Рус.лит. 4 курс Колпаков / Мой бедный Мастер. Полное собрание изданий и переизданий Мастера и Маргариты

Глаза его стали мутнеть. В этот миг с левого креста послышалось:

—Эй, товарищ! А, Иешуа! Послушай! Ты человек большой. За что ж такая несправедливость? Э? Ты бандит и я бандит... Упроси центуриона, чтоб и мне хоть голени-то перебили... И мне сладко уме­ реть... Эх, не услышит... Помер!..

Но Иешуа еще не умер. Он развел веки, голову повернул в сторо­ ну просящего:

—Скорее проси, — хрипло сказал он, — и за другого, а иначе не сделаю...

Проситель метнулся, сколько позволяли гвозди, и вскричал:

—Да! Да! И его! Не забудь!

Тут Иешуа совсем разлепил глаза, и левый бандит увидел в них свет.

— Обещаю, что прискачет сейчас. Потерпи, сейчас оба пойдете за мною, — молвил Иисус...

Кровь из прободенного бока вдруг перестала течь, сознание в нем быстро стало угасать. Черная туча начала застилать мозг. Чер­ ная туча начала застилать и окрестности Ершалаима. Она шла с вос­ тока, и молнии уже кроили ее, в ней погромыхивали, а на западе еще пылал костер, и видно было с высоты, как маленькая черная лошадь мчит из Ершалаима к Черепу и скачет на ней второй адъютант.

Левый распятый увидал его и испустил победный, ликующий крик:

— Иешуа! Скачет!!

Но Иешуа уже не мог ему ответить. Он обвис совсем, голова его завалилась набок, еще раз он потянул в себя последний земной воз­ дух, произнес уже совсем слабо:

— Тетелеостай*, — и умер.

И был, достоуважаемый Иван Николаевич, час восьмой.

ШЕСТОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

И был на Патриарших прудах час восьмой. Верхние окна на Брон­ ной, еще секунду назад пылавшие, вдруг почернели и провалились.

Иванушка фыркнул, оглянулся и увидал, что он сидит не на ска­ мейке, а на дорожке, поджав ноги по-турецки, а рядом с ним сидят псы во главе с Бимкой и внимательно смотрят на инженера. С инже­ нером помещается Берлиоз на скамейке.

«Как это меня занесло на дорожку», — раздраженно подумал Ива­ нушка, поднялся, пыль со штанов отряхнул и конфузливо присел на скамейку.

Берлиоз смотрел, не спуская прищуренных глаз с инженера.

* Свершилось (греч.).

—М-да, — наконец молвил Берлиоз, пытливо поглядывая на свое­ го соседа, — м-да...

—М-да-с, — как-то загадочно отозвался и Иванушка.

Потом помолчал и добавил:

—А что было с Иудой?

—Это очень мило, что вы заинтересовались, — ответил инженер

иухмыльнулся. — В тот час, когда туча уже накрыла пол-Ершалаима

ипальмы стали тревожно качать своими махрами, Пилат сидел на балконе, с раскрытым воротом и задрав голову. Ветер дул ему в губы,

иэто приносило ему облегчение. Лицо Пилата похоже было на лицо человека, который всю ночь провел в непотребном кабаке. Под гла­ зами лежали широкие синяки, губы распухли и потрескались. Перед Пилатом на столике стояла чаша с красным вином, а у ног простира­ лась лужа такого же вина. Когда подали первую чашу, Пилат механи­ чески швырнул ее в лицо слуге, молвив деревянно:

—Смотри в лицо, когда подаешь... Чего глазами бегаешь? Ничего не украл ведь? А?

На коленях Пилата лежала любимая собака — желтый травиль­ ный дог Банга, в чеканном ошейнике с одним зеленым изумрудом. Голову Банги Пилат положил себе на голую грудь, и Банга лизал го­ лую кожу приятеля воспаленным перед грозой языком.

Гробовая тишина была внутри дворца, а снаружи шумел ветерок. Видно было иногда, как тучи пыли вдруг вздувались над плоскими крышами Ершалаима, раскинутого у ног Пилата.

—Марк! — позвал Пилат слабо.

Из-за колонны, ступая на цыпочках и все-таки скрипя мохнатыми сапогами, выдвинулся центурион, и Пилат увидел, что гребень его шляпы достигает капители колонны.

—Ну что же он? — спросил Пилат.

—Уже ведут, — ответил Марк.

—Вот, — сказал Пилат, отдуваясь, — вы такой крупный человек. Очень крупный. А между тем подследственных калечите. Деретесь. Сапогами стучите. Впрочем... что ж... у вас должность такая. Плохая должность у вас, Марк.

Марк бульдожьими глазами поглядел на Пилата, и в глазах этих стояла обида.

Затем центурион отодвинулся, услышав сзади себя звук шагов. Пилат очень оживился. Из-за Марка вышла небольшая фигурка в во­ енном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо.

—Ступайте, Марк, и караульте, — возбужденно сказал Пилат. Марк вышел, а фигурка аккуратно высвободилась из плаща и ока­

залась плотным бритым человеком лет пятидесяти, седым, но с очень розовым лицом, пухлыми щечками, приятными глазами. Аккуратненько положив плащ в кресло, фигура поклонилась Пилату и потерла ручки. Не в первый раз приходилось прокуратору видеть седого человечка, но всякий раз, как тот появлялся, прокуратор от­ саживался подальше и, разговаривая, смотрел не на собеседника, а на ворону в окне. Ныне же Пилат обрадовался вошедшему, как род­ ному брату, даже потянулся к нему.

—Здравствуйте, Толмай дорогой, — заговорил Пилат, — здо­ рово. Садитесь.

—Благодарю вас, прокуратор, — приятным голосом отозвался Толмай и сел на краешек кресла, все потирая свои чистые белые не­ большие руки.

—Ну как, любезный Толмай, поживает ваша семья? — очень жад­ но и искренне стал спрашивать Пилат.

—Спасибо, хорошо, — приятно отозвался Толмай.

—В отделении ничего новенького?

—Ничего, прокуратор, нету. Один воришка.

—Слава богу...

Ветер вдруг загремел на балконе, пальмы согнуло, небо от края до края распороло косым слепящим зигзагом, и сразу плеснуло в лицо Пилату. Стало темно. Пилат приподнялся, оперся о балюстраду и вонзил свой взор в даль. Но ничего уже не мог рассмотреть. Холм был виден вдали, но на нем косо лило и движения никакого не суще­ ствовало. Маленькие черные крестики, которые целый день стояли в глазах Пилата, пропали бесследно. Блеснуло фиолетовым светом так, что на балконе стало видно до последней пылинки. Пилату пока­ залось, что он увидел, как одинокий крохотный черный человечек карабкался вверх на холм. Но погас разрыв, все смешалось. Ударило над Ершалаимом страшно тяжко, и железные орехи вдруг швырнуло по крышам.

Над холмом уже клокотало, било и лило. Три голых трупа там уже плавали в мутной водоверти. Их трепало. А на незащищенный Лы­ сый Череп действительно лез, срываясь ежесекундно и падая, весь в вязкой глине, до нитки мокрый, исступленный человек, левой ру­ кой впиваясь в выступы, а правую не отрывая от пазухи с записной книжкой. Но из Ершалаима его никак не было видно. Все окрестнос­ ти смешались в грозе.

Легионеры на балконе натянули тент, и Пилат с Толмаем беседо­ вали под вой дождя. Лица их изредка освещало трепетно, затем они погружались в тьму.

—Вот какое дело, Толмай, — говорил Пилат, чувствуя, что под гром ему легче беседовать, — узнал я, что в Синедрионе есть замеча­ тельный сыщик. Э?

—Как ему не быть, — сказал Толмай.

—Иуда...

—Искариот, — докончил Толмай.

—Молодой мальчишка, говорят?

—Не стар, — сказал Толмай, — двадцать три года.

—А говорят —девятнадцать?..

—Двадцать три года три месяца, — сказал Толмай.

—Вы замечательный человек, Толмай.

—Благодарю вас, прокуратор, — сказал Толмай.

—Он где живет?

—Забыл я, прокуратор, надо справиться.

—Стоит ли, — ласково сказал Пилат. — Вы просто напрягите па­

мять.

Толмай напряг свою память, это выразилось в том, что он поднял глаза к набухшему тенту, и сказал:

—В Золотом переулке в девятом номере.

—Говорят, хорошего поведения юноша?

—Чистый юноша.

—Это хорошо. Стало быть, за ним никаких преступлений нет?

—Нет, прокуратор, нету, — раздельно ответил Толмай.

—Так... Дело, знаете ли, в том, что его судьба меня беспокоит.

—Так-с, — сказал Толмай.

—Говорят, ему Каиафа денег дал?

—Тридцать денариев.

—Тридцать?

...Пилат снял кольцо с пальца, положил его на стол и сказал:

— Возьмите на память, Толмай.

И когда уже весь город заснул, у подножия Иродова дворца на балконе в теплых сумерках на кушетке спал человек, обнявшись с собакой.

Пальмы стояли черные, а мрамор был голубой от луны...

—Так вот что случилось с Юдой Искариотом, Иван Николаевич.

—Угу, — молвил Иванушка.

—Должен вам сказать, — заговорил Владимир Миронович, — что

увас недурные знания богословские. Только непонятно мне, откуда вы все это взяли.

—Ну, так ведь... — неопределенно ответил инженер, шевельнув бровями.

—И вы любите его, как я вижу, — сказал Владимир Миронович, прищурившись.

—Кого?

—Иисуса.

—Я? — спросил неизвестный и покашлял: — Кх-кх, — но ничего не ответил.

—Только, знаете ли, в евангелиях совершенно иначе изложена вся эта легенда, — все не сводя глаз и все прищурившись, говорил Берлиоз.

Инженер улыбнулся.

—Обижать изволите, — отозвался он. — Смешно даже говорить

оевангелиях, если я вам рассказал. Мне видней.

Опять оба писателя уставились на инженера.

—Так вы бы сами и написали евангелие, — посоветовал неприяз­ ненно Иванушка.

Неизвестный рассмеялся весело и ответил:

—Блестящая мысль! Она мне не приходила в голову. Евангелие от меня, хи-хи...

—Кстати, некоторые главы из вашего евангелия я бы напечатал

вмоем «Богоборце», — сказал Владимир Миронович, — правда, при условии некоторых исправлений.

—Сотрудничать у вас я счел бы счастьем, — вежливо молвил не­ известный, но ведь вдруг будет другой редактор. Черт знает, кого

назначат. Какого-нибудь кретина или несимпатичного какого-ни­

будь...

—Говорите вы все какими-то подчеркнутыми загадками, — с неко­ торой досадой заметил Берлиоз, — впечатление такое, что вам изве­ стно не только глубокое прошлое, но даже и будущее.

—Для того, кто знает хорошо прошлое, будущее узнать не состав­ ляет особенного труда, — сообщил инженер.

—А вы знаете?

—До известной степени. Например, знаю, кто будет жить в ва­ шей квартире.

—Вот как? Пока я в ней буду жить!

«Он русский, русский, он не сумасшедший, — внезапно загудело в голове у Берлиоза, — не понимаю, почему мне показалось, что он говорит с акцентом? Что такое, в конце концов, что он несет?»

—Солнце в первом доме, — забормотал инженер, козырьком ла­ дони прикрыв глаза и рассматривая Берлиоза, как рекрута в прием­ ной комиссии, — Меркурий во втором, луна ушла из пятого дома, шесть несчастье, вечер семь, влежку фигура. Уй! Какая ерунда выхо­ дит, Владимир Миронович!

—А что? — спросил Берлиоз.

—Да... — стыдливо хихикнув, ответил инженер, — оказывается, что вы будете четвертованы.

—Это действительно ерунда, — сказал Берлиоз.

—А что, по-вашему, с вами будет? — запальчиво спросил инженер.

—Я попаду в ад, в огонь, — сказал Берлиоз, улыбаясь и в тон инже­ неру, — меня сожгут в крематории.

—Пари на фунт шоколаду, что этого не будет, — предложил, сме­ ясь, инженер, — как раз наоборот: вы будете в воде.

—Утону? — спросил Берлиоз.

—Нет, — сказал инженер.

—Ну, дело темное, — сомнительно молвил Берлиоз.

—А я? — сумрачно спросил Иванушка.

На того инженер не поглядел даже и отозвался так:

—Сатурн в первом. Земля. Бойтесь фурибунды.

—Что это такое — фурибунда?

—А черт их знает, — ответил инженер, — вы уж сами у доктора спросите.

—Скажите, пожалуйста, — неожиданно спросил Берлиоз, — зна­ чит, по-вашему, криков «Распни его!» не было?

Инженер снисходительно усмехнулся:

—Такой вопрос в устах машинистки из ВСНХ был бы уместен, ко­ нечно, но в ваших!.. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, чинимый прокуратором, да еще таким, как Пилат! Поясню, наконец, сравнением. Идет суд в ревтрибунале на Пречистенском бульваре, и вдруг, вообразите, публика начинает завывать: «Расстреляй, расстреляй его!» Моментально ее удаляют из зала суда, только и делов. Да и зачем она станет завывать? Решитель­ но ей все равно, повесят ли кого или расстреляют. Толпа, Владимир Миронович, во все времена толпа — чернь, Владимир Миронович!

—Знаете что, господин богослов! — резко вмешался вдруг Ива­ нушка. — Вы все-таки полегче, но-но, без хамства! Что это за слово — «чернь»? Толпа состоит из пролетариата, месье!

Глянув с большим любопытством на Иванушку в момент произне­ сения слова «хамство», инженер тем не менее в бой не вступил,

ас шутовской ужимочкой ответил:

—Как когда, как когда...

—Вы можете подождать? — вдруг спросил Иванушка у инженера мрачно. — Мне нужно пару слов сказать товарищу.

—Пожалуйста! Пожалуйста! — ответил вежливо иностранец. — Я не спешу.

Иванушка сказал:

—Володя...

И они отошли в сторонку.

—Вот что, Володька, — зашептал Иванушка, сделав вид, что при­ куривает у Берлиоза, — спрашивай сейчас у него документы...

—Ты думаешь?..— шепнул Берлиоз.

—Говорю тебе! Посмотри на костюм... Это эмигрант-белогварде­ ец... Говорю тебе, Володька, здесь Гепеу пахнет... Это шпион...

Все, что нашептал Иванушка, по сути дела, было глупо. Никаким ГПУ здесь не пахло, и почему, спрашивается, поболтав со своим случайным встречным на Патриарших по поводу Христа, так уж не­ пременно необходимо требовать у него документы. Тем не менее

уВладимира Мироновича моментально сделались полотняные, ка­ кие-то неприятные глаза, и искоса он кинул предательский взгляд, чтобы убедиться, не удрал ли инженер. Но серая фигура виднелась на скамейке. Все-таки поведение инженера было в высшей степени странно.

—Ладно, — шепнул Берлиоз, и лицо его постарело. Приятели вернулись к скамейке, и тут же изумление овладело Владимиром Ми­ роновичем.

Незнакомец стоял у скамейки и держал в протянутой руке визит­ ную карточку.

—Простите мою рассеянность, досточтимый Владимир Мироно­ вич. Увлекшись собеседованием, совершенно забыл рекомендовать себя вам, — проговорил незнакомец с акцентом.

Владимир Миронович сконфузился и покраснел.

«Или слышал, или уж больно догадлив, черт...» — подумал он.

—Имею честь, — сказал незнакомец и вынул карточку. Смущенный Берлиоз увидел на карточке слова: «D-r Theodor

Voland».

«Буржуйская карточка», —успел подумать Иванушка.

—В кармане у меня паспорт, — прибавил доктор Воланд, пряча карточку, — подтверждающий это.

—Вы — немец? — спросил густо-красный Берлиоз.

—Я? Да, немец! Именно немец! — так радостно воскликнул не­ мец, как будто впервые от Берлиоза узнал, какой он националь­ ности.

—Вы инженер? — продолжал опрос Берлиоз.

— Да! Да! Да! — подтвердил инженер. — Я — консультант.

Лицо Иванушки приобрело глуповато-растерянное выражение.

—Меня вызуал, — объяснял инженер, причем начинал выговари­ вать слова все хуже... — я все устраиль...

—А-а... — очень почтительно и приветливо сказал Берлиоз, — это очень приятно. Вы, вероятно, специалист по металлургии?

—Не-ет, — немец помотал головой, — я по белой магии!

Оба писателя как стояли, так и сели на скамейку, а немец остался стоять.

— Там тшиновник так все запутал, так запутал...

Он стал приплясывать рядом с Христом, выделывая ногами неле­ пые коленца и потрясая руками. Псы оживились, загавкали на него тревожно.

—Так бокал налитый... тост заздравный просит... — пел инженер

ивдруг.

—А вы, почтеннейший Иван Николаевич, здорово верите в Хри­ ста. — Тон его стал суров, акцент уменьшился.

—Началась белая магия, — пробормотал Иванушка.

—Необходимо быть последовательным, — отозвался на это кон­ сультант. — Будьте добры, — он говорил вкрадчиво, — наступите но­ гой на этот портрет, — он указал острым пальцем на изображение Христа на песке.

—Просто странно, — сказал бледный Берлиоз.

—Да не желаю я! — взбунтовался Иванушка.

—Боитесь, — коротко сказал Воланд.

—И не думаю!

—Боитесь!

Иванушка, теряясь, посмотрел на своего патрона и приятеля. Тот поддержал Иванушку:

—Помилуйте, доктор! Ни в какого Христа он не верит, но ведь это же детски нелепо доказывать свое неверие таким способом!

—Ну, тогда вот что! — сурово сказал инженер и сдвинул брови. — Позвольте вам заявить, гражданин Бездомный, что вы — врун свиня­ чий! Да, да! Да нечего на меня зенки таращить!

Тон инженера был так внезапно нагл, так странен, что у обоих приятелей на время отвалился язык. Иванушка вытаращил глаза. По теории нужно бы было сейчас же дать в ухо собеседнику, но рус­ ский человек не только нагловат, но и трусоват.

—Да, да, да, нечего пялить, — продолжал Воланд, — и трепаться, братишка, нечего было, — закричал он сердито, переходя абсолютно непонятным способом с немецкого на акцент черноморский, — трепло, братишка. Тоже богоборец, антибожник. Как же ты мужи­ кам будешь проповедовать?! Мужик любит пропаганду резкую — раз,

ив два счета чтобы! Какой ты пропагандист! Интеллигент! У, глаза бы мои не смотрели!

Все что угодно мог вынести Иванушка, за исключением последне­ го. Ярость заиграла на его лице.

—Я интеллигент?! — обеими руками он трахнул себя в грудь. —

Я— интеллигент, — захрипел он с таким видом, словно Воланд обо-

звал его, по меньшей мере, сукиным сыном. — Так смотри же!! — Ива­ нушка метнулся к изображению.

—Стойте!! — громовым голосом воскликнул консультант. — Стойте!

Иванушка застыл на месте.

—После моего евангелия, после того, что я рассказал о Иешуа, вы, Владимир Миронович, неужто вы не остановите юного безум­ ца?! А вы, — и инженер обратился к небу, — вы слышали, что я честно рассказал?! Да! — и острый палец инженера вонзился в небо. — Оста­ новите его! Остановите!! Вы — старший!

—Это так глупо все!! — в свою очередь закричал Берлиоз. — Что

уменя уже в голове мутится! Ни поощрять его, ни останавливать я, конечно, не стану!

И Иванушкин сапог вновь взвился, послышался топот, и Христос разлетелся по ветру серой пылью.

И был час девятый.

—Вот! — вскричал Иванушка злобно.

—Ах! — кокетливо прикрыв глаза ладонью, воскликнул Воланд,

азатем, сделавшись необыкновенно деловитым, успокоенно доба­ вил: — Ну, вот, все в порядке, и дочь ночи Мойра допряла свою нить.

—До свидания, доктор, — сказал Владимир Миронович, — мне пора. Мысленно в это время он вспоминал телефоны РКИ...

—Всего добренького, гражданин Берлиоз, — ответил Воланд и вежливо раскланялся. — Кланяйтесь там! — Он неопределенно по­ махал рукой. — Да, кстати, Владимир Миронович, ваша матушка по­ чтенная...

«...Странно, странно все-таки, — подумал Берлиоз, — откуда он это знает... Дикий разговор... Акцент то появится, то пропадет. Ну, сло­ вом, прежде всего, телефон... Все это мы разъясним...»

Дико взглянув еще раз на сумасшедшего, Берлиоз стал уходить.

—Может быть, прикажете, я ей телеграммку дам? — вдогонку крикнул инженер. — Здесь телеграф на Садовой, поблизости. Я бы сбегал?! А?

Владимир Миронович на ходу обернулся и крикнул Иванушке:

—Иван! На заседание не опаздывай! В девять с половиной ровно!

—Ладно, я еще домой забегу, — откликнулся Иванушка.

—Послушайте! Эй! — прокричал, сложив руки рупором, Во­ ланд. — Я забыл вам сказать, что есть еще шестое доказательство,

ионо сейчас будет вам предъявлено!..

Над Патриаршими же закат уже сладостно распускал свои пару­ са с золотыми крыльями, и вороны купались над липами перед сном. Пруд стал загадочен, в тенях. Псы во главе с Бимкой верени­ цей вдруг снялись и побежали не спеша следом за Владимиром Ми­ роновичем. Бимка неожиданно обогнал Берлиоза, заскочил впе­ реди него и, отступая задом, пролаял несколько раз. Видно было, как Владимир Миронович замахнулся на него угрожающе, как

Бимка брызнул в сторону, хвост зажал между ногами и провыл скорбно.

—Даже богам невозможно милого им человека избавить!.. — раз­ разился вдруг какими-то стихами сумасшедший, приняв торжествен­ ную позу и руки воздев к небу.

—Ну, мне надо торопиться, — сказал Иванушка, — а то я на заседа­ ние опоздаю.

—Не торопитесь, милейший, — внезапно, резко и окончательно меняясь, мощным голосом молвил инженер, — клянусь подолом ста­ рой сводни, заседание не состоится, а вечер чудесный. Из помоек тя­ нет тухлым, чувствуете жизненную вонь гнилой капусты? Горожане варят бигос... Посидите со мной...

И он сделал попытку обнять Иванушку за талию.

—Да ну вас, ей-богу! — нетерпеливо отозвался Иванушка и даже локоть выставил, спасаясь от назойливой ласки инженера. Он быст­ ро двинулся и пошел.

Долгий нарастающий звук возник в воздухе, и тотчас из-за угла до­ ма с Садовой на Бронную вылетел вагон трамвая. Он летел и качал­ ся, как пьяный, вертел задом и приседал, стекла в нем дребезжали,

анад дугой хлестали зеленые молнии.

У турникета, выводящего на Бронную, внезапно осветилась тре­ вожным светом таблица, и на ней выскочили слова «Берегись трам­ вая!».

— Вздор! — сказал Воланд. — Ненужное приспособление, Иван Николаевич, случая еще не было, чтобы уберегся от трамвая тот, ко­ му под трамвай необходимо попасть!

Трамвай проехал по Бронной. На задней площадке стоял Пилат, в плаще и сандалиях, держал в руках портфель.

«Симпатяга этот Пилат, — подумал Иванушка, — псевдоним Варлаам Собакин»...

Иванушка заломил картузик на затылок, выпустил рубаху, как са­ пожками топнул, двинул мехи баяна, вздохнул семисотрублевый ба­ ян и грянул:

Как поехал наш Пилат На работу в Наркомат. Ты-гар-га, маты-гарга!

—Трр!.. — отозвался свисток. Суровый голос послышался:

—Гражданин! Петь под пальмами не полагается. Не для того са­ жали их.

—В самом деле. Не видал я пальм, что ли, — сказал Иванушка, — да ну их к лысому бесу. Мне бы у Василия Блаженного на паперти сидеть...

И точно, учинился Иванушка на паперти. И сидел Иванушка, по­ громыхивая веригами, а из храма выходил страшный грешный чело­ век: исполу — царь, исполу — монах. В трясущейся руке держал посох, острым концом его раздирал плиты. Били колокола. Таяло.

—Студные дела твои, царь, — сурово сказал ему Иванушка, — лют

ибесчеловечен, пьешь губительные обещанные диаволом чаши, все-

лукавый мних. Ну а дай мне денежку, царь Иванушка, помолюся ужо за тебя.

Отвечал ему царь, заплакавши:

—Почто пужаешь царя, Иванушка. На тебе денежку, Иванушкаверижник, Божий человек, помолись за меня!

И звякнули медяки в деревянной чашке.

Завертелось все в голове у Иванушки, и ушел под землю Василий Блаженный. Очнулся Иван на траве в сумерках на Патриарших пру­ дах, и пропали пальмы, а на месте их беспокойные коммуны уже ли­ пы посадили.

—Ай! — жалобно сказал Иванушка. — Я, кажется, с ума сошел! Ой, конец...

Он заплакал, потом вдруг вскочил на ноги.

—Где он? — дико вскричал Иванушка. — Держите его, люди! Зло­ дей! Злодей! Куси, куси, куси, Банга, Банга!

Но Банга исчез.

На углу Ермолаевского неожиданно вспыхнул фонарь и залил ули­ цу, и в свете его Иванушка увидел уходящего Воланда.

—Стой! — прокричал Иванушка и одним взмахом перебросился через ограду и кинулся догонять.

Весьма отчетливо он видел, как Воланд повернулся и показал ему фигу. Иванушка наддал и внезапно очутился у Мясницких во­ рот, у почтамта. Золотые огненные часы показали Иванушке по­ ловину десятого. Лицо Воланда в ту же секунду высунулось в окне телеграфа. Завыв, Иванушка бросился в двери, завертелся в зер­ кальной вертушке и через нее выбежал в Савельевский переулок, что на Остоженке, и в нем увидел Воланда — тот, раскланявшись

скакой-то дамой, вошел в подъезд. Иванушка — за ним, двинул в дверь, вошел в вестибюль. Швейцар вышел из-под лестницы и сказал:

—Зря приехали, граф Николай Николаевич к Боре в шахматы ушли играть. С вашей милости на чаек... Каждую среду будут ходить.

И фуражку снял с галуном.

— Застрелю! — завыл Иванушка. — С дороги, арамей!

Он взлетел во второй этаж и рассыпным звонком наполнил всю квартиру. Дверь тотчас открыл самостоятельный ребенок лет пяти. Иванушка вбежал в переднюю, увидел в ней бобровую шапку на ве­ шалке, подивился — зачем летом бобровая шапка, ринулся в кори­ дор, крюк в ванной на двери оборвал, увидел в ванне совершенно го­ лую даму с золотым крестом на груди и с мочалкой в руке. Дама так удивилась, что не закричала даже, а сказала:

—Оставьте это, Петрусь, мы не одни в квартире, и Павел Димитриевич сейчас вернется.

—Каналья, каналья, — ответил ей Иванушка и выбежал на Калан­ чевскую площадь.

Воланд нырнул в подъезд оригинального дома.

«Так его не поймаешь», — сообразил Иванушка, нахватал из кучи камней и стал садить ими в подъезд. Через минуту он забился трепет­ но в руках дворника сатанинского вида.