IV.4. Проблема источников знания, его способов и границ: скептицизм и агностицизм.

Все люди от природы стремятся к познанию. Теория познания и «общая метафизика», рассматривая проблемы бытия и познания, действительно образуют основу всей философии. Можно привести высказывание замечательного русского философа Н.О. Лосского о познании и его месте в жизни человека: «В душе каждого человека пылает фаустовская надежда бесконечности жизни. Но если мое Я не может расшириться и отождествиться с другими Я, то все же у меня есть средство выйти из границ своей индивидуальности, хотя бы отчасти: оно заключается в знании таких книжных червей, как Вагнер, к которым относятся слова Мефистофеля: «Кто хочет что-нибудь живое изучить, всегда его сперва он убивает. Потом на части разбивает, хоть связи жизненной – увы! там не открыть».

Мы говорим о таком знании, какое дает поэт, постигающий вплоть до глубочайших изгибов внутреннюю жизнь мира, все то, что кроется в самых темных тайнах души всякого существа. Если нам скажут, что такого знания, постигающего действительную жизнь, нет, что знание имеет только символический характер, что мы понимаем не саму вещь, а лишь действие её на нас, или если нам скажут, что познаваемый нами мир есть только мир наших представлений, мир явлений, разыгрывающихся по законам нашего ума, то этого рода знания нас не удовлетворят, нам душно в узкой сфере Я, мы хотим выйти в безбрежное море действительности, как она существует независимо от свойств нашего Я» (Н.Лосский. Обоснование интуитивизма. СПб,1906, с.1-3).

Это высказывание Н.Лосского приводится не только из-за его прекрасного языка в такой сложной проблеме, как познание, но и как имеющее значение относительно сразу трех вопросов гносеологии.

Теория познания, как уже говорилось, называется гносеологией (от греч. познание, узнавание). Точнее сказать, гносеология – это знание о знании.

Н.Лосский уточняет свое понимание гносеологии: «Гносеология или теория познания, есть наука о свойствах истины». (Н.Лосский. Обоснование интуитивизма. СПб, 1906, с.19).

В вопросе о познаваемости мира есть пессимисты и оптимисты (пессимистическая и оптимистическая гносеология). Первых хорошо иллюстрируют слова Фауста («Фауст» Гете): «Природа для меня загадка. Я на познании ставлю крест».

Оптимисты утверждают принципиальную познаваемость мира. Пример такого оптимизма являет собой Гегель: «У скрытой и замкнутой вначале сущности Вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзновению познания, она должна раскрыться перед ним, показать ему свои богатства и свои глубины и дать ему насладиться ими». (Гегель. Соч. М., 1956.Т.1Х, с.5). Пессимистическую позицию в познании, сомнение в возможности человека получить истинные знания высказывали скептики и агностики. Скептицизм не тождественен агностицизму. Он не отрицает принципиальной познаваемости мира, но выражает сомнение в достоверности знания, тогда как агностики в сущности отрицают познаваемость мира. Агностицизм (от греч. А – не, гносис – знание) – это не просто бездоказательный отказ от познания. Агностицизм порожден в муках познания, поиска исти­ны. Вспомним великого И.Канта, который стал агностиком лишь после того, как глубоко «вспахал» поле мыслей о познаваемости мира. И все-таки наука развивается, и мы так или иначе познаем мир, получаем более или менее истинные знания. Так в чем же суть агностицизма?

Суть кантовского (и юмовского тоже) агностицизма состоит в следующем: то, что вещи являют для нас, и то, что они представляет сами по себе – феномены и ноумены (в кантовском обозначении), – они принципиально различны. И сколько бы мы ни проникали вглубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они в сути сами по себе. В итоге, Кант приходит к заключению: мир в его глобальном значении – это непознаваемая «вещь-в-себе». Познание, по Канту, это априорная (доопытная) способность нашего рассудка обрабатывать данные опыта и переводить их в систему понятий и теорий. Именно так возможна наука. Но таким образом мы «работаем» только с миром явлений. Мир сущностей для познания недоступен. Как только мы приближаемся к нему, он от нас «убегает». Сущность всегда закрыта, она – «вещь-в-себе». Если же наш разум захочет в познании пойти дальше, он попадает в мир противоречий (антиномий), и тогда мы можем только мыслить и предполагать, не имея точного и однозначного ответа. Тогда мы так же попадаем в мир «вещей-в-себе», в том числе, философских вопросов и проблем, которые не имеют однозначного решения (бесконечность, бог, свобода, нравственность, бессмертие и т.д.). Можно констатировать, что источник агностицизма – разрыв в бытии между жаждущим познания человеком и сущностью и сложностью бытия; признание, по выражению русского философа П.Флоренского, «непроницаемости бытия для истины». Трагизм познания И.Кант видел в том, что «на долю человека, его разума выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему собственной природой, но в то же время он не может ответить на них, ибо они превосходят его возможности».

Итак, Кант ограничил познание только миром явлений, поставив ему преграду – «вещь-в-себе». И вряд ли бы он согласился считать себя агностиком. Точнее применить к его позиции термин «гносеологический релятивизм» – абсолютизация изменчивости, текучести явлений и событий бытия и сознания. Примером крайнего релятивизма может служить (еще с античности) учение Кратила, считавшего, что в мире все изменяется столь быстро, что нет абсолютно ничего устойчивого. Кратил советовал во избежание заблуждения молчать и лишь в случае самой крайней необходимости указывать пальцем: тут уж ни в чем не ошибешься! Полный релятивизм в теории познания – это одна из форм проявления «пресыщенного мышления», для которого характерны крайности: если уж истина, то она обязательно должна быть абсолютной, а если она не абсолютна, то она и не истина. Поскольку нет раз и навсегда данной истины, то она истолковывается агностически в ряде гносеологических концепций. В действительности же, путь движения познания действительно не прямая линия: а представляет собой причудливую кривую, на отрезках которой возможны заблуждения. Далеко не одно и то же утверждения: «знание содержит момент относительного» и «знание только относительно». В итоге о релятивизме и агностицизме можно сказать словами Ксенофана (из «Диалогов» Платона»): «Пусть даже кто-нибудъ правду изрек бы, как мог бы узнать он: Правду иль ложь он сказал? Лишь призраки людям доступны».

Как верно заметил Аристотель: «Кто ясно хочет познавать, тот должен прежде основательно сомневаться». Это верно. Так же верен и тезис античных философов: «подвергай все сомнению». Но это лишь исходный пункт философского осмысления. Сомнение – это катализатор, ускоритель, побудитель в познании, а не его тормоз, не его тупик. Агностики и скептики, как правило, апеллируют к эмпиризму, чистому опыту, утверждая: «Нет ничего в разуме, чего первоначально не было бы в чувстве». Здесь явно прослеживается преувеличение значения эмпирического опыта, чувствования. Как же быть тогда с логикой, законами мышления и, вообще, с теоретическим уровнем тех же естественных наук, особенно математики? Разве все их достижения связаны исключительно лишь с опытом, и всё ли можно прочувствовать в математике, теоретической физике и другом подобном знании? Вряд ли. Здесь главный творец – человек, его разум! Там он находит идеи, возникающие часто интуитивно, спонтанно.

И другая, противоположная этой, крайность: ощущения (чувства) – не источник знания, а источник заблуждения. Только разум способен дать истинную картину мира. А здесь, очевидно, заблуждение другого порядка. Полагая так, логически напрашивается вопрос: а где же разум возьмет «материал» для познания, для поиска истины? И далее: а что же, как не бытие, не природа ставят перед нами вопросы? По поводу чего мы мыслим? Если нет природы, бытия, реальности, а есть только разум, то по поводу чего же он размышляет?

Ещё нeсколько слов следует сказать об априоризме. Безусловно, есть очевидные истины. Они тысячелетиями проверены на практике и постольку достоверны. Априорных истин не так уж и много и вряд ли они покрывают собой всю проблематику природы, общества и человека. К ним относятся, прежде всего, математические априории – аксиомы. Но и они, в конечном счете, относительны. Вспомним геометрию Эвклида и геометрию Лобачевского, где проявляется относительность даже математических истин – априорий.

Несколько слов о видах и формах познания. Есть познание житейское и познание научное. Сущность научного познания заключается в понимании действительности в ее прошлом, настоящем и будущим, в достоверном обобщении фактов, в убеждении в том, что за случайностью следует видеть необходимость, закономерность; за единичным – общее и т.д., и на этой основе выстраивать предвидение различных явлений. Предсказательность через познание закономерностей – важная особенность научного познания. Житейское познание основывается на личном опыте, оно сугубо индивидуально, часто хаотично, поверхностно, несистемно, субъективно и ограничено. В силу этого, конечно, оно не может претендовать на общезначимость.

Kрoме житейского и научного познания есть еще и практическое знание. Цель ученых – открытие закономерности общего принципа «узнавания» новой идеи. Цель инженера – создание новой вещи: прибора, устройства и т.д. на основе ужe полностью известных, зафиксированных принципов. Известный ученый-практик У.Митчел писал: «Ученые – люди совсем oсобого склада. У них вечный зуд понять что-то, что до сих пор было непонятно. Инженеры же хотят создать то, чего ещё никогда не было. Вот в чем разница». (У.Митчел. Брат мой – враг мой. Киев, 1958. с.285).

Художественное освоение мира – это ещё одна форма познания. Здесь много своих особенностей. В искусстве, в отличие от науки, допускается вымысел. Если в науке главное – отойти от единичного, индивидуального и удержать общее в форме понятий, то в искусстве все конкретизировано в образах, персоналиях, видах, здесь важна индивидуальность, авторское видение мира. Вглядываясь в произведение искусства, мы можем познать и понять, как другой человек видит и воспринимает мир. И наше представление о мире будет полнее и богаче.

Подытоживая эту часть, приведем одну из типологизаций видов знания: а) рациональное (логическое) – чувственное (образное); б) дискурсивное – интуитивное; в) описательное – сущностное; г) эмпирическое – теоретическое; д) фундаментальное – прикладное; е) достоверное – вероятностное; ж) научное – вненаучное (обыденное, художественное, религиозное, мифологическое, философское, магико-оккультное, паранаучное); з) естественно-техническое – общественно-гуманитарное. Все они имеют свои особенности, специфику в отражении и понимании действительности, что создает богатство видения мира, его многоцветье, без которого жизнь была бы скучна и неинтересна.