использованы и допущены только

впределах их действительной необходимости для советского хозяйства. С этой точки зрения было бы необходимо урегулировать в законе вопрос о праве выпускать ту или иную ценную бумагу и о праве создавать новые типы бумаг, неизвестные действующему праву. Между тем этот вопрос урегулирован в законе только частично. Многое в этой области в настоящее время остается неопределенным и прямо не решенным (напр., вопрос о выпуске распорядительных бумаг).

За пределами основной проблемы теории ценных бумаг находятся также некоторые технические вопросы вспомогательного значения (как, напр., способ учинения подписи на бумаге, обмен поврежденной бумаги на новую и т.д.). В большинстве случаев действующее право о них умалчивает.

Кроме того, должны быть выделены так наз. распорядительные товарные бумаги. Распорядительные бумаги подчиняются положениям, установленным для определенных видов ценных бумаг (бумаг на предъявителя, ордерных и т.д.), в зависимости от того, к которому из них принадлежит та или иная бумага. Но, кроме того, присущие им свойства ценных бумаг в соединении с содержанием выраженного

вних права приводят к специфическому результату, независимому от того, к какому виду они принадлежат. Они приобретают особое значение при установлении и передаче вещных прав (см. гл. V).

Разработка в цивилистической теории общего учения о ценных бумагах сама по себе не является фактом, из которого с необходимостью следует целесообразность обобщенного регулирования института ценных бумаг в законодательстве. Вопрос о таком регулировании должен решаться практическими соображениями того порядка, которые обычно принимаются во внимание при решении вопросов о целесообразности той или иной кодификационной работы. При этом следует принять во внимание, что в пользу внесения в законодательство большей систематической ясности и отчетливости говорит приближение его к населению, особенно к тем кругам, которым чаще всего приходится соприкасаться с соответствующей областью правоотношений. С этой точки зрения нельзя не отметить, что E. Huber, который считал задачу приближения закона к населению одной из основных

311

М.М. Агарков

задач кодификатора, ввел в Швейцарский проект 1919 г. раздел (IV), посвященный праву ценных бумаг. С этой точки зрения издание соответствующего закона в СССР можно признать желательным. Общая теория ценных бумаг, а также и учение об отдельных бумагах относятся к числу наиболее сложных отделов юридической науки. Даже чисто практическое ознакомление с ними представляет достаточно много трудностей для лиц, не искушенных в правоведении. Поэтому для участников хозяйственного оборота систематическая законодательная регламентация соответствующих правоотношений представляла бы несомненные удобства. Несомненно, что она была бы удобна и для судебной практики1. Кроме того, ряд вопросов, которые требуют своего разрешения, как, напр., отмеченные выше вопросы о праве выпускать те или иные ценные бумаги и о праве создавать типы бумаг, неурегулированные действующим законодательством (вопрос о numerus clausus отдельных видов ценных бумаг), не может быть решен в законах, посвященных отдельным ценным бумагам (векселю, чеку и т.д.). Это может быть сделано только в законодательном акте более общего характера – в общем законе о ценных бумагах или же по крайней мере в законах, посвященных отдельным видам ценных бумаг (бумагам на предъявителя, ордерным и т.д.).

4. Осуществление прав, выраженных в ценных бумагах

Для осуществления прав по ценной бумаге необходимо предъявить ее обязанному лицу. Предъявление бумаги, как было указано выше, имеет место как в интересах кредитора, для которого оно является средством легитимации его в качестве субъекта соответствующего права, так и в интересах должника, который исполнением надлежащим образом легитимированному предъявителю освобождает себя от своей обязанности.

Необходимость предъявления бумаг приводит к тому, что по общему правилу местом исполнения обязательства, выраженного в ценной бумаге, является местожительство должника. Обязательство, выраженное в ценной бумаге, представляет собой, таким образом, так наз. Holschuld. В изъятие из ст. 112 ГК оно представляет собой Holschuld

1  На практическое удобство обобщающей регламентации института ценных бумаг совершенно правильно указывает C. Vivante в своих объяснениях к титулу I кн. II Итальянского проекта. См.: Progetto preliminare. С. 321.

312

Учение о ценных бумагах

даже в том случае, когда предметом его являются деньги. Это положение, хотя и не формулировано прямо в законе, но вытекает из воли сторон, выразивших соответствующее право в ценной бумаге. Однако указанное положение допускает исключения. Так, напр., в векселе может быть указано место платежа (домицилированный вексель), если же таковое не указано, то им считается место составления векселя (ст. 4 Пол. о векселях).

Предъявление бумаги в отношении ценных бумаг в собственном смысле слова (бумаг на предъявителя, ордерных и именных) имеет значение как составная часть (в случае бумаг на предъявителя – единственная) той совокупности фактов, которая служит для легитимации предъявителя в качестве субъекта выраженного в бумаге права. В отношении же обыкновенных именных ценных бумаг оно, кроме того, может заменить собой извещение должника о передаче долгового требования, о котором говорит ст. 124 ГК. Действительно, приобретатель требования, выраженного в такой бумаге, предъявляя ее должнику, тем самым выполняет требование закона и извещает последнего о том, что право перешло к нему. Практическое значение обыкновенных именных ценных бумаг именно и заключается в том, что приобретатель бумаги может задерживать это извещение и не бояться, что должник учинит исполнение прежнему кредитору. Так как последний не мог предъявить бумагу, то исполнение не будет иметь силы против нового кредитора.

Если исполнение погашает обязательство, то должник имеет право требовать от кредитора не только предъявления бумаги, но и передачи ее и, в случае отказа кредитора, задерживать исполнение. Кредитор не может требовать от должника, чтобы последний ограничился получением от него расписки в исполнении, так как нахождение ценной бумаги в руках кредитора лишает должника гарантии того, что ему не придется вторично исполнить обязательство другому предъявителю бумаги. Должник, впрочем, может обезопасить себя тем, что кредитор учинит погасительную надпись на ценной бумаге. В этом случае погашенная ценная бумага, хотя и оставшаяся у кредитора, по общему правилу не представляет опасности для должника, но так как она не имеет значения для кредитора, то последнему и не принадлежит право требовать оставления у него погашенной бумаги.

Если имеет место частичное исполнение, то бумага остается у кредитора, но должник имеет право требовать учинения на ней соответствующей отметки.

313

М.М.Агарков

Втех случаях, когда не представляется нужным передавать бумагу должнику или делать на ней надпись о частичном исполнении ввиду того, что осуществление права по бумаге не ведет ни к полному, ни

кчастичному погашению этого права, как, напр., в случае осуществления акционером права участия в общем собрании, возможно заменять предъявление бумаги удостоверением того, что она находится в непосредственном обладании третьего лица, владеющего ею на основании какого-либо специального титула, обязывающего или управомочивающего его к этому (напр., залог, поклажа). Такое удостоверение с достаточной вероятностью свидетельствует о том, что соответствующее лицо является владельцем (хотя и посредственным) ценной бумаги. Оно может поэтому рассматриваться как посредственное предъявление самой ценной бумаги. Соответствующие указания встречаются в уставах наших акционерных обществ в отношении акций на предъявителя. Так, напр., уставы Центрального Банка Коммунального Хозяйства и Жилищного Строительства и Банка для Внешней Торговли

СССР определяют, что взамен подлинных акций могут быть предъявлены удостоверения кредитных учреждений, список которых устанавливается НКФ СССР. Во избежание злоупотреблений принято ограничивать круг непосредственных владельцев, удостоверения которых принимаются взамен акций. Кроме того, обычно оговаривается, что в удостоверениях должны быть указаны номера акций, а также должно быть удостоверено, что они не будут возвращены до дня, следующего за днем окончания общего собрания (см. уставы Цекомбанка § 61 и Внешторгбанка § 50).

Особо следует остановиться на необходимости предъявления бумаги при осуществлении права относительно именных ценных бумаг. Именная ценная бумага легитимирует своего держателя, если он означен не только в тексте бумаги, но и в книгах обязанного лица. Лицо, не означенное в книге, не может требовать исполнения. Спрашивается, не может ли составитель бумаги чинить исполнение на основании одной только записи в книге ввиду того, что лицо, в ней означенное, легитимировано в отношении его в качестве субъекта соответствующего права.

Нормы об именных бумагах в действующем законодательстве даны по поводу именных акций и квитанций товарного склада. Согласно ст. 344 ГК предварительные именные расписки о получении взносов по акциям могут быть уступаемы другим лицам только с согласия правления. Именные же акции и заменяющие их временные свиде-

314

Учение о ценных бумагах

тельства могут быть передаваемы по передаточным надписям, если иное не постановлено в уставе. Таким образом, для передачи именных акций и временных свидетельств не требуется согласия правления акционерного общества. Приобревший акцию по передаточной надписи делается ее собственником. Он должен для осуществления своих прав в отношении общества заявить о приобретении акции последнему для отметки в акционерной книге, но вместе с тем он имеет также и право требовать от общества трансферта. Равным образом, согласно Пост. ЦИК и СНК СССР от 4 сентября о документах, выдаваемых товарными складами, трансферт квитанции, выдаваемой в приеме товара на хранение, производится по заявлению приобретателя, который обязан при этом представить складу квитанцию с передаточной надписью на его приобретателя, имя, причем о трансферте товарный склад учиняет надпись на квитанции (ст. 23). Таким образом, обязанное лицо (акционерное общество, товарный склад) не может отказать правильному приобретателю именной ценной бумаги (акции, квитанции товарного склада) в учинении трансферта. Из этого с необходимостью вытекает невозможность чинить исполнение на основании только одной записи в книге. Допустим, что товарный склад выдал товар лицу, означенному в книге, без предъявления последним квитанции. После этого является правильный приобретатель квитанции и требует учинения трансферта, а затем и выдачи товара. Товарный склад не сможет ссылаться на произведенную им выдачу и должен будет нести ответственность перед приобретателем квитанции.

Необходимость предъявления именной ценной бумаги для осуществления выраженных в ней прав принята в практике наших кредитных учреждений в отношении именных вкладных документов. Так, напр., правила Государственного Банка о денежных вкладах требуют предъявления вкладного билета при выплате капитала (ст. 21), процентов (ст. 17), а также при переводе именного билета в предъявительский (ст. 5). Равным образом то же требование содержится в Инструкции Торгово-Промышленного Банка СССР по вкладной операции (§ 70).

В тех случаях, когда осуществление права по именной бумаге не ведет ни к полному, ни к частичному погашению права, оно может иметь место без предъявления каждый раз самой бумаги. Так, напр., при осуществлении акционером, владеющим именной акцией, права участия в общем собрании акционеров нет надобности в предъявлении акции. Запись в акционерной книге является достаточной легитимацией. Ни интересы обязанного лица (акционерного общества),

315

М.М. Агарков

ни интересы третьих лиц в этом случае не страдают. Если третье лицо приобрело акцию по передаточной надписи до общего собрания, то для участия в последнем оно должно было предъявить ее обществу до открытия общего собрания и потребовать учинения трансферта. В тех случаях, когда это требуется уставом, предъявление акции приобретателем должно быть сделано за определенный срок до общего собрания. Если приобретатель приобрел акцию позже, то, приобретая ее, он знал или должен был знать, что легитимированным на участие в общем собрании акционеров явится не он, а его предшественник. Изложенное по существу не является исключением из общего правила о необходимости предъявления ценной бумаги для осуществления выраженного в ней права. В указанном случае для достижения той цели, ради которой установлено правило, является достаточным то предъявление бумаги, которое имеет место при первоначальной или последующей записи в акционерной книге (трансферте).

Особо должен быть рассмотрен вопрос о необходимости предъявления именной ценной бумаги тогда, когда передача прав по такой бумаге совершается не посредством учинения передаточной надписи на самой бумаге с последующем трансфертом по книгам обязанного лица, а путем заявления обязанному лицу, исходящего от отчуждателя, на основании которого и совершается трансферт. Так обстоит дело по французскому праву в силу ст. 36 Франц. Торг. Ул., устанавливающей этот порядок для передачи акций, и ст. 3 и 4 закона 28 флореаля VII года в отношении государственной ренты. Этот порядок принят во Франции и для других именных бумаг. При таком порядке передачи бумаги допустимо не требовать от управомоченного лица предъявления бумаги при каждом акте осуществления права, а удовлетворяться легитимацией его на основании записи в книгах обязанного лица. Ни интересы должника, ни интересы третьих лиц в этом случае страдать не могут, так как трансферт производится не на основании требования приобретателя, а по заявлению отчуждателя. Поэтому во Франции допустимо исполнение лицу, указанному в книге составителя бумаги, без истребования от него документа, а в случае утраты им бумаги – выдача дубликата на основании одного только заявления1.

Сходный с этим порядок установлен у нас правилами Государственного Банка о денежных вкладах. Согласно ст. 4 правил «именные вкладные документы могут быть передаваемы другим лицам не

1  Lacour et Bouteron. Précis. T. I, N. 1122 et 1123.

316

Учение о ценных бумагах

иначе как посредством перевода вклада по книгам Банка на имя других лиц с учинением на вкладных документах новой передаточной надписи, засвидетельствованной Банком». Требование засвидетельствования надписи Банком приравнивает ее к заявлению отчуждателя Банку. Поэтому уплата по именным вкладам в Государственном Банке могла бы иметь место без предъявления вкладного билета. Практически к этому приводит ст. 16 Правил, согласно которой по именным вкладам владельцу документа, «немедленно» заявившему о его пропаже Банку, выдается взамен утраченного дубликат, причем никаких публикаций о вызове держателя не требуется. Ст. 4 и 16 правил не вполне гармонируют со ст. 17 и 21, категорически требующими предъявления вкладного билета при получении процентов и капитала.

Равным образом аналогичный порядок установлен в уставах некоторых акционерных обществ. Так, согласно § 11 Устава Торгово-Про- мышленного Банка передача именных акций производится через объявление об этом Правлению Банка с приложением самих акций для перевода их по акционерной книге на имя приобретателя.

В тех случаях, когда трансферт совершается на основании заявления отчуждателя обязанному лицу, держателю бумаги нет надобности предъявлять документы при каждом акте осуществления прав, выраженных в бумаге. Достаточно предъявления бумаги при совершении пер-

воначальной записи в книге обязанного лица или при трансферте.

Надлежащим образом легитимированный держатель ценной бумаги может предъявить соответствующее требование к обязанному лицу. Но надлежащим образом легитимированный держатель бумаги (напр., лицо, укравшее бумагу на предъявителя) может и не быть действительным субъектом права на бумагу, а вместе с тем и права, выраженного в бумаге. Таким образом, необходимо различать формального субъекта права по бумаге и материального субъекта права1.

Различие между формальным и материальным субъектом права составляет одно из основных положений теории ценных бумаг. На смешении этих двух понятий была построена теория, согласно которой субъектом права по бумаге на предъявителя является не собственник бумаги, а каждый ее держатель2. Эта теория была воспринята первым

1  Vivante C. V. III, n. 981–984.

2  См. по этому вопросу: Langen A. Die Kreationstheorie im heutigen Reichsrechte. С. 36 и сл.; Bruschettini. Trattato de ititoli al portatore, 1898. С. 494–496; Gierke O. Deutsches Privatrecht. B. II. С. 167–168; Нерсесов Н.О. О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права, 1889. С. 85–87.

317

М.М. Агарков

проектом Германского Гражданского Уложения, но уже второй проект отверг ее и в Герм. Гражд. Ул. принята точка зрения, согласно которой субъектом права является собственник бумаги1.

В действующем советском праве указывается, что субъектом права по бумаге на предъявителя считается каждый ее держатель. Так, напр.,

вПост. о документах, выдаваемых товарными складами, говорится, что владельцем простого складочного свидетельства признается его держатель (ст. 21). Положение о морской перевозке указывает, что право распоряжения грузом принадлежит правильному держателю коносамента, каковым в отношении коносамента на предъявителя является держатель коносамента (ст. 12 п. «г»). Устав жел. дор. определяет, что право распоряжения грузом в пути принадлежит держателю дубликата (ст. 61), что деньги, вырученные от продажи невостребованного груза, выдаются держателю дубликата (ст. 74), и т.д. Эти выражения не дают основания делать вывод, что материальным субъектом права по бумаге является ее держатель. Они лишь указывают на то, что обязанное лицо должно чинить исполнение всякому держателю бумаги, не испрашивая от последнего никаких дополнительных доказательств его прав. Предъявление бумаги является достаточной легитимацией держателя в качестве кредитора по бумаге. Закон в указанных примерах говорит о формальном кредиторе, только легитимированном в качестве субъекта права, но могущем и не быть действительным (материальным) субъектом. Что дело обстоит именно так, явствует из ряда положений действующего законодательства. Согласно ст. 69 Уст. ж. д. при получении груза предъявитель дубликата накладной на предъявителя должен расписаться на дубликате в принятии груза и в уплате денег с указанием уплаченной суммы, а равно и того, получает ли он груз и уплачивает деньги за себя лично или по поручению грузохозяина и в последнем случае кого именно. Таким образом, Устав ж. д. не смешивает держателя дубликата накладной на предъявителя с грузохозяином, т.е. собственником бумаги, являющимся действительным субъектом прав по дубликату. Грузохозяином является собственник дубликата. Согласно ст. 9 Пол. о векселях векселедержатель может предъявить требование каждому из ответственных лиц, не будучи связан порядком последовательности, в котором они принимали на себя обязательство. Закон в этом случае имеет

ввиду формального кредитора, т.е. легитимированного непрерывным

1  Обоснование см.: Denkschrift zum Entwurf eines Bürgerlichen Gesetzbuchs, 1896. S. 96–97.

318

Учение о ценных бумагах

рядом надписей держателя векселя. Ст. 10 того же Положения определяет, что каждому векселедержателю независимо от прав его предшественника принадлежат все права, вытекающие из векселя, за исключением того случая, когда вексель выбыл из владения последнего помимо его воли, и векселедержатель об этом знал или должен был знать при обычной в торговом обороте предусмотрительности. В ст. 10 закон отвечает на вопрос, кто является кредитором с материальной точки зрения. Легитимированный непрерывным рядом надписей держатель векселя не является таковым, если ему был или должен был быть известен дефект, указанный в этой статье.

Формальным субъектом права по ценной бумаге всегда является ее надлежащим образом легитимированный держатель. Материальным субъектом является собственник бумаги. Если на бумагу установлено залоговое право, то право собственника не только на бумагу, но и по бумаге ограничено правами залогодержателя. В действующем советском праве это положение выражено применительно к акции

вст. 347 ГК: «каждая акция предоставляет ее собственнику право участия в общем собрании и право голоса».

Должник по бумаге, учинив исполнение формальному кредитору, освобождает себя от своей обязанности и не несет ответственности, если формальный кредитор не был собственником бумаги или не был управомочен последним на осуществление выраженных в ней прав.

Вэтом положении проявляется основная цель института ценных бумаг, заключающаяся в переложении риска исполнения ненадлежащему лицу с должника на кредитора. В Положении о Государственных Трудовых Сберегательных Кассах СССР эта мысль формулируется указанием на то, что ответственность за выдачу денег по предъявительским документам «лежит исключительно на самом вкладчике» (ст. 26).

Кредитор (материальный), потерявший благодаря указанным обстоятельствам свое требование к должнику, может оградить свои интересы предъявлением к лицу, получившему исполнение от должника,

взависимости от обстоятельств требования или о возмещении убытков или из неосновательного обогащения.

Лицо, обязанное по бумаге, может знать, что надлежащим образом легитимированный предъявитель бумаги (формальный кредитор) не является материальным кредитором и не управомочен последним на получение исполнения. Возникает вопрос о том, может ли оно в этом случае исполнить свое обязательство и освободить себя от ответственности перед материальным кредитором.

319

М.М.Агарков

Вгерманской литературе этот вопрос был поставлен по поводу § 793 Герм. Гр. Ул., согласно которому составитель обязательственно-право- вой бумаги на предъявителя освобождается исполнением держателю, не имеющему права распоряжения бумагой. § 793 не делает исключения для случая, когда составителю было известно, что предъявитель не имеет права распоряжения бумагой. Господствующее мнение на этом основании придает правилу § 793 безусловное значение. Но ряд авторов, ссылаясь на принципы доброй совести (§ 242 Герм. Гр. Ул.), считают, что должник, в случае знания этого обстоятельства, не освобождается от обязательства. Однако если он знал, но не имел достаточных доказательств, то он может исполнить обязательство предъявителю, так как нельзя требовать, чтобы он рисковал проиграть процесс с держателем бумаги1.

Швейцарский проект 1919 г. освобождает должника только в том случае, если с его стороны не было умысла или грубой неосторожности (§ 843). Итальянский проект 1923 г. не содержит указаний по этому вопросу. Проект Торгового Свода СССР в ст. 196 определяет, что «выдаватель бумаги на предъявителя не обязан проверять правомочие предъявителя бумаги и освобождается от ответственности по бумаге исполнением всякому предъявителю, разве было бы доказано, что в момент исполнения выдавателю было известно, что предъявитель бумаги не вправе требовать исполнения».

Действующее советское право не содержит аналогичных норм. Цитированные выше выражения закона о том, что субъектом права по бумаге на предъявителя почитается всякий ее держатель, позволяют сделать вывод, что по действующему праву должник, учинивший исполнение надлежащим образом легитимированному держателю бумаги, всегда освобождается от своей обязанности. Однако безусловное применение этого начала противоречило бы принципу, выраженному в ст. 1 ГК. Освобождение должника от обязанности имеет целью освободить его от несения рисков, вызываемых неопределенностью личности кредитора. Поэтому в том случае, когда должник вступил с держателем бумаги в злоумышленное соглашение, направленное против собственника бумаги (материального кредитора), исполнение держателю не может освободить его от ответственности. Такое решение вопроса является и наиболее целесообразным. Нет оснований возлагать на должника риск про-

1  См.: Oertmann. Recht der Schuldverhältnisse. Замечания к 4 § 793; Enneccerus. Lehrbuch. B. 1, 2. S. 595–596.

320